№90 Речная лилия
Посвящается Наташе и бабушке Люде.
То лето выдалось сложным. Мне пришлось вернуться в наш деревенский дом, чтобы ухаживать за больной бабушкой. У остальных родственничков не было такой возможности. Муж приезжал ко мне вечером в пятницу и уезжал в понедельник утром, ему нужно было работать. Я же страдала от жары, работы в этом чертовом огороде и бабушкиных странностей. Она с трудом передвигалась и обходила себя, почти не помнила меня и свою жизнь, витая где-то в своих выдуманных мирах. Бабушка медленно угасала, а я сходила с ума вместе с ней, не веря в то, что происходит. Вроде бы, вот она — моя бабушка, внешне та же, только сильно похудела, а как заговорит — все, другой человек. Ничего не помнит, ничего не знает, меня уже почти не узнает, часто путая с моей сестрой. Единственное, что хоть немного помнит бабушка — давние, прошедшие дни. Она вспоминает то свое детство, то эпизоды моего. И часто спрашивает о сестре: «Танюша, а где же Лилечка? Пора обедать! Позови ее».
Вот только сестры давно уже нет. Лиля умерла, когда ей было шесть лет, а мне всего четыре. Утонула в речке, запутавшись в стеблях кувшинок. Она рано научилась плавать и безумно любила эти цветы — желтые и особенно белые, с их большими листьями, плавающими по водной глади. Лиля любила все лилии и водяные, и садовые, потому что они назывались ее именем, но белые водяные лилии ее особенно манили. Речка возле нашей деревни была вся ими устлана и родители нам, детям, запрещали к ним плавать, чтобы не запутались. Зато на лодке папа часто нас катал и это было волшебно — плыть по скользящей темной поверхности, прорезаясь сквозь эти чудные цветы. Лилю манили кувшинки, она любила опускать руку в воду и касаться ею цветов, пока мы плыли. Я же наклоняться боялась, да и папа мне не разрешал, мала еще была.
Однажды Лиля в очередной раз ослушалась родителей. Она не раз уже пыталась доплыть к лилиям на середине реки, и я всегда поднимала крик и кто-то из взрослых ее замечал и заставлял вернуться обратно. Я снова заметила, что она плывет, куда не следует, и закричала. Тот августовский день был пасмурный, прохладный, и других детей, равно как и взрослых, на берегу не было. Мы же с ней всегда любили приходить к реке, мы любили воду. Поняв что никто из взрослых меня не слышит, я, испугавшись за Лилю, побежала домой, чтобы найти родителей. Мы вернулись обратно быстро, вот только Лили нигде не было видно.
«Она точно полезла в воду, Танюша? — ласково спросила меня мама. — Может, она где-то под кустом от тебя спряталась?»
«Точно!» — я активно закивала головой.
Папа бросился в воду прямо в одежде, только скинул обувь. Мама звала Лилю по имени, надеясь, что она все же где-то спряталась, решив нас разыграть. Тщетно. На наши крики сбежались некоторые из соседей и тоже подключились к поиску. Спустя несколько тягостных часов ожидания мужчины вытащили тело сестренки из воды. Она как будто спала. Я не сразу все поняла, так как была мала, даже, помню, обрадовалась, что ее нашли, пока мама не закричала. Тот крик смертельно раненого зверя я запомнила на всю жизнь. Больше мама никогда при мне не плакала.
Как-то очень быстро мы перестали говорить о сестре, дабы не бередить раны. Взрослым было тяжело, а я не понимала толком, что такое смерть и поначалу все спрашивала, когда же сестренка вернется. Эти вопросы отдавались болью в глазах родителей, они пытались мне все объяснить, но мне было сложно понять и я перестала спрашивать. Со временем сестра осталась лишь отголоском воспоминания в моей памяти. Смутной картинкой, полузабытым сном. Было легче о ней не думать. И вот теперь бабушка начала о ней говорить. Ее слова вскрыли старые раны.
Лето тянулось невыносимо долго.
Тяжело принять смерть близкого человека, но еще тяжелее жить рядом с умирающим, зная, что его кончина близка. Я видела, как день за днем уходило время бабушки, как она угасала, таяла на глазах. В августе ее не стало. Через пять дней после годовщины гибели сестры. Она умерла ранним вечером на моих руках, в окружении двоих своих старых подруг. Я долго не могла поверить, что она перестала дышать, шевелиться, ее глаза все так же были открыты, но смотрели в потолок невидящим, стеклянным взглядом.
На похоронах старухи шептались, что не к добру это — смерть с открытыми глазами. Одни говорили, что такие покойники вскоре забирают за собой своих родных, другие — что дух умершего будет преследовать после смерти и являться живым. Пару раз мужчины на них шикали и они затихали, но в голову мою крепко врезались эти мысли.
Возвращаться в душный город после похорон мне не хотелось. Муж взял отпуск и мы остались в бабушкином доме. Я глупо, по-детски, надеялась, что смерть ее была неправдой и вот сейчас она войдет в дверь, весело щебеча, и предложит нам своих фирменных блинчиков со свежей малиной, размятой с сахаром. Как же я любила их в детстве! Ни у кого такие особенные блинчики больше не получались, только у бабушки. И вот теперь ее нет. Днем нет, но стоит мне заснуть, как она появляется — живая и здоровая. Эти сны такие яркие, такие реальные, что после них я еще полдня хожу как мешком прибитая. Тяжело возвращаться в реальность, где ее нет.
Одной ночью мой очередной сон про бабушку растревожил раскат грома. Муж рядом спал как ни в чем не бывало, а я вот проснулась, так как сплю очень чутко. Я тихонько выскользнула из постели и прошла на кухню — хотелось пить. Я жадно глотала воду прямо из литровой банки, она стекала по подбородку на грудь и прохладными каплями сползала по животу. Напившись, я присела на старенький деревянный стул и опустила голову на стол. Я понимала, что мне нужна была помощь психолога, но не хотела уезжать из деревни.
Скрипнула половица. Подумав, что муж проснулся, я обернулась. Никого. Наверное, показалось. Через время я снова услышала скрип. Может, где-то открыто окно и сквозняк гуляет? Порывы ветра и правда пробегали по коже. Я поднялась, решив проверить комнаты. В гостиной окна были закрыты. Я собиралась заглянуть в гостевую комнату, как вдруг снова услышала этот скрип, и он явно раздавался из бабушкиной комнаты. Не хотя, пошла проверять туда — мне было тяжело сейчас заходить в ее спальню, я чувствовала там присутствие смерти.
Я потянулась рукой к выключателю, но в этот момент вспышка молнии ярко осветила комнату, посреди которой стояла… бабушка! В мокрой старой ночнушке, со спутанными волосами и мутным взглядом, она стояла и протягивала ко мне руки, в которых были речные лилии. Я закричала. Зажмурила глаза и закричала, громко, срывая до боли голос. Сердце неистово билось о грудную клетку, грозясь выскочить от страха. Чьи-то руки меня схватили и крепко сжали, я пыталась вырваться, царапалась, пока не осознала, что это муж меня обнимает.
— Там была бабушка… — я расплакалась, не выдержав напряжения. — Я видела ее посреди комнаты.
— Тебе показалось, Танюш, пойдем спать, — ласково сказал муж и, взяв меня на руки, отнес в спальню.
Крепко прижавшись к нему, я долго не могла заснуть, но и долгожданный сон не принес мне покоя — мне все снилась бабушка, украшенная лилиями и водорослями, тянущая ко мне руки. Это было так жутко.
Утром я с трудом заставила себя зайти в ее спальню, чтобы проверить окна и убедиться, что там все в порядке. Окно и правда было открыто настежь, а на полу лежали лилии и куча водорослей.
— Андрей! — я громко позвала мужа. Он тут же прибежал на мой зов. Я молча указала рукой на груду уже подсохших цветов.
— Откуда они здесь? — удивился муж.
— Это бабушка их принесла, — я сползла по стенке на пол. Ноги едва держали меня. — Наверное, она считает меня виноватой в смерти Лили.
— Не говори чепухи, Тань, — муж не верил во всякую сверхъестественную чушь. — Кто-то подкинул их через окно.
— Но я видела бабушку вчера ночью!
— Тебе померещилось, это нормально. Скоро все пройдет, солнышко, мы с этим справимся, — он сел рядом со мной и нежно обнял. С мужем мне все-таки повезло. А вот с бабушкой не очень. Не зря на похоронах говорили, что смерть с открытыми глазами не к добру.
После обеда я пошла к бабе Зое — одной из подруг моей бабушки. Она как раз верила во всю эту паранормальную жуть, готовила разные отвары из трав, делала амулеты. Выслушав мою историю, баба Зоя покачала головой и принялась рыться в своем сундуке.
— Вот тебе амулет от духов, — она протянула мне шнурок с деревянным кружочком, покрытый рунами. — Носи его и духи перестанут тебя беспокоить. И комнату травкой прокурить нужно.
Баба Зоя вручила мне пучок сухих трав и наказала поджечь их в комнате и пройтись по всем углам, выкуривая неупокоившийся дух. Остаток от пучка нужно было отнести на могилку бабушки и оставить там, вместе с каким-нибудь подношением. Я сделала, как она сказала под смешки мужа. Он во все это не верил, но и не мешал моим действиям.
«Каждый справляется с горем как может» — говорил он по телефону моим родителям, рассказывая о моем состоянии.
После проведенного ритуала мне стало немного спокойнее. Вечером я не вздрагивала от каждого шороха и ощущала легкость на душе. Заснула я быстро, вот только сон опять был жутким. Бабушка тянулась ко мне руками и пыталась задушить. Ощущение было настолько реальное, что я начала задыхаться и кашлять. Проснулась я от того, что меня тряс за плечи муж. И что странно — шея действительно болела.
— Ты чуть не удушила себя этим амулетом! — возмутился муж. — Выкинь его к чертовой матери!! Хочешь носить — носи днем, спать ложись без него. Черт возьми, Таня, мне нужна живая и вменяемая жена. Пора возвращаться в город, тебе нужен психолог.
Я стащила амулет с шеи и, прижавшись к нему, тихо расплакалась.
— Почему она так со мной? Ведь я ее любила! И она меня любила! — я, правда, не понимала, почему бабушка меня так терзает.
— Это не она, это ты себя мучаешь и изводишь. Нужно уезжать отсюда, пока ты не сошла с ума.
— Еще пару дней побудем и уедем. Ладно? — я смотрела на мужа умоляющими глазами.
Муж не хотя согласился и мы снова попытались заснуть. Следующим вечером я сидела одна на берегу реки, предаваясь воспоминаниям. Я так давно не вспоминала сестру, задвинув воспоминания о ней в самый дальний уголок памяти, что даже удивилась, насколько много я помню. Я злилась на себя за то, что не вспоминала о ней, не горевала как следует, не скучала. Наверное, и бабушку это злило, вот она и напоминает мне о ней. Мне даже кажется, что она любила Лилю больше меня. Только теперь я этого уже никогда не узнаю.
Стемнело как-то незаметно. Нужно было возвращаться домой ужинать, муж наверняка уже беспокоится. Но мне так хорошо было здесь сидеть — зарывать ноги в прохладный песок, вдыхать речные запахи. Воздух все еще был жарким, наверное, ночью опять будет гроза. Окунуться, что ли? Я стащила с себя шорты и полезла в воду в футболке и трусах — полностью раздеваться не хотелось, сюда могли прийти люди. Вода была такой приятной — достаточно теплой, но освежающей, и я поплыла вперед.
На темной глади воды переливалась золотистая дорожка от луны, вдалеке блестели в ее лучах белые лилии. Они действительно были прекрасны, я понимала, почему сестру к ним так тянуло. И сейчас меня тоже тянуло к ним, как будто чей-то беззвучный голос звал меня туда, на середину речки. Веря в подаренный бабой Зоей амулет, я бесстрашно продолжала плыть. Доплыву аккуратно до начала лилий и вернусь обратно — пообещала я себе. Нырнула, чтобы освежить голову, и чуть не пошла обратно под воду, когда, вынырнув, увидела на мгновение зависший над лилиями силуэт.
Нужно поворачивать назад, возвращаться на берег. Но я не могла! Меня как будто что-то держало, меня магнитом тянуло к лилиям.
«Иди ко мне! Давай поиграем!» — в голове отчетливо зазвучал детский голос.
Лиля! Это была она, ее голос. Я его давно забыла, но сейчас, услышав снова, вспомнила. Я не думала, не соображала, просто плыла. Мой разум был затуманен, глаза видели только сверкающие белые лилии, а в голове эхом звучали слова сестры «плыви ко мне!». И я плыла. Они были так близко, эти лилии, еще пару метров и я доплыву. Я видела среди них сестру, она тянула ко мне руки, стоя рядом с бабушкой и звала меня к себе, просила с ней поиграть. Как же я могла отказать? Я обезумела, я гребла изо всей силы, спешила на голос сестры. Где-то издалека в мое сознание пробивался другой голос — мужской крик, но я не хотела его слышать. Я должна была поиграть с сестрой, я так по ней соскучилась.
И вот они, вожделенные лилии, рукой подать и я схвачу их, прикоснусь к сестре, мы будем снова вместе. Лиля выглядела такой реальной среди лилий, что когда она погрузилась в воду с криком «помоги!», я, недолго думая, нырнула следом, путаясь в водорослях и стеблях кувшинок. Я стремилась на дно, мне нужно было спасти сестру, но воздух в легких заканчивался и в груди начало жечь. Я хотела сделать вдох, но не могла. И подняться тоже не могла. Только с сестрой, только с ней!
Резкая боль привела меня в чувство. Кто-то с силой потянул меня за волосы и выдернул на поверхность воды. Я жадно вдохнула воздух и закашлялась. Меня тащили обратно на берег. Наваждение спало и я уже ни о чем не думала.
Вынеся меня на берег, муж — а это был он — заботливо укутал в полотенце и усадил на подстилку. Несколько минут мы сидели молча, тяжело дыша. Он первым прервал молчание, выплеснув на меня поток негодования:
— Ты с ума сошла, Таня?! Зачем ты туда поплыла посреди ночи? Ты чуть не утонула. Хорошо, что я вовремя пришел.
— Спасибо тебе, Андрюш, — я положила голову мужу на плечо, по щекам моим тихо катились слезы. — Я не знаю, что на меня нашло. Я слышала голоса, я видела сестру, она звала меня за собой.
— Завтра утром мы возвращаемся в город, — сообщил муж тоном, не терпящим возражений.
Я согласно кивнула. Он был прав, нечего себя терзать, нужно обратиться к психологу. Мы сидели молча, я думала обо всех этих странных событиях и не знала — это плод моего воображения или паранормальное реально. Вдруг я заметила на берегу что-то знакомое. Поднявшись, я обнаружила свой амулет. Видимо он сполз с моей шеи, когда я ныряла, шнурок-то был длинным. Я подняла его и крепко сжала в кулаке.
— Прости меня, сестренка, я не успела тебя спасти, — я тихо прошептала, вглядываясь в середину реки, там, где должны были сверкать лилии. Но их не было видно. Запоздало я вспомнила, что ночью они закрываются и удивилась, как я могла их увидеть, когда плыла. Очередной мираж, обман зрения.
Муж подошел ко мне и предложил вернуться в дом. Я вздохнула и, замахнувшись, кинула амулет подальше в реку.
— Я всегда буду помнить вас, Лиля и бабушка, — шепнула я, бросив прощальный взгляд на реку. Больше в этом году я сюда не вернусь.
На одно короткое мгновенье мне показалось, что вот они, снова стоят посреди речки в сиянии лунного света, бабушка держала Лилю за руку и улыбалась, приветливо маша мне рукой. Я махнула в ответ и они растворились в темноте, будто бы и не было. Больше я их не видела.
На следующий день мы с мужем вернулись в город и я потихоньку приходила в себя. Через девять месяцев у меня родилась дочь — невероятно похожая на мою покойную сестренку, те же темные волосы и большущие синие глаза. Я назвала ее Лилией и она проживет длинную яркую жизнь — за себя и мою сестру. Обещаю.
