Год акации Глава 5.

5. История пятая. Колодец.

В позднем вечернем сумраке горели факелы. Четверо мужчин стояли во дворе дома Корвинов, обступив колодец, и ждали. Изредка переговариваясь друг с другом. Пятый был стар. Не настолько конечно, чтобы неподвижно лежать в кровати, прося воды и развлечений, но уже достаточно пожилой, чтобы не участвовать в дозоре, ставшим ежедневным для семей. Мистер Корвин поддерживал его, своего отца, под руку и мягко убеждал, что тому следует расстаться с вилами и остаться дома.

— Сидеть с детьми? Вы с ума сошли! – сердито сопел старик и тряс белой бородкой и сухими кулаками. Аргументы вроде «пожалуйста, отец», его не убеждали.

— Ну, пожалуйста, отец!

Мужчины у колодца нервно перетаптывались и курили. Ом предстояло обходить пределы конфедерации по периметру, за исключением ферм Китс и Колин-Фокс, в течение всей ночи и получасовая задержка перед выходом не радовала никого.

— Дом нужно охранять. Ты знаешь, Мэри на мануфактурах у доктора, а Кайл не справится со всеми.

Кайл был старшим сыном Корвинов, любил стрит и командовать, и в общем-то справился бы со стайкой детей, если бы эта стайка не разрослась еще на троих ребятишек. Детки были соседские, и пришли с отцами, побоявшимися оставить их без надежной охраны на своих фермах. О том, что ферма Корвинов тоже остается без главы семьи, никто не подумал.

— Пес бы вас всех побрал, — ругнулся старик и, пихнув вилы в руки мистера Корвина, побрел в дом.

Сзади раздался дружный вздох облегчения и удаляющиеся шаги. Старик еще подождал за дверью, надеясь, что его позовут, а потом снова выругался, но уже немного злее.

В доме его ждал стол с тарелкой холодных котлет, масляная лампа, самая яркая из найденных в доме, чтобы дети не боялись темноты и шесть хмурых детских лиц. Бетти Корвин сидела на верхней кроватке, болтая ногами, Кайл стоял внизу, скрестив руки на груди и опираясь на кроватку плечом. Еще тут был серьезный мальчик Гаэль Ламбер и его пугливая сестренка Мелисса. Младший Корвин – Рауль лежал на кровати, положив под подбородок подушку и смотрел на котлеты, болтая ногами в такт сестре. Шестой ребенок давно спал. Ему было три года, и представиться он забыл.

Мистер Корвин заранее притащил кроватки из других комнат и поместил детей в одной дальней комнате без окон, дверь которой запиралась на засов.

Старик присел на табурет поближе к котлетам и хмуро посмотрел на детей. Они (кроме крепко спящего) ответили взаимностью.

— Спать ложитесь, — заявил старый Корвин.

— Рано же еще, дедушка, — заявил Кайл.

— Расскажи нам что-нибудь, -  произнесла Бетти волшебную фразу и все загалдели, даже спящий перевернулся на другой бок и издал какой-то звук.

Старик покопался за шкафом, извлек глиняный кувшин и пробормотал пожелания здравия и долгих лет Глену Китс. Когда кувшин опустел на четверть, а котлеты на одну штуку, старик почесал бороду и поинтересовался, не желают ли дети есть, спать, либо пить.

— Историю! — потребовала Бетти.

— Историю, — согласились соседские детишки.

Старик задумался и мысленно пересчитал котлеты.

— А как я с бабушкой Хлоей познакомился, я рассказывал?

— Сто раз, — буркнул Кайл, но Бетти страшно зашикала на него. Она помнила, что каждый раз эта история заканчивается по-новому и обрастает все большими подробностями.

— Расскажите страшную, — попросил Гаэль, и Мелисса вжалась в подушку, округлив глаза.

— Да куда уж страшнее, — буркнул старик и, наколов котлету на вилку, сказал, — тогда слушайте…

Дети мгновенно расселись по удобным местам, поближе к лампе. Только Кайл не сдвинулся с места.

— Однажды, когда на небе еще не было звезды на одной северной ферме жил человек. Назовем его Китс. (Дети дружно захихикали) Китс был простым фермером, у него было несколько коров и мул, на котором он возил молоко на рынок. Его семья была небогата и очень мала – только старый отец и брат с сыном, но соседи всегда помогали их семье и никогда не отказывали, если Китс предлагал купить лишний литр молока, или обменять на хлеб. Однажды, как и все, Китс надеялся жениться, завести много детей и построить новый дом, больше и лучше прежнего.

История была бы обычной и счастливой, если бы он не был влюблен в младшую сестру, назовем ее Ли. (Дети снова захихикали, на этот раз смущенно) Ли была молодой и красивой, у нее было много женихов, но ни один из них так и не стал ее мужем. Ли отказывала каждому, считая их недостойными себя, кроме Китса – его она просто не замечала…

Старик умолк на время и улыбнулся своим мыслям, затем пододвинул ближе кувшин с медом и продолжил:

— Китс тайно следил за Ли, иногда продав молоко пораньше, он стоял на дороге и делал вид, что пересчитывает деньги, зная, что Ли пройдет мимо, возвращаясь со школы. Однажды, осмелившись, он подарил ей букет. Ну, подарил – громко сказано, скорее просунул в ручку двери ранним утром, зная, что через четверть часа Ли найдет эти несколько полевых цветков в каплях росы и восхитится ими. Конечно, он не мог знать о том, что она и не взглянет на его букет, привыкшая к подобным знакам внимания. А еще он не знал о том, что о его чувствах и нерешительности знает весь город, не забывающий при встрече отпустить пару шуток на этот счет в адрес Ли. Ли злилась, но опасалась даже поругаться по этому поводу с Китсом и попросить оставить ее в покое – боялась, что их заметят во время ссоры. Но однажды они все-таки встретились…

* * *

— Ночью? В лес? Мама, ты в своем уме? – последнюю часть фразы Ру произнес тихо и неразборчиво, и миссис Кимберли не расслышала, но уже собрала мешок с какими-то чахлыми и плохо пахнущими растениями.

— Отнесешь на ферму Ли. И потом, еще не ночь, а только вечер, а пойдешь ты по освещенной дороге вдоль фермы и не вздумай сунуться в Тихую рощу, оторву уши, если вернешься после этого.

Ру насупился и поднял  с пола мешок, совсем не тяжелый, но Ру издал кряхтение.

— Можно хоть Бен пойдет со мной?

— И где ж ты тут Бена видишь? – усмехнулась миссис Кимберли, оттирая руки от глины мокрой тряпкой.

— По пути найду, — буркнул Ру и вышел из дома. И в самом деле, был еще вечер и не слишком поздний. Небо темнело, а над западным горизонтом еще выглядывал краешек солнца.

Бен и в самом деле был неподалеку у Хоффманов, куда старший Китс привел семью на время, пока будет идти запланированная облава. Бен сидел во дворе и грыз жареные орешки. Убедить его отправиться на короткую прогулку не составило труда – у Хоффманов было очень скучно.

По дороге они болтали, догрызали орешки, оставшиеся у Бена, и гонялись за сверчками. Ру едва не потерял вверенную ему сумку. Проходя мимо узкого проулка между фермами Хоффманов и Ли, они замолкли и осторожно пробежали это место. В конце проулка шумела высокими дубами Тихая роща. Про это место рассказывали слишком много страшных вещей, чтобы просто игнорировать его и спокойно проходить мимо.

— Как можно тут жить, — удивлялся Ру, но глаза его светились интересом.

* * *

— Они встретились случайно, — продолжал старик, — по крайней мере, так казалось Китсу. Ли встретила Китса, когда он почти собрался идти домой, она была мила и настойчива.

«Я знаю, что ты любишь меня, Китс. И мне это очень приятно. Из многих, кто добивается моего внимания, я вижу тебя более достойным. И мне понравился твой букет».

Китс расцвел, его знаки внимания были замечены и признаны. Он и мечтать не мог о таком, но Ли продолжила:

«Есть непростая проблема, Китс, никто не мог помочь мне в моей беде, потому так много молодых людей были мной отвернуты. Думаю, что и ты не сможешь мне помочь».

И Ли рассказала о страшном колодце в центре Тихой рощи, который однажды изменил всю ее жизнь.

* * *

— Не за что, миссис Ли.

Женщина в желтом платье с длинными прямыми волосами печально улыбнувшись закрыла за ними дверь. Ру остался с пустой сумкой и печальной перспективой провести остаток вечера дома.

— Бен, а ты когда-нибудь был в Тихой роще?

Бен покачал головой. В Тихую рощу никто не ходил. Не то что бы это было запрещено, просто это место было заброшенным, немного жутким и пользовалось дурной славой. Недалеко от Тихой рощи было городское кладбище. Оно в свое время и дало название роще. Когда-то тут хоронили не только фермеров, но и мануфактурщиков, но потом Мануфактуры стали держаться более отстраненно от ферм, открыли, возможно, свое место для захоронения усопших. Поговаривали даже, что они сжигают умерших. И только Ру твердил, что те открыли секрет бессмертия и не умирают вообще.

Кладбище в роще давно пустовало. В течение многих лет никто не умирал, так как не было ни тяжелых болезней, ни очень старых людей, а потом с легкой руки семьи Ганн повелось держать на ферме собственный склеп, чтобы лишний раз подчеркнуть единство и преемственность в семьях. Так кладбище за маленькой каменной оградкой перестало расти и осталось прижатым с запада к роще островком неухоженной земли.

В вечернем сумраке роща казалась еще больше, а деревья выше. Они обступили мальчишек со всех сторон. Под ногами Бена и Ру шуршал толстый слой сгнивших листьев. Бен зажег лампу, прихваченную у Хоффманов, но от ее мягкого света стало еще темнее.

— Пойдем отсюда, — сказал Бен. Ему было не по себе.

— Да подожди, — сказал Ру, тише, чем обычно. Похоже было, что ему тоже страшновато.

В просвете между деревьями виднелись остатки покосившихся каменных плит с выбитыми именами и несколько совсем старых палок, почему-то сколоченных в форме креста и вбитых в землю. Туда идти совсем не хотелось, особенно после баек Ру об оживших мертвецах. Ру больше всего любил рассказывать такие истории, поскольку имел на них законное право. Ему не было и года, когда одна из последних болезней едва не забрала его с собой. Его даже несколько часов считали умершим, пока он не подал признаки жизни. С тех пор Ру, казалось, обрел бесстрашие и удивительную способность выдавать себя за уникального ожившего мертвеца. В это уже давно верил только Бен, да и то из уважения к другу.

— Смотри, что я нашел, — сказал Ру, — когда-нибудь видел такое?

Бен не раз видел колодцы – они были на каждой ферме и еще два общественных в центре города, но этот был совсем старым. Он вырастал прямо из прелой листвы, его каменные стены покрывал темный мох, а по краям лежали все те же листья и упавшие ветки, и две сгнившие доски, закрывавшие половину колодца.

— Пошли, посмотрим, — предложил бесстрашный Ру.

Бен погасил лампу и они в свете звезды и остатков заката пошли к старому колодцу.

* * *

— Ли рассказала странную историю, в которую было тяжело поверить. И если бы Китс так сильно не любил Ли, он, вероятно, просто посмеялся бы над ней. Но Китс внимательно слушал.

«Однажды на закате, — говорила Ли, — я отправилась прогуляться в Тихую рощу. Я часто хожу туда, там спокойно и тихо, но никогда не заходила так далеко. Там был маленький овраг, в котором стояли сгнившие старые деревья и мне стало страшно. Я побежала обратно, и не заметила, как выбежала на поляну к колодцу. Это был странный колодец, совсем не такой как у нас на Фермах — он не был деревянным. Он был выложен из камня, уже потемневшего от времени и сырости. Мне было страшно, но очень любопытно и я подошла к нему. В глубине блестела вода, очень прозрачная, но сверху она казалась темной. Я видела отражающиеся в глубине кроны деревьев и небо, но я никак не могла рассмотреть свое отражение. И чем дольше я смотрела в глубину колодца, тем страшнее мне становилось, но я не могла оторвать глаз от глубокой воды. Страшный холод пронизывал мое тело, хотя вечерний воздух дышал зноем. Случайно я заметила, что ведро уже опущено вниз и мои руки сами потянулись к веревке. Но то, что я увидела в глубине ведра, испугало меня, и я закричала. Мое лицо отражалось в воде, но я была стара. Мои волосы поседели, а лицо было покрыто глубокими морщинами, я притронулась к лицу и поняла, что мне это не кажется. Это был ужас, с которым я справиться не могла, пойти домой я тоже не могла. Мне хотелось лечь и умереть. Но этот кошмар закончился также необъяснимо, как и возник. Я увидела свои руки и молодую кожу на них и черные кончики волос, помолодевшие там, где вода коснулась их, и я начала пить из ведра, зная, что ничего хуже со мной случиться уже не может. Я вернулась домой, долго смотрелась в зеркало. Мне казалось, что я совсем не изменилась, но это было не так. Исчезли чешуйки на носу, обгоревшем под солнцем и маленький шрам на ладони. Исчез ожог от ядовитой травы, и даже сломанный ноготь рос, как ни в чем не бывало. Страшная вода, отнявшая мою молодость, вернула мне ее лучше, чем я могла желать. Она, я уверена в этом, могла возвращать мне ее вновь и вновь столько раз, сколько я пожелаю. Вот только… я никогда не смогу заставить себя подойти к этому жуткому колодцу еще раз».

Китс слушал ее и верил ей, верил каждому слову. Он даже понял, что именно она просит от него. Его страх был так же велик, как и награда, но умоляющий взгляд Ли и прохладные пальцы на его руках заставили его забыть о страхе, и он согласился.

Ли нашла флягу побольше, красивую, из тусклого металла, который не производят на мануфактурах. И поздно ночью они тайком от всех отправились в Тихую рощу.

* * *

Они не заметили, как стало совсем темно. За деревьями виднелись огни ближайшей фермы, а роща, казалось, дышала темнотой. Бен смотрел в глубину колодца, пока Ру расчищал его основание. Он надеялся отыскать что-нибудь интересное, старинное, но не нашел ничего, кроме старой фляги, раздавленной чьей-то ногой уже очень давно и потому бесполезной. Из ее горлышка высыпался мусор и какие-то мелкие насекомые.

— Что там внутри, Бен? – спросил Ру, остыв к фляге и вернув ее на место под ноги.

— Не могу понять. Похоже, что он пересох.

— Дай я посмотрю.

Вдалеке послышался лай собак. Похоже было, что облава удалась и охотникам удалось выследить стаю. Бен надеялся, что стая, испугавшись шума и огней ферм, не побежит через Тихую рощу. Быть обнаруженными тут охотниками ему тоже не хотелось. Но злобный лай стихал далеко на юге.

— Давай опустим туда фонарь, — предложил Ру, ничего не рассмотрев в темноте.

* * *

— Китс спускался в колодец, держась за веревку, обмотанную вокруг ближайшего дерева. За несколько дней по непонятной причине вода ушла настолько, что была еле заметна на дне колодца, и уж конечно не могло быть и речи о том, чтобы набрать ее ведром. Он ободряюще улыбался Ли, стоявшей поодаль, та тоже выдавила из себя испуганную улыбку. На дне колодца было сыро и холодно, вода едва доставала до щиколоток его ног. Весь колодец был выложен камнем изнутри, но Китсу казалось, что за этим камнем пустота и там томятся и пытаются выбраться наружу десятки мертвецов, погребенных на кладбище у рощи. Тихий царапающий звук наполнял все пространство колодца, словно кто-то царапал ногтями по камню. Китс отмахнулся от страшных мыслей и начал набирать воду, хотя и жалел, что оставил лампу на краю колодца, чтобы Ли было не так страшно – он почти ничего не видел в темноте.

Шорох усиливался и тут он понял, что начала прибывать вода, она поднималась по его лодыжкам ледяным потоком. Китс торопливо закрутил флягу и, потянув за веревку, начал подниматься наверх. Но вода прибывала слишком быстро  и почти доставала до груди. Он едва схватился за край, когда увидел лицо Ли, бледное от ужаса. Она тянула руки к нему, но что-то холодное и скользкое обхватило его за голень и потянуло вниз.

«Руку! – крикнул он, чувствуя как пальцы скользят по краю колодца.

* * *

Фонарь спускался вниз на тонкой веревке, связанной из найденных на своей одежде шнурков. Он выхватывал из темноты неровные кирпичные стены. На камнях тут и там были трещины и пятна почти черного мха.

Вдруг из глубины потянула страшным холодом, так резко, что Бен отпрянул. Ру скатился на землю и на руках отполз на несколько шагов, наткнувшись рукой на что-то твердое, зарытое в листву.

Фонарь стукнулся о пересохшее дно и замерцал, грозя погаснуть совсем.

Ру, вытащил руку из листвы, держа в руке страшную находку.

* * *

— Что же было потом? – нетерпеливо спросил Гаэль. Его сестра вжалась в кровать, и натянув одеяло по самые глаза.

Замолчавший старик продолжил:

— Она протянула руку к фляге, — рука старика обхватила кружку полную меда, и он огромным глотком осушил ее, — а второй рукой она схватила его за запястье и потянула вверх. Она вытянула его наружу, а вода, коснувшись края колодца, стала вновь быстро убывать, пока не исчезла совсем. Но Ли так никогда и не воспользовалась своей флягой, потеряв ее где-то в лесу. Ли и Китс больше никогда не вспоминали эту страшную ночь, и прожили всю свою долгую жизнь вместе.

Старик замолчал. Дети потихоньку выползали из-под одеял, только маленький крепко спящий перевернулся на бочок.

— Все было не так, — усомнился Кайл и сердито посмотрел на деда.

— Именно так, умник, — отозвался дед, — а теперь в кровати и спать. Живо!

Дети попадали под свои одеяла и попросили Кайла не гасить лампу. Кайл забрался к себе наверх, прихватив стакан воды, и стало тихо.

За окном стояла глубокая тьма. Только вой собак разносился в ночи.

Старик вылил остатки меда в кружку и, прежде чем осушить ее, тихо произнес:

— Упокой Господь твою душу, бедолага Китс. И будь ты проклята, гадина Ли!

И погасил лампу.

* * *

В руке Ру была зажата кость, истлевшая, обгрызенная тысячами насекомых, с обрывком ткани на том месте, где должна начинаться кисть. Ру заворожено держал ее и разглядывал, не в силах отбросить от себя.

Бен смотрел в глубину колодца, где мерцал фонарь.

Страшной грудой в его углу сбились лохмотья, напоминающие сильно истлевшие остатки фермерской куртки. Под ними что-то белело, но рассмотреть было невозможно. У самого фонаря бурлила маленькая лужа, то касаясь старого сапога, выглядывающего из-под лохмотьев, то отступая.

Вновь задул сильный ветер, прямо из глубины, взъерошив волосы на голове Бена и обдав его волной холода и страха. Фонарь погас. Держащая его веревка медленно падала вниз.

— Пора убегать отсюда, — сказал Ру, откидывая кость. Холмик возле его ног подсказывал, что там еще не одна страшная находка.

— Что же здесь все-таки произошло? – спросил себя Бен, оглядываясь.

— Думаю, этого мы не узнаем никогда, — отозвался Ру из темноты.

Бен смотрел на колодец, понимая что больше никогда не сможет заставить себя взглянуть в него. Оттуда струился едва заметный ровный свет, совсем не похожий на свет масляной лампы. За мгновение до того, как погас фонарь, ему показалось, что он заметил маленькую дверь в стене на самом дне колодца, наглухо закрытую. Вполне возможно, что это только игра света на стене и его фантазии. Заглянуть и проверить он не мог. Не хотел. Боялся. Бывают моменты, когда лучше не делать некоторых вещей и это был как раз тот момент.

Бен поднял Ру с земли, и они побежали по ковру из листьев прочь из Тихой рощи, хранящей свои страшные секреты, которые, как и ворох прелых листьев, лучше не ворошить.

— Ну и влетит нам за лампу, — сказал Ру.