Все будет хорошо

Посвящается Кузе. Обыкновенному Кузе…

      — Вектор темпорального гиперполя?
                — Зафиксирован!
                — Буферная зона?
                — Двенадцать процентов заполнения!
                — Начинаю отсчет. Пять...
Юрия Кузьмича пробила потом.
                — Три...
Застывшее в горле сердце подернуло инеем, вымораживая гланды.
                — Один...
Юрий Кузьмич хрюкнул от напряжения...
                — Ноль!
Бригадир лихо отбарабанил десятизначный код выхода.
                — Вот и все! А вы волновались!
Юрий Кузьмич натужно перевел дыхание и носовым платочком оттер вспотевшую лысину.
                — Так это, как там? Думаете, получилось?
Вопрос утонул в лязге отпираемых засовов. Створки Конфигуратора, отгораживающие зону реконструкции, медленно разошлись, и Юрий Кузьмич тут же задохнулся от счастья. Потемневшие от времени бревенчатые стены, здоровенная русская печь, широкие лавки, пучки травы, свешивающиеся с потолка… Грубая, но чарующая простота убранства старинной избы растворяла, баюкала в уютных объятьях.

                — Ну и фантазия у вас, Юрий Кузьмич! Двенадцать объектов сдали. На любой вкус. От китайских пагод, до фрагментов Собора Парижской Богоматери. Одному клиенту даже спальню Клеопатры установили, но такого! Зачем это вам?
                — А...? — не сразу пришел в себя Юрий Кузьмич. — Что?
Оторвать его от созерцания русской печи можно было только бульдозером.
                — Зачем это вам? — уже безо всякой надежды спросил бригадир, протягивая журнал приемки и самопишущие перо. — Вот здесь подпишите, пожалуйста… ага… и  здесь… и вот тут...
 
Вряд ли Юрий Кузьмич сумел бы объяснить поглотившую его страсть. Да он и сам толком не понимал, зачем понадобился ему кусок старинной избы, воссозданный темпоральным Конфигуратором в  обыкновенной квартире. Может быть, просто захотелось разбавить надоевший до одури пластик? Или для чего то большего? Он не знал.
                — Крыс нет? — неожиданно очнулся Юрий Кузьмич. — Тараканов там, клопов?
                — Да что, Вы? — обиделся бригадир. — Мимо нашей технологии никакой вредный микроб не проскочит, не то, что мышь! Фильтрация стопроцентная!
                — Это хорошо, — заключил Юрий Кузьмич. — А то меня благоверная со свету сживет, когда с курорта вернется.
                 — Кстати, — бригадир вытащил из портфеля очередной бланк, — Вам надлежит подписать отказ от претензий к нашей фирме, в случае сознательного отключения гибернационного поля.
                — Чего, чего? — озадачился Юрий Кузьмич. — Какого такого поля?
Брови Юрия Кузьмича замерли в верхней мертвой точке, собрав на затылке могучую складку, и бригадир поспешил разъяснить:
                 — Механизм воссоздания работает так: с объекта в прошлом снимается темпоральный слепок и переносится в настоящее время, где с него воспроизводится физико-волновая копия. Пока включено гибернационное поле, копия пребывает в антивременнОм измерение. В таком виде объект может храниться вечно. По крайней мере, пока оплачиваются счета за электричество. Вы можете ходить по комнате, садится на лавки, брать в руки предметы. Однако если возжелаете полного контакта со «стариной» и отключите поле, то наша компания за последствия ответственности не несет.
                — А какие могут быть последствия? Крыс и тараканов же нет? — удивился Юрий Кузьмич…
                — И не будет, даже если отключить поле. Но, мы ведь не знаем, что происходило в этой комнате в момент снятия отпечатка? Может быть, печь топилась или потолок начал обваливаться? Лично я не рекомендовал бы отключать гибернацию. Спасибо, что обратились в нашу компанию. Всего хорошего.
                Отправив робо-дворецкого проводить бригаду на выход, Юрий Кузьмич вернулся к «избушке».
 
                Он походил по комнате, основательно посидел на лавках, задумчиво полежал на печи. Половицы не скрипели, грубое дерево лавок не впивалось занозами в седалище, а холодная печь ощущалась грудой умершего кирпича. Коварное гибернационное поле убило всякую романтику в зародыше. Юрий Кузьмич и сам не заметил, как в его руках оказались наполненная с плечами стопка и огурец, засоленный по старинному рецепту с хреном и смородиновым листом. Содержимое стопки холодным комком обожгло горло, крепенький, ядреный огурчик весело захрустел, поднимая упавшее к плинтусу настроение.
                После третьего, употребленного по назначению, огурца было принято изумляющее своей простотой решение. «Крыс нет? Нет! Тараканов, клопов и прочих бацилл нет? Нет! Ты мужик или где?» — уверенно перло из Юрия Кузьмича.
 
                Он приосанился, готовясь сроднится с преданиями старины глубокой, и уверенно нажал кнопку...

                В то же мгновение невообразимая смесь крепчайшего духа, с преобладающими нотками смоляного вара, овчины и кислых щей, ураганом вырвалась из заточения безвременнОго пространства, несильно впечатав хозяина в стену. Оттаявшее сердце радостно екнуло, но Юрию Кузьмичу не дали насладиться торжеством момента. Горяченная печь, разом лишившаяся тяги, прав видно был бригадир, пыхнула дымом, сбросив железную заслонку на пол.
Дымовая завеса, накрывшая с головой, принудила срочно капитулировать и на ощупь жать кнопку вызова робо-утилизатора. Юрий Кузьмич не разглядел подмену, равно, как и прикативший робо-визажист супруги не признал хозяина дома. Система распознавания лиц работала в дыму так же хорошо, как и человеческий глаз, однако  кашлем вырвавшееся «убери это», было воспринято со всей электронной суровостью. Мягкие подушечки добросовестно размазали сажу по физиономии, стирая отсутствующий макияж. «Вы очаровательны, дорогуша», — ворковал кибернетический подхалим, — «А какой пикантный аромат! Наверное, опять ходили к Владимиру Филипповичу на барбекю? Ах вы, шалунья...! Шанель номер пять, думаю, подойдет». На обалдевшего Юрия Кузьмича попрыскали духами и подули теплым воздухом. Струя фена на миг разогнала клубы дыма, позволив системе распознавания лиц сработать как надо. Катастрофа была налицо, вернее сказать — на лице. Скорострельность электронных мозгов, надо отдать им должное, превосходила человеческие возможности. Визажист испуганно пискнул и стремительно исчез в густом дыму, прежде чем Юрий Кузьмич догадался поинтересоваться насчет личности Владимира Филипповича. «Черт с ними, вернется с курорта, тогда разъясню», — решил муж любительницы барбекю, вызывая нужного робота.
                Подъехавший утилизатор, не раздумывая, в упор бабахнул водяным пузырем в самую глубину печного зева. Юрий Кузьмич едва успел кинуться на пол, счастливо разминувшись с осколками глиняного горшка. Когда он поднялся, все было кончено. Робо-утилизатор залитый щами, валялся грудой мертвого пластика, наглядно доказывая всякому, что электроны в кислой среде не живут.
                
                Когда оставшиеся роботы навели маломальский порядок, и проветрили комнату, Юрий Кузьмич вторично явился на церемонию единения с преданиями. На этот раз в торжественном шествии его сопровождал кот Барсик. И раньше, чем на Юрия Кузьмича накатило вселенское счастье единения, древнее зодчество накатило на кота. Шерсть вздыбилась, и Барсик с воем рванул по штанам вверх, ища укрытие за кустистыми бровями хозяина.
                — А-а-а-а! — ответно заорал Юрий Кузьмич, пускаясь в пляску с котом, что визжал ирокезом сдирающим скальп. На потолке замигали красные лампочки, изо всех щелей понаехали робо- дворецкие, кухарки, няни, полотеры… Одним словом, начался дурдом и форменное безобразие.

                В третий раз, покрытый до бровей зеленкой и бинтами пополам с ватой, Юрий Кузьмич появился в горнице ближе к вечеру. И дело не только в том, что последние три часа он провел на кушетке домашнего робо-психиатра, в термоизолированном боксе, но еще и в том, что пятитонная мощь не остывшей русской печи в этот жаркий августовский день вывела из строя системы кондиционирования воздуха. Основную и три резервных. Температура перевалила за сорок градусов и продолжала расти. Потный, задыхающийся под бинтами хозяин пытался активировать кнопку гибернационного поля, но та стояла на своей одноразовости, не поддаваясь ни на миллиметр. Это было ужасно. Юрий Кузьмич, не в силах противостоять обрушившимся на него бедам, кулем повалился на нестроганые доски пола. Те на удивление оказались прохладными.  Юрий Кузьмич с удовольствием растекся полным телом своим по нежданной благодати божией и забылся тревожным сном.

                Всю ночь снился ему кот Барсик, примеривающийся громадным лаптем к высокому лбу своего хозяина под частую барабанную дробь. Всю ночь Юрий Кузьмич втягивал голову в плечи, ожидая сокрушительного удара, но так и не дождался до самого утра. Однако на рассвете, стоило ему на миг расслабить затекшую шею, что-то крепко, с оттягом, хлопнуло его по лбу. Юрий Кузьмич вскочил, хорошо приложившись головой о лавку, и тут же упал обратно под стол, где и затих до полудня.

                Разбудило его надсадное мяуканье. Над ним, деря горло, словно его три дня не кормили, возвышался Барсик. Рядышком валялся громадный, минимум сорок седьмого размера, лапоть. Приходя в себя, Юрий Кузьмич потер нывший лоб и обнаружил на нем здоровенный шишак.
                 — Ты...! — начал было заводиться хозяин на орущего кота, но тут же припомнил, что самолично треснулся о лавку.
 Расплывчатое внимание привлекла Барсикова миска. Пустая фарфоровая посудина стояла под надписью, криво выведенной углем на белой печной стене: «Дурында! Я пастеризованное не пью!»
Юрий Кузьмич прощупал себе пульс, убедился в его отсутствии, и ему сразу же полегчало. «Я сплю. Мне все это снится… Скоро вернется жена, надо будет спросить у нее, про Владимира Филипповича, который не любит пастеризованное молоко...» Мысли, не имеющие ни начала, ни конца, текли, переплетаясь, раздваиваясь и расстраиваясь. Вот большая серая мышь пробежала мимо сидящего на хвосте Барсика. Кошак прежде видящий живых мышей только по телику, страдальчески закатил глаза и хлопнулся в обморок, вытянув к потолку белые лапы. Конечно же, это сон. Мышей быть не может по определению — фильтрация стопроцентная… Тут мысли остановили дурацкую свою карусель, так как его ощутимо укусили за ягодицу. Юрий Кузьмич подпрыгнул и обернулся. На него с усмешкой смотрел здоровенный таракан. Гад ехидно поводил усиками, наводя ужас на Юрия Кузьмича. «Супруга меня точно убьет!» — свербела мозг единственно разумная мысль. Уезжая с дитем на юга, жена взяла с него честное благородное слово, что кроме выторгованной за шубу и три курорта избы, в их квартире не будет посторонних организмов. Нога сама собой нависла над кровожадной сволочью, и тут же замерла, парализованная строгим окриком из-за спины.
                -Не замай усатого! — хрипло пробасили откуда-то снизу. Юрий Кузьмич с воплем отпрянул от таракана и вжался спиной в бревенчатую стену.

                Под печью зашуршало, и из-под нее вылез махонький мужичок в длинной до колен рубахе, сшитой из пестрых лоскутков. Мужичок, выбивая босыми пятками об пол барабанную дробь, опрометью кинулся к усатому и бережно посадил того в берестяную коробочку.
                -Чего варежку раззявил? — обернулся мужичок к Юрию Кузьмичу. — Закрой, а не то надует!
                Юрий Кузьмич послушно лязгнул отвисшей челюстью и потянулся к кнопке вызова робо-психиатра.
                — И спать всю ночь не давал, — продолжил мужичок укоризненно, — Храпел… Да еще пакостно так. Только я  подскачу, как ты сразу губами почмокаешь и утихнешь. А там снова меня храпом будишь. Раз десять к тебе с лаптем бегал, пока не догнал...
                — Это что? — прервал монолог хозяин, обращаясь к прикатившему доктору, и строго указывая на мужичка.
                Ответ заставил съехать по стене и расположиться на полу со всеми удобствами.
Робот авторитетно и непререкаемо объяснил, что «это» Кузя, записанный в реестр постоянных обитателей квартиры                 в качестве домового вместе с мышкой Маруськой и тараканом Степкой сразу после отключения гибернационного поля.
Юрий Кузьмич обвел всех страдальческим взглядом и потерял сознание.

***
                — Где мой шампунь! — стенала супруга из ванной, куда убежала, едва к ней на колени забрался Степка.
                — Дорогая, успокойся! Мы с Кузьмой тебе травки напарили. Сбоку ведерко стоит..., -  через запертую дверь тянул Юрий Кузьмич.
Встреча удалась плохо. Сначала выполз знакомиться Степка, а вслед за ним выскочила Маруська. Древний инстинкт загнал благоверную на стол, чего не сказать о дочери.
                — Мама! Ты посмотри, какая лапочка! Можно я ее себе оставлю? — взвизгнула ошалевшая от восторга Светка. В отличие от старшего поколения, дите сразу поверила и в домового, которого не признал за живой организм сканер Конфигуратора, и в таракана с мышью контрабандой пронесенных в заговоренном берестяном туеске. И в то, что возвращаться им некуда. Они же копии Кузи, Степки и Маруськи, что остались в прошлом. Домовой свое жилище не бросает. Как понял, что избе грозит, сгреб всех в охапку, да в луч и вступил...

                — С легким паром, хозяйка! Садись, почаевничаем! — сидевший напротив Кузя, с упоением сербал из блюдечка ароматный чай, угощаясь свежей баранкой. Он еще вчера привел себя в полный порядок: вычесал, откуда возможно соломенную труху, и основательно поскреб пемзой мозолистые пятки.
                — Меня Кузей звать,  — представился домовой, наливая хозяйке чаю. Та, распушила чисто вымытые волосы, и взяла протянутую чашку.
                — И что мы с вами будем делать? — загадочно спросила она. Ей вдруг стало необыкновенно уютно и хорошо. И совершенно расхотелось ругаться…

***
                — Где Светка? — спросил Юрий Кузьмич, входя в квартиру. — Я ей подарок принес...
                — С Маруськой играет, — супруга чмокнула его в щеку и занялась принесенным свертком. — Что ты еще придумал?
                — Колесо! — гордо заявил Юрий Кузьмич. — Беличье! Для Маруськи…  Она уроки сделала, играть-то? Светка-то?
                — Ага. Кузька историю с географией, как проверил, еще днем мне звонил… Какое здоровое! Думаешь, Маруська с таким управится?
                — Куда денется! — уверенно заявил Юрий Кузьмич, одевая мягкие домашние тапочки. — А где Барсик? Чего хозяина не встречает? Опять Степку гипнотизирует?
                — С утра друг на друга пялятся. Счет три — ноль в пользу Степки!
                — Да, мать, подругу внизу твою встретил, — вспомнил Юрий Кузьмич, проходя в комнату, — Спрашивала, может ли твоего визажиста еще у себя подержать?
                — Господи, да пускай насовсем забирает! — захохотала жена. — Ей этот Владимир Филиппович, видно до зарезу нужОн! А у  робота и так с того случая психокибернетическая травма. Пока тест ДНК не сделает — к работе не приступает. Ну его!
                — А ты как же? — спросил Юрий Кузьмич, присаживаясь за стол с шипящим самоваром и свежими, только что из печи, шанежками.
                — А что же я? — задорно спросила жена, ласково смотря на мужа. — Неужели не пригожа?
Юрий Кузьмич не мог отвести от нее счастливого взора. Чистая, забывшая химию, кожа светилась здоровьем и красотой, длинные волосы, в трех травяных настоях выполосканные, шелковым водопадом разметались по округлым плечам, но самое главное глаза. Горячие, влажные, любящие, пронзительно васильковые...

***
« Надо бы им про баньку намекнуть», — укладываясь в лапоть, думал Кузя на сон грядущий. — «А то, что это — джакузю себе придумали.  Курям на смех, бесстыдство одно. Ничего, примут и Гаврюшку-Банника, никуда не денутся. Какой же Банник свою баню оставит?»

Похожие статьи:

Рассказы → Миссия "Грызли"-1

Рассказы → Фурия

Рассказы → Космические курортники-разбойники