Ночь всё крепче сжимала в объятиях. Расстилавшийся внизу город потускнел, съежился и пропал вовсе, словно улизнул нашкодившим мальчишкой — только его и видели, под покровом тьмы, с яблоками из соседского сада.
Звезды заполнили мир, ставший миром звезд.
Молодые люди крепко взялись за руки и из окна дома, расположенного высоко на холме, нырнули сквозь стекло прямиком в бушевавший звездный океан – они жили в этом мире, слившись с ним душой и телом.
До оцепенения завораживающие гиганты и совсем крошечные, густо-оранжевые и бледно-лимонные, сонные карминовые, ядовито-голубые и ослепительно белые — звезды пульсировали и дышали. Одни безвозвратно гасли – и молодые люди грустили, другие разгорались и неистово, вызывающе пылали – это радовало и согревало душу.
— Смотри, какое красивое созвездие! Как мы его назовем? — девушка высвободила и вскинула тонкую, бледную в полумраке, руку.
— Пусть будет Знаменосец!
— Пусть будет. А что за знамя он несет? Ишь, как гордо вскинул обе руки — сжимает древко!
— Знамя победы над тюремщиками.
— Выходит, этот знаменосец – бывший заключенный? – искренне ужаснулась девушка.
Почти невидимое лицо парня исказилось призрачной ухмылкой.
— Ты что-то имеешь против заключенных?
Девушка не ответила. Она замахала рукой, указывая уже на другое, привлекшее ее внимание скопление далеких звезд:
— А вот это мне тоже очень нравится! Такое изящное, утонченно-щеголеватое.
Из пятна тревожного, больничного света за молодыми людьми пристально следили равнодушные глаза. Их обладатель никак не мог понять то, о чем так пламенно лепетала эта странная парочка. Глаза щурились, и взгляд натужно, сквозь смотровой монитор, пронзал комнату и вываливался наружу, через окно, пытаясь там, среди мутных пятен, распознать нечто знакомое. Но глаза видели лишь отраженный от низких облаков свет ночного города.
— Где они выискивают эти треклятые звезды? — подумал дежурный, зная наверняка, что на улице пасмурно. – Психи и есть психи.
Ночной дежурный в Ущербном доме еще раз скосил холодный взгляд на старика и старушку, без умолку балаболивших про какие-то чудные, несуществующие созвездия. Дежурный хотел было распахнуть мембрану, шумно ворваться в палату и прикрикнуть на старичков, мол, а ну, живо по койкам! – но только обреченно махнул рукой, прибавил мощности у вяло горевшей квадролампы и взялся за бокал с недопитым брэнди.
Заверещал зуммер и на мониторе возникло заспанное лицо.
— Приветствую, Марк Ретрив! Через… — лицо исчезло и появилось вновь, -… через 10 минут на флаере доставят свежую порцию «мечтателей-отстраненников». Встречай!
— Понял. Я активирую 9-й бокс. Какие симптомы и характеры на этот раз?
— Подборка тех, кто в зрительной структуре облаков и еще м-м… — человек поскреб щетину на подбородке и пухлым языком облизал губы, — в орнаментах ковров выискивает контуры человеческих лиц.
— Вы ведь считаете меня психом, верно, — прозвучало не как вопрос, а как утверждение.
Марк Ретрив окаменел, с повернутой в полоборота головой и протянутой к сенсору рукой.
— Вы находитесь в таком учреждении, что думать о Вас нечто иное не логично, — сказал он, опустил руку и развернулся.
— Может, всё наоборот? – логично?
— Если логично, то псих – я.
— Вначале меня ведь не хотели сюда забирать, — с надеждой на понимание произнес старик и рассеянно посмотрел на окно, — поставили диагноз с лечением на дому. Чтоб не разлучаться с женой, пришлось симулировать рецидив, осложнения и прочее. Она ведь без меня никуда, пропадет, в наши-то годы. А ей однозначно прописали стационар.
— А-а… а как же все эти ваши звезды… и-и…
— Поймите, это всего лишь игра. Полет воображения, мечты, страсть и желание в обыденном разглядеть романтику, сказку, ощутить молодость. Мы — не чокнутые. Но большинство, попав сюда, действительно становятся таковыми. Нас ведь здесь «лечат», — в слово «лечат» пациент щедро вложил грусть и сдобрил ее язвительностью. - Я смог выдержать, а она… — пациент кивнул в сторону соседней койки, — нет. У мечтателей, знаете ли, весьма хрупкие души. Куда нам тягаться с вами, прагматиками. Ваша холодная империя безжалостна! А ведь были времена…
Марк Ретрив почувствовал, что стариковская болтовня вконец задурманила ему голову, а за окном он вдруг увидел странные созвездия, которые иезуитски ему подмигивали.
— Ну, уж нет, дудки! — дежурный резко и упрямо тряхнул головой, отгоняя опасное наваждение, затем подбежал к старику, активировал «строгий смирительный» режим на его ошейнике и чуть ли не прыжками бросился вон из палаты.
