Год акации Глава 6.

6. История шестая. Дом Клаусов.

 

Морозное утро Курт Линквуд встретил в поле, перегоняя скот на новое пастбище, до этого огороженное проволочным забором. Все одиннадцать коров послушно переходили в новый загон, в котором еще была сочная густая трава. Обычный утренний туман клубился в их полях, а иней облепил его шляпу и сапоги. Куртка была вымазана липкой, но уже подмерзшей грязью.

Курт закрыл двери загона и посмотрел на часы (он был одним из шести счастливых обладателей наручных часов во всей Конфедерации). Бессонная ночь подходила к концу, и начинался бессонный день, но он рассчитывал подремать пару часов перед тем, как мороз окончательно спадет, и нужно будет отправляться косить траву.

Зайдя в дом с черного входа, он разулся и тут же столкнулся с сестрой.

— Куда собралась без куртки?

— Там скоро будет тепло.

— Я тебе дам «тепло», оденься.

Он чмокнул сестру в щеку и помог повесить на плечо школьную сумку.

— Увидишь Китса и Кимберли, привет им от меня.

— Обойдется, — буркнула Кристи, непонятно кого имея в виду, и скрылась за дверью.

В доме было тепло. Еще с вечера Курт протопил камин в зале, а деревянные стены не пускали мороз. Наверху в маленькой комнате была расстелена постель с теплым пуховым одеялом, а под ней стоял свернутый мешок с теплыми вещами и бутылью масла. Там же лежала старая масляная лампа. Курт добавил к ним еще пару стянутых из кладовки свечей. Всё это добро предстояло отнести к дальней оконечности пастбища и припрятать в стогу сена до следующего ночного дежурства.

Внизу послышались тяжелые шаги отца, а потом его раздраженный голос.

— Курт!

Вздохнув, Курт скинул куртку и спустился вниз.

— Доброе утро, отец.

— Вижу, ты успел перегнать скот на новое пастбище. Не забудь до обеда закрыть два освободившихся, — мистер Линквуд опустился за стол и налил себе горячий отвар из сладкого корня, — сегодня у тебя урок с мистером Арчером. Что будете проходить?

— Диалект мануфактурщиков.

Отец одобрительно кивнул.

— Хорошо. Такие знания нужны, особенно если ты будешь членом Совета. И сосредоточься на географии. В этом году нас ждут новые перемены. Ганн хотят опротестовать результаты переноса их южной границы. Если Совету не удастся уладить спор, то будет торговая война. А вот нам это, сын, выгодно – помимо нас, только Ганн пытаются приторговывать мясом и действуют нечестно, занижая цены.

— Они нарушают Второе торговое соглашение, — сказал Курт, пытаясь стряхнуть наваливающуюся дремоту.

— Именно. А сколько их всего?

— Четыре, отец. Первое является частью Земельного соглашения второго года и устанавливает правила засева злаковых. Второе четвертого года устанавливает правила торговли мясом и живой птицей и передает монополию семье Линквуд в обмен на обязательство не выращивать зерно и хлопок. Третье…

— Хорошо, сын. Передай мистеру Арчеру мою благодарность за хорошую работу. И еще вот что, я заказал тебе костюм на мануфактуре и хочу, чтобы ты съездил завтра и померил его. Никаких обвисших плеч и неровных швов быть не должно, проследи, я отдал немало. Сейчас можешь поспать два часа. Ступай.

Курт кивнул, но в дверях, вдруг вспомнив о завтрашнем дне, обернулся.

— Отец, завтра я хотел пригласить гостей. Это Бен Китс и Руперт Кимберли. Ты должен их помнить.

Мистер Линквуд нахмурил густые брови.

— Китс… да-да, хороший способный парень. А у этого Кимберли есть перспективы, кроме того, что он игрок, причем не очень удачливый?

— Полагаю, что да, отец. Он Кимберли, это о многом говорит.

Линквуд кивнул. У семьи Кимберли было славное прошлое.

— Хорошо. Пусть предупредят родителей сами – мне некого послать с вестью. И не забудь – сначала мануфактура. Кстати, ты не забыл, что во вторую субботу большой праздник в честь венчания Сесиль Колин и Джона Фокса, и мы приглашены. Приведи в порядок лучший костюм и будь готов выглядеть достойно семьи Линквуд.

— Хорошо, отец. И еще кое-что.

Линквуд удивленно и недовольно взглянул на сына.

— Что же это?

— Сегодня было особенно холодно утром. Каждая ночь холоднее предыдущей, и я боюсь что…

— Довольно! Я устал слышать эти бредни от Ганнов. Если тебе холодно, закажи вдобавок еще одну куртку.

— Но посевы, отец. И наш скот.

— Они будут в порядке. Иди.

Среди необъятных земель семьи Линквуд у Курта был свой любимый уголок, где редко кто показывался – низина за старыми стогами сена, между полуразобранной оградой и старыми постройками в роще. Курт отправился туда отдохнуть, между дневными делами и вечерним дежурством в поле. К его удивлению, там уже трудилась его двоюродная сестра Джоди. Ей было четырнадцать, и она была стройной и сильной девочкой, но больше всего она славилась ярко черными волосами, обрезанными по плечи. Из-под соломенной шляпы блестели зеленые глаза. Она воткнула вилы в стог и сняла перчатки.

— Помочь пришел, Курт? У меня тут уже есть пара помощников.

С забора свешивался их сосед Ллойд Ганн. Он жевал яблоко и, судя по лицу, совсем недавно отвешивал шуточки в сторону Джоди. При виде Курта он замолк. Он не боялся Курта, но в его обществе вел себя, как правило, прилично. Они обменялись приветственными кивками. Эд стоял поодаль и почти не был виден за забором.

— Передохни, — сказал Курт, — я перекидаю остальное сам.

— Уверен? Могу помочь, у меня не очень много других дел. И потом, мне тут даже нравится.

— Помоги маме. Она готовит обед.

Джоди пожала плечиками и спрыгнула со стога. Ллойд обиженно закудахтал.

— Ну, куда ты? Лишаешь меня такого вида.

Джоди улыбнулась. Он отдала перчатки Курту.

— Слышала, парнишки Кимберли и Китс придут сегодня в гости. Передашь привет от меня?

— Которому? – уточнил Курт.

— Еще не решила.

Ллойд фыркнул, сидя на заборе.

— Передай обоим.

— А поцелуешь меня за яблоко? – донеслось с забора.

Курт решил вмешаться в вялотекущий конфликт, но Джоди опередила его:

— А иди-ка сюда, Ганн.

Ллойд едва успел спрыгнуть с ограды, швырнув под ноги огрызок, как сам оказался рядом с ним. Огрызок впивался в его щеку. Джоди резко подняла его за руку, отряхнула его плечо и тут же уложила носом в глину. Ногой она упиралась в поясницу Ллойда, мешая резко встать, но тот постучал кулаком по земле.

— Довольно!

Он обиженно поднялся и потянулся к карману за новым яблоком.

— И нечего так горячиться, я же пошутил. Хочешь яблоко? Тише, тише! Я серьезно.

— Нет. А вот это что такое, Ганн? – Джоди подняла с земли странную короткую трубку с обоих концов запечатанную стеклом. К трубке были приделаны ремешки, чтобы носить ее на шее. Ни Курт, ни Джоди никогда ранее не видели таких штук.

Ллойд забрал трубку из пальцев Джоди.

— Это монокль отца, приближающая штука. Отец заказал, чтобы издалека высматривать в северном лесу упавшие деревья. Только не говорите, что мы взяли ее, он отправит нас пасти скот на всю ночь.

— А тогда дайте посмотреть.

Джоди вертела трубку в руках, соображая каким концом ее направить вдаль, а затем приложила к глазу и восхищенно воскликнула.

— Ого, Ганн! Вот это вещица! Да ты, гаденыш, подглядываешь за мной наверно.

Ллойд опасливо попятился к забору.

Курт взял монокль и посмотрел вдаль. Далекие предметы казались совсем близкими. Был виден как на ладони их дом и отец, выбегающий из дома и наспех застегивающий пиджак. Были видны посадки соседей на востоке (оказалось, что вопреки соглашению, они все-таки выращивают картофель).

— Забавная вещь, Ллойд.

— Угу. Ну, хватит уже, отдай.

— Секунду. А это что?

На северо-востоке он заметил рощу, которую ранее издалека считал частью леса. Но это был высокий кустарник и несколько деревьев с желтыми кронами. Над кустарником виднелась крыша, точнее ее край. Доски позеленели от мха и времени. Было видно разбитое чердачное окно, остальное скрывал кустарник.

— Там ваши земли, Ллойд?

— Не. Там неприсоединившиеся. Странная семейка. Мы отгородились от них хорошим забором, — Ллойд посмотрел в монокль, — сарай какой-нибудь. У них много разного барахла, живут в своё удовольствие, ни с кем не считаясь.

— Прямо как вы, — усмехнулась Джоди и вручила вилы брату, — удачи, Курт, развлекайся.

— Джоди, а ты собираешься вечером на праздник? – спросил Ллойд, будто, между прочим.

Джоди улыбнулась из под широкой шляпы, и не ответила.

Сомневаться в увиденном не приходилось, Бен и Ру ошибались, прекратив поиски – потерянная ферма действительно существует, точнее её старый особняк. Земли старой фермы стали землями четырех семей, и даже земля под ногами Курта принадлежала, когда то другой, неизвестной и забытой семье. Курт пытался вспомнить их фамилию, но не мог. Или же Бен и Ру произнесли ее слишком невнятно.

Курт улыбнулся про себя, представив лица Ру и Бена, когда он скажет им, что их потерянная ферма существует на самом деле и не является выдумкой мистера Арчера – школьного учителя. Конечно, Ру захочется немедленно отправиться на поиски, не утруждая себя подготовкой к этой необычной и в меру опасной экспедиции. Курт собрал в сарае несколько теплых вещей, добавив их к приготовленным на ночное дежурство. Дождавшись пока братья Ганн уйдут, Курт спрятал мешок в глубине стога и закидал его соломой.

Он вернулся к обеду. Довольная Кристи уже сидела за столом и без него не начинала кушать, несмотря на уговоры матери. Увидев брата, она просияла.

— Я тебе порезала мясо, — похвасталась она, улыбаясь во всё детское лицо.

— Спасибо, Кристи, — сказал Курт, давай и я тебе порежу.

 

* * *

 

С закатом солнца внезапно пришел холод, хотя до утренней прохлады оставалось еще часов пять. Небо закутала дымка, и звезда замерцала над восточным горизонтом. Бен, Ру и Курт пробирались вдоль изгороди, отделявшей поля Линквудов от владений семьи Ганн.

Позади остались сытный ужин у Линквудов, за которым Кристи даже спела песню наполовину собственного сочинения и краткая экскурсия по большому дому.

После был рассказ Курта об увиденном в монокль Ганнов. Бен молча слушал Курта, не веря ушам, в то время как Ру взвился от счастья под потолок и немедленно сообщил, что этой ночью они просто обязаны там побывать. Курт только усмехнулся.

Потом было несколько часов игры в стрит, не очень удачных для Ру. Взвесив на руке полегчавший кисет с глясами, он заметил, что пора идти. Они аккуратно пробрались через задний ход, в коридоре едва не столкнувшись с Джоди, возвращавшейся с кормежки скота. Бен слышал как она разулась возле двери и прислонила вилы к стене прямо возле его уха. Было темно и она их не заметила. За задней дверью находился амбар, а между ним и забором была узкая дорога, на которую они торопливо нырнули и затаились, прислушиваясь, нет ли кого-нибудь в поле. Но было тихо и очень темно, если не считать очень бледного света звезды. За краем амбара начиналось поле, перегороженное несколькими невысокими изгородями. Они не сразу вышли на открытую местность. Курт опасался дозора, выставленного для охраны от бродячих собак, их могли легко принять за диких животных и, на всякий случай, усеять стрелами все пространство вдоль ограды. Шли по одному, сохраняя дистанцию в два десятка шагов. Их силуэты были едва различимы в темноте, только свет из верхних окон дома освещал их спины.

Опасаться стоило не только собственной охраны, но и стрелков Ганн, не очень-то разборчивых в выборе мишени, если она заметна неподалеку от ограды ночью. Но поле было чистым. Вероятно, этой ночью дежурил Ллойд, а, значит, уже храпел в ближайшем стоге сена. Все пространство от забора Ганн засеяли кукурузой и подсолнухами, чтобы не вызывать справедливого гнева соседей, но в глубине двора точно были несколько загонов для скота, который семье Ганн держать, в общем то, запрещалось.

Граница с землями Ганн закончилась, но территория Линквудов тянулась еще на полсотни метров вперед. Здесь было особо почитаемое место, где Джоди дважды уложила Ллойда Ганн на лопатки. А еще тут был стог с тайником. Курт порылся в сырой соломе и выудил мешок. Бен застегнул на себе толстую рабочую куртку с множеством карманов. Про себя он отметил, что куртка фабричная и даже местами водонепроницаемая, судя по ткани. А Ру влез в свитер, который, как он подозревал, принадлежал Джоди. Там же лежала большая бутыль с маслом и старые тряпки. В одной из них Бен обнаружил бутерброды с мясом и железную флягу, в которой оказался морс.

— Пойдем через ограду здесь, — сказал Курт, -  иначе окажемся на территории неприсоединившейся фермы раньше времени, а я не хотел бы столкнуться с ними в их же дворе. Между ними и фермой Ганн есть узкий проход шириной в полметра. Мы можем пройти по нему почти до самой заброшенной хижины, но идти нужно тихо – неприсоединившиеся не любят гостей еще больше чем семья Ганн.

— Можно ползком, — предложил Ру.

— Можно. Но там очень грязно и к тому же могут встретиться собаки. Лучше пробежим.

Бен посмотрел на узкую неровную тропинку, терявшуюся в темноте. Вдалеке был виден маленький низкий дом с единственным окном, в котором горел свет.

  — Неприсоединившиеся, — сказал он и указал на дом.

— Да, — сказал Курт, — странные люди. Мы с ними не общаемся, хоть и соседи, да и видел я их лишь однажды. Папа говорит, что они намеренно не общаются с нами, хотят сохранить независимость.

— Скучно, — пожал плечами Ру.

— А еще мы сейчас уже на земле, которая когда-то принадлежала семье Клаусов, — сказал Бен, — я помню карту.

— Часть этой земли есть и у нас, — заметил Курт, — почти весь восточный край. Отец говорит, что нам всегда принадлежали эти земли, но в девятом году ему было лет пятнадцать и он должен помнить, что тут была еще одна ферма.

Они шли по узкой тропе между двумя заборами. Слева и справа была темнота. Становилось все холоднее. Бен вжался в воротник, пытаясь согреть шею, и думал о том, что дома о нем, скорее всего, беспокоятся, особенно мама, хоть и уверены, что он в безопасности, спокойно спит под пуховым одеялом на ферме Линквудов. В любом случае, об их пропаже еще не было никому известно – в окнах дома Линквудов не горел свет и во дворе тоже было тихо. А вот к светящимся окнам небольшого одноэтажного дома они были все ближе. Когда скрипнула входная дверь, они замерли. Курт дал знак всем присесть, а сам вжался в ствол одиноко стоящего дерева.

В темноте загорелся огонек масляной зажигалки и по ночному воздуху поплыл едкий запах табака. Бен смотрел на покачивающийся в темноте огонек тлеющей трубки и старался не шевелиться. Минута проходила за другой. Незнакомец еще курил, когда вдалеке послышались голоса. Разговаривали где-то в стороне фермы Ганн и голосов было не меньше трех-четырех.

«Нас ищут», — предположил Бен, но голоса были на удивление спокойными и их владельцы не спеша передвигались по полю. Через несколько минут разговор был слышен более отчетливо, судя по всему, компания направлялась в их сторону. Однако, вскоре голоса смолкли, где-то в темноте появилось и исчезло пятно света, словно люди зашли в освещенное помещение с наглухо закрываемой дверью. На мгновение Бену показалось, что он слышал голос отца, но едва он прислушался, голоса стихли. Осталось только шипение трубки в темноте и громкий шум собственного дыхания.

Хозяин трубки исчез за дверью через четверть часа вместе с трубкой. Немного выждав, ребята поднялись, с трудом разогнув затекшие колени, и аккуратно побрели вдоль забора. Поравнявшись с окном, они снова присели на землю. Бен на секунду задержался и заметил в окне двух мужчин, чуть старше его отца. Один из них с большой бородой, закрывающей половину груди, чистил ножом большую рыбину, разложив ее на коленях, другой, почти лысый с морщинистым лбом вытряхивал трубку прямо на стол. На краю стола стоял большой кувшин, а рядом две глиняных кружки. Едва бородач поднял глаза на окно, Бен уже скрылся за низкой изгородью.

Они быстро пробежали к самому углу дома и затаились в низких кустах. Снова скрипнула входная дверь. Хриплый голос велел кому-то «закрыть загон», а затем вышел на дорогу, его невысокий сутулый силуэт застыл в свете, льющемся из окна. Силуэт явно осматривал дорогу в обоих направлениях. Бен, не раздумывая, перелез через изгородь и позвал остальных за собой.

Зайти без спроса не территорию чужой фермы было конечно более серьезным проступком, чем ночная прогулка по ничейной дороге, но жители неприсоединившейся фермы всегда пользовались дурной славой, и попадаться им на глаза ребятам хотелось меньше всего.  Они бежали по твердой, непаханой земле вдоль забора, стараясь не заходить вглубь чужой территории, за пределами которой шумел лес. Бен несколько раз выглядывал на дорогу и перед тем как забор резко стал выше, выглянул снова и замер.

Самым ужасным было то, что на дороге стояли ни хозяева фермы, ни родители, ни чудовище из сна и даже не братья Ганн – там стояла девочка восьми лет в длинном мамином пальто и, обхватив плечи руками, ёжилась от холода. Она стояла почти возле самого окна дома и ее могли легко заметить хозяева. Было видно, что она потерялась и замерзла, но боялась позвать на помощь. До неё было шагов сто.

— Кристи! – Курт от ужаса схватился за голову, — откуда она здесь? Кристи!!!

— С ума сошел? – Бен закрыл ему рот рукой и вжался в стену, увлекая за собой Ру, — не ори, тебя же услышат.

— Бен, это же Кристи!

— Вижу, — Бен взглянул на дорогу, — Я схожу за ней. Оставайтесь здесь. Ты Курт, кричишь громко, а Ру топает как бык.

Бен побежал вдоль забора, стараясь не привлекать заранее внимание Кристи, но и испугать её тоже не хотелось, помня, как она умеет визжать от испуга. По дороге ползали тени – кто-то ходил в окне, но Кристи, стоявшую прямо в пятне света, еще не заметили. Бен подошел к углу дома.

Во дворе раздался хриплый кашель, затем несколько голосов, принадлежавших, как показалось Бену, четверым разным людям. В темноте раздался топот какого-то зверя и приглушенный рык. Бен выглянул из-за угла и тихонько побарабанил пальцами по стене, понимая, что свистнуть, даже тихонько, будет большой ошибкой. Он боялся, что Кристи не заметит, но она заметила, улыбнувшись и сделав большой шаг к нему. И прежде, чем она успела открыть рот, Бен приложил палец к губам, и, схватив Кристи за руку, нырнул с ней в темноту.

Вдоль забора с обратной стороны угрожающе пронеслась тень. Бен только успел услышать топот бегущего животного. Было странно, но зверь не заметил ни его ни Кристи, хотя должен был почувствовать за сотню метров присутствие чужих. Топот стих, как и глухие голоса с обратной стороны дома. Они побежали по темной дороге, стараясь держаться подальше от забора.  Увлекая за собой Курта и Ру, они пробежали еще метров сто и затаились за деревьями, огораживающими край владений неприсоединившейся фермы. Там они смогли отдышаться. Курт сделал небольшой факел и в его свете сурово смотрел на лицо сестры.

— Кристи, и что это значит? Где ты сейчас должна быть?

Кристи мелко дрожала. На ее глаза навернулись слезы. Она пыталась, что-то сказать, но только неразборчиво мяукнула.

Бен отыскал в походном мешке теплый свитер и натянул на нее. Свитер был ей велик и свисал до коленок, но зато согрел.

— Что делать будем? – спросил Бен, всучив Кристи самый крупный бутерброд из их запасов.

— Ясно что, возвращаемся, — скрипнул зубами Курт, -  не тащить же её с собой. Кристи, как ты вообще тут оказалась?

Но вопрос был лишним, понятно было, что из любопытства. Оказалось, что она шла за ними почти до края фермы, пока они не скрылись за чужим забором. Там она потерялась и шла на свет, ища кого-нибудь из взрослых.

Курт молчал. Бен выглядывал из-за дерева, разведывая обратную дорогу.

— Вы что, с ума сошли! – Ру ткнул пальцем в темноту, — идти то осталось метров сто! А назад – минут сорок.

— И ты предлагаешь тащить ее с собой? – глаза Курта злобно сверкали.

— А почему нет? Что с ней случится, если нас тут трое. Не будем спускать с нее глаз, а еда и теплые вещи у нас есть, на четверых хватит.

— Безумие! – Курт тер руками виски, пытаясь успокоиться, — Кристи, ну кто тебя просил…

— Хватит, — сказал Бен, — мы возвращаемся.

Дорога была пуста, да и зверь за забором больше не был слышен. К тому же отсюда был и другой путь по берегу, вдоль владений семьи Ганн.

— Да опомнитесь вы! – Ру негодовал, — поместье – вот оно! Пара шагов. Когда еще мы сюда выберемся? Мы такую удачную возможность упускаем. Которой, возможно, больше не будет.

— Ру, я её с собой не потащу! – сказал Курт.

— Прекратите спорить! Смотрите!

Бен заметил это первым. На дороге сидел пес, плохо различимый в слабом свете, но огромный, загораживающий собой проход между участками. Он медленно водил головой, словно прислушиваясь. Бен был готов поспорить, что это вожак той стаи, что так опрометчиво напала на них с отцом и остальными в лесу. Цвета пса он не видел, но не сомневался, что пес таких размеров в стае определенно будет вожаком. Домашней эта собака быть не могла – владельцы ферм предусмотрительно привязывают своих псов.

Бен приложил палец к губам и попятился, увлекая за собой остальных, как можно дальше от пса. Достаточно было найти высокое дерево, чтобы в случае опасности отсидеться на нем до прихода взрослых, но позади них были только кусты, целая изгородь из кустов, в дебри которой они пятились, поминутно цепляясь за мешком и одеждой за сухие ветки.

Здесь пес напасть внезапно не мог. Их окружало целое кольцо из густых зарослей и высокая трава, в которой было заметно любое движение. Дорога отсюда видна не была. Но и топота собачьих лап тоже не было слышно.

— Зажги факел, Курт!

— Сейчас. Где Кристи?

— Со мной, — отозвался Бен, — а где Ру?

Ру стоял к ним спиной и смотрел во все глаза. Остальные тоже подошли и встали как вкопанные.

Над ними возвышался потерянный дом.

 

* * *

 

Любопытство вело ее за широкой спиной Курта в темноту, в холод. Она заметила их побег, едва разминувшись в коридоре с Джоди. И пока та, что-то напевая, шла в свою комнату, Кристи незаметно проскользнула к выходу, прихватив с вешалки мамино пальто. Она держалась в десяти шагах от них, пока ребята пробирались вдоль забора. Заметно холодало. Кристи поежилась, подумав, что неплохо было бы прихватить еще и теплый свитер отца, но она боялась, замешкав, потерять из виду что-то задумавших ребят.

Пока Кристи слышала голоса в темноте перед собой, ей было не страшно. Особенно успокаивал ровный выдержанный голос брата, который, казалось, никогда не злился по пустякам и не кричал ни на кого. Кристи изо всех сил старалась быть похожей на него, но получалось плохо. Кристи думала, что брат наверняка знает секрет хладнокровия, но держит его в тайне до её двенадцатилетия. Свято веря в это, она терпеливо ждала.

Где-то впереди трещали прутья – вероятно ребята перебирались через забор, и когда она подбежала к ограждению, чтобы напроситься наконец в их компанию, они скрылись в темноте и даже голоса теперь не были слышны. Пыхтя и цепляясь за сухие прутья, она полезла через забор. Впереди в темноте был брат, с которым можно ничего не бояться. А еще там был Бен. Эта мысль придала ей храбрости, и она еще упорнее стала карабкаться по невысокому забору на чужую территорию. И вот под ее ногами была земля семьи Ганн.

Через несколько минут она услышала голоса. Сначала голоса в стороне, справа от неё и Кристи поняла, что перебиралась через забор совсем не там, где следовало. Парни не пробирались на ферму Ганн, чтобы подшутить над соседями (как она думала вначале), они шли куда-то дальше и шли быстро. Их голоса почти не были слышны, а вскоре и смолкли совсем. Кристи застыла в центре чужой свекольной грядки, растеряно озираясь по сторонам. Было холодно и внезапно накатил страх, мгновенно развеяв легкий налет храбрости и любопытства. Далеко в стороне завыла собака, и стало еще страшнее.

Она почти обрадовалась, когда услышала голос отца. Она хотела броситься к нему, рассказать, что Курт с ребятами бродят где-то в ночи, но не смогла пошевелиться. Голос отца был все ближе, и так страшно, как минуту назад, уже не было, но попасться ему на глаза она не могла. Курт расстроился бы, если по её вине отец узнает о ночном побеге, а этого допустить было нельзя. Это даже хуже, чем потеряться в темноте и холоде.

Она осторожно пробралась поближе к голосам старших, стараясь идти совсем бесшумно. Наконец она увидела их. Тут был не только отец, с ним был и мистер Ганн и мистер Китс и еще двое мужчин, лица которых она не рассмотрела. Мистер Ганн открыл дверь небольшого сарая, и они один за другим скрывались внутри. Из открытой двери лился ровный свет, словно от множества свечей и сладковатый запах меда. Кристи подошла совсем близко и успела заглянуть внутрь, прежде чем мистер Ганн закрыл тяжелую дверь. Внутри уже собрались не меньше дюжины старших, все вооруженные арбалетами. В ногах у каждого лежал дорожный мешок. В углу она заметила учителя Арчера, неторопливо разворачивающего на стене карту, подобную то, что висят в школьных классах. Большинство из старших она не знала, кроме двоих безземельных семейства Ганн. Видимо, остальные пришли с Мануфактур.

Кристи бесшумно отошла от ограды с скрылась в темноте.

Однажды мистер Арчер рассказывал обо всех опасностях, которые могут подстерегать человека ночью, если он не дома или не вооружен. Конечно, это никак не внушало бесстрашия, но воспоминания об учителе Арчере немного успокаивали. Она любила учителя, хотя, как и все, считала его немного странным. Как и Бена…

Мысли о Бене снова повели ее вперед.

Задний забор фермы Ганн почти не был укреплен, и Кристи нашла достаточно широкую брешь между прутьев, чтобы пролезть, не зацепившись ни за что. Впереди был странный незнакомый дом со светящимся окошком. Она вновь услышала голоса и, сперва, обрадовалась, приняв их за голоса ребят, но разговаривали незнакомцы. Она спряталась за углом их дома и слышала, как двое взрослых ведут беседу о чем-то непонятном. Один голос был слегка хрипловатым и принадлежал лысому человеку с трубкой, второго она не видела.

— …в упор каждого, кто подойдет к нашим границам. Братья думают, что до большой заварушки еще как минимум поколение, а вот как бы не так! Уверен, что экспедиция, планирование которой они так усердно держат в тайне, заставит их принять решительные меры сразу, как только станет известно о том, что происходит на севере.

Сопение и недоверчивое хмыканье в ответ.

— Пустоголовых этим не испугать.

— Допустим, — отозвался первый, — но я посмотрю на твою бороду, прибитую гвоздями к забору, когда новый союз семей развяжет войну за земли. Месяц. Максимум – два, и мы увидим и факелы, и колья на этой вот улице.

— Братья предлагают ударить первыми.

Снова смешок, на этот раз от другого незнакомца.

— Хм, ты забыл кое о ком.

— Не говори, что ты серьезно. Их уже лет десять никто не видел, если они вообще не выдумка соседушек.

— Ударив по семьям, мы потеряем силы. Что ты поставишь у ворот, если твари с севера, в которых ты не веришь, придут сюда?

— Тсс, ты слышал?

Они прислушались. Кристи замерла и попятилась в темноту поглубже. Не могли они ее заметить, но все же.

— Да спокойно, это братья запирают загоны.

Из кустов вышел огромный рыжий пес и ткнулся мордой в колено хозяина. Тот потрепал пса за ухом.

— Этого забыли.

Кристи обогнула их дом. Мысль подойти и попросить у взрослых помощи покинула ее, едва Кристи увидела пса. Собаки не очень-то приветствовались на фермах, а к тем, кто их держал, относились настороженно.

— Я запру его, — сказал второй незнакомец и выставил на свет огромную бороду, но пес, почуяв скорый конец свободы, нырнул в ночь.

К счастью для Кристи пес бросился в другую сторону, обдав ее комьями земли.

— Вот же упрямая псина, — сказал бородач.

— Сиди. Я сам найду его.

Кристи не сразу выбралась на дорогу, только когда убедилась, что незнакомцы ушли вглубь владений, а собака исчезла из виду. На мгновение она различила в темноте длинные ряды клеток, стоявшие между домом и сараями. А за сараем высился еще один дом, гораздо больше, и даже небольшая башенка рядом. Целая крепость, почти как их собственный дом, подумала Кристи. Ее удивило, что в школе о Неприсоединившихся рассказывали, как о нищих в старой лачуге за дряхлым забором.

На башне загорелся факел, и Кристи отшатнулась от забора и замерла в центре улицы. Она стояла одна, озираясь по сторонам и раздумывая, не вернуться ли на ферму Ганн, когда на неё внезапно налетел Бен.

Через четверть часа они уже стояли лицом к лицу со старым домом. Кристи держалась позади брата и смотрела во все глаза на старый особняк с заколоченными крест-накрест окнами.

 

* * *

 

Стены покрывали густые заросли дикого винограда, оплетавшие весь первый этаж и дверной проем и даже пустое окно мансарды. Дверь была плотно закрыта и основательно заколочена досками. Бен прислонился ухом к сухим доскам. Внутри выл ветер, и что-то тихо поскрипывало, словно человек не спеша расхаживал по пустой комнате, скрипя половицами. 

Курт извлек из сумки две масленые лампы и дал одну Бену. Другую оставил себе.

— Пролезем внутрь через окно, — предложил он.

— Пожалуй, — сказал Бен, — дверь не открыть. Обойди слева, поищи открытое окно, а я посмотрю здесь.

— Эй, я с ним не останусь, — возмутилась Кристи, кивнув на Ру. Ру презрительно хмыкнул и отправился изучать дверь.

— Хорошо, идем вместе.

Бен шел впереди, обходя дом вдоль южной стены. Дом дышал старостью и запустением, но выглядел еще довольно крепким. Каменный фундамент местами покрывал густой мох, а стены утонули в зарослях кустарника и винограда. Пройти к восточной стене, которую подпирали молодые деревья, было почти невозможно. Бен заметил, что ограда вокруг дома была совсем молодой и наспех сколоченной, словно дом пытались за короткое время отгородить от привязанной к нему земли, чтобы он скрылся в сорняках и забвении и постепенно разрушился, став низким холмиком у дороги. По традициям конфедерации ферм, уничтожать постройки было нельзя. В случае ненадобности, они могли быть сданы в аренду, перестроены под другие нужды или проданы. Отчасти традиция имела корни в катастрофической нехватке леса для строительства, а отчасти в экономии затраченного труда. Но тут пустовал целый дом, которому, как оказалось, все двенадцать семей и даже неприсоединившиеся не смогли найти достойного применения, просто заколотив окна и двери и оставив медленно разрушаться.

Курт вынул топор из бездонной сумки и попытался подцепить им заколоченную доску.

— Бен, помоги мне!

Доска поддалась со страшным скрипом и оторвалась от стены. Со второй попытки сколоченные крестом доски рухнули, едва не задев стоящего в стороне Ру. Едва осела пыль, Ру уже сидел на подоконнике.

— Ру, слезай, – сказал Курт, – побудешь с Кристи. Мы с Беном пойдем первыми.

— Еще чего! – Ру страшно засопел носом, но с окна слез.

Он ненавидяще смотрел на Кристи, которая, закутавшись в пальто и свитер, стала похожа на тряпичную куклу.

— Зачем ты вообще за нами пошла?! – прошипел он сквозь зубы, но Кристи не ответила.

Бен спрыгнул с окна первым, ударившись пятками о пыльный пол. Глаза понемногу привыкали к темноте, но Курт уже зажег масляную лампу. Комнату заполнил мягкий свет, а по полу протянулись их изогнутые дрожащие тени. Комната была небольшой с тремя большими окнами. Местами даже стояла мебель. В центре стоял стол, закрытый сорванными с окон занавесками, а сверху толстый слой пыли. Тут был шкаф без полок, опрокинутое кресло и несколько сломанных стульев один на другом, загораживающих проход на лестницу. Вой ветра раздавался наверху и там же были слышны звуки, похожие на мерные шаги.

Бен подошел к столу и приподнял часть покрывала. Но на столе не было ни ценностей ни денег, ни россыпи глясов, которых так жаждал Ру. Там было несколько листов пыльной бумаги с непонятными символами, обломок пера и бронзовый нож для бумаги. Бен взял нож и пару чистых листов. Бумага была огромной ценностью, и Бен сильно удивился, что некоторые листы были исписаны размашистым почерком и только с одной стороны.

— Ну что там? – раздался с улицы нетерпеливый голос Ру.

— Успеешь, — сказал Курт, — Кристи рядом?

Ру утвердительно хмыкнул и сунул нос в оконный проем.

Бен не спеша обходил комнату шаг за шагом, осматривая каждый угол. На стене висела покосившаяся картина, какой-то пейзаж с домиком у огромного дуба и кирпичным колодцем. Курт указал лампой на лестницу, ведущую наверх и, отодвинув стулья, начал подниматься по скрипучим перилам. Бен остался внизу. Тут была еще одна комната, совсем пустая, а рядом с ней столовая. Обеденный стол куда-то исчез, а на полу валялось несколько кастрюль и осколки тарелок. Бен подошел к насосу и попробовал покачать воду. Как ни странно, но насос еще работал, и из крана потекла тонкая ржавая струйка.

Сверху раздавался топот ног и скрежет, словно двигали мебель. Потом показался Курт с охапкой каких-то картинок и тонких книжек.

— Там пусто. Кровать, пара сломанных шкафов и всё. Можно еще осмотреть заднюю дверь, но, похоже, что отсюда все-таки много вынесли, прежде чем заколотить дом.

— Глясы есть? – высунул нос Ру.

— Нет. Похоже, что Клаусы не сильно увлекались стритом. Забирайтесь с Кристи сюда, а мы пройдем дальше к задней двери.

Курт оставил им одну лампу и пошел вслед за Беном по пустому коридору. Справа была какая-то кладовка, тоже пустая, а слева еще комната, похожая на склад для овощей. Тут не было ни окон, ни мебели, только дверной проем и петля для лампы в стене.

— Эй, Бен, да тут спуск в подвал!

Курт повесил лампу на крюк и осматривал плотно закрытую дверь в полу. Они смогли подцепить край двери топором и приподнять. Крышка с шумом упала на пыльный пол, открыв проход вниз, зияющий темнотой и холодом. Маленькая железная лестница блестела в свете лампы.

— Пойдем?

Бен вдруг почувствовал беспричинный страх. Темнота внизу казалась живой, дышащей с шумом. Казалось, что свет лампы обрывается на этом черном квадрате и не проникает ни на сантиметр вниз. Он вдруг осознал, что они находятся в заброшенном доме на чужой земле далеко от дома, и никто не будет знать, где они, если с ними что-то случится здесь. Стало жутко и звуки наверху, похожие на шаги, раздавались все отчетливее.

— А что там наверху, — спросил он Курта, — топает кто-то.

— Ничего не слышал. Может ветер.

Но сверху раздался глухой удар, будто что-то упало на пол с небольшой высоты. Бен вздрогнул.

— Слышал?

— Ничего я не слышал, — пойдем вниз.

Но Бен уже не слушал. Оставив лампу Курту, он побежал по узкому коридору к большой комнате, где ждали Ру и Кристи. Он едва не сбил Ру с ног, когда тот копошился возле стола, выискивая подходящие под глясы осколки стекла. Схватив лампу и прижав палец к губам, он побежал вверх по лестнице, по пути вооружившись ножкой от стула. Дверь в комнату наверху была плотно закрыта, а за ней слышалось вполне отчетливое шуршание. Бен навалился на дверь плечом, почувствовав, как затрещали сухие доски дверного косяка. И дверь поддалась.

Комната была больше, чем та, что внизу. Тут был шкаф с книгами, часть которых валялась на полу. В открытые окна врывался ветер и шевелил покрывало на пыльном столе.

В углу у окна лежал обломок кирпича, а рядом, скорчившись, лежал Курт. Из его разбитого виска текла кровь.

Страх обрушился как всплеск ледяной воды, Бен закричал, что-то похожее на «Курт» и «Ру» одновременно. Курт пришел в себя, но не мог встать и только указывал пальцем на пустой дверной проем.

— Что тут?!!! – раздался сзади голос Ру.

— Кристи, где Кристи? Кристи!!!

Бен бросился вниз, оставив Ру с раненым Куртом. В два прыжка он одолел лестницу и остановился в центре пустой комнаты. Тут стояла лампа Курта, прямо на столе, на разбросанных бумагах. Рядом прислоненный к стене, стоял топор Курта. Стоял тут и сам Курт. То есть тот, кого Бен принял сначала за Курта. На нем была одежда Курта, а лицо закрывал капюшон куртки. Одной рукой он прижимал к себе барахтающуюся и безмолвную от ужаса Кристи. Она слабо пыталась сбросить руку, мертвой хваткой обхватившую ее за горло и плечи. Незнакомец приложил палец к губам и медленно выплыл из проема, мягко ступая ногами, словно пружиня на них.

— Кристи!!!

Бен шел следом, словно под гипнозом, его рука сжимала бесполезную ножку от стула – он даже не мог поднять руку, не мог обернуться. Где-то сзади затопали по лестнице ноги, он слышал торопливый шаг Ру и тяжелый Курта,  держащегося за перила.

В темноте покачивался на длинных ногах лже-Курт, все еще продолжая улыбаться. Звук лая заставил Бена очнуться. Что-то огромное и клыкастое метнулось из кустов в сторону монстра, обдав запахом пыли и псины. Лже-Курт лишь вытянул руку и легко сжал собачий череп, прекратив очень быструю и яростную схватку. Рыжая тяжелая туша рухнула в пыль.

— Ты должен идти с нами, Бен, — тихо прошелестел голос незнакомца, — ты должен быть с нами, Бен. Тебе не место здесь.

Бен почувствовал слабость в коленях, но каким то чудом он еще стоял на ногах. Страх сжал его мышцы в тугой клубок, а голос все еще шуршал в тишине. Он был странным, и незнакомым и знакомым одновременно, обычные слова диалекта Конфедерации, но с едва уловимым чужим акцентом. Не колким и резким, как в наречии мануфактурщиков, а обрывистым и, в то же время, певучим.

— Бен, иди прямо сейчас, или я сверну ей шею.

Кристи затихла в лапах чудовища. Кажется, она была без сознания.

Бен открыл рот, пытаясь позвать на помощь, но не произнес ни звука.

— Ты придешь сам, Бен!

 Незнакомец легко перепрыгнул ограду, увлекая за собой обмякшую Кристи. Ее голова болталась и длинные  рыжие волосы трепал ветер. Вскоре они совсем исчезли из виду.

Бен стоял. Он все еще сжимал свое деревянное оружие. Рядом безмолвно кричал Курт, упав на колени и тряся прутья ограды. Возможно, он и громко кричал, но Бен его не слышал. Беззвучно плакал от страха Ру, обхватив его за ногу. Его и, почему-то, мертвого пса. Двое мужчин, один с огромной бородой, опустились на колени возле собаки. Горели факелы, мистер Ганн оттаскивал Ру от животного. Кричал, размахивая руками, мистер Линквуд и тряс сына за плечи. Курт плакал, его висок и шея были в крови, но никто не замечал. Замер в центре двора мистер Корвин, вцепившись обеими руками в факел. Люди все бежали и бежали. А Бен ничего не слышал и не замечал, он смотрел в ту точку, где, как ему казалось, секунду назад стояла Кристи, и улыбался хищным ртом странный незнакомец. Отец уводил его за плечи, а он все смотрел, повернув голову, смотрел, пока двор и дом не скрылись из виду.