Демиург местного значения. Часть 2. Глава 21 (продолжение 2)

Построены корпуса были без особых затей: девять из них двигались на румийцев, встав в одну линию, практически смыкаясь между собой флангами, три шли позади метрах в ста, держась ближе к середине первой линии. Между этими тремя корпусами интервал был метров в двести. Предполагалось использовать их в качестве подвижного резерва. Легкой пехоты у нас не имелось. Роль застрельщиков выполняла степная конница. На флангах располагалась конница тяжелая, по десять тысяч с каждой стороны. Этих мы поделили на отряды по пятьсот всадников. Большее их количество при учебных атаках сбивались в неуправляемую толпу

Румийских легионов тоже было двенадцать. Стояли они в шахматном порядке, как и манипулы внутри легиона. Пять из них составляли первую линию, четыре вторую, так, чтобы при столкновении заполнить промежутки между легионами первой линии. Три легиона составляли линию третью. Тоже резерв? Собственно, мы просто скопировали построение румийцев, только не стали заморачиваться со второй линией, а сразу выстроили одну сплошную первую: лишние маневры в нашей ситуации – лишняя неразбериха, что в ходе сражения весьма чревато.

Надо сказать, что наш фронт оказался длиннее румийского метров на триста с каждого фланга. Ну, правильно – численность наших корпусов в полтора раза больше численности легионов. Такое преимущество  позволит охватить противника с боков, а с помощью кавалерии впоследствии и окружить полностью, как сделал это с римлянами Ганнибал при Каннах. И глубина нашего строя, кстати, превышала глубину румийского на восемь шеренг почти в два раза, что тоже давало дополнительные шансы.

Румийская кавалерия так же располагалась на флангах, по пять-шесть тысяч на каждом. Кавалерия тяжелая по типу катафрактариев, но и наша ей не уступала ни в чем, кроме разве организованности. Но этот недостаток, как мы надеялись, будет компенсирован численным преимуществом.

Итак, наши передовые корпуса подошли к берегу реки, какое-то время постояли, словно не решаясь войти в ледяную воду, но тут раздались сигналы труб и воины вступили в реку. Они быстро миновали ее ближнюю к нам мелководную часть, дальше шла глубина, доходящая человеку до груди. Движение замедлилось, относительно стройные до этого ряды стали рваться. Если румийцы, отшвырнув, как в прошлый раз, с пути степняков, ударят, будет очень плохо. Но легионеры отнеслись к нашему наступлению на удивление безразлично: закрывшись сверху и с боков щитами, они терпеливо пережидали обстрел конных стрелков.

Наши воины начали выбираться на противоположный берег и, отойдя от него метров на пятьдесят, стали равнять расстроенные ряды. И опять румийцы упустили удобный момент для атаки. Они, что совсем ни во что не ценят наши боевые возможности? Уверенность вещь, конечно хорошая, но вот самоуверенность может выйти им боком.

Минут за пять первая линия союзного войска полностью переправилась через реку и выстроилась на ее противоположном берегу. Повезло, что и говорить! Три резервных корпуса остановились на нашем берегу у самой воды – на том берегу им пока просто не было места. Кавалерия перешла реку легко, почти не нарушив строя. Снова сигналы труб, и первая линия, пока не спеша, двинулась в атаку. Степная конница прекратила обстрел и ушла вправо и влево, примкнув к тяжелой коннице, стоявшей на флангах. К ним присоединились оставшиеся пять-шесть тысяч легкой конницы, в обстреле не участвовавших.

Румийские легионы второй линии шевельнулись и, посверкивая на солнце полированными шлемами, двинулись вперед, быстро заполнив промежутки между легионами первой линии. Сделано это было настолько легко и непринужденно, что вызывало невольное восхищение. Теперь перед нашим наступающим войском стояла сплошная стена, сверкающая металлом и  ощетинившаяся копьями.

Нужно отдать должное нашим воинам – они не сбавили скорость движения, даже не сбились с шага, все-таки народ в войске подобрался опытный, побывавший не в одном сражении и против румийцев в том числе. Когда до стены щитов легионеров оставалось с полсотни метров, наши перешли на бег, ровный строй неизбежно нарушился. Тем не менее, первое столкновение впечатлило – от удара восемнадцати шеренг, старавшихся бить, как единое целое (получилось не везде, но все же…), румийский строй заметно дрогнул.

Длина нашей первой линии оказался настолько  больше первой линии румийцев, что почти по целому нашему корпусу оказались без противника перед собой. Не сбавляя темпа, они загнули фланги вправо и влево и ударили по легионерам с боков. Вернее, попытались это сделать. Им навстречу выдвинулись два из трех резервных легионов. Румийский полководец предвидел такое развитие ситуации. Впрочем, надо быть слепым, чтобы не увидеть разницу в длине линий. В общем, два этих легиона заранее заняли удобную позицию для отражения такого обходного движения и ударили нашим навстречу и чуть с боку. Корпуса при таком сложном маневре неизбежно потеряли строй, а удар стальной стены легионеров вообще смешал их в беспорядочную кучу. Тем не менее,  замешательства во фланговых корпусах не возникло – биться безо всякого строя им было привычно, потому никто в панике не побежал, все продолжали сражаться. В смысле, кто мог, поскольку основная масса не имела соприкосновения с противниками.

Пора было подключать конницу. Андрей отдал соответствующее распоряжение сигнальщикам, стоявшим внизу у подножия скалы. Те ударили в литавры, затрубили в рога, замахали штандартами, каждый из которых обозначал приказ на какое-либо действие, или маневр для конкретного соединения (ввели мы и такой способ управления войсками). Сигнальщики конных полков продублировали приказ, и наша тяжелая конница на обоих флангах двинулась вперед. Чуть позади и сбоку к ней пристроились степняки. Всадники, пустившие сначала коней шагом, перешли на рысь, миновали наши расстроенные корпуса, пытавшиеся совершить обходной маневр, и начали заходить в тыл резервным румийским легионам.

Командиры конницы на обоих флангах не спешили, справедливо ожидая, что им попытается помешать румийская кавалерия. Так и вышло: турмы румийских всадников, стоявших с боков и позади первой линии легионов, пришли в движение, нацеливаясь на фланги нашей конницы, начавшей заворачивать, целясь в тыл румийского войска. Наши тут же скорректировали движение и направили удар навстречу вражеской кавалерии. Это касалось тяжелой конницы. Степняки, а оставалось их еще не менее пяти тысяч с каждого фланга, продолжали двигаться в прежнем направлении, заходя в тыл румийцам. Им навстречу кинулись велиты, осыпая набегу стрелами и ядрами из пращей. Степняки вынули луки из горитов и ответили тем дождем стрел. Доспехи у велитов имелись чисто символические, а щитов не было совсем, потому, после потери изрядной части бойцов, запал их иссяк и они порскнули в стороны, стараясь уйти из-под убийственного обстрела.

Дальше одновременно случилось сразу два события: наша тяжелая конница столкнулась с катафрактами румийцев, а степняки врубились в тыл румийских легионов, сражающихся с нашими корпусами охвата. Ну, как врубились… В бою у легионеров участвовали только две линии. Третья линия, состоящая из триариев, самых опытных бойцов, в сражении не участвовала. Ее манипулы развернулись и встретили несущихся с улюлюканием и завыванием степняков двумя залпами пилумов, что основательно охладило пыл наступающих. Тем не менее, храбрецов среди кочевников хватало. Эти храбрецы, пусть разрозненно и не дружно, все-таки ударили по манипулам триариев. Рассвирепевшие от вида гибели своих товарищей, он бросали коней на выставленные копья легионеров, ломая их строй общей массой коня и всадника, погибая и губя коня, но подминая при этом, ломая кости двум трем румийцам. Вылетая из седла и будучи не сразу поднятыми на копья, батыры рубили, резали саблями того, кого успевали достать. Строй они не сломали, но своим напором триариев порядком ошеломили.

Потом уцелевшие степняки, все же, отхлынули и вновь взялись за луки. Били стрелами они не по триариям, находящимся к ним лицом и прикрывшимся щитами. Били по первой и второй линии легионов, занятых битвой с нашей пехотой и повернутых к ним не закрытыми щитами спинами. Продолжался этот расстрел недолго – румийцы в задних рядах непосредственно в бою не участвовали, потому, тоже обернулись, прикрыв щитами себя и своих сражающихся товарищей.