Уже после нескольких дней на новом месте стало ясно: я действительно попала, крепко и надолго. На первый взгляд, Орры не были настоящим рабством, когда человек должен передвигаться тихо и незаметно, не смея спорить и даже поднять взгляд. Внешне моё положение внешне ничем не отличалось от свободных людей, кроме одного – если я пыталась уйти от лагеря дальше определённого расстояния (не слишком маленького, но и не сказать, чтобы большого), тело наполняла боль. Впрочем, рваться куда-то по незнакомой местности без вещей, денег, и хотя бы приблизительных знаний о здешних традициях, было бы чистым самоубийством. Так что для начала я решила втихую подучить Простой язык и присмотреться к природе, а главное – втереться в доверие начальству, чтобы доказать, что я простая монастырская бастардка, тихая и недалёкая, ни за что никуда не сбегу, и в Оррах нет необходимости.
Но дело не заладилось, ведь надо было ещё и работать. Вся сложность закулисной подготовки обрушилась на меня в одночасье, и с непривычки это было потруднее ближнего боя. По сути, я заново училась управлять мелкими вихрями пространства - здешняя стабильность и инерция превращали мои навыки в полную ерунду. При этом нужно было ещё и заставлять иллюзию двигаться так, чтобы куча народу увидела одинаковое наваждение. Вообще бред! Правда тут сильно помогала сама природа мира Мерран, где мысль можно сформировать во что-то материальное, особенно, с помощью кристаллов Кади. Расставленные определённым образом, они ловили мыслеобразы настроенного на них человека, и, многократно усилив их, посылали обратно в воздух. Дальше дело техники: нужный объем, в данном случае, «чаша» шапито, перекраивался пространственными линзами так, чтобы наваждение становилось объемным, и, складываясь с самим собой, усиливалось ещё больше.
Видят боги, это было тяжело. Однако техническая часть меркла по сравнению с умственным напряжением: я так и не смогла выжать из себя ни одной идеи. Впрочем, Дарн и без меня буквально фонтанировал своими собственными. Он мог часами втолковывать, что именно и как надо показать, какие образы «нарисовать» в воздухе, как их сложить в занимательную историю. Он даже писал музыку ко всему этому безобразию.
А потом – требовал.
Требовал, требовал, требовал: четких образов, ярких образов, буквальных образов, узнаваемых образов, взятых из сказок и легенд. И если с монторпом всё получалось более-менее, потому что я видела монстров вживую, то со сказаниями начинались проблемы. Настоящие проблемы, ведь я вообще не представляла, о чём таком мне вдохновенно вещают. Более того, работая на пределе физических и психических возможностей, я часто ошибалась и упрощала, и уж конечно забывала красиво махать руками и контролировать выражение лица. Считая, что я нарочно не выполняю «ясных и чётких» указаний, директор не упускал шанса напомнить, что искусство требует полной выкладки. Способ донести это был один: Орры. Очень скоро выяснилось, что они - очень эффективное средство наказания: стоило Дарну покрутить матово-черный шарик «ключа», как вживлённые в меня тончайшие нити начинали то ли раскаляться, то ли, извиваться, и моё тело наполняла разрывающая на кусочки боль.
Чтобы вытерпеть боль и унижение и не сойти с ума, нужно смириться и принять, что происходит. Увы, я не понаслышке знала, что это верно, но сейчас отрешиться от происходящего категорически не получалось. Дарн регулярно наказывал за непонятливость, за лень, за бесталанность, порой меня приходилось в буквальном смысле уносить с арены. А в другие дни позвоночник просто ныл, словно невидимые песчаные точильщики жрали его изнутри. Лежать не помогало, сидеть тоже, даже выпивка не радовала, а вкуснющие пироги Хелии застревали в горле. В такие вечера оставалось только одно – долгие прогулки под сенью разномастных деревьев.
Пожалуй, лес был единственным, что неизменно поднимало настроение. Кто бы мог подумать, что трава, мох, ручьи, росы на кустах сочных ягод, лёгкий туман в оврагах, существуют на самом деле! Дома я видела такое только в книгах по истории мира до Катастрофы, и для многого в моём родном языке даже не было слов.
Каменные деревья шаойни, например. Эти серо-желтые изваяния почти не имели ветвей и походили на обвитые плющом фаллосы. Рядом с ними частенько валялись обломки размером с полкулака, покрытые снаружи шершавой фиолетовой корой, а внутри – мягким пушком мха, на котором лежали маслянистые зерна с аппетитным запахом. Есть их было невозможно, только молоть в порошок, и заваривать сладкий напиток с кисловатым привкусом, похожим на наш кактус эрания.
С едой вообще была беда. Мясо в Мерран считалось деликатесом и его практически не ели. Зато ели рыбу. Горная, с которой я познакомилась в обители Тмирран, водилась только там, у истоков реки. Здесь же, в предгорьях, обитала другая, трёх видов: тупорылая с черной чешуёй, мелкая без чешуи, и зелёные иглы, которые на воздухе почти моментально разлагались, если не бросить их в кипяток. Ещё особо одаренные личности вылавливали ярко-зелёных плоских змей и собирали у берега каких-то слизней. Буэ! Даже если травы перебивали тошнотворный запах, и я заставляла себя что-то подобное съесть, то вечер проводила на санитарном ящике.
Так что питаться приходилось пирожками Хелии, молоком местных овец лапаров, и остатками прошлогодних сушеных овощей. И как протянуть на таком рационе? Да ещё под постоянным прессом Орр? Понятно, что мои лесные прогулки в итоге превращались в поход за дополнительным пропитанием. Результат, правда, был так себе: ягоды ещё не созрели, местные грибы выглядели подозрительно, мелкую живность все никак не удавалось подловить, а на крупных животных я выходить побаивалась. Виданное ли дело: страхидлы на шести ногах, а кое-какие еще и с крыльями!
А потом я нашла его.
Он рос на обломках каменного дерева, застенчиво выглядывая из-под потрескавшейся глыбы пустого и надломленного ствола. Он был именно такой, каким я знала его с детства: мясистые, сочные стебли в пушке колючек, зеленовато-серый ствол, и спасительная жидкость во внутренней полости. Не просто вода или сок, а молоко. Молоко аоры, оно же – роса богов, способная поддерживать жизнь долгие дни под самым палящим солнцем.
Не веря своему счастью, я внимательно осмотрела растение. Это был действительно куст аоры, взрослый, уже давший несколько готовых сорваться на землю почек-кактусят. Поняв, что смогу вырастить себе это чудо для личного пользования, я тут же срубила главный ствол и напилась из «чаши», сколько смогла, а остатки перелила во фляжку вместо воды. Потом я выскребла мякоть из ствола, аккуратно завернула кактусят в шейный платок, и радостно пошла обратно в лагерь.
Когда до опушки оставалось совсем чуть-чуть, в кустах что-то зашумело. Появился Маро, с его вечной лучезарной улыбкой. Руки парня всё ещё были в повязках, но Эвелин всё равно уже выпускала его гулять. Вернее, он сам начал выпускаться, заявляя, что в штанах всё в норме, а значит, нечего без дела лежать. И то правда: из кустов Маро вышел не один, а с чернявой и высокой акробаткой. Или фокусницей. Или клоунессой, дьявол разберёт. Главное, что платье задом наперед перекручено.
Мы перездровались и пошли к лагерю, болтая о том, о сем. Легкий ветер донёс запах жареной рыбы. Внутренне рассмеявшись, я достала мешочек с мякотью кактуса. Уж получше этих ихних «жирненьких плавничков».
- Что это? – вдруг вскрикнул Маро, подозрительно принюхиваясь, - что?! Какой такой кактус?! Ты что, *** совсем?! Выбрось! Выбрось, ***!
Под весом металлической повязки в моем локте что-то подозрительно хрустнуло.
- ***!!
- Ты сколько уже съела? Нет? Что? Тише, Зайна! Вот сама и иди! Кет! Так сколько съела? Выпила?! К Эвелин! Быстро, быстро к Эвелин!
Я опешила. Маро и лазарет? Добровольно? Что это с ним?!
- Давай-давай! Не спать! Шевели стволами!
Забыв о своей пассии, Маро схватил меня, и буквально дототкал до обиталища лекарок. Едва войдя, он заголосил на местном наречии, да так быстро, что разобрать удалось только ругательства. Эвелин и дремавшая в уголке Кора подпрыгнули, закричали что-то в ответ, и тут же всучили мне какой-то гадостный отвар, от которого закружилась голова. А потом ещё. И ещё. И ещё. И в итоге вообще заставили намазаться жутко вонючей мазью, после чего запеленали в простыню из грубой материи, словно младенца или мумию.
Пока они так издевались, Маро сжег флягу вместе с содержимым, платок с мякотью и кактусятами, и… свою одежду, в которой меня толкал. Я смотрела на всё это безобразие из своего «конверта» и никак не могла понять, что произошло и к чему это всё вообще.
Пока не наступила ночь.
Уже после, когда кучки мелких червей были выделены со слюной, мочой, и потом, мне наконец-то пояснили, что к чему. Оказалось, что аори для Мерран – пришельцы (ещё бы!), привнесённые Катастрофой. Безвредные сами по себе, несчастные кактусы быстро стали излюбленным местом мельчайших личинок-спор насекомого-гриба сейши. Скормив мыши кусочек ткани, в которую я усиленно потела, Маро наглядно показал последствия. Весьма неаппетитные, ведь сейши не просто наводняет тело хозяина, а постепенно прорастает в нём, разрывая носителя изнутри. А Эвелин добавила, что избавиться от личинок можно только на самой ранней стадии, пока они не укоренились в теле. Так что опоздай мы буквально чуть-чуть, последствий было бы уже не избежать.
Впрочем, они, в некотором смысле, настигли и так. Узнав о происшествии, Дарн не преминул наказать меня Оррами за невнимательность и наплевательское отношение к здоровью. Ценная собственность, как же. Только непонятно было, что для директора всё-таки важнее, «ценность» или «собственность». Когда я додумалась спросить об этом, то чуть не потеряла сознание от боли: Дарн ненавидел неудобные вопросы. И, если бы прозвучал следующий, покоиться бы мне на дне реки в тканом саване. Или на костре, не знаю, как они тут хоронят. Но не срослось: в самый ответственный момент появился Халнер, и увёл директора прочь, «решать более важные задачи».
Глядя на удаляющиеся высокие фигуры, я почесала Орры и вдруг подумала, что не знаю, которого из братьев ненавижу больше. И за что.
***
В лазарете я валялась три дня. Впрочем, по мнению всё того же Дарна, и этого было много, так что репетиции возобновились, да ещё в полном объеме и сложности. Очень зря: силы мои были основательно подорваны паразитами. Кроме болей в желудке, я получила «в награду» ещё приступы головокружения. Эвелин объяснила это тем, что некоторые из личинок начали укореняться, но от лечения погибли, и теперь медленно разлагаются моим телом на составляющие. На вопрос, почему же я не подыхаю от заражения крови, хотя внутри что-то гниёт, лекарка посмотрела так, что язык сам собой засунулся в известное место. Действительно, каждый должен заниматься тем, в чем лучше всего понимает.
Например, тренировками. Зная, что боевые навыки не любят простоя, да и пирожков как-то слишком много трескаю, я периодически появлялась у «гладиаторов». Пришлось, правда, поднапрячь мозги, чтобы придумать, откуда это послушница знает боевые приемы. Хотя скрывать, насколько хорошо я их знаю, было в разы трудней. Впрочем, тут мне крупно повезло: за всю «боёвку» отвечал тот религиозный бугай Курт, которого я видела на самом первом совещании у директора. Курт оказался ещё и священником, и очень радовался, что кто-то может помогать в ритуалах (спасибо покойному Феррику, хоть тут я глазами не хлопала), и в ответ допускал на тренировки, не задавая лишних вопросов. Их, конечно, пробовали задавать ребята, но они быстро отстали: кроме руководства, на Высоком в театре почти никто не говорил, а я усердно прикидывалась, что Простой мне ну никак не даётся.
Восполнить такой пробел в образовании настойчиво предлагал «постельный герой» Трен, про которого мне ещё в самом начале говорили лекарки. Он всё отлавливал меня по лагерю, и призывно зазывал обсудить театр, поучиться сценическому мастерству, посмотреть коллекции ценных раковин, отдохнуть, и так далее. Учитывая, что Трен был вторым помощником Дарна, отношения ним могли бы помочь приблизиться к ключу от Орр. Однако, стоило крепкой ладони лечь на талию, на меня волной накатывала брезгливость, вплоть до тошноты. Начинало казаться, что я снова в той тесной комнатушке с голыми стенами, а вокруг – твари, твари, твари, которым когда-то так доверял мой отец… Короче, Трен всякий раз получал по рёбрам, а я подтверждала ярлык монастырской недотроги.
Потом, неожиданно, наступил день отъезда. Со сжавшимся от ярости и тоски сердцем я смотрела, как разбирают шатры, животных загоняют в клетки, большие вещи складывают в подпространственные «кладовки». И, разглядывая диски серебристого металла в человеческий рост, я окончательно осознала: вернуться домой в ближайшее время не получится.
***
Шестиногие тягловые животные, похожие на волов, везли повозки вдоль реки Ледяной, той самой, в которой мне чуть не довелось утонуть. Начиналась дорога в глубины Мерран. Дорога прочь от Перехода, который я вряд ли потом найду. Прочь от родного мира, такого жестокого и такого тёплого. Прочь от планов мести, в которые было вбухано столько сил и средств. Прочь от всей моей жизни, прочь ото всего, что я знала, умела, желала. Да, нечто подобное уже приходилось пережить, но тогда я хотя бы понимала, чего ждать от мира во всех смыслах этого слова. Сейчас же это была дорога в буквальном смысле слова в никуда. А самым пакостным оказалось то, что даже в дороге репетиций Дарн не отменял.
Вернее, отменял. Но только не для меня.
Со стороны это, наверное, выглядело забавно. Практически на каждом привале, директор заставлял меня ужинать вместе с ним и его помощниками, и не давал нормально поесть, пока выбранная часть номера не выходила без огрех. Я нервничала, живот подводило от запахов еды, и от этого я сбивалась ещё больше. Директор хмурился, Курт вздыхал, Трен качал головой… а брат директора Халнер, он же - мой наставник по работе с пространством - незаметно откладывал в сторону вкусные куски, которые скармливал мне после того, как Дарн заканчивал измываться. Семейка извергов, дьявол.
Потом от большого прибрежного тракта, широченной дороги с гладким пружинящим камнем, стали отходить засыпанные мелким щебнем проселочные дороги. На первом перекрёстке Дарн запряг вола, взял с собой акробата и жонглёра, и поехал, подбоченясь. На втором просто поехал, но в той же компании, правда, значительно сбледнувшей с лица. На третьем поехал один, и вернулся задумчивый. А с четвертого и дальше ездил только со скорострелом и большим мешком.
Сопровождать охочего до мародерки директора никто даже не думал. Покинутые поселения вообще вещь специфическая, а уж опустошенные страшным мором – вдвойне. Не боялся только Дарн: Красная Смерть не брала Зрячих, а он был «шестикровкой», как называли в Мерран нечто среднее между полукровкой и полноценным Высоким. У директора даже оказался какой-то титул, но со странной приставкой «пепельный», которая сводила на нет большинство привилегий. Впрочем, разбираться в местной геральдике я не стала, ведь у меня появилась совсем другая цель.
Убить Дарна.
Боевых скорострелов в театре было немного, и все они хранились в арсенале в повозке Курта. А вот охотничьих было много: в сезон некоторые артисты добывали себе излюбленную дичь. Как водится, такое оружие чаще простаивало, чем стреляло, а хранилось как придётся, порой просто в яшиках, даже без замка. При таком раскладе достать более-менее годный скорострел и болты проблемы не было. Как и немного одежды, и элементарное горное снаряжение. Беспокоило другое: после случая с псевдокактусом я поняла, что если сумею сбежать, то еду лучше тащить с собой. Но здесь, в Мерран, упихать все это в личное подпространство я могла, только пользуясь раритетным кинжалом Древних, то-есть, Нарной. А чтобы её достать, как раз и надо было убить директора.
И вот, одним ясным весенним днём я решила, что пора.
Посёлок был небольшим, зато явно состоятельным. Ну, когда-то. По крайней мере, про дома, выращенные из каменных деревьев, я читала только в книжке «Ветви Априона», которую по ошибке одолжила у Хелии – думала, это что-то по местной ботанической архитектуре, а оказался роман про влюблённых садоводов-строителей, разлучённых домом-перерожденцем с полотоядным крыльцом.
Реальные хоромы впечатляли больше книжных. Они были похожи на огромные улья, только с затейливой резьбой вместо покатых валиков. И ещё из самых неожиданных мест торчали ветви молодых побегов, упругие, не успевшие окаменеть. Их сочная зелень подчёркивала следы копоти и гари: не знаю, как реальная зараза, а Санитарные отряды тут точно побывали.
Дарн шел по единственной улице медленно, едва переставляя ноги. Сначала он оглядывался по сторонам, явно выбирая, куда бы такое влезть. Потом вдруг опустил голову и начал махать в воздухе одной рукой и спотыкаться, словно выпил. Стрелять в него сейчас было неудобно – директор все время двигался, причем непредсказуемо, близко подойти я не могла, а двигаться под сверткой в Мерран очень уж накладно. Пришлось ждать.
Нарезав круга три по улочке, Дарн, наконец, прекратил свою сонную «пляску». Встряхнулся, твердым шагом направился в ближайший дом. Вернее, лавку, или таверну, или что-то вроде того – вход намного шире обычного, да еще с подъездным парапетом. Декоративная «резьба» на стенах всего до второго этажа, через пустые глазницы окон проглядывают остатки многочисленных полок. Но самое главное, всего в нескольких шагах от дома - не то пристройка, не то стойло, не то сарай. Короче, деревянное строение (растение?), больше похожее на навес с тонкими перегородками под ним. Выходило это безобразие «лицом» прямо в боковые окна дома. А через них очень хорошо было видно Дарна, который снова впал в оцепенение.
Благодаря богов за хорошую цель, я прислонилась к одной из «стенок» сарайчика и вскинула скорострел. Но стоило опустить палец на спусковой крючок, как Дарн подпрыгнул, посмотрел вниз, и начал что-то яростно топтать. Потом так же резко перестал и вдруг… достал из личного подпространства местный вариант кифары и начал наигрывать весёлую мелодию.
Дьявол! Нашел место! Я сплюнула и переместилась, ища новую позицию. Под каблуком что-то хрустнуло. Тьфу ты! Мокриц ещё не хватало! Грёбаный мир! Шестилапых зверей им мало, насекомые эти ещё!
Дарн перестал наигрывать и начал что-то мудрить со струнами. Прекрасно! Я тоже остановилась и даже оперлась на небольшие перила. Потому что в себе-то не сомневаюсь, а вот скорострел дрянь. Ну да ничего, башка директорская как на ладони. Главное не двигайся, не дви…
Что-то ледяное побежало по затылку, норовя скользнуть за шиворот. Чтоб тебя! Не отрывая взгляда от прицела, я одной рукой сняла с себя нечто скользкое и отбросила прочь. Боги. Нет, даже смотреть не буду! Сейчас главное – Дарн.
Поздно. Тех мгновений, что я отвлеклась, хватило, чтобы директор дотянул струну и сел на какой-то чурбачок, и его голова оказалась за стеной между окнами. Монторпы раздери! Я сделала два шага в сторону и снова навелась. Замереть. Задержать дыхание. Надави...
Ииииии!!
По сравнению с моим родным миром, в Мерран насекомые были совсем небольшими: большинство помещалось в ладонь. Но нет правил без исключений. Сейчас с другой стороны скорострела, ухватив жвалами болт, смотрела мокрица. Чёрная мокрица размером в полторы меня.
Аааа, дяьвол! Я лихорадочно спустила скорострел – раз! Другой! Третий! Тщетно. Я потянула оружие на себя, но мокрица была сильнее. Её пластинчатый панцирь местами порос то ли мхом, то ли плесенью, а из-под него торчало множество маленьких ног, которые терлись друг об друга, и издавали свистящий шелест.
Вторая пара черных жвал вцепилась в дуло, сминая металл, словно яичную скорлупу. Дьявол! Сожрёт и не подавится!
Резко выпустить приклад. Отпрыгнуть назад, наткнуться на стену, прыгнуть вбок. Лишившись противодействия, мокрица сильно качнулась, но не упала. Заглотнув исковерканный скорострел, она метнулась ко мне.
***!!
Мерран есть Мерран. Дома я бы оттолкнулась от подвернутого пространства, вскочила на крышу, с неё на забор, и скакала бы дальше, покуда хватило бы сил на свертку. Но здесь всё произошло наоборот. Невидимая пружина пнула под зад. Я с воплем полетела ногами вперёд в окно большого дома, прямиком на Дарна.
Оконная рама, стена, паркет, изумлённое лицо директора. Пнув его в грудь, я «взлетела» к потолку и уцепилась за люстру. В ней тут же что-то щёлкнуло и подалось вниз.
А там, противно шелестя ногами, в окно вползала мокрица.
- Господь всесолнечный всемогущий, ***! – послышалось бормотание Дарна, - знавал я много женщин, но чтоб так…
Директор встал, кряхтя и потирая грудь. Увидел мокрицу, присвистнул. Замер. Люстра подо мной подалась на пол-ладони.
- Бей эту тварь! У тебя оружие! Бей! – заорала я.
- Чего? Чего ты там буровишь? Говори нормально!
Извиваясь, мокрица поползла вперёд. Потом остановилась прямо под люстрой. Потянулась ко мне, оставив на полу крохотную часть тела.
- Слушай, а ты ей нравишься, - прокомментировал Дарн, - это хорошо. Содержать их только трудно. Но я разрешаю. Животное редкое, в тот номер к Отто впи…
Со страшным скрежетом и брызгами штукатурки, люстра рухнула вниз. Часть её вертикальных труб воткнулась в пол, часть погнулась о панцирь мокрицы, часть придавила несколько ног насекомого. Я, спружинив о пространство, приземлилась на другой стороне комнаты.
- Ба-аа… да ты камойра… - задумчиво сказал Дарн, меряя меня взглядом, - хотя да. Что-то такое в тебе есть… Ну, тем лучше. Свою моружу поведёшь сама. На что приманивала-то? На рыбу или птичек?
- А… это… а… ээээ… каких, к дьволу, пти… - вдруг я поняла, что говорю на родном сетерском, и замолкла.
Тем временем оглушённая мокрица привстала, заметалась. Выплюнув что-то прямо под ноги директору, свернулась клубком и начала освобождать придавленные конечности.
- Та-ак… - Дарн пошевелил носком сапога остатки скорострела, - та-аааак… птички, значит…
Всю дорогу до лагеря мы не разговаривали. Дарн что-то насвистывал, пугая лесных обитателей, а я мысленно ругала себя, богов, судьбу, и долбанных насекомых. Почти половину пути пришлось провести на деревьях: мокрица увязалась следом, и то и дело пыталась подползти ко мне поближе, к несказанной потехе директора.
Потом, уже на подходе к лагерю, мы наткнулись на Халнера. Он вышагивал по залитой закатным светом поляне и рыскал в траве, вытягивая и приторачивая к поясу тушки мелких животных, похожих не то на лягушек, не то на крыс.
- О, ещё один любитель питательных добавок, а? – радостно проговорил Дарн.
Потом, схватив меня за локоть, толкнул к Ханеру так, что я чуть не упала.
- Это камойра, ясно? Да ещё с Севера, походу! Шарила на тарабарщине своей! Чтоб следил за ней, понял? Глаз не спускать! Слышишь меня?
- Слышу, не глухой, - поморщился Халнер, - а я тебе сразу сказал, между прочим, что дело не чисто. Ладно. Трагедии тут нет, главное, на посту помалкивать.
- Еще бы! Да, и вот ещё что…
- АА-ааааа, *** тебя! – вскрикнула я, пытаясь прыгнуть на дерево: отставшая было мокрица, уже была тут как тут, и начала тереться о мои ноги.
Захохотав в унисон с Дарном, Халнер поймал меня в прыжке, и переставил по другую от себя руку.
- Хватит уже визжать, они не кусаются, - проговорил он, ловко отпинав мокрицу прочь, и бросая ей пару «крысиных» тушек, - это не северная перужа, хоть и похожа. Чем умудрилась прикормить-то? Угрями?
- Железом, - ответил вместо меня Дарн, - скрострелом Тойбера, насколько понял по отрыжке. В попытке изощренного самоубийства.
- Ого-ооо, - протянул Халнер, и смерил меня тем же взглядом, как давеча Дарн, - а я-то всё думал…
Договорить он не успел: поляну огласил женский крик.
- О, Дарни! Ооо, ах, как я волновалась! Что же ты так долго?
Боги, опять она.
Придерживая юбку, со стороны лагеря появилась Изабель: каштановая грива, пышные изгибы, сапфировый блеск из-под густых ресниц. И колокольчики. Миллион серебряных колокольчиков, спрятанных в складках багрового платья. Очень длинного. С разрезами в очень неожиданных местах.
- О, Кети, лапочка, привет! – мелодично сказало исчадие женственности, как всегда тщательно проговаривая каждый звук непривычного ей Высового языка, - смотрю, ты за ум взялась? Вот молодец, правда, Дарни?
- Д-да, ещё какая, - усмехнулся директор.
Как и положено приме труппы, эта сногсшибательно красивая фифа была любовницей директора и обладала редкостно большими… гм, способностями. И, соответственно, обаянием. Уговорить она могла кого угодно на что угодно, хотя и без того все старались ей угодить.
- И какие же иллюзии вы практиковали на этот раз?
- Она охотилась. Со мной, - отрезал вдруг Халнер, - Кет, пошли. Сдадим, что набрали, и твою моружу в зверинец отведём заодно.
И, издав не то скрежет, не то свист, он бросил на край поляны тушку, а потом развернулся к лагерю. С удовольствием отметив, как вытянулось лицо фифы при виде выползающей мокрицы, я развела руками и ретировалась вслед за начальником. Теперь главное - держаться поближе. Хорошая опора, чтоб на дерево заскочить, если что.
- Хал, а что, ужин уже был? Это мы и вправду так долго?
- Не коротко. Но ты ничего не пропустила, там одна рыба была. Пошли ко мне лучше, Хелия меня опять пирожками завалила. Заодно расскажешь, за что тебя закрыли.
- Сп-пасибо, а… в смысле, закрыли?
- Осудили за что? Потому что если ересь, сдадим тебя на посту без разговоров.
- А… это… - наконец, до меня начало доходить, - убийство. Да. Вот. Убийство. Только это… причем тут суицид? Да, не знаю. Правда, не знаю! Так причем?
- Пффф… Да при том, что Орры связывают не одно тело, а два. И если хозяин Орр внезапно умрёт, особенно от руки своего… гм… подопечного, то-есть, например, получит болт между глаз, этот подопечный тоже умрёт. Совсем умёт. Тут же. Даже ключ от своих Орр забрать не успеет. И даже Высокая кровь не поможет.
- Как умрёт?! Не может быть! – я резко остановилась, - так не бывает! Оно не может так работать!
- Может, Кети, может, - устало ответил Халнер, тоже останавливаясь.
И добавил, глядя прямо в глаза:
- Проверять не советую.
- Очень надо! – фыркнула я, отворачиваясь и сглатывая комок в горле, - даже мысли такой не было. Бред.
Похожие статьи:
Рассказы → Аркан I. МАГ. Глава 4
Статьи → Аркан 0.ШУТ. Глава 3
Статьи → Арканы Мерран (Трилогия): что, где, когда, в каком порядке
Статьи → Аркан 0.ШУТ Глава 1.
Статьи → Аркан 0.ШУТ Глава 2
