Глава 37
Он открыл глаза. Голова раскалывалась. Руки тряслись, а когда Ромка попробовал встать, земля закачалась, и он едва удержался на ногах. Он встал на колени у лужи, зачерпнул воды в ладони и плеснул на лицо. Кожа горела, как ошпаренная кипятком. Язык с трудом ворочался во рту, а в горле застрял горький комок.
Ромка наклонился над лужей, чтобы посмотреть на своё отражение.
— Я тебя не знаю, но я тебя побрею… что это?
Из грязи, прямо посередине чёрной кляксы выглядывала синяя полоска. Кусочек чего-то круглого, словно в болотной воде утонула крышка канализационного люка, почему-то раскрашенного в синий цвет.
Роман взялся за край круглой штуковины. Влажные пальцы соскальзывали с узкого краешка. Грязь не хотела отпускать свою добычу.
Он сжал пальцы сильнее и потянул «люк» к себе. Тот неожиданно поддался, раздалось звонкое «чмок», и Ромка упал на спину. Он замотал головой, отплёвывая воду пополам с грязью, которая текла со штуковины в его руках.
Вблизи это оказался круглый плоский предмет, похожий на крышку от большой кастрюли. Такой же выпуклый и тонкий. Он выглядел полупрозрачным, как старое стекло и был дымчато-синего цвета. Посередине диск слегка утолщался, цвет его становился гуще, а на выпуклой стороне просматривались еле заметные грани. Как будто с драгоценного камня аккуратно сняли верхний слой и придавили, расплющив в блин.
Ромка встал на ноги и повернул свою находку к свету. Он только сейчас понял, что наступило утро. Солнечные зайчики плясали на траве, скользили по лужице болотной воды. Сейчас она уже не казалась такой чёрной. Розовые цветы невинно смотрели яркими точками глаз с зелёных стеблей.
— Я думал, ты не проснёшься, - Рэм стоял рядом и смотрел на него. Неужели у него тоже такие опухшие, красные, будто кроличьи, глаза, как у его двойника?
— Ты живой?
— Я спал, - Рэм старательно зевнул. – А ты всю ночь вертелся на траве и орал диким голосом: «помогите, помогите!»
— Так это был сон, - медленно сказал Ромка, пристально глядя на двойника. Значит, таинственные существа явились только ему одному. Синий паук и женщина-демон.
— Смотри, что я нашёл, - он показал синий диск. Голос звучал хрипло, под стать его припухшему отражению.
— Вижу, - сухо ответил Рэм. - Мой тебе совет – засунь это туда, где взял.
— Нет, - в тон ответил Ромка. – Я возьму его с собой. Сделаю себе щит.
Рэм хотел что-то ответить, но не успел. Кусты у тропы затрещали, и на поляну вывалился человек.
К нему с двух сторон подскочили сыновья Дикого Кота. Один ловко ухватил пришельца за ноги, другой быстро уселся на спину и уже занёс свой топорик для удара. Человек хрипел и извивался на траве.
— Ром, беда! – это был один из пастухов из его войска, оставшегося ждать возвращения Ромки с Рэмом с болота. По лицу его текла кровь из рассечённой брови, нос опух и стал похож на сливу. – Беда!
— Отпустите его. - Роман перехватил диск поудобнее и бросился по тропе в лагерь. Лесные охотники оставили пастуха и побежали за Ромкой.
Дым от затоптанных кострищ висел под деревьями, стелился над примятой травой. Шалаш рядом с костром обрушился внутрь, а из-под засохших веток торчали босые ноги, замаранные золой и кровью. Из дыры провалившейся крыши торчало в небо древко копья.
По кострищу ползал мальчишка и что-то искал в углях. Он поднял глаза на подбежавшего Ромку, и тот узнал мальца Мухобоя.
— Где все? – Роман оглядел поляну. По лагерю будто пробежало стадо слонов.
Малец всхлипнул. Из носа его текли сопли пополам с кровью.
— Моя праща, она сгорела. Совсем сгорела.
— Где Губотряс? Кривонос и остальные?
— Кривонос вон там, - малец мотнул головой в сторону провалившегося шалаша. – А Губотряс со своими побежал ловить Шарика.
Ромка посмотрел на ноги, торчащие из-под веток. Ноги не двигались. Кто бы ни был этот Шарик, человек в шалаше наверняка мёртв.
— Брат Шарика хотел меня… хотел меня затащить к себе в шалаш, - захлёбываясь кровавыми соплями, невнятно выговорил Мухобой, пересыпая трясущимися пальцами золу. – А дядька Кривонос не давал. Они подрались, и Шарик ткнул дядьку копьём. Губотряс хотел его убить, тогда они взяли своих людей и ушли...
— Вставай. – Видно, что-то было в голосе Ромки, отчего малец быстро поднялся на ноги и вытаращил глаза. С подбородка его капало, лицо было перепачкано, и Роман только сейчас заметил, что мальчишка стоит в чём мать родила.
— Показывай, куда они ушли.
— Мы найдём их по следу, Ром, - сын Дикого Кота хищно улыбнулся, показав белые зубы. – Это наш лес.
Ромка поискал глазами своего коня. Когда они уходили, его стреножили и пустили пастись на траве, так же, как и коня Рэма.
— По лесу лучше бежать своими ногами, - заметив его взгляд, сказал молодой охотник.
— Мухобой, ты останешься здесь, - приказал Роман. – Сторожи животных и… - он бросил взгляд на мёртвое тело, - и лагерь.
Его трезубец. Он воткнул его у начала тропинки, в середину куста, собираясь говорить с богом. Там и нашёл его, со склонившимся вбок древком и с паутиной на зубцах. В паутине сидел жирный паук.
Неприятное чувство зашевелилось внутри при виде паутины. Ромка сжал зубы и решительно выдернул оружие из земли. Некогда раздумывать. Надо найти своё войско, пока они не наделали бед. Сыновья Дикого Кота уже приплясывали в нетерпении на краю поляны.
Мальчишки-охотники неслись по лесу с завидной скоростью. Босые ноги их так и мелькали, деревья словно сами расступались перед ними. Ветки кривых, низкорослых деревьев, которые они даже не замечали, нещадно хлестали Ромку по лицу. Позади топал Рэм.
Болотистая, сырая почва низины сменилась сухой, усыпанной хвоей и прошлогодними листьями землёй смешанного леса. Сыновья Дикого Кота с уверенностью гончих, взявших след, повернули к рощице вечнозелёных деревьев. Молодые деревца здесь росли так тесно, что между ними не видно было просвета.
Охотники резко повернули вблизи рощи ещё раз, и нырнули в просвет между пушистыми молодыми сосёнками. Роман последовал за ними. Сосны здесь расступались, образовав проплешину, поросшую травой. После полутьмы леса свет утреннего солнца показался ослепительным. Посреди зелёного пятачка травы переливался густой синевой овальный глаз родника. Сыновья Дикого Кота внезапно застыли, и зажмурившийся от яркого солнца Ромка наткнулся на них.
— Картина маслом, - хрипло сказал за спиной Рэм. – Художник Клод Моне. Завтрак на траве.
— Мане, - машинально поправил Ромка. – Эдуард.
Он сжал трезубец и шагнул к совокупляющейся парочке. Отшвырнул ногой попавшееся под ноги тряпьё. Отметил краем сознания ещё парочку в неглиже поодаль, под тенью низеньких сосен. Звякнул под сандалией и откатился в сторону, расплескав остатки воды, расписной глиняный кувшин.
Роман потыкал древком трезубца мужчину в рёбра. Тот поднял глаза, и Ромка зашипел сквозь зубы. Это был один из его людей. Пастух, парень из деревни козопасов.
— А-а-а! – взвизгнули над ухом.
Сын Дикого Кота прыгнул вперёд. Блеснуло лезвие топорика и вонзилось в шею мужчины. Девица под ним завизжала. Молодой охотник махнул топором ещё раз, и под ноги Ромке откатилась, брызгая кровью, голова с вытаращенными в немом изумлении глазами.
Ромка, не раздумывая, махнул синим диском. Раздался звон, как от удара гонга. Удар пришёлся плашмя в затылок Дикого Котёнка. Юнец зашатался, хватая ртом воздух, выронил топорик и повалился на землю. Девица завизжала, а второй лесной охотник воскликнул в изумлении:
— Ласка?
Девица густо покраснела, оттолкнула труп мужчины и поднялась, стыдливо прикрывшись ладошкой.
— Где Лисичка? – не дожидаясь ответа, сын Дикого Кота кинулся к соснам на противоположном краю поляны, где из-под густой тени слышался шум борьбы, визг девицы и мелькали голые ноги.
Там уже услышали крик. Оставив девицу в неглиже на травке, навстречу лесному охотнику бросился рыжий парень в буйных кудряшках. В руке у него было короткое копьё. На мгновение Ромке показалось, что это тот самый кудрявый растаман, который привёл к нему своих людей из деревни. Но этот был выше ростом и гораздо массивнее. Широкая грудь в таких же буйных волосяных завитушках, как на голове, и обезьяньи руки с завидными мускулами.
Пастух ткнул копьём, целясь молодому охотнику в живот. Тот ловко уклонился, резиновым мячиком отпрыгнул в сторону. Рыжий повернулся за ним, пытаясь ткнуть своим оружием в увёртливого юнца. Охотник махнул топориком, тюкнув по древку копья. Древко выдержало удар, но пастух опустил копьё. Опять блеснул металл топорика, на этот раз выше, метя в лоб рыжему.
Ромка бежал к ним, уже понимая, что не успеет.
Товарищ рыжего пастуха – их оказалось двое - бросившись на помощь, обхватил сына Дикого Кота сзади, прижал ему руки к бокам и оттащил назад. Рыжий ухмыльнулся, отвёл копьё для удара. Охотник извивался и дёргался.
Раздался глухой чмокающий звук. Что-то хрустнуло, словно переломили пучок хворостин. Кудрявый пастух разинул рот, выронил копьё и осел под ноги своему молодому противнику. Второй пастух на мгновение застыл, глядя, как его товарищ валится на траву, и подбежавший Ромка ткнул его древком трезубца под ребро.
Тот разжал руки, выпустив сына Дикого Кота, всхрапнул и скорчился на траве. Ромка с ужасом вспомнил, что на конце древка трезубца было металлическое остриё. И что древком он ткнул со знанием анатомии. Прямо в печень. Проклятье, он не хотел. Ромка с содроганием отвёл глаза от корчащегося под ногами тела и встретился взглядом с Рэмом. Тот смотрел на него, стоя над рыжим пастухом с мечом в руке.
— Вот засада, - хрипло сказал двойник. – Пришлось в спину ткнуть. Вот засада.
— Лисичка, - пробормотал сын Дикого Кота и всхлипнул. – Они украли её!
— Черти бы вас взяли вместе с вашими бабами, - Рэм отвернулся от убитого им пастуха, и его стошнило.
— С чего ты взял, что твою Лисичку украли? – спросил Ромка.
Главное, не смотреть на трупы. Он так долго привыкал к виду мёртвых тел в анатомичке. Так долго приучал себя не бояться крови. Он спокоен. Спокоен.
— Они всегда ходят сюда за водой. Наш город совсем рядом. Ласка с Белочкой здесь, а Лисички с Кошкой нет. Твои люди их украли!
— Мы их найдём, - пообещал Роман. – И накажем.
— Найдите их, дети бога, - сказал сын Дикого Кота. – Потому что, если мой отец найдёт их раньше, они пожалеют, что родились на свет.
— Тогда нам самое время помолиться своему божественному папаше, - Рэм выпрямился и теперь вытирал запачканный рот ладонью. – Если наши вояки взяли курс на лесной город, с нас, их вождей, спустят шкуру и натянут на барабан.
Глава 38
Сильный удар в середину щита отбросил Ромку назад. Рука сразу онемела, но синий диск выдержал. Острие копья угодило прямо в середину щита, и один страшный миг Роман видел себя пронзённым насквозь. Он ясно представил, как металлический лепесток наконечника пробивает тонкую синюю пластину, проходит сквозь кожаный нагрудник защиты и вонзается в сердце.
Щит мягко загудел, упруго принял на себя удар и погасил его. Сила инерции откинула Ромку на два шага, он пошатнулся, но устоял на ногах.
Сзади горячо дышал, прикрывая ему спину, сын Дикого Кота. Ростом он был едва Ромке по плечо, но топорик в его руках порхал, как стрекоза, грозя убить любого, кто попытается зайти с тыла.
***
Они пришли слишком поздно.
Город появился внезапно. Они пробежали через сосняк, вылетели на широкий луг, поросший ядовито-зелёной травой, потом Ромка перескочил какой-то низенький забор, а потом… Потом на него сбоку вылетел кто-то, орущий диким голосом, и попытался убить ударом дубины.
Ромка едва успел отклониться, совсем немного, и дубина лишь вскользь задела шлем. Он даже сумел устоять на ногах. Человек, истошно вопя, развернулся, махнул дубиной, на этот раз целя в рёбра. Роман машинально выставил перед собой синий диск, который так и тащил с собой от самого болота. Диск от удара вдавило в плечо, сильный толчок вышиб воздух из лёгких, а здоровенная дубина вдруг отскочила от щита, как резиновая.
Ромка увидел, как она отлетела назад, прямо в лицо владельцу. Выскочивший из-за спины сын Дикого Кота в прыжке свалил ошеломлённого противника наземь и прикончил своим топориком.
Между домов метались тени. Едкий дым от тлеющих крыш стелился по извилистым улочкам, превращая людей в привидения.
— Они зажгли город! – крикнул Рэм. Глаза его, и без того красные после ночи у болота, слезились от дыма.
— Это мои люди, - сказал в отчаянии Роман, глядя на труп человека с дубиной. Тот лежал, уткнувшись лбом в ступени чьего-то дома, и из перерубленной шеи вяло сочилась кровь. Ромка смутно помнил, что видел его в толпе рабов, что шли за ними от самого царского дворца.
— Так заставь их это вспомнить, - хрипло ответил Рэм. – Пока бабы и грабёж не ударили им в голову.
Дым затянул улицы, он стлался по земле, завивался клубами вокруг ног. Ромка повертел головой, пытаясь найти источник пожара, но ничего не увидел. Только неясный кроваво-красный оттёнок дыма говорил о том, что где-то полыхает огонь. Потом из-за угла ближайшего дома вылетели, хрипло вопя, трое вояк с копьями и бросились в атаку.
***
Ромка восстановил равновесие, отпрыгнул вбок, уклонившись от нового тычка копьём. Нападавший рыкнул, бросаясь вперёд:
— Убью, болотная крыса! – и Роман узнал его. Это был Свистун, товарищ Губотряса. Глаза его, красные на чёрном от пыли и копоти лице, бессмысленно шарили вокруг, словно ничего не видя.
— Свистун, это я! – перехваченным горлом выкрикнул Роман, отпрыгнув вбок и увернувшись от нового удара.
Солдат неуверенно завертел головой. Копьё его опустилось, и Ромка увидел, что Свистун едва понимает, что происходит.
Двое других бестолково тыкали копьями в Рэма. Тот с удивившей даже Ромку лёгкостью подпрыгнул, в прыжке оттолкнулся от стены дома и свалил с ног ближайшего к нему противника. Тот повалился в пыль, толкнув второго, и Рэм тут же подсёк тому ногу. Сын Дикого Кота бросился на подмогу со своим топориком.
— Нет! – гаркнул Рэм и двумя точными ударами оглушил обоих противников, не дав им подняться с земли. – Они мои!
— Это дым, - сказал сын Дикого Кота и фыркнул. Глаза его, тоже покрасневшие, лихорадочно блестели, ноздри раздувались, втягивая белёсую, едкую гарь. – Он ударяет нашим врагам в головы, и их легко одолеть.
— Что за дрянь такая, - Рэм тяжело дышал, глядя на бестолково топчущегося на месте Свистуна. – Они пьяные?
— Наши женщины всё лето собирают листья молочного дерева, - сказал молодой охотник. – Они находят его на болоте, срывают самые молодые побеги и сушат их под крышей дома. Много-много листьев. Их можно толочь и делать яд для стрел. Можно зажечь, и дышать этим. Наши жрецы видят духов…
— Враги глупые, зажгли дома. Теперь они как пьяные, - подхватил его брат. – Они потеряют нас в дыму.
— Они в этом дыму перережут и вас и себя! – Роман взял за плечо Свистуна и потряс его. – Очнись! Это я, Ром. Где остальные? Где Губотряс?
Тот неуверенно махнул рукой:
— Там. Ищет предателей. Эти мерзавцы проткнули копьём нашего Кривоноса и сбежали. Прихватили девок и ушли. Мы тоже хотим девок.
Свистун всё оглядывался вокруг и моргал. Из глаз его текли слёзы, прокладывая мокрые дорожки по копоти на щеках.
— Какие предатели? – потряс его за плечо Роман.
— Шарик и его парни. Ублюдки-козопасы из козьей долины. Тебя не было три дня. Они сказали, что ты уже не вернёшься. Что надо идти за добычей, пока болотные крысы не опомнились.
Ромка покачнулся. Три дня? Они с Рэмом проспали три дня на этом чёртовом болоте? Вот почему трезубец, который он оставил, уходя на болото, у края тропинки, весь зарос паутиной.
Он обернулся к молодому охотнику:
— Мы спали три дня?! Почему вы мне не сказали?
Сын Дикого Кота отшатнулся, испуганно глядя на Ромку:
— Мы думали, так должно быть. Ты говорил со своим отцом, сын бога. Мы не могли тебе мешать…
— Проклятье!
— А дымок-то ядрёный, - сказал Рэм, принюхиваясь. - Как бы и нам крышу не снесло.
— Скоро наши мужчины вернутся с охоты, и перебьют ваших людей, - зло сказал сын Дикого Кота. – Сейчас в городе только женщины и старики. Подождите немного, и здесь будут только трупы.
- Нет, не будут, - Ромка оторвал от рубахи кусок полотна, снял с пояса кувшинчик с водой и намочил ткань. Завязал лицо, прикрыв рот и нос. – За мной. Мы остановим их, пока не поздно.
***
Один из сыновей Дикого Кота побежал вперёд, показывая дорогу к центру города. Оттуда гуще всего валил дым, и слышались приглушённые расстоянием крики людей и звон оружия.
Роман заставил всех обмотать лица мокрыми тряпками, отчего его отряд стал похож на горстку ниндзя – потемневшие от болотной грязи, пыли и едкого дыма, они неслись по узкой улочке вслед за своим проводником.
Отряд пробежал узкой улочкой, свернул на ещё одну, чуть пошире, где можно было бежать по трое. Наконец впереди из сизой дымки выросла стена дома. Этот был выше остальных и сложен из массивных кусков неотёсанного камня. Над ним вились густые струи дыма, просачиваясь из щелей в крыше и узких окон.
— Здесь! – крикнул молодой охотник.
Перехватив топорик, он бросился за угол дома и исчез. Они побежали за ним, обогнули угол и вылетели на круглую площадь.
Их не заметили. На круглой площадке, выложенной булыжником, рубились и умирали люди.
Два десятка местных, которых было легко отличить по одежде из шку и болтающимся на поясах черепам мелких животных, собрались на середине площади. Мелькали топоры на длинных рукоятках, развевались седые бороды. Охотники, слишком старые, чтобы ходить в лес, остались охранять город. Теперь они отбивались от наседавших на них захватчиков, встав плотным кольцом вокруг какой-то статуи на постаменте.
Ромка увидел, как один жилистый, чёрный от загара старик ловко отбил самодельное копьё и пнул в живот зарвавшегося противника. Тот скрючился и отлетел назад, под ноги нападавших. В образовавшуюся брешь тут же сунулся другой, и получил обухом по лицу.
Из дома вождя распалившиеся вояки тащили упирающихся девиц. Девицы кашляли. Из окна выпрыгнул язык огня и лизнул край черепичной крыши. Вояки торопились убраться прочь от исходящего дымом и дышащего огненным жаром, жилища.
Из-за двери доносились истошные вопли и треск, словно там ломали мебель. Потом оттуда выкатились, сцепившись, как коты, двое. Один, солдат в кожаном нагруднике и круглом шлеме, оказался сверху. Он боднул в лоб отчаянно брыкающегося соперника, и тот обморочно закатил глаза. Из разжавшейся руки его выпал какой-то круглый предмет. Человек в шлеме и нагруднике отпустил обмякшего противника. Меч его звякнул о камни площади, солдат перекатился на бок, встал на четвереньки и замотал головой.
— Стойте! – крикнул Роман, но голос его утонул в какофонии звуков. – Остановитесь!
Взгляд его упал на предмет, выпавший из руки ушибленного в лоб мародёра. Ромка нагнулся и поднял его. Это был рог быка, длинный, белый, затянутый в металл и отполированный до блеска. С одного, узкого конца его был укреплён крохотный металлический раструб с дыркой посередине.
Ромка глубоко вдохнул, приложил раструб ко рту и изо всех сил прогудел в рог. Неожиданно сильный, высокий звук вспорол вязкую паутину воплей и стонов. Он накрыл площадь и прокатился до стен домов оглушительной, звенящей медной волной.
— Солдаты! – крикнул Роман. Теперь его слышали все. – С вами говорю я!
Люди на площади замерли. Множество лиц повернулось к нему. Оскаленных, искажённых, залитых потом и кровью.
— Слушайте! – выкрикнул Ромка. Слова. Нужно найти верные слова. Остановить это. Прекратить убийства.
На мгновение всё затихло. Люди смотрели на него, замерев с оружием в руках. И все вдруг услышали, как за лугом, на окраине, взвился ввысь и раскатился на горящими крышами звенящий трубный голос. Звук-близнец того рога, что Ромка сейчас держал в руках.
— Это наши мужчины, – сказал сын Дикого Кота. – Они пришли убивать.
Похожие статьи:
Рассказы → По ту сторону двери
Рассказы → Проблема вселенского масштаба
Рассказы → Пограничник
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
Рассказы → Доктор Пауз
