Агнешка (из цикла "Темнолесье")

Гудение рассерженного роя. Может, медведь, или какой другой лакомка потревожил улей с горными пчёлами? Тихий басовитый звук нарастает, разливается по склону, скачет по верхушкам деревьев, наполняет гулом ущелье и смешивается с грохотом струй холодной горной речки. Уже через  пять ударов сердца становится ясно, что никакие это не пчелы. Рык пробудившегося зверя. Глухой поначалу, он постепенно наливается силой, да такой, что заставляет застыть на секунду кровь в жилах и замереть сердце в нехорошем предчувствии.

Агнешку тоже била дрожь, но она не убирала ладони из реки. Холодная вода целовала руки маленькой ведьмы жгучими поцелуями, уносила их тепло вниз, в долину, а весточку о ней вверх, к покрытым густым ракитником вершинам. Агнешка не  пряталась. Наоборот, она сама без всякого стеснения растолкала грозного владыку гор, что спал крепким и сытым сном. Разбудила, и теперь, хоть и боялась его до дрожи в коленках, не останавливала ворожбу, вгоняя незримые иглы в бок зверя, доводя его до исступления.

– Близко. Он уже близко…

Слепой старик, спутник девочки, не стал касаться речных струй. Не нужны были ему весточки от воды. Благодаря своей силе он не испытывал сейчас того страха, что снедал его маленькую подопечную.

Разная сила, разная власть над стихиями. Любой, мало-мальски знакомый с тёмным искусством, окажись он здесь, в самом сердце Трехгорбого Кряжа, поразился бы тому, что нашлось что-то, объединившее этих разных людей. В их магии не было ничего общего. Девочка на вид лет десяти-одиннадцати. Востроносая, сероглазая. Лоб пересекают две морщинки, губа прикушена от старания. Она, словно кружевница, плела в воде диковинные узоры, видимые только магам. Наполняла эти узоры злой силой, которая  впивалась в монстра.

Старик, хоть и лишённый зрения, не вызывал ни жалости, ни сострадания. Благородные седины обрамляли высокий лоб, высокомерное выражение лица не  портили закрытые навсегда глаза. Маг никогда не нуждался в поводыре, не пользовался клюкой и не ходил, опираясь о стены. Глазами старика была магия. Он видел мир не таким, каким видят его простые люди – бесконечный танец огненных пылинок, собирающихся в узоры, смысл которых был понятен только магу.

Всего час назад они ступили в деревню, раскинувшую несколько десятков глинобитных домишек в долине. Ещё с околицы услышала Агнешка плач и причитания. Небольшая вытоптанная площадка на берегу речки  была полна народу. Мрачные мужики виновато переглядывались и прятали взоры, женщины плакали, а в центре, раскинув руки, лежал парнишка лет десяти. Сверстник Агнешки. Мальчик ещё был жив, но последняя жизненная сила уходила из него с каждой каплей крови, что черной кляксой растеклась под умирающим.

«Третий за неделю…»

«Ещё один малец мамкин запрет нарушил, да купаться полез…»

«Ну а что рыбакам делать? Почитай пять семей без гроша останутся. Да и путь на Черные Холмы по реке идет…»

Агнешка вслушивалась в обрывки разговоров, собирала их вместе, словно ребенок, который из разноцветных камешков картинку собирает. Правы были селяне. Она с дедушкой Антоне из этих самых Чёрных Холмов и пришла. Если бы не силы колдовские, которые лесных тварей отгоняли, лежали бы они в ельнике, кровью обливаясь. Точь-в-точь как парнишка этот.

На пришельцев никто внимания не обращал. Чай не рыцари какие, и не придворные маги, что могут людей от напасти уберечь. Что взять со слепого старика и малолетки? Да и одеты эти двое, как побирушки — латаный-перелатаный балахон на старике и грязноватое деревенское платьишко на девочке. Убогие, одно слово.

Агнешка острыми локотками селян растолкала, вперёд пробилась. Дедушка Антоне  руку девочке на плечо положил, следом шагал. Негоже деревенским знать о его способностях. Так рядком и протолкались к парнишке, на груди у которого мать безутешно рыдала.

Агнешка сразу магию почуяла. Не простой зверь мальчишку задрал. Да и нет такого зверя,  который на теле человеческом сотни ранок оставляет, но кровь не пьет и  мясо не ест.

Агнешка сразу на колдуна подумала. Уж очень всё на ритуал магический похоже было.

***

– Близко, Агнешка, – повторил старик, – пора…

Голос у Антоне тихий и спокойный. Словно об обыденном говорит. Старику не привыкать нечисть и тёмных колдунов с ведьмами изводить. Года четыре назад он сам творил закон, выжигая ростки тёмной магии. Это было в другой стороне, за много вёрст от Трехгорбого Кряжа. Тогда он был зрячим и обладал властью казнить и миловать. Да что там, тогда бы он, ни секунды не колеблясь, приказал бы казнить свою спутницу. Но это было давно, в прошлой жизни. Сейчас старик был беглецом. Смалодушничав перед древней темной богиней, единожды предав свой орден, он стал изгоем. Агнешка, тогда еще шестилетняя кроха, нашла его в опустошенной деревне. Всех, кроме нее и предателя, растерзали слуги жестокой богини. Старик был безумен, и девочка, только-только осознавшая свой дар,  смогла вернуть ему разум, лишь отдав взамен зрение Антоне. Пришедший в себя вершитель закона, поняв, что сотворил, счел за благо покинуть родной край.

— Да, дедушка, сейчас.

Агнешка скинула платье, зябко повела плечами и шагнула в реку. Быстрые струи сразу забурлили водоворотами вокруг её тщедушного тельца. Девочку била дрожь, но посиневшие губы продолжали шептать заклинания. Главное, чтобы тварь лесная не учуяла опасности, чтобы сочла за одного из тех деревенских знахарей, что  рисковали с ней силами меряться. Спервоначалу, когда Агнешка старосте деревенскому заявила, что может с чудищем справиться, её на смех подняли. Гоготали до тех пор, пока она мертвого парнишку двигаться не заставила. Нет, не оживила. Такое и богам да богиням не под силу. Заклятие было несложное. Ему Агнешку ещё много лет назад Антоне обучил. Именно тогда она узнала, что охотники за ведьмами и колдунами ничем не отличаются от своих жертв. И те, и другие то же искусство используют, и те, и другие из одного и того же источника силу черпают.

Тогда Антоне строго-настрого наказал девочке никому тайну эту не раскрывать. О ней только адепты его ордена ведали, а те из простой осторожности ни с кем не делились. Ведь ежели кто узнает, что орден, призванный с тёмными силами бороться, сам сплошь из колдунов состоит – не снести им головы. Люди помнят былое, помнят, как войны магов чуть весь мир не сгубили. Никто ведьм да колдунов не любит. И их порождения, вроде той твари, что сейчас, проснувшись, подбиралась к Агнешке.

Когда мальчик мёртвый вдруг белые, без зрачков, глаза раскрыл, народ чуть колдуна да ведьму на части не разорвал. Но староста враз смекнул, что к ним спасители пожаловали, что от речной напасти деревню могут избавить. Нельзя тонущему протянутой рукой брезговать. Пусть хоть это рука прокажённого будет.

Прикрикнул деревенский голова на крестьян, да Агнешку со стариком в дом свой пригласил. Торговались с ним путники долго. Староста был зажимист – маги упрямы. Наконец на пяти золотых, одежде ношеной и еде в дорогу договорились. С большой неохотой староста плату вперёд выложил. Одно крестьянина успокаивало – не  сбегут колдуны с нею. На Трёхгорбый Кряж только одна дорога вела. И заканчивалась она у круч, которые никому ещё пройти не удавалось.

«Прикончите тварь, принесёте доказательства, пропустим вас дальше. А нет, так всё, что взяли, взад вернёте…»

***

Боль хлестнула так, что показалось Агнешке, словно сотни ядовитых змей одновременно на неё набросились. А может, так и было? Антоне  не знал, что за тварь в реке поселилась, но уверен был, что второй такой на свете нет, потому как являлась она порождением колдунов, а не зверем лесным.

Девочка держалась, сколько могла – не хотела раньше времени дедушку тревожить. Нужно, чтобы наверняка, чтобы зараз речное лихо прихлопнуть. Кусала губы от боли. Глаза слезами наполнены у Агнешки. Речные воды кровь из ранок вниз, в долину уносят Лишь когда почувствовала, что вот-вот сомлеет, застонала. Тихо-тихо. Но дедушка Антоне услышал. Протянул худую морщинистую руку, коснулся ладонью лба девочки, зашептал заклятие. Эх, куда пигалице до мощи одного из старейшин ордена сенельцев! Боль как рукой сняло, а через ранки, что тысячами невидимых зубов нанесены, прямо к твари потекла магическая мощь, да такая, какой создатели речного монстра  и в страшных снах представить не могли. Рык, что слышали маги, когда речное лихо подзывали, повторился, и потом в такой рёв перешёл, что у Агнешки даже уши заложило. Река шагов за сто выше по течению вздыбилась горбом, словно воздушный пузырь наружу рвался, лопнула, являя покрытое слизью существо, не похожее ни на одно животное, какое девочка видела. Так выглядит полусгнивший кусок мяса. Это стало ещё более заметно, когда смердящий холм, ростом с десяток локтей, двинулся к своим мучителям. Вблизи стали видны копошащиеся на  нём опарыши. Запах был такой, что девочка чуть не сомлела, и пошла бы на дно, да старик споро её на берег вытащил.

Агнешка сразу почувствовала, как живительная сила старика в чувство её приводит, и с визгом ноги отдёрнула. И тут словно плеть о берег хлестнула. Рук у речной твари было никак не меньше двух десятков. Росли они словно ветки на дереве — кверху и в разные стороны. Толщиной с Агнешкину ногу. Но больше всего ладони на их концах маленькой ведьме поразили. Розовые, словно у младенца. С коротко остриженными ноготками. Зачем такие руки всесильному порождению темных магов? Это, наверно, только тому колдуну ведомо было, кто это чудище создал.

Тварь умирала. Магия Антоне, которой он через Агнешку по чудищу бил, убивала его вернее, чем тысячи отравленных стрел. Гигант чуял близкую кончину. Потому и спешил прихлопнуть ненавистных людишек, что смерти его желали. Многопудовым студнем о берег шлёпнулся, пополз, руками за кусты и траву цепляясь. Старик и девочка все дальше от берега отходили, но старались тварь на расстоянии двух-трёх шагов держать, не подпускать ближе, но и не отдаляться. Если далеко отойти, может связь магическая порваться, и тогда все старания на нет сойдут.

Всё новые язвы на теле речного чудища открывались. Чувствовала Агнешка, что магия внутри его тела всё в студень превращает. Запах гнили, брызги розоватого гноя из ран да утробный стон, в который рёв гиганта перешёл, только подтверждали ее  догадку. Сама ведьма еще нескоро до таких высот искусства дойдет. Потому и помогает дедушке, потому и от безумия его когда-то спасла. Тогда старик очень удивился, что эдакая пигалица  сумела свой только-только пробудившийся дар использовать. А Агнешка тоже не знала, как все это сделать смогла. Только догадывалась, что темная богиня ей в этом подсобила. Видать, приглянулась ей будущая ведьма. Но девочка все равно ее ненавидела. У сиротки только один близкий человек в этой жизни был — Миленка, сестрица старшая. А богиня ее лютой смерти предала.

Все труднее монстру за мучителями ползти. Уж судорогами тело свело. Весело стало Агнешке. Озорным взглядом на дедушку Антоне поглядывает, улыбается. Вон с каким чудищем справились! Старик никогда не улыбается. Вперед себя невидящими глазами смотрит, да ученицу советами засыпает. Маленькая ведьма слушает, да на ус мотает. Ей срочно выучиться надо. Когда подрастёт, непременно вернется в родное Темнолесье. И богине несдобровать тогда. Но пока – тсс! Даже думать об этом сиротка себе запретила. По приказу дедушки она уже самостоятельно все три сердца речной твари остановила.

– Надо бы доказательство какое для этих лапотников раздобыть. Агнешка, ну-ка расскажи, как выглядит-то зверь этот.

Каждый раз забывает девочка, что учитель её слепой, словно крот. Наверно, магическим зрением он жертву свою совсем не такой видит, какой она в мире людей выглядит. А сейчас, когда энергетические потоки совсем погасли,  глыба протухшего мяса, ещё недавно бывшая ужасом целой деревни, стала для мага невидимой совсем.

– Большая, дедуль. С избу, а то и с две. Ещё из макушки руки торчат. Странные…

– Сможешь одну отрубить?

Девочка с сомнением посмотрела на монстра.

– Я попробую…

– Кинжал в сумке возьми, – деловым тоном распорядился старик. – А я посижу немного, отдохну. Притомился малость. Здоровенная оказалась…

– Дедушка, а зачем ей всё это нужно было? Зачем людей убивала, раз ни кровью, ни магией от них не питалась?

– Это охранник, Агнешка. В стародавние времена тут, видать, что-то важное для мага припрятано было. Вот и поставил стража, чтоб охранял богатство его.

– Думаешь, что здесь где-то золото да самоцветы спрятаны?

Агнешка даже перестала в мешке копаться и заозиралась словно надеялась сундуки с богатством под кустами разглядеть.

Сухой смешок. Словно кто трухлявую ветку переломил.

– Не обязательно, девочка…

Четыре года с места на место кочуют старик и девочка. Она его все «дедушка» да «дедушка», а он только по имени. Или «девочкой» называет.  А чего еще ждать от человека, который большую часть жизни магов пытал и живьём в кипятке варил?

– Может,  клад. Может, книга какая. Может, и то, что  обычному люду без надобности, а для колдунов дороже золота и изумрудов.

Агнешка кивнула, поудобней рукоять кинжала перехватила и затопала к чудищу. Но дойти не успела.

– Ложись!

Маленькая ведьма привыкла во всём своего наставника слушаться. Когда ничком на землю падала, стрела за волосы больно дернула. Придись выстрел двумя пальцами ниже, и не видать больше девочке света белого. Теперь уже и она почувствовала, как смерть на кончиках кованых наконечников быстрые стрелы несут. Старику проще. Он и сильнее, и в тот миг, когда вероломно им в спину селяне выстрелили, смотрел на мир при помощи магии. Стрелу, которая в него летела,  он на лету сжёг, а ученице лишь крикнул, предоставив самой спасаться. То, что нападающие – селяне из деревни, сразу понятно стало. Деревенский голова явно ополчение привлёк – стреляли издалека, целились как попало. Потому голос старосты, что на лучников орал, трудно было с каким другим перепутать.

– Я их долго не удержу.

Голос у Антоне спокойный, но Агнешка за четыре года научилась в этом спокойствии чувства другие распознавать. Сейчас старик боялся. Хоть и неумёхи стреляли, но стрел не жалели. Те из кустов словно горох сыпались. Только первую стрелу сжёг Антоне, остальные просто в сторону отклонял. Но чувствовала Агнешка, что сил немного у учителя осталось. Если бы он не потратил свою мощь на стража речного, то смог бы одолеть противников, да в бегство обратить. Но сейчас даже на простую защиту у него силёнок недоставало.

– Бежим вверх по течению!

– Но дедуль, там же непроходимые скалы, да и место нехорошее, – встрепенулась Агнешка, рассказ старосты вспомнив.

– Туда никто из-за этой твари не совался. Точнее, сунулись смельчаки, да на свою беду лихо разбудили. Так что у нас шанс есть. А нехорошее место у нас сейчас здесь. Если ещё повременим, бросятся всей толпой врукопашную. Тогда нам и правда конец.

Маленькой ведьме много объяснять не пришлось. Когда Антоне последние слова договаривал, она уже в мешок кинжал сложила, лямки стянула и за плечи себе свой нехитрый скарб закинула.

Вдоль реки  шли странным для воинов, но обычным для магов порядком. Агнешка неторопливым шагом вверх поднималась, стараясь обходить излишне крупные камни, а дедушка тыл прикрывал, настолько часто оборачиваясь, что можно было подумать, что задом наперёд шёл. Стреляли из зарослей всё реже, потом и вовсе прекратили. Видать стрелы остались подбирать. Староста, по всему видно, стреляный воробей. Он наверняка вослед магам подручных отправил, чтоб проследили, что колдуны делать будут. Сгубит их тварь речная – подберут вознаграждение и вернут старосте. А коль победят старик с девчонкой, то соглядатаи дадут знать отряду, что следом в отдалении шёл. Как и случилось. Теперь уж не отстанут. Загонять в верховья реки будут.

Высокие буки крепко цеплялись корнями за каменистый склон, иногда наклоняясь под немыслимыми углами. Постоянно приходилось обходить корни и перелезать через валуны. За шумом реки, которая текла теперь в узком каньоне, напоминая скорее ручей с очень быстрой водой, чем горный поток, не слышно было никаких криков, что уж говорить о крадущихся шагах. Но двум магам этого и не нужно было. Они теперь знали наверняка, что люди старосты собрали стрелы, и быстрым маршем приближаются к своим жертвам. Пока до них было ещё шагов тысячу, но это расстояние неумолимо уменьшалось. Девочка и старик уже сильно устали и почти валились с ног, когда горная тропка вывела их на ровную площадку. Странно было видеть такую проплешину среди густо растущих буков и лиственниц. Ни травинки, ни куста, ни листочка. Голая скала, отполированная до блеска водой и ветрами. Слева внизу шумел ручей, но его звук почему-то доносился будто пропущенным сквозь вату. Агнешка прислушалась к своим ощущениям. Смутное беспокойство, на самом краешке сознания. Словно пытаешься вспомнить что-то важное, и никак не можешь сосредоточиться. Девочка посмотрела на дедушку, что, подняв голову, подставлял лицо лёгкому ветерку и словно бы прислушивался, и поняла, что Антоне чувствует то же самое.

Внезапно что-то на поверхности каменной плиты привлекло внимание маленькой ведьмы. Она подошла к центру площадки, присела.

– Что там, Агнешка? Я чувствую силу…

Девочка вздрогнула, посмотрела на дедушку испуганным взглядом.

– Сердце, дедушка…

И верно, на камне было высечено огромное, с пять шагов, сердце, какие мясники в лавках продают. Но это  сердце живое. Словно волна по камню двигается туда-обратно. Бьётся каменное сердце и силой наливается. Как это дедушке объяснить? Но он уже и сам всё магическим зрением увидел.

– Не двигайся, девочка. Застынь.

Легко сказать – застынь, когда под ногами сердце в камне бьётся, в стопы ударами отдаваясь, а на площадку преследователи высыпали. Агнешка была уверена, что народа староста с собой привёл не менее сотни. Оказалось, что человек десять. Видать не все деревенского голову поддерживали. Впрочем, и стольких хватило бы, чтобы старика и ведьму-недоучку извести. Построились, луки натянули.

– Дедушка…

Агнешка знает, что у Антоне сил магических нет. Не осталось ни капли. Им бы бежать, а не стоять посреди каменной площадки. Как мишени какие.

– Не двигайся, дура!

От ругательства маленькой ведьме совсем страшно стало. За четыре года она ни разу не слышала ласковых слов от дедушки. Но и не ругался он ни разу. Даже когда маленькая ведьма не могла заклятий усвоить или нужные травы собрать, он только губы поджимал от досады, а потом принимался вновь терпеливо объяснять. Испуганной мышкой застыла Агнешка. Смотрела, как натягивается тетива, как трещит дерево луков. Стрелы срываются в полёт, но, не преодолев и двух шагов, рассыпаются вдребезги, или повисают в воздухе, словно в невидимую преграду врезавшись. Девочка на радостях было в ладошки захлопала, но дедушка вдруг с немыслимой силой плечо ей сжал. До боли, до слёз. Раньше Антоне на Агнешку и руку никогда не поднимал. Сердце девочки от обиды сжалось, посмотрела на дедушку, да так и замерла. Нет, не он остановил стрелы. Да и лицо у старика такое испуганное, словно самого повелителя демонов увидел своим магическим зрением.

– Ни звука!

Одними губами проговорил. Девочка часто закивала, вновь посмотрела на лучников, что со страху перед неизведанным пятились, несмотря на громкую ругань старосты. А потом увидела. Словно  через пузырь она и дедушка на своих преследователей смотрели. Магический купол? Нет! Она по мерцанию полупрозрачной преграды угадала голову высоко в небе. Подбородок, нос лопатой. Нет, голова не в воздухе висит, а на теле огромном, что всю поляну накрывает. Это что же получается, они внутри великана прозрачного? Аккурат напротив того места, где у людей сердце расположено. Гигант по самую грудь в землю врыт. Но руки свободны. И теперь тянутся к наглецам, посмевшим его стрелами обстрелять. По всему получается, что видеть его могут только такие, как Агнешка и Антоне. Крестьяне только на свои жертвы смотрят, всё не рискуют луки поднять. Староста орёт, разоряется. Наконец убедил. Вновь стрелы на тетиву наложили, целятся. Спервоначалу девочка никак в толк не могла взять – чего ждёт великан, а потом вдруг поняла. Вспомнила одного пьянчужку в трактире, который похвалялся тем, что за раз может десяток мух поймать. И ловил! На спор. Он точно так же медленно руку к крылатой мелочи подносил. Мух в трактире было видимо-невидимо. Хозяин содержал своё заведение на редкость неопрятно. Но целый десяток  мух в одно место всем скопом не садился. Шастали крылатые по столу в полном беспорядке. Потому и спорили собутыльники. Кто на кружку пива, кто на две. И ведь видали сто раз, как он это делает, но всё равно за выпивку платили, потому как было интересно ещё разок на ловкость выпивохи взглянуть. Когда тот охоту начинал, то сразу дрожь у него в руках проходила. Плавно руку к столешнице подносил и ХОП! Смотрел торжествующе на публику, а потом на стол смятых и переломанных мух высыпал. Бывало и одиннадцать, и двенадцать. Но никак не меньше десяти.

ХОП!!

Полупрозрачная ладонь вместе с горе-стрелками и их старостой несколько деревьев прихватила. Крик бедняг в секунду прервался. Агнешке показалось, что хруст и хлюпанье слышит. А потом великан ладонь раскрыл, и другой рукой принялся деревья, словно щепки, от мяса отделять. Сквозь прозрачную руку маленькая ведьма видела, как тела селян ещё трепыхаются, Почистил еду  гигант, и в пасть себе запихал, зачавкал. Пережёванные трупы сплошной массой мимо девочки и старика плывут. Кровь стенки глотки окрасила, и теперь стало видно, что вся эта мешанина костей и мяса словно по кишке прозрачной двигается. Руки, ноги, лица. Девочке показалось, что старосту углядела. Голова на сломанной шее так вывернута, что бедняга сам себе за спину заглядывает. Руки-ноги переломаны – что плети висят. Мелькнуло видение и исчезло. Только кровь густой патокой путь несчастных отметила. Сквозь камень прошли, как горячий нож сквозь масло. Агнешка даже испугалась, что и они с дедушкой провалятся в скалу. Но под ногами всё ещё твердь была. И исчезать не собиралась. Только колебалась слегка от ударов великанского сердца.

Антоне слегка потряс маленькую ведьму за плечо, а когда глянула на него, спросил, снова одними губами:

– Всех прикончила?

Девочка закивала. Антоне видел её как клубок огненных искр и понял всё без слов.

– Хорошо…

– А как же мы, дедушка?

Старик пожал плечами, потом осторожно сел, ощупал камень под собой и, стянув свой мешок да подложив его под голову, прилёг.

– Подождём, девочка. Это ещё один страж. Может, уйдёт, или испарится. Но пока старайся не шуметь. Если он в себе нас почувствует, переместится вбок, а потом ухватит, как этих…

– Что же делать…

Агнешка сама пристроилась рядом с учителем. От камня тепло исходит, словно он долго на солнце лежал. И стук сердца теперь по спине бьет.

– Ждать, Агнешка. Авось уйдёт куда. Даже великанам двигаться надо.

– А как мы смогли сквозь него пройти?

– Заклятье старое. Силу потеряло. Магические контуры долго разогревались. Случись нам повстречать это чудище лет сто назад, оно в мгновение ока нас сцапало бы… Постой, девочка! Ты меня на мысль навела! Когда он уснёт, переварив завтрак, то испарится до времени. Вот тогда мы можем сбежать. Минут десять у нас будет. Так что – ждём.

***

Снилась Агнешке сестрица. Простоволосая, в льняном платье. Мёртвая. Раньше живой к Агнешке во сне приходила, а тут – мёртвая. Великан на корточках сидел, и с телом её, словно с куклой, игрался. Этот был не прозрачным. С холм огромный. И лицом на пьянчужку давешнего похож, который хорошо мух ловил. Треплет Миленку, из стороны в сторону швыряет, головой о камни бьёт. Потом положит на землю, пальцем придавит, потом палец этот нюхает, морщится брезгливо и капли крови с него стряхивает.

Агнешка в ярости в прозрачную стенку темницы колотит, а выйти – никак. Потом понимает девочка, что не темница это вовсе, а пузо другого, прозрачного великана. Тот над ней горой нависает, смотрит внимательно и улыбается. Морда противная. Тряхнул животом своим, да так, что Агнешка плечом больно приложилась. Потом ещё… И ещё…

– Просыпайся, Агнешка, пора!

Разрушилась иллюзия. Пока Агнешка спала, наступила ночь. Старик осторожно расталкивал девочку и шептал на самое ухо:

– Контур погас, Агнешка. Нам пора.

Теперь уже и маленькая ведьма услышала лесные звуки, которые до этого никак не могли пробиться через прозрачное тело великана. А еще не было ставшего привычным стука сердца. Страж уснул, погрузившись глубже под землю. Фигура Антоне четко выделялась на фоне неба. Неужели утро? Выходит, что она спала весь вечер и почти всю ночь? Видимо сказалась усталость.

— Как руку пожму — сразу бросаемся прочь с камня. Ты в темноте дорожку не заметишь, а я по своим следам лучше зрячего днем пройду. Держись за мой пояс. Ухватилась? Готова? Вперед!

Ох и быстро побежал старик! Если бы не знала Агнешка, какая магическая сила  в Антоне пылает, вжисть бы не поверила, что тот давно шестой десяток разменял. Мигом каменную плешь проскочили и рванули вниз по склону. Бывший старейшина ордена хорошо знал свое дело. В походах на ведьм да колдунов всегда надо отходные пути готовить. Вот и Антоне метки на всякий случай развесил. Ведь проверенная дорога дальше шла через долину. Старик спешил, побыстрее добраться до деревни, и проскочить её ещё затемно. Если бы не его особое зрение, которому не была помехой темнота, путники уже давно сломали бы себе шеи. Как ни прислушивалась девочка, ни одного подозрительного звука не слышала за спиной. Видать, великан крепко уснул. Не пробудился ото сна, когда людишки камень топтали, под которым он сомлел.

— Вот они!

Пламя восьми десятков факелов ярко склон осветило. Беглецы в самый центр засады угодили. Не права была Агнешка. Почитай все мужики деревни старосту поддержали. Там, возле великана, видать, стрелки и деревенский голова вперед  «войска» из леса вышли, а селяне в чаще прятались. Ждали, пока магов застрелят или ранят тяжело. А увидав гиганта, сбежали. Странно, что среди них нашёлся кто-то, собравший вояк и устроивший засаду. И снова девочку и старика спас недюжинный магический дар Антоне. За несколько секунд до того, как зажглись факелы и деревенские принялись закидывать магов самодельными копьями,  он понял, что произошло, и накрыл себя и Агнешку непроницаемым куполом. Оружие селян отскакивало от него, как от каменной стены. Ошиблись нападающие. За ночь старик выспался и набрался сил, да и его ученица не беззащитной овечкой была. Купол действовал только в одну сторону. Снаружи не каждый колдун мог бы его заклятьем пробить, что уж говорить про копья, а изнутри можно было бросаться в нападающих хоть камнями, хоть магией. Маленькая ведьма не жалела селян. Ведь они пришли за ее жизнью. То ли нападающие спьяну на рожон лезли, то ли месть за своих  сильней оказалась, чем страх, но ни один не думал отступать. Уже одному Агнешка сердце остановила, уже трое от заклятий старика в секунды заживо сгнили, а селяне прут и прут. Рассвет сияние факелов пригасил. Скоро новый день на Трехгорбый Кряж придет. Вдруг что-то неладное почувствовала девочка. Руки стали ватными. Каждое движение с трудом даётся.

– Откуда у них это?

Голос Антоне звучал испуганно и озадачено. Агнешка уже настолько ослабла, что руки плетьми повисли, глаза в одну точку смотрят.

– Что это, дедушка?

– Это, девочка, артефакт из арсенала ордена. Он магических сил лишает. Откуда в этой глуши сенельцы?

Словно в ответ на этот вопрос, из-за спин воспрявших духом селян вышли две фигуры в длиннополых балахонах. Старик и мальчик. Капюшоны были откинуты, обнажая бритые головы, покрытые сетью ритуальных шрамов. Особенно отталкивающе выглядели обрезанные, как у цепных псов, уши. Когда-то Антоне выглядел точно так же, но после ритуала, который к нему применила Агнешка, сменив безумие на слепоту, он потерял все шрамы на лице. А отросшая со временем шевелюра надёжно укрыла култышки ушей.

– Антоне…

Голос сенельца звучал с презрением. Старик словно с брезгливостью выплюнул имя отступника.

– Геон…

Антоне был в том же состоянии, что Агнешка. Похоже, что артефакт не только высасывал из него и его ученицы магические силы, но и лишал их сил физических. Геон без всякой опаски подошёл к куполу, пощупал прозрачное препятствие и произнёс, полуобернувшись и обращаясь к своему ученику:

– Смотри, Велл, этот купол создан как независимый контур. Отступнику не нужно было постоянно его поддерживать. Только время от времени подпитывать силой. Теперь мы лишили Антоне сил. Что должно произойти?

– Купол развеется?

– Да, но не сразу. Нам надо подождать до полудня. Потом эти уважаемые жители прикончат нашего бывшего брата и ведьму.

Разговор между сенельцами вёлся так, словно о вещи какой говорили. Неживыми вещами старик и девочка и были. Ведь никакая сила, казалось, не могла спасти их от неминуемой гибели.

– Вы нас поджидали.

Антоне не спрашивал. Говорил так, словно прекрасно знал о планах своих бывших соратников. Геон удивлённо поднял брови, словно с ним заговорил не человек, а дерево. Затем усмехнулся.

– Конечно, поджидали, старый дурень. Братья потеряли ваш след на той стороне перевала. Но дорога через горы только одна. Мне прислали весточку с почтовым голубем. Я и Велл прекрасно знали, где вас можно поймать. Все эти годы вас искали. Первый предатель за историю ордена. Пока ты и эта… тварь скрывались на севере, куда наши адепты редко добираются, мы не теряли надежды найти и наказать отступника. По твоей вине погибли десятки наших братьев! Что ты можешь сказать в своё оправдание?

Пропустив мимо ушей вопрос, Антоне продолжил:

– Так и речная тварь была вашим созданием?

– Нет, старый дурень. Просто совпало. Так удачно.

– И великан не ваш…

Антоне словно говорил сам с собой.

Геон пожал плечами.

– Ты не о том думаешь, старик. Готовься уйти в мир мёртвых.

Потеряв интерес к жертвам, сенельцы двинулись под крону огромного дуба, где в тенёчке уселись на траву в окружении своего деревенского войска.

К несчастью, купол был на самом солнцепёке. Девочка и старик обливались потом, но не могли даже смахнуть его с разгорячённых лиц. Время от времени к пленённым подходил кто-то из селян и тыкал копьём в магов. Агнешка каждый раз вздрагивала и сжималась, но, на их счастье, купол рассеивался медленно. Впрочем, копьё с каждым разом всё глубже проникало через преграду.

Ближе к полудню горное солнце уже настолько немилосердно терзало Антоне и Агнешку, что они могли помереть и без помощи копий. Все охотники на колдунов и ведьм расположились в тени и злорадно наблюдали за ними, время от времени кидая камни в сторону купола.

– Пришёл!

Агнешка непонимающе скосила глаза в сторону учителя. Потом, проследив за его взглядом, уставилась наверх. Голубое небо, ветки деревьев, мерно покачивающиеся. Ветер? Откуда здесь ветер? А потом она увидела. Глаз. Огромный. Почти прозрачный. Словно небо на них смотрит. А может, показалось? Да нет, вот и голова! Огромная, с чудище убитое. Великан!

– Откопался…

Голос у девочки вялый. Сил нет удивляться. Все силы артефакт забрал.

Старик кивнул.

– Видать,  обидно стало, что я и ты из-под самого…сердца сбежали. Отправился по следу. Плешь прогрелась, а связки магические, по всему видать, на солнечные лучи завязаны. Вот и нашёл силы следом за нами потопать.

Антоне и Агнешка говорили шёпотом, да на гиганта поглядывали. Первым очнулся Велл. Заверещал, как раненый заяц. Хотел прочь броситься, да первым и погиб. Гигант ухватил швыряющегося искрами заклятий сенельца за ногу. Двумя пальцами. Так вкусный хорошо зажаренный кусочек мяса берут из широкого блюда. Ни заклятья, ни копья на стража не действовали. Сжевал сенельца и дальше пошёл охотиться. Топтался по поляне и горстями людей за обе щёки уписывал.

Бросились врассыпную, да куда там. Никакой возможности от беды уйти у осаждающих не было. Сверху всё видел великан. Из-под кустов вытаскивал, с деревьев как спелые фрукты снимал, в лесной чаще, что для него как высокая трава, догонял. Вряд ли кто сбежать успел. Агнешка видела смерть Геона. Сенелец  знатно сопротивлялся. Дважды великан о его заряды обжигался. Наконец,  надоело гиганту. Пятерней прихлопнул, да вместе с землицей и травой сжевал. Если раньше девочка горло великана видела, по которому человеческое мясо вниз текло, то теперь на высоте десяти Агнешкиных ростов плыл почти полный желудок.

«Дедушка, а чего это он нас не слопает?»

Одними губами и взглядом удивлённым разговаривает маленькая ведьма. Колдун ей точно так же ответил. Эти двое давно привыкли читать по губам.

– Артефакт, девочка. Он делает нас слабыми как лесное зверье. Мы ему не интересны…

Когда всё было кончено, прозрачный гигант пошарил по кустам, разочарованно гугукнул, и прилёг отдохнуть. Прямо на поляне… Поверх купола!

Агнешка никогда не боялась мертвецов. Как-то так сложилось, что перевидала она их за свою жизнь очень много. Ещё в шесть лет, когда слуги богини в облике кровожадных монстров деревню разносили и всех жителей без разбора  на куски рвали и пожирали, насмотрелась девочка такого, от чего переломилось в ней что-то. Потом, за те четыре года, когда они с Антоне по диким северным лесам бродили, навидалась ещё больше. Агнешке казалось, что ничем больше испугать её невозможно. Но увидев над головой мешок, размером со всю поляну, набитый переваривающимися трупами, задрожала как лист.

Артефакт продолжал действовать, поэтому гигант не обращал внимания на два кусочка недоеденной человеческой плоти под своей спиной. Лежал на магах, время от времени переворачиваясь с боку на бок. Желудок при этом то плотно прилегал к куполу, то отдалялся, пугая девочку неприятным хлюпанием и мешаниной тел, пропитанных желудочным соком.

Но было и кое-что хорошее в этом. Тела их недавних мучителей надёжно укрыли купол от солнечных лучей. Теперь магам не грозила смерть от жары, хоть  воздуха и поступало под купол не слишком много.

Поворочавшись, великан уснул. Купол лопнул в тот миг, когда усталый гигант развеялся как дым. Целый водопад разложившейся плоти обрушился на многострадальных магов. Желудочный сок вперемешку с кровью пропитал одежду, обжёг кожу, но в основном впитался в землю, тела завалили неподвижного старика по пояс, а его ученицу почти по грудь.

Уже не таясь, старик произнёс тихим голосом:

– Агнешка, не шевелись, жди. Скоро магия, которую в артефакт закачал Геон, иссякнет.

Легко сказать…  Только под вечер всё прошло. Сила  появилась неожиданно, скачком. Сердце девочки забилось от восторга! Как хорошо снова обладать даром!

Присмотревшись, она увидела серый балахон старика-сенельца. Тело Геона, перемолотое зубами стража, оказалось поверх кучи трупов. Из ослабевших пальцев выпал какой-то предмет. Агнешка была уверена, что это проклятый артефакт.

– Дедушка, а он не проснется?

Агнешка уже всю силу к рукам прибрала, и теперь поглядывала на Антоне с интересом, но боялась с места сдвинуться. Старик — наоборот. Как только обрёл былое могущество, сразу принялся без всякой брезгливости среди трупов копаться, чего-то что-то выискивать.

– Не бойся, девочка. Теперь уже понятно, что ночью он не опасен. Эх, знать бы это раньше! Столько времени упустили…

– Не, дедуль, знай  мы это раньше – в лес на ночь глядя бросились бы. И никакой страж нас не выручил бы из плена.

Девочка доверяла опыту бывшего сенельца, поэтому сразу принялась помогать учителю.

– А что мы ищем?

– Наше спасение, девочка. И мы уже нашли…

Тело мальчишки, ученика Геона, было измочалено ещё больше, чем тело его наставника. Можно сказать, что зубы  стража изжевали все, кроме головы, которая казалась чужеродным наростом на куске кровоточащего мяса. Оттащив трупы сенельцев в сторону, старик деловито обыскал поверженных врагов, потом принялся копаться в своем мешке.

– Думаю, что в предгорьях нас ждёт засада, Агнешка. Нас не выпустят живыми.

– Что же делать, дедушка? Ты уже придумал?

Маленькая ведьма все эти годы беззаветно верила во всемогущество учителя. Она ни секунды не сомневалась, что Антоне их спасёт, и старик не обманул её ожидания. Быстро кивнув, он вытащил на свет бритву.

– Надо успеть дотемна, Агнешка…

***

Предночная прохлада непривычно студила голову. Агнешка погладила бритую макушку, испуганно отдёрнула руку.

– Но мы все равно за Геона и Велла не сойдём.

Старик, при помощи всё той же магии рассматривающий себя в осколок зеркала, усмехнулся.

– Есть способ, Агнешка…

Кусок стекла с амальгамой, который девочка носила в своем мешке, бережно завернув в тряпицу, отражал прежнего Антоне — с побритой головой, обрубленными ушами и холодным, пронизывающим взглядом. Не хватало только ритуальных шрамов.

Старик, похоже, остался доволен увиденным. Кивнув своему изображению, он передал зеркало ученице, и, сложив пальцы домиком, принялся читать заклинание. Агнешка, зря что уже четыре года темное искусство изучала, но и половины формул не знала. Но главное углядела, ахнула.Потому, когда лица мёртвых сенельцев исказились в страшных гримасах и, издав хлюпающий звук, отделились от костей, маленькая ведьма не испугалась и не удивилась. Старик наклонился, поднял лоскут кожи Геона, словно обмакнутую в кровь тряпицу, и надел, словно маску. Лицо его врага некоторое время дергалось, словно устраиваясь поудобнее, затем замерло. Агнешка не стала ждать команды от учителя. Сама надела окровавленную маску, в которую превратилось лицо мальчишки. Что-то липкое потекло по шее, груди. Ощущение было не из приятных, но маленькая ведьма терпеливо дождалась, пока новое лицо надежно устроится и прирастет к коже.

– Здорово, дедушка…

Сказала и запнулась. Голос тоже изменился, стал точно таким же, как у ученика сенельца.

– Хорошо, что у вас с этим щенком цвет глаз совпал, — удовлетворенно произнес голосом Геона старик. — Но кое-чего не хватает. Подай-ка мне бритву.

Девочка вздрогнула. С ужасом посмотрела в холодные, ничего не выражающие глаза Антоне. Он безразлично пожал плечами.

— Больно не будет.

И Агнешка поняла, что сейчас в своих скитаниях по жизни  дошла до рубежа, переступив через который, больше не вернётся обратно. Подала бритву, покорно склонила голову. В одиннадцать лет так хочется жить…

***

— Орден гордится вами, лева Геон.

Дородный краснощёкий сенелец широко улыбался учителю, но Агнешка заметила и холодный взгляд, и ожоги на руках  молодого адепта. От этого человека веяло опасностью и приторным запахом горелого человеческого мяса. В который раз она пожалела, что не осталась в безлюдных северных лесах, когда во время первого и последнего спора с учителем, тот предложил ей выбор – одиночество или компанию слепого колдуна. Тогда она смалодушничала, и теперь со страхом осознала – куда, в какую яму со змеями привел ее Антоне. Уж лучше голодать, вымаливая краюху хлеба у угрюмых крестьян в обмен на мелкие привороты и заговоры, чем жить в больших городах, где, словно цепные псы , такие улыбающиеся палачи рыскают.  Впрочем, этот не пытался утащить их в пыточную. Для него переодетые и изменившие облики Антоне и Агнешка были друзьями.

– Насчёт крестьян не беспокойтесь. Погибли и погибли. Смерть Антоне того строила. Езжайте с вестью в столицу. Мы сами всё уладим. Я лично возглавлю отправляющийся в горы отряд. Лошадей заберите в конюшне ордена.

Антоне важно кивнул и, поманив за собой Агнешку, зашагал от заставы в сторону дома, над которым серо-жёлтым полотнищем развевался флаг ордена.

Ученик толстяка посмотрел вслед магам, затем повернулся к учителю.

– Распорядиться об утреннем походе, лева Тако?

Сенелец усмехнулся, похлопал юношу по плечу.

– Думаю, не стоит, Прир. Иди, отдыхай.

Когда ученик скрылся в сторожке, командир отряда и самый молодой старейшина еще раз посмотрел вслед старику и девочке. Покачав головой, он грустно вымолвил:

– Не зря мерзавца называли «Антоне-бессердечный». Это же надо, отрезать такой миленькой ученице уши…

Похожие статьи:

Рассказы → Яблоневый цвет. Глава 4

Рассказы → Яблоневый цвет. Глава 1

Рассказы → Яблоневый цвет. Глава 3

Рассказы → Яблоневый цвет. Пролог

Рассказы → Яблоневый цвет. Глава 2