№63 На край света и дальше
На край света и дальше.
1.
Заходящее солнце лениво золотило ряды многоэтажек, окутанные белесой дымкой вечернего тумана. Широкая змея Енисея стлалась в смоге, окольцовывая громадную котловину Красноярска, лежавшего в душной низине.
Июль принес изнуряющую жару, перемежающуюся с дождями. Город превратился в парилку, воздух походил на густой и, должно быть, невкусный суп, в котором временами всплывали заводские трубы. Черные клубы дыма медленно повисали в воздухе без единого порыва ветра,
Дмитрий Соргин, следователь отдела по Советскому району, сильнее надавил холодными пальцами на виски, пытаясь сосредоточиться на мелькавшем на мерцающем экране ноутбука тексте.
Проверка была обычной, на участке железной дороги у сталелитейного завода, относившимся к их юрисдикции, бросилась на рельсы пятнадцатилетняя девчонка. Ее следственно-оперативная группа отскребала с горячих железок, поливая потом рельсы сильным детергентом, чтобы отбить запах и смыть кровь. Дело выеденного яйца не стоило, как бы цинично это не звучало, суицид.
Девчонку звали Лиза Карякина, теперь этим именем поинтересуется разве только ритуальное агентство, если у матери хватит денег на плиту.
Два года назад он бы рыл копытом землю, искал бы способ если не объяснить женщине мотивы поведения дочери, то хотя бы попробовать не допустить повторения ситуации. А сегодня он просто закроет проверку, и направит Анне Карякиной дежурное уведомление об окончании следствия.
Очнуться его заставил резкий стук в дверь. Вернувшись из астрала, Соргин пару секунд озадаченно сверлил застывшими черными глазами стенку, пытаясь сообразить, кого принесло в девять вечера. Стук не прекращался, Соргин открыл дверь, недоуменно уставившись на своего вечернего гостя. Тот оказался высоким парнем, чуть старше него, одетым, несмотря на жару, в хорошо скроенный темно-серый костюм. Оставалось только удивиться, как он в нем выдерживает.
- Ты меня впустишь?
-Я не понимаю, что вам от меня нужно, - отчеканил Соргин, закрыв дверь.
-Мне лично ничего, - тот же мягкий, немного приглушенный голос прозвучал у него за спиной в коридоре, Соргин резко развернулся, парень стоял прямо перед ним. Лейтенант покосился на дверь, стараясь скрыть невольную ошарашенность. – Моей фирме ты нужен, вот меня и командировали сюда.
Гость ходил сквозь стены.
– Ты привидение или моя галлюцинация?
-Ни то, ни другое, - спокойно ответил Авилин,- Наша фирма, если хочешь, можешь называть ее небесная канцелярия или преисподняя, дает поручения своим сотрудникам, которые мы выполняем. Мое поручение- ты. Так что, наверно, я – ангел.
Время для Соргина словно остановилось, он толком не мог понять, куда из сознания исчезла вся оставшаяся часть дня и ночь, и еще полдня, и почему часы на компе показывают пять вечера завтрашнего, уже наступившего, дня.
Черт, хоть проси его удостоверение показать.
-Удостоверения нет,- отозвался возникший из ниоткуда Авилин,- а вот приказ о назначении показать могу.
На листе, по всем правилам, был отпечатан приказ о назначении Евгения Андреевича Авилина ангелом-хранителем его самого, Дмитрия Соргина. Еще и печать стояла, с каким-то неведомым ему, расплывшимся и почти не видимым гербом. А так, обычная печать для документов.
-И давно ты работаешь ангелом-хранителем? – натянуто спросил Соргин. Галлюцинация пожала плечами.
- Тебе было восемь, когда мы встретились впервые..
Авилин, между делом с концом обосновался на койке Соргина, и теперь делал себе бутерброд.
-Блин, ты ведь мертв!
-Я, что, похож на разложившийся труп? – обиженно заявил ангел, уплетая солидный бутерброд с колбасой. Выглядел он убойно, строго одетый молодой парень с банкой колы и слипшимися от пота светлыми волосами.
– По-твоему, сейчас я отведу морок, и мы окажемся скелетами, сидящими в преисподней, так что ли? Никакого уважения перед высшими силами, но зато каждый мнит себя знатоком эзотерики!
Удивляться Соргину надоело, в конце концов, и такое встречается. Ну ангел, ну появляется из воздуха и выносит содержимое холодильника, все бывает.
-Ну так что, лейтенант, - весело спросил он,- чем займемся в твой отпуск? В нашем распоряжении неделя, и лично я не хочу провести ее за компом.
-Ну,- решил принять условия игры Соргин. Что он связался с психом было ясно, попробуем извлечь из этого выгоду.- я всегда мечтал доехать на машине до моря. Только не какого-нибудь теплого, а Карского, как тебе? С детства хотел увидеть Таймыр, Дудинку, подальше от мира. В школе даже открытки коллекционировал, жутко тянуло на север.
-Вот интроверт,- заржал Авилин,- бегство от людей восьмидесятого уровня! Не куда-то там, а за Полярный круг. Вдруг слабо? – его собеседник резко мотнул головой.- Отлично,- тут он принялся метаться по комнате, скидывая в пакеты первые попавшиеся вещи, без всякой логики, что лейтенанта уже не удивляло.
У подъезда стояла черная « Тойота Камри» 2005 года. Несмотря на некоторый налет пыли, видно было, что машина ухоженная и владелец ее обожает, что и наблюдалось по довольной физиономии Авилина.
Нельзя не признать, что поздним вечером и ночью Красноярск становится великолепен. Одно зрелище вечернего города заставляет забыть даже полную неопределенность поездки, когда вас везут к черту на рога, неизвестно куда, что уже мало волновало Соргина. Смог рассеялся, обнажив город, когда они, прорвавшись сквозь пробки, выехали на проспект Свободный, главную улицу микрорайона.
Ночной город - это твоя надежда на лучшее. Это единственная правда. Отдавшись нахлынувшему чувству свободы, Соргин приник к стеклу, всматриваясь в пылающие улицы, такие скучные и занудные при дневном свете. Смог исчез, открыв звезды и встающую из-за горизонта ярко-желтую убывающую луну, окна в машине полуоткрыты, в салоне довольно прохладно. И радует избавление от гнетущей дневной жары.
Ночь дышала в лицо влажным холодноватым ветром, продувавшим салон машины, и относившим куда-то далеко в сторону тихо звучавшую музыку. Или, ему она просто мерещилась, и кругом было тихо.
Из сна его вырвал стук в боковое окно «Тойоты» и громкие голоса.
-Жека, что ты с ним сделал? – кто-то засмеялся, - он нас видит и даже не парится! Прямо обидно, мы сверхъестественные силы, если ты забыл.
-Авилина достали шуточки про лимб и медиумов,- захихикал другой голос.
-Тихо вы, - шикнул на них ангел,- я всю ночь ехал, где обещанный завтрак?
Соргин решил открыть глаза, в которые тут же ударил яркий солнечный свет. Вокруг было раннее утро, восходящее солнце золотило покрытые высокой изумрудной травой вершины возвышающихся в паре сотен метров от дороги сопок, сама трасса была обсажена тополиными лесополосами.
На горизонте, в прозрачной голубоватой дымке маячили далекие гребни Саян, слева в небольшом ущелье неслышно тек непривычно узкий зеленоватый Енисей, выбрасывая на пологий противоположный песчаный берег беловатую пену, и обнажая разбросанные по дну камни. Признаков жилья не было, трасса явно скверная, что читалось по усталому лицу Авилина, зевавшего с риском вывихнуть челюсть.
-Вот что значит никому не доверять машину,- назидательно проворчал обладатель резковатого тенора, смеявшийся над соргиновским домоседством, оказавшийся совсем еще молодым парнем, лет двадцати с целой копной растрепанных темных волос.
Одет он был в серую ветровку, белую футболку и джинсы, и сейчас нетерпеливо пинал ногой в синем кеде камешки с поросшей травой обочины трассы. Машина съехала с дороги, двигатель был заглушен. – есть будете? – в руке у него оказался контейнер с куриными крыльями и гречкой.
Авилин набросился на еду, с явной неохотой пообещав лейтенанту оставить немного курицы. Еда была похожа на армейский сухпай, который они с напарниками покупали перед выездами.
- Спасибо, Сань. Я боялся, вы уже уедете.
-Э, нет, мы в отпуске, в отличие от тебя,- невесело усмехнулся Саня, тряхнув головой.– Наши подопечные разбились здесь полторы недели назад,
Саня отошел чуть в сторону, к реке, где в траве, почти невидимый, стоял новый, еще не облезший, выкрашенный в синий цвет алюминиевый обелиск, на который чудом поместились две фотографии: мужчины и улыбающегося мальчишки. Солнце неохотно роняло на могилу лучи, словно не желало беспокоить ее обитателей.
Лейтенант ощутил пробегающий по коже мороз, заметив это, Саня понимающе кивнул.- Мы даже не думали, что так получится,- его голос слегка дрогнул,- я на пару минут отвлекся, а он уже вывернул руль, чтобы не зацепить вынырнувшего из темноты мотоциклиста, и влетел в дерево.
-Вы тоже были ангелами-хранителями?
-Ангелы мы и сейчас,- кивнул Саня,- а вот хранители из нас оказались никудышные. Вот лично мне, будь я живым, не нужен был никакой хранитель с крыльями. Я бы попросил себе ангела с дубиной. Чтоб, как только я соберусь в какое-нибудь дерьмо очередной раз вляпаться, он меня ею бил. И сразу просветление, путь истинный и вселенская благодать!
Авилин как-то боком подошел к Сане, и осторожно похлопал того по плечу. Тот, на взводе, только нетерпеливо дернулся.
Часа через три Соргин вылез из палатки, блаженно щурясь. Солнце уже пекло вовсю, было часов десять, телефон сеть не ловил, ощущался разрыв с миром. Сопки порыжели, ветер гнал по речной глади мелкую рябь, перед носом лейтенанта кружились, сцепившись вместе, две здоровенные сине-зеленые стрекозы.
Неприкаянные ангелы, Саня и Гриша, развалились наверху, на склоне обрывистого берега, недалеко от своего обелиска. Там же маячила авилинская машина, наверняка прокалившаяся уже насквозь. Тут, внизу, у воды, было гораздо прохладнее, и уже начинали дико донимать комары.
Он вспомнил, как еще мальчишкой, при жизни матери, убегал из дома на окраине Железногорска на реку, ловить кузнечиков с такими же пацанами, как они ныряли наперегонки и допоздна играли в футбол на импровизированном поле, где воротами служили две кучи веток.
Наверно, он сегодня впервые вырвался на природу, заметив окружающий пейзаж, а не только серый городской смог.
Из палатки, потягиваясь и зевая, вылез Авилин, непонятно когда успев переодеться в темно-серую рубашку и джинсы, окончательно расставшись с деловым стилем. Заметив его, из кустов вспорхнула камышевка, от неожиданности ангел вздрогнул.
Вот ни его, ни его приятелей, загоравших вверху на солнышке, небрежно разбросав футболки и ветровки, никак нельзя было представить в формате бесстрастных крылатых сущностей.
-Ну что поехали? – протянул он, подойдя к Соргину. – Пожалуй, я изменю своим правилам и пущу тебя за руль, спина отваливается.
-А что с ними будет? – осторожно поинтересовался Соргин, едва они отъехали. Авилин пожал плечами.
-Не знаю, - вздохнул он,- скорее всего найдут новую работу. Сашка зря бесится, так легко нас не разжалуют, слишком несправедливо. Хотя, жизнь вообще несправедлива.
За ночь они доехали почти до Павловщины, четыреста с лишним километров, так что вымотанный Авилин, очевидно не привыкший к подобным марш-броскам, прочно залег на заднее сиденье, комментируя музыку и болтая о всякой ерунде, пока Соргин разбирался с навигатором.
«Тойота», спотыкаясь на камнях и рытвинах прескверной дороги, неторопливо тащилась вперед, перелезая через становившиеся все более высокими сопки. Вокруг возвышались отроги Саян, уже настоящие горы, высокие, поросшие лесом, еще не вырубленном до конца, хотя многие скалы выступали меловыми лысыми камнями, оголенные браконьерами.
Река ушла в ущелье, каменистое русло оказалось внизу. Берега заросли лиственной тайгой, в устье какой-то маленькой зеленой реки виднелись старые заброшенные шурфы. Вырулив очередной поворот, они выехали на отрог высоченного хребта, терявшегося в облаках. Авилин предложил взобраться наверх, осмотреть местность, наметили точку возле торчавшей далеко вверху березы. Что это береза, а не что-то еще, сказал Жека, очевидно обладавший орлиным зрением. Стали подниматься по крутому, красного цвета склону.
Оказалось, что цвет его был определён наличием большого количества клубники, которую друзья сначала жадно ели, а затем на крутизне, оступаясь, давили коленями. Поднялись к отрогу перепачканные и объевшиеся клубники.
У какой-то деревни асфальт оказался убитым в хлам, Авилин выгнал Соргина и сам сел за руль, поминутно сверяясь с навигатором.
-Еще не надумал повернуть обратно? – ехидно спросил лейтенант.
-Так легко сдашься? – Авилин насмешливо сверкнул серыми глазами. – Мечта на то и нужна, чтобы ее исполнять.
Только сейчас Соргин начал ощущать настоящее великолепие такого привычного, почти домашнего Енисея, вечно завешенного смогом и грязью, и вдруг развернувшегося среди лесистых пока еще гор. Авилин, пройдя чуть глубже в лес, заприметил широченный кедровый пень.
Из-под дыры в нем парням в ноги бросилось какое-то чудовище, все перемазанное грязью. Лейтенант, перепугавшись, взмыл на пень круче птицы, под сдавленный хохот зависшего внизу Авилина. А ведь пень, в силу своего огромного диаметра, высотой был обоим почти по грудь.
При детальном рассмотрении призрак, так напугавший Соргина, оказался маленькой кабаргой-недоростком. Видимо, при его приближении она спряталась под пень, попутно перемазавшись сажей и золой. Вот в таком виде она и предстала перед ними: мордочка в саже, бока и зад – в золе, ноги и брюшная часть – в мокрой глине. Оправившись от испуга, кабарга стремглав рванула прочь, за ней чуть не устремился и Соргин, тем временем Авилин наконец вскарабкался на пень и развалился на нем, вытянув ноги.
-С ума сойти, - тихо пробормотал лейтенант,- можно всю жизнь проторчать в отделе и не увидеть такого прикольного зверя! Нет, ну точно зубы были, какой олень?
-Ну,- усмехнулся Женька,- еще будешь ныть о возвращении домой? – Димка энергично замотал головой.
Дождь кончился, небо расчистилось, от бурно пошедшей в рост изумрудной яркой травы осязаемо валил пар, «Тойота» ползла еле-еле, уезжать из гостеприимного леса не хотелось. Редко можно увидеть столь чистое бледно-голубое небо без единого облачка, чья синева нарушается только четкими контурами листьев высоченных деревьев по бокам трассы.
-Знаешь,- вдруг проговорил лейтенант, - когда мы вернемся домой, что я сделаю? – Авилин остановил на нем вопросительный взгляд.- Уволюсь из отдела, только меня там и видели. Не хочу и дальше деградировать, превращаться в машину. Вот только смогу ли?
-Это зависит от тебя,- невозмутимо ответил Женька, поудобнее устраиваясь на сиденье.
- Ты, наверно, меня прикрывал, чтобы не задели пулей?
-Когда как,- задумчиво отозвался Авилин,- Наверно, я должен попросить прощения за то, что не всегда успеваю вовремя.
-И где тебя постоянно носит? – ехидно спросил Соргин.- У ангелов есть своя тусовка?
-Нет,- засмеялся Авилин. – Ты только не смейся, ладно? Тянет домой, туда я и ухожу часто. - Авилин включил музыку, давая понять, что разговор окончен.
Ехать на ночь глядя оказалось его визитной карточкой, машина поползла вперед, рассекая сгущающиеся сумерки фарами.
Скоро, сверившись с навигатором, Авилин заявил, что они едут по краю линии между мирами, с одной стороны Западная, а с другой Восточная Сибирь. Внизу, у реки, в темноте маячили какие-то сарайчики, в воде гнил ржавый теплоход, похожий больше на Лох-Несское чудовище.
После поворота реки вход в порог преграждала огромная плита, с которой основное количество воды сваливалось в огромную яму. Из этой ямы вырывалась грохочущая и бурлящая пенная масса. Кроме шума воды, в пороге раздавался грохот от падающих в него камней. Справа от плиты неслись большие валы.
Небо, бледное, словно выжатая лимонная корка, покрылось мерцавшими в вышине белыми звездами, парень решил найти хоть одно созвездие, но это оказалось ему не под силу.
-Сорга, подъем! – прокричал взволнованный, донельзя довольный голос Женьки лейтенанту прямо в ухо, он сел, торопливо протирая глаза.- Вставай, спящая красавица, зиму проспишь!
-Что?! – высунувшись в окно, Соргин остолбенел. Не зря тянуло холодом, за ночь погода переменилась до неузнаваемости, небо заволокло свинцово-серыми тяжеленными тучами, нависшими прямо над елками.
И ковер зеленой травы вокруг нагло покрывал абсолютно неуместный тридцатого июля снег. Стоял жуткий холод, прохватывал ветер, наскоро позавтракав, друзья залетели в машину, рванув подальше с вершины столь негостеприимной сопки. Снег валил за окнами, смешиваясь с дождем, ничего видно не было, Соргин сидел за рулем, пока ангел переключал песни на флешке.
-Слушай, Жень,- вдруг спросил Соргин,- а у тебя была девушка?
-А ты как думаешь? – ехидно отозвался ангел. – Я, в отличие от тебя, не стал хранить верность одной девчонке, вдобавок еще и уехавшей после универа в Норильск, на край света, и изредка переписывающейся с тобой в Контакте!
Почему он, сам того не желая, так привязался к Соргину? Наверно, именно за то, что тот сохранил какую-то детскую непосредственность и мрачность, остался слишком искренним, чтобы спокойно жить. Он ощутил что-то похожее на зависть, но быстро отбросил ее от себя.
Соргин, в отличие от спутника, покраснел, как школьница на выпускном.
С Кристинкой Озеровой, бешеной синеглазой девчонкой, он познакомился на первом курсе универа, она училась в его группе. Обычно он неохотно сходился с людьми, а тут прямо решил подойти к ней. Кристина, мало что видевшая кроме своей будущей адвокатской карьеры, все четыре года держала его во френдзоне, рассматривая как самого лучшего, но друга.
В конце концов, он привык, что она поверяет ему свои тайны, плачет в его жилетку после проваленного, в ее случае, на четверку сданного экзамена, после развода родителей, тянувшегося полтора года. Привык, что срывается и едет к ней по первому звонку, и сам этого жутко стесняется и не любит. Скрытный по натуре, он и дальше бы с радостью хранил свою тайну молча, не выуди ее ангел из самых глубин соргиновской души, если таковая имелась.
Енисей раскололся, разрезанный вторгшимися прямо в русло высоченными вершинами, навигатор тупо заглох, понятия не имея, куда ехать дальше. Река грохотала со всех сторон, повсюду была протока и болота, едва не завязнув, пересевший за руль Авилин все же отыскал через сорок минут дорогу в обход протоки. До самого Бора кругом горы сплошь заболочены, трассы практически нет, поездка превратилась в экстрим.
Здесь же текла легендарная Подкаменная Тунгуска, куда сто с лишним лет назад упал метеорит, сейчас о нем уже мало что напоминало. Людей они практически не встречали, откровенно наслаждаясь неожиданным одиночеством.
-Все,- пробормотал Авилин, поглощая какую-то бурду без названия,- дальше автомобильной дороги нет, сплошное болото. Там только по реке. Сейчас навигация идет полным ходом, в пять вечера на пристань придет теплоход, сядем на него. Машину придется бросить здесь, потом я ее заберу.
Грязно-белое облезлое судно мутным пятном выделялось на ставшей громадной реке за плотной завесой дождя. Противоположного берега не было видно вообще, на левом берегу вздымались высоченные туманные горы. День теперь почти не отличается от ночи, судно совсем не пристает к берегу.
Ничего не изменилось, кроме неба, низкого и темного, все-таки проходим за десять километров от полярного круга. Река слилась с небом, суша растворилась в сплошном тяжелом тумане, который, похоже, здесь не рассеивается. Он немного напоминает извечный красноярский смог, но здесь гораздо холоднее, и деревень нет совсем, только изредка в тумане мелькают полусгнившие развалины.
Таймыр приветствовал вполне уместным, если бы не 2 августа, снегопадом и протяжными криками чаек с забрызганных водой и грязью скал.
Города почти не было видно, над водой торчало только множество оранжевых башенных кранов, похожих на древних динозавров с громадными клювами, неизвестно как здесь оказавшихся. Река уходила далеко за горизонт, где-то там в дымке полярного дня начиналось море.
Небо, и раньше висевшее над головами, теперь опустилось на уровень плеч, все заволокли снеговые тучи, сквозь которые одиноко горел огонек трубы какого-то завода вдалеке. Теплоход пришел с опозданием на пять часов, продираясь сквозь туман, подошел к пристани к семи вечера, в самый разгар бурана. Висевший вокруг кисель именовался серединой полярного дня, мутный блин над черной водой оказался солнцем, а встречавшие теплоход люди говорили между собой, что сегодня еще очень тепло.
Несмотря на всю свою потустороннюю сущность, бедняга ангел ухитрился подхватить где-то в пути насморк и последние три часа чихал без остановки.
Словно Димка описал полный круг, вернувшись в исходную точку, в то же самое разочарование, как то, что он испытывал, подписывая документы на закрытие проверки по делу девушки-самоубийцы.
-Ну вот и все, Соргин,- лязгая зубами, пробормотал, прочихавшись, Авилин, часто моргая воспаленными красными глазами. – Конечная остановка, мечта исполнена. Дальше бежать некуда, там только море и лед. Куда пойдешь теперь?
Обрывистые вспышки и воспоминания в голове Соргина неожиданно сложились в четкую картину. Нужно было только добавить последний штрих в этюд призрачной жизни.
-Жень, - глухо проговорил он,- а ведь тебя вижу только я. За всю эту неделю, единственными, кто прямо говорил с нами и видел нас, были два ангела у той могилы, больше никто. Даже та кабарга, наверно, испугалась шума в лесу, а не нас. Где я, что это за мир?
-Это не мир, не то, что существует наяву, пусть и параллельно с вами. Это просто воспоминания. Давно догадался? – с улыбкой спросил Авилин.
-Честно говоря, сразу после твоего появления,- усмехнулся Соргин. –Когда увидел, что ты прошел сквозь меня, как будто на твоем пути не было никакого препятствия. Так что со мной случилось, Жень?– решился, наконец, он спросить прямо.- Скажи мне правду! Я мертв?
-Нет,- сухо ответил ангел.- Утром двадцать пятого июля ты поехал к матери Лизы Карякиной, самоубийцы с железнодорожного переезда, лично отвезти ей материалы проверки по девочке.- он говорил тихо, будничным тоном, словно читал сводку ежедневных новостей.
Вы никого не нашли, дело не возбуждалось, проверка была закрыта, никто девочку к суициду не склонял. Анна Карякина сошла с ума, купила через знакомого пистолет и ждала тебя. Стоило тебе открыть дверь, она выстрелила в упор. Тебе повезло, что сосед сверху услышал шум и грохот на лестнице, скрутил сумасшедшую и вызвал полицию и «Скорую». Ты всю эту неделю в коме, Соргин, в двадцать второй палате шестой горбольницы, вот это твоя правда и твоя реальность. Мать девочки повесилась в СИЗО через два дня.
-Зачем же ты устроил все это? – холодно проговорил лейтенант.
- Моя задача: помочь человеку сделать выбор,- бесстрастно ответил ангел. – Ты успел здорово уйти по дороге в наш мир из своего, прежде чем мне удалось отыскать тебя.
Если бы врачам удалось вытащить тебя тогда, ты стал бы овощем или умер через несколько дней, твоей душе было плевать на тело, ты не хотел просыпаться. Моим шансом оставалась твоя дурацкая мечта закоренелого интроверта о бегстве от вашей реальности, подальше от людей, о глупой погоне за прошлым, в котором столько подводных камней, сколько не снилось всему Енисею.
Выбор очень прост: ты можешь остаться здесь, в нашем мире, без боли и спокойно коротать вечность в одиночестве и холоде, и тумане призрачного города, только внешне напоминающего твой Красноярск.
Или ты можешь пойти обратно. Но там будет прежняя рутина, боль и грязь, бег в колесе наравне с тысячами таких же, как ты.
Это не явь, это только память. Вот ее окончание для меня.- Ангел протянул руку, указывая куда-то вбок, на нагромождение здоровенных валунов. Соргин медленно побрел туда, там, в ложбинке между камнями, стоял невысокий, грязно-белый, мраморный крест.
Раньше там, видимо, была фотография, ветер и снег сбили ее, втоптав глубоко в землю, осталась только надпись на кресте ржаво-коричневыми буквами. «Авилин Евгений Андреевич, 1961-1989». Соргина передернуло от нахлынувшего на него неистового ужаса кошмара, столь простого и столь дикого.
– Поэтому я останусь здесь,- невозмутимо продолжал Авилин, - я не могу слишком надолго покидать свой дом.
Лейтенант нерешительно осмотрелся по сторонам.
-А куда мне? – отрывисто спросил он. Ангел молча указал рукой в сторону лежавшего в вечерней дымке города.
-Тропа сама приведет тебя, только не сворачивай с нее,- предупредил он, выдавив из себя улыбку.
- Спасибо! Я реально не хочу тебя забывать, ты лучший друг, который только может быть! Обещаю, что вернусь сюда, в Дудинку, и посмотрю, удалось ли тебе, наконец, вылечить простуду!- подколол он ангела напоследок.
-Я тоже тебя не забуду, друг,- улыбнулся Авилин, в очередной раз чихая и недовольно тряся головой.
-Прощай! – глухо пробормотал Соргин, резко повернулся и, не оглядываясь, пошел по тропе, ведущей к городу, вверх по холму.
Ангел еще пару секунд был виден в лучах неяркого северного солнца, четко очерчивающих два огромных снежно-белых крыла, развернувшихся за его спиной, а затем только ветер трепал и раскачивал темную траву у могилы, над которой поднимались голые, источенные хлещущей и грохочущей внизу водой, камни.
Открыв глаза, Соргин увидел недавно побеленный потолок палаты, кучу неизвестных ему приборов и склонившееся над ним лицо Кристины. Наверно, в его глазах было написано абсолютное непонимание происходящего, потому что она явно обиделась.
