Вязкая немота

            Дорогое серебро. Бродячие дороги. Изысканный эфир. Цепкие скальпели. Почтовые переводы. Гранитные туфли. Редкие свадьбы. Охотники за идеями и математическими понятиями, ждущими своего воплощения. Города и деревни из сигнального воска. Идеологическая плотность контркультурных течений. Огненный вихрь разбитых поколений и сознаний. Нагое оправдание любви. Выработка новейших онтологических концепций и онтологический статус произнесённых слов. Архитектоника протестных откровений. Начало диалога и потеря занимаемого места. Непричастная форма языка. Бессмысленные победы в мраморных кубических помещениях. Соглядатаи, спрятавшиеся за коврами с причудливыми узорами. Враждебные взаимоотношения между двумя мнимыми ангелами. Политическое напряжение. Обнажённое тело и рождающая пена. Сполохи густого дыма. Бессонница в ожидании химического карнавала.

            Пёстрый город, радующийся отдёрнутым рукам. Апологеты неудобоваримого стиля. Пышность льстивых даров. Комнаты, славящиеся золотистыми украшениями. Пиршественные столы и палаты. Приближающиеся секунды возмездия. Общечеловеческие ценности, опускающиеся на уровень физиологии. Укусы назойливых единорогов. Распад классической эстетики. Сверкающие мечи. Скалы и пометки на карте, охваченные эпидемией. Потоки непокорных слов и воспоминаний. Смрадные бочки с ложными идеалами. Подмена категорий. Марионеточные всхлипы. Жизнь, похожая на небытие. Вера в беспочвенность экзистенциальной боязни. Цель, найденная в себе самой. Творчество и трансцендентность. Обрезанные бюджеты и ели. Смерть Лаокоона и акт кастрации. Смачные плевки в судебную бесконечную жестокость. Выработка новых форм восприятия реальности. Шарлатаны, культивирующие табу и суеверия. Искусственные огороды и маски. Космос, раздираемый безупречной добродетелью. Царь Эдип, обратившийся в безглазую утку. Победа коллективизма, социальная функция вместо личности.

            Поверженные руины заботливых фраз. Бессознательное, управляющее поступками и эстетическими деяниями. Мудрецы, провозглашающие нерушимость традиций. Критическое отношение к любым формам религии. Суждения о слитном написании пагубных глаголов. Разрезание на части тарантула. Неспешные судороги. Пища для рефлексии. Сонливость, вводящаяся внутривенно. Важная роль неучтённых факторов. Памятные дни и забывчивые финалы. Бесполезные бюрократические проволочки. Дилетанты в галстуках оранжевого цвета. Бесспорные и порой недостижимые успехи. Сжавшиеся зеркала. Пульс переменчивой погоды. Новое прочтение классического труда. Бетонная кладка. Капитал, убегающий прочь от заячьих и волчьих ушей. Невежественные броски. Золотая кожа колдовского осла. Академические лекции и лаконичный отдых. Заводы по производству извращённых грёз. Шуточные щелчки по носу. Грибные дожди и расклады. Истина и мнение. Привлекательность антропоморфных мышиных самок. Ботинок, от ярости летящий в спину. Круговорот музыки. Набег беспринципных номадов. Хаотичность антиномий. Субъективная почва пессимистического искусства. Резиновые детские качели, не нуждающиеся в пассажирах. Накопление смятённого переутомления. Затихающие удары. Латентная маргинальность. Заносчивая самоуверенность. Изрешечённый балаган. Отвратное послевкусие. Хищники с раскрытыми кошельками. Паразиты заспанных храмов. Полиция ушей и контрабанда носов.

            Шмели, подражающие кротам. Похищение душ из конфетных обёрток. Графики позапрошлой недели. Олицетворение природного витализма. Перечень сказочных созданий. Гангрена сдерживаемых истерик. Планеты с письменными завещаниями. Зыбкость демаркации между сном и явью. Последовательность бредовых монологов. Теория ослабевшей рациональности. Приоритет стилевых изысков. Силлогизмы в контурах венерианской атмосферы. Несокрушимость обветшалых конструкций. Короста чересчур хороших манер. Терпение и наблюдение. Распределение человеческого капитала. Дождливая удача. Павильоны для ускоренного овладения дискретным креслом. Эмблема непоколебимой благодати. Бензин и болевой порог. Языковой барьер и траурная соль. Житийное слово. Ветер, уплывающий на юг. Эпатаж на грани экстремизма. Газовые чуланы и пушечное мясо. Слизь перекодирования. Матрица денежных разноречий. Пелена сбитых самолётов. Падение монетных активов. Гуманизм, завёрнутый в глиняную плесень. Финал из машины. Крохотная заторможенность. Ракурс грязной стихотворной поэтики. Всеобщее безмолвие. Мастерство и мясорубка. Срастающиеся переломы.

            Вязкая немота окружила игрушку в руках. Городская жара сжигала спички. Несколько воздушных шариков взмыли в небесную голубизну. Бессмысленная прогулка, таблетки и шоколад. Раскаяния по поводу тайника. Патриоты с красными поясами. Тавтология и длительное стояние перед закрытой на ключ дверью. Пьесы плаща и шпаги. Ошибка с оставленными в кармане магазинными чеками. Натиск и забвение. Копоть наглых мыслей. Выключенный свет. Ракетные взмахи и ногтевые пластины. Зависть, согласие и смех. Пасмурное раздвижение когнитивных границ. Затопление стимулов и фильтров. Осквернение рогатых идолов. Мода на невменяемые термины. Срединные локации. Заднее сиденье оливкового автомобиля. Бездарный мозг, сочащийся тонкой струёй гноя. Связующие заступы заряженных гор. Овцы, кусающие лис. Лемур обглодал и высмеял прожорливых монахов, тусклые времена, неустанное резонёрство, щелевые отверстия, мозаичные капсулы, заиндевелые провода, мёртвые канистры и дивные иллюстрации к поэмам. Неумелое пение и лопающаяся птица. Загадка вечного мракобесия. Неизведанность электричества.

            Овраги, засеянные всеми формами геноцида и лихорадки. Культурогенез в затемнённых пещерах. Труд, обезьяну превращающий в человека. Снадобья для холериков. Неустойчивость цепных реакций. Скованная мысль и философская эстетика. Поперечные отмычки. Паромы для венерических садов. Гулкое эхо заочной весны. Дни и ночи из железобетона. Гонки на вирусных шарах. Противогаз для неудачников. Публицистика, основанная на куртуазных идеалах. Застенки и кинжалы. Плоть, отсылающая к шаблонам топографии. Фиксация корня. Изумление на кончике тупой рапиры. Сладостная распродажа. Свет актуальных проблем. Небылицы в степях из телефонных проводов. Ветви, отделяющиеся от ствола. Кварталы, усеянные мировоззренческими вопросами. Критика прогресса. Удаление шизофрении. Умы, живущие в условиях экономического захвата. Стилет, кромсающий поверженного противника. Заклание гордецов и ослушников. Небесный отец и подземная мать. Смерть автора, которой приходится платить за рождение читателя. Условная величина.

            Контрасты, шахматные и разделочные доски. Бальзам для телесного естества. Каменный век, сопровождаемый порками оруженосцев. Звёзды в грязи. Морские экипажи. Алогизмы и сигареты. Увлекательная дидактичность. Несменяемое убранство. Детский мир, втиснутый в молекулы кафеля. Стадо, не знакомое с пастухом. Принципы неподкупной жизненной ориентации. Марши на имитациях радуги. Право надзирать и выносить приговоры. Опосредованное убийство. Черепной карман и стареющий портрет. Генетические эксперименты. Чёрные дыры и сухие ноздри. Мешки с попутными ветрами. Злая сатира. Бульдозеры, наступающие на институт семьи и соломенные чучела. Карабины с останками индийских слонов. Неуместная игра в слепцов. Несостоявшееся Просвещение. Неполнота лингвистического либерализма. Ритуалы подавления безнаказанности. Хитрость крови и глазных яблок. Окоченение небытия. Произвольные порядки входа и выхода. Отсчёт секунд и веков. Стражники приветствий. Аллегоризм в каждой черте, в любой детали. Споры об эффективности воздействия на подсознание. Шлагбаумы и зелёные шарфы. Инвалидность дальних родственников. Диваны для паладинов. Опрощение в разных интеллектуальных сферах. Промозглая ревность. Вся доблестная рать империи испугалась росы. Такси и зонт. Нравоучительные повестушки. Внушение и падение. Настойчивые и отрывистые фразы, понуждающие к взрослению. Мелочность и скупость. Племя гигантов, сражающееся с дятлами. Игры взрослых людей.

            Тотальная слежка и невзрачные статисты. Однобокие сценарии. Звериные повадки. Благоденствие в союзе с растолчённой в ступке водой. Глоссарий безобидных обвинений. Апокрифы, подчёркивающие замкнутость догматизма. Занозы, извлекаемые из кинематографа.

            Тяжёлые башмаки внебрачных связей. Топот праведников, наблюдающих разнузданные оргии. Бешенство шедеврального восторга. Ни капли комического. Сила притяжения. Невидимый тоннель. Психология социализации. Речевая избыточность. Озорные аплодисменты. Балласт головной боли. Диадемы яростной мести. Всепроникающий сумрак очаровательной беспечности.

            Укрепления, долженствующие защитить от потопа. Агрегаты, играющие роль украшения. Таблицы несмелых приливов и отливов. Сочетание означающего и означаемого. Элементарные частицы, склеиваемые особым клеем. Вторичность нового текста. Санитарная проверка и заключительные акты. Подмена сказителя и воспитателя. Следующее чувство.

            Вид из ветрового стекла. Сборка кофейных автоматов. Органические отростки мёртвого механизма. Задумчивость и спор. Скорбящие язвы. Злачные свалки. Медовая сладость временных потерь. Обновлённая радиорубка. Депрессия и её поражение. Иная сторона сексуальности. Комоды, разделяющие несовместимость. Лачуги, обогреваемые маслянистыми факелами. Гребень единорога.

            Поклон в пояс. Гимнастика для стёртых мышц. Ярмарка феодализма. Часы для потехи и танцев. Тебе это столь любопытно? Кухня злых языков освобождена. Зачистка нереальных грабежей. Разведчики в землянках. Новая чувственность, носители которой – маргиналы.

            Здравый покой в кассетном магнитофоне. Странности повседневности. Поле со множеством костров. Платонизм, перевёрнутый с ног на голову. Вероятностные метафоры. Ситуационизм и застывшая картинка телепьесы. Золотая скрижаль на противоположном берегу. Обмен мнениями и жидкостями. Министерства контроля мыслей и подтекста. Карликовые махинации. Растяжимые сроки. Могильные весёлые и нелепые оркестры. Слёзы, утонувшие в кофе. Предложения застенчивости. Безголовые и безрукие фонарщики.

            Альберт ехал на велосипеде вдоль одиозных аллей. Вокруг существовало пространство, но отсутствовало время, и потому никто не смог бы сказать, как долго он двигался на двухколёсном транспорте. Однако вдруг велосипед исчез, а Альберт упал, провалившись за границы чётко очерченной действительности. Поднявшись, он снова упал, поскользнувшись о ссохшиеся бинты. Потом на него напала мерзкая и вязкая немота. Альберт долго сражался с ней и в итоге победил.

            Через несколько часов Альберт зашёл в маленькую комнату. На полу её, покрытом паркетом, лежал его потерянный велосипед. Кроме того, здесь была огромная смертоносная ящерица. Она зашипела, желая наброситься на мужчину, но вдруг резко прыгнула на стену и превратилась в безобидные часы. Альберт подошёл к велосипеду, сел рядом и начал безудержно хохотать.

            Дверь за дверью, окно за окном. Хвоя, осыпающаяся с дуба. Дуб, осыпающийся с хвои. Рис в смутном поле. Примирительные формулировки. Благородный человек, всегда требующий много от себя. Пиявки кочевого размножения. Новые методы опыления. Цари отсутствующего смысла внутри ореховой скорлупы. Винтовки у бессмертных магов. Черви, ползающие в стенах. Деградация скачущих потолков. Крестообразные желудки. Пилы, алмазы, станции и попытки контроля. Ружейная дробь и магниты. Мычание в такт напевам. Передвижные сцены и кабели. Схемы, меняющие абсолютно всё. Вечность, вырвавшись из сосуда, плещется вовне.