№135 Доверять нельзя убить
Глава 1
В комнате царил полумрак. Из окна тянуло летней духотой. Михаил стоял,
привалившись к дверному косяку, и наблюдал, как Даниил завязывает галстук.
Дорогой костюм выглядел нелепо на фоне обшарпанных стен, но Даниила это не
смущало. Он умудрялся выглядеть свежим в самое пекло – июнь выдался на удивление
жарким.
– Кто сегодня прикрывает нас, Михаил?
– Трое бойцов, – тот прищурил серые глаза. – Охранные фирмы в Москве
отказываются работать с нами.
Даниил скривился, но промолчал. Приподнял воротник, пропустил петлю галстука
вокруг шеи.
Трое выживших телохранителей – самых опытных. Двое погибли от нелепых
случайностей: один захлебнулся в ванне, второй подавился чаем. Ещё двое отказались
сотрудничать. Михаил не винил их за это.
К тому же, возникли денежные затруднения. Кто пойдёт на приём к психотерапевту, в
чьём офисе вдруг стали протекать потолки, на креслах расплывались мокрые пятна, а
чай сам по себе выливался на брюки?
Даниил Герберов – элитный психотерапевт, а солидные клиенты берегут себя и свои
тайны. Потерять репутацию не просто досадно – опасно. Смертельно опасно.
В итоге: третья за неделю съёмная квартира на окраине Москвы и неотступный взгляд
в спину – а Даниил вёл себя так, словно всё шло по плану; разве что стал меньше спать.
Михаил не верил.
Не верил до тех пор, пока тот не устроил фальшивое самоубийство. Он также
неторопливо повязывал галстук, рассуждая:
– Знаешь, вышло бы забавно: оборвать всё одним выстрелом, – Даниил затянул узел
под горлом и в зеркало взглянул на Михаила. В упор.
Ледяной озноб прошиб позвоночник.
– Ты же не трус, Дан, – хрипло выдавил Михаил. – Ты говорил: принуждение – метод
слабаков.
В тёмном стекле отражались глаза смертельно уставшего человека.
– Дан, – Михаил подавив желание отступить назад: так хищник приседает на задние
лапы перед броском – чтобы спасти себе жизнь.
В зеркало смотрел человек, готовый на убийство.
– «Ненасилие – оружие сильных», – он процитировал излюбленного Махатму Ганди.
Провёл пальцем по тонкой раме. – Может, я не настолько бесстрашен? – Михаил
дёрнулся, как от удара. Взгляд Даниила мгновенно изменился: стал внимательным и
каким-то болезненно ищущим.
– Шутка, – объявил он после паузы. – Тебе ли не знать: один в поле воин – когда есть
кого защищать, – Даниил развернулся на пятках и скрылся в спальне.
Сухо стукнула дверь.
Михаил остался стоять перед зеркалом, сжимая и разжимая кулаки. Будь оно проклято!
«Ты не один», – сказал бы, да постыдился дешёвого пафоса.
Даниил хотел уберечь каждого встреченного – от самого себя и себе подобных.
Подростком Даниил имел странную привычку забредать в ночную воду, подвернув
джинсы, и подолгу глядеть на мерцающие блики. Он постоянно порывался зайти
глубже, но сдерживался, что-то шепча.
«Не заставишь... Я тобой управляю... а не ты – мной», – разобрал Михаил, рискнув
подойти ближе. Он окликнул – Даниил не услышал. Ощутив прикосновение –
содрогнулся с головы до пят и резко выдохнул. В ту же секунду Михаил рухнул
навзничь, сбитый с ног плотной стеной воды. Он с трудом отплевался, сидя по уши в
песке и тине, ничего не понимая. Речная гладь серебрилась в лунном свете,
неподвижная и тихая. Даниил протянул руку и сказал:
– В следующий раз – не трогай, – тёмные глаза его отливали чернотой.
Михаил кивнул. Желание что-то спрашивать пропало, но дружить – осталось.
После школы он ушёл в армию – и остался служить по контракту. Связи с Даниилом не
потерял. По возвращении поступил на заочное отделение в институт, на экономику.
Даниил предложил работу телохранителем, на сей раз по-настоящему.
Времени на личную жизнь почти не оставалось. Администратор в кофейне напротив
офиса, Лиза, оказалась подарком судьбы: пухленькая, с наивными голубыми глазами и
решительным характером. Она не третировала за короткие встречи, но всегда ждала.
Варила какао, белыми нежными руками подкладывала пироги с мясом и рассказывала,
какой фильм посмотрела вчера. Михаил слушал вполуха и расслаблялся в
обволакивающем тепле.
Даниил разок зашёл в кофейню, поболтал с Лизой и одобрительно кивнул.
Через пару лет Михаил стал секретарём-референтом. Даниил консультировал очень
состоятельных людей. Гонорары вкладывал в производства; бизнес курировал Михаил.
Даниил был хладнокровен – чрезмерно. Он словно окончательно покорил силу, что
поднималась из воды на закате и звала за собой.
Но однажды что-то случилось. Промокшая насквозь рубашка, горящие азартом глаза:
«Я узнал, кто владеет ключом, Михаил. Наконец-то. На меня откроют охоту, но я
справлюсь. Добуду его. Ничему не удивляйся, просто постарайся выжить».
«Мы справимся вместе, – машинально поправил Михаил. – О чём ты, Дан?»
«Источник... неважно. Расскажу, когда доберусь до ключа. А для начала приготовься
залечь на дно».
Михаил не верил мистику. Он был реалистом, но не слепцом: Даниил столкнулся с
противником сильнее себя. И отступал. Оставалось надеяться, что это стратегия, не
бегство.
Трое телохранителей против команды братьев Маличковских – подручных одного
нефтяного магната. Всего трое проверенных людей на всю Москву.
Дурное предчувствие сверлило виски.
Маличковские обещали передать новые документы и реквизиты счётов в Италии. Их
босс делал вид, что верит в невиновность своего психотерапевта. Он был одним из
постоянных клиентов. Михаил даже не собирался притворяться, что повёлся на его
искренность.
– Мне следует что-то знать заранее, Дан?
Быстрый взгляд из-под ресниц – как вспышка черноты. Пальцы Даниила нервно
дёрнули узел галстука, но тут же расслабились.
– Нет.
Из раскрытого окна дохнуло влажным теплом. Михаил подумал, что, кажется, это лето
пройдёт мимо него.
* * *
Всё-таки следовало добиться от Даниила разъяснений. Михаил с Игорем застыли за его
спиной, не спуская глаз с братьев Маличковских – щуплых, с белёсыми ресницами. За
ними возвышались телохранители: четверо против них двоих.
В ходе беседы Даниил зачем-то старался держатся между Михаилом и
Маличковскими. А те, наоборот, с непринуждённым видом стремились встать
напротив. Вдруг они синхронно отшагнули друг от друга. Даниил дёрнулся, чтобы
оттолкнуть Михаила, но...
Раздался глухой хлопок, что-то потекло по лицу, обжигая кожу. Михаил сбил Даниила
с ног, отбрасывая за спину, и выстрелил почти наугад – глаза нестерпимо жгло. Через
секунду резь стала невыносимой. Навалилась чернота. Он упал на колени, царапая
лицо. Боль вгрызалась в мозг, застилала всё, и только на краю сознания билось
отчаянное: «Дан. Что с ним? Дан...»
– Игорь, слева! – донёсся звенящий вопль. «Дан в порядке», – мысль вспыхнула и тут
же выгорела дотла.
– За руки держите!– голоса бились на краю сознания; кто-то больно заломил ему
локти, а Михаил рвался, дрожа, пожираемый страшной болью.
Цепкие пальцы схватили за волосы и ткнули вниз – вода, ледяная. Откуда? Михаил
захлебнулся криком, ему зажали нос и рот. Боль немного спала, будто скованная
морозом. Зато загорелись лёгкие – дышать! Михаил замычал, дёргаясь в сильных
руках, и его вздёрнули вверх: жадный вдох и слепящий удар боли по нервам. Снова и
снова. Кажется, его куда-то тащили, но Михаил уже не понимал ничего. Сознание
поглотила тьма.
* * *
Он пришёл в себя рывком. Его окружал плотный мрак, но боль почти ушла – осталось
лишь тянущее жжение в глазах. Негромко гудели приборы. Михаил шевельнулся и
ощутил прохладное касание на щеке.
– Дан, – вытолкнул он саднящим горлом.
– Молчи. Выпей, – губ коснулась трубочка. Мягкий голос обволакивал, как темнота
вокруг.
– Ты в больнице, Михаил. Операция прошла успешно, ткани носоглотки не затронуты,
– Даниил говорил спокойно. – Ты под сильным обезболивающим.
Трубочка исчезла. Михаил облизнул сухие губы; он чувствовал себя спелёнутым,
словно тело обмотали скотчем. Ладонь Даниила легла ему на плечо.
– На данный момент ты лишился зрения, Михаил.
Что-то оборвалось в груди. Понадобилась вся выдержка, чтобы не содрогнуться.
Слепой телохранитель. Живая мишень, которая слишком много знает: достанут его –
достанут Даниила.
Пистолета нет под рукой, но Михаил чувствовал на теле провода от датчиков.
Выдернуть парочку, закоротить... Если Дан ничего не предпримет, он сделает всё сам.
В горле саднило.
– Ты знал… что нефтяник предаст?
– Подозревал, – глухо ответил Даниил. – Они нацелились на тебя – как думаешь,
почему?
– Секретаря не охраняют. Охраняют шефа, – от сладковатого привкуса во рту
замутило. – А я знаю о тебе... почти всё.
– Верно, – подтвердил Даниил. Тон ощутимо похолодел.
Да, хватит разговоров. Ищейки Маличковских наверняка в пути, жаждут вернуть
добычу. Он замер: Даниил напоил его, а потом заговорил. Значит, принял меры.
Грамотно, как и всегда.
Желудок не болел: похоже, яд выбран безболезненный. Михаил не сомневался, что
школьному другу достанет мужества помочь ему уйти. «Ненасилие – оружие сильных.
Что, если я не настолько бесстрашен?»
Даниил презирал трусость. Но больного волка растерзает стая – или вожак убьёт его
сам.
Шефа Маличковских интересуют не деньги, а Даниил и его странный дар. Увечный
напарник – объект шантажа. Зачем его привезли в больницу? Надо сообщить Лизе, что
произошёл... несчастный случай.
– Был крошечный шанс, Михаил, – словно прочёл его мысли Даниил. – Мы спешили,
чуть не попали в аварию. Но... мне жаль. Лизе сообщили, что ты пропал без вести.
– Спасибо... Дан, – выдавил он. Язык ворочался с трудом.
– Спи, Михаил, – в мягком тоне сквозила горечь. Большей награды не нужно –
Даниилу жаль отпускать его. Значит, всё было не зря... белый туман поглотил
сознание.
***
Это стало самым большим удивлением в его жизни: очнуться. Но знакомый голос
звучал убедительно.
– Нас мало, парни, – Даниил говорил жёстко. – Распылить какую-нибудь дрянь – и
Михаила можно брать тёпленьким.
– Клинику не нашли, шеф.
Тот презрительно фыркнул:
– Вопрос времени. Я забираю его. Расходитесь, как договаривались.
– Так точно.
Михаил повёл плечами: тело охотно слушалось. Если бы не ноющая боль в глазах... на
месте, где были глаза.
– Подъём, – ловкие пальцы отсоединили капельницу. Михаил спустив ноги с кровати.
На колени шлёпнулось что-то мягкое – он рефлекторно поймал.
– Одевайся, живо. Надо уходить, – Даниила, казалось, вовсе не беспокоила слепота
Михаила, за что тот был несказанно благодарен. Разобраться с одеждой на ощупь не
составило труда: джинсы... футболка. Свитер. Носки. Стоило застегнуть обувь, как на
предплечье сомкнулись пальцы:
– За мной, Михаил.
Это было естественно, как дышать – повиноваться низкому, с мягкими округлыми
гласными, голосу. Чувство выполненного долга позволяло идти свободно.
Когда-то Михаил отправился в армию, чтобы защищать то, что в газетах называют
идеалами – а он почитал за справедливость. Без пафоса и бравады политиков. Кто-то
ведь должен делать грязную работу? Иначе мир задохнётся в нечистотах.
Слепой преданностью Михаил не страдал, но военная привычка подчиняться въелась в
кровь. Даниил сыграл на ней и на школьной дружбе – но подарил нечто большее, что
не купишь за деньги. Просто однажды, как-то мимоходом и буднично, он окончательно
доверил ему собственную жизнь, приказав:
– Будешь жить у меня. Так удобнее, – и открыл дверь в соседнюю со своей комнату.
Что-то изменилось в тот миг. Безвозвратно. Или позже, когда Михаил в пять утра
зашёл на кухню выпить воды и увидел Даниила. Тот спал за столом, уронив
встрёпанную голову на клавиатуру. Михаил долго стоял в розоватой от зари тишине.
Он мог пристрелить его – тот не успел бы проснуться. Забрать деньги со счетов и
уехать.
Михаил бесшумно сходил за пледом и укутал Даниила. Первый солнечный луч
позолотил подоконник.
До сих пор Михаил повиновался сильнейшему. Тому, кого научился уважать. Но свою
верность отдал только теперь – беспомощному, который ему доверился. Михаил знал,
что отныне предан Даниилу безоговорочно, до самой смерти. Это чувство обжигало
грудную клетку и звенело, как сталь. Его воспевали воины древности, его высмеивали
сегодня как романтичный бред. Жалкие идиоты! Мужчина не живёт без романтики,
потому что истинная романтика – это опасность. И воля. Даниил дарил свободу
принимать решения – единственный из всех командиров.
В то утро Михаил изменил свою судьбу.
Погибнуть не бесцельно – что может быть лучше? Михаил не желал тлеть, как
выброшенный на асфальт окурок. А Даниил – Даниил, как всегда, знал, что именно ему
нужно.
– Садись вперёд, – скомандовал он. – Я поведу.
Потянулись часы в абсолютной тишине, нарушенной лишь пару раз:
– Вода в бардачке. Пей, в багажнике есть запас.
И позже:
– Захочешь отлить, скажи – остановимся.
Действие обезболивающих кончалось. Михаил переплёл пальцы, удерживаясь от
мучительного желания прижать руки к лицу. Когда жжение стало невыносимым, он
плюнул на всё, на миг позволив пальцам конвульсивно дёрнуться вверх. Но вздрогнул
от злобного:
– Руки, Михаил!
И привычно подобрался, сосредоточившись на голосе. Когда отвлекаешься – боль
отступает.
Через пару минут Даниил сбросил скорость. Машина свернула с трассы; шорох колёс
изменился. Через два поворота они остановились.
– Выходи, – велел Даниил и распахнул дверь. В ноздри ударил ночной запах: прелая
листва и туманная сырость, и особый привкус промозглого каменного холода. Его ни с
чем не спутать: кладбище.
«Неплохой выбор места», – одобрил Михаил.
Он ступил на влажную землю, неожиданно остро ощутив её податливую упругость.
Даниил возился в багажнике, чем-то шуршал и звякал.
Михаил прислонился к нагретому крылу авто и запрокинул голову. Он жадно вбирал в
себя шёпот ночи: хрупкий треск и тихие вздохи, словно кто-то большой кружил вокруг
на мягких лапах. Прохладный воздух слегка умерил боль.
Резкий стук крышки багажника разорвал тишину. Михаил вздрогнул и выпрямился.
– Неудачно стоишь, – вполголоса проговорил Даниил. – Отойди к капоту.
Михаил послушно подвинулся. Выстрел в голову неэстетичен, в сердце – больше в
духе Даниила. Вряд ли он желает, чтобы пуля прошла навылет и разбила стёкла.
Мшистая почва пружинила под ногами. Хорошо бы сейчас, как в детстве, погрузить
пальцы во влажную мягкость, а потом растереть в ладонях терпкий грибной аромат...
– На колени.
Этого Михаил не ожидал. Унизительное чувство царапнуло сердце. Впрочем, плевать.
Классика на то и вечна. Он кончиками пальцев коснулся росы – последнее желание
почти сбылось.
Он ждал невидимой вспышки, которая вонзится в грудь и выдернет его из этого
навечно тёмного, но по-прежнему сладко-притягательного мира. Но в ноздри ударил
резкий запах медицинского спирта. Что-то мокрое мазнуло по плечу, и Михаил
вздрогнул от укола. Влага потекла по лицу. Даниил... будь оно проклято! Снимал
повязку с его глаз.
– Рот не открывай. Это антисептик, потом не отплюёшься, – приказал он, и Михаил
наконец-то отмер: первой связной мыслью стал отборный мат. Кулаки свело от ярости.
– Не дёргайся, – прошипели над головой. Пальцы, до того бережно наносившие мазь,
больно ухватили за подбородок. Михаила словно ошпарило: злость и унижение
толчками впрыскивались в кровь.
«Чёртов манипулятор, – билось в мозгу, –не предупредил...»
Михаил осёкся. Зачем он Даниилу? Разве что ему отводится некая самоубийственная
роль. Чтобы зря не тратить патроны.
– У нас есть три месяца, Михаил. А то и меньше, – раздалось над головой. – Мы будем
менять убежища и кое-что искать. Я остался один, Михаил. Ты со мной?
Тихий вопрос оглушил, как выстрел.
– Я с тобой, Дан. Всегда. Но стать твоим слабым местом не желаю... как и жить по
твоей милости. А Лизе инвалид не нужен. Дай слово, что...
– Обещаю сделать всё правильно, Михаил.
«Это лето не пройдёт мимо», – понял Михаил. Он попробует его на вкус – как умеют
только слепые.
В невидимых кронах зашумел ветер.
Глава 2
Они жили в пятом по счёту городке. Даниил уходил вечерами и возвращался на
рассвете, вымокший до нитки. Комнаты наполнялись запахом воды, камня и мха.
Днём Михаил тренировался в местных спортзалах. Совершенно безлюдных. Не
покидало чувство, что Даниил отводил людям глаза. Рассуждать было некогда:
упражнения на гибкость сменялись боксом с грушей и походами в магазины, где
приходилось шестым чувством угадывать расположение прилавков. Выходило всё
лучше – помогали военные рефлексы. Даниил сам гонял его до седьмого пота. Они
частенько переговаривались шифром, вроде азбуки Морзе: буквы в стуке ложечки по
чашке и в ритме падающих капель.
Дни сливались в месяцы: тёмные августовские ночи укрыли землю. Пришлось сменить
жильё ещё три раза.
Михаил снились кошмары.
Однажды он подскочил на постели, мокрый от пота. Что его разбудило? Из кухни
доносилось клацанье клавиатуры – Даниил вернулся раньше и работал. Сквозняк
захолодил ноги. Откуда, если всё закрыто?
Михаил замер – от окна послышалось царапанье и тут же стихло. Сквозняк. Окно.
Даниил на кухне.
Больше не размышляя, Михаил рванул в сторону и вниз, швыряя стул на замерший
отзвук шороха, в едва заметный запах мокрой травы и бензина.
Бензин?
Короткий вскрик ударил по нервам, что-то упало. Михаил откатился за кровать,
тяжело дыша, молясь, чтобы Даниил сообразил скрыться... а больше ничего не успел.
Мир взорвался грохотом и жаром.
Сознание померкло.
* * *
Холод пробирал до костей. Руки затекли, скрученные за спинкой стула, ступни стыли
на металлическом полу. Хлёсткая пощёчина обожгла щеку:
– Очухался? Ну-ну, не дёргайся, сбежать не выйдет, – два высоких голоса
завибрировали в ушах.
Братья Маличковские.
Новый удар обжёг скулу. Михаил принюхался: металл, пыль и сырость. Очередной
заброшенный завод? Как в дурном боевике, честное слово, Даниил бы...
Даниил. Внутренности сдавило ледяной рукой.
– Эй, ручной пёсик! Что, хозяин бросил тебя? – голоса взвились фальцетом. – Расскажи
нам, где дорогой Даниил?
Мысли ворочались медленно, тягучие, как нефть. Нефть. Бензин. Пожар? Взрыв в
спальне. «Бросил тебя». Раньше от кошмаров он не вскакивал. Стрёкот клавиатуры на
кухне – запись?
«Где дорогой Даниил».
– Катитесь в задницу, – прохрипел Михаил. Чувство лёгкости наполнило его, совсем
как в тот жуткий вечер в больнице.
Сбоку раздался незнакомый голос, бесстрастный, с лёгким акцентом:
– К делу. Хватит развлекаться.
Ого, кажется, по его душу пожаловал сам нефтяной магнат.
– Михаил, ты не понял? – Маличковские оживились. – Хозяин оставил тебя нам! Куда
он пошёл? Туда же, куда исчезает по ночам? – остриё вспороло кожу, горячие капли
покатились по груди. Дышать. Не впервой...
– В задницу, – повторил он.
– Это вряд ли, – не поверили Маличковские. – Попробуем ещё раз...
Клинок разрезал соски, и Михаил проглотил стон. Надо отвлечься. Неумолчная капель
зудела в сознании. Стоп. Боль вгрызлась в рёбра, но он её не заметил.
«Падай. Мебель свободна. Жди», – идиотский набор слов звучал музыкой.
Даниил здесь! Стул не закреплён, нужно упасть – ожидается взрыв или... потоп, а
почему бы и нет.
Когда нож на миг отстранился, Михаил шарахнулся вбок и назад, прижимая
подбородок к груди. Острая боль прострелила плечо, а через секунду рухнула стена
воды. Волна с привкусом тины забила лёгкие. Чужие панические крики донеслись как
сквозь вату.
«Второй раз за ночь – это перебор. Дан, ты козёл», – вяло подумал Михаил,
отключаясь.
* * *
Пахло свежестью и хлопком, негромко пищал кардиомонитор – дежа вю. Когда на лоб
легла прохладная ладонь, Михаил ухмыльнулся.
– Дан, ты сволочь, – сипло выговорил он.
– Зато живёхонькая, – пропел тот. Голос подрагивал от скрытого волнения.
– Объяснишь?
– Выпей для начала. Это минералка, – ехидно пояснил Даниил, и Михаил хмыкнул,
подавив желание хорошенько встряхнуть засранца.
– Не обычная минералка... – добавил тот, и сноп мурашек-уколов пробежал по нервам.
Михаил хотел вздохнуть – и не сумел. Тело стало ватным, будто растворяясь в густой
темноте... На лицо пролилось что-то холодное. В рот потекла вода, Михаил судорожно
сглотнул и закашлялся. Невыносимо зачесались глаза. Чёрт! Он инстинктивно
зажмурился и замер: веки ощущались отчётливо. А впереди парила красновато-серая
пелена.
– Я зашторил окна, – сообщил Даниил невозмутимо. – Сейчас уберу ладонь – а ты
осмотрись.
Пелена исчезла. Вместо неё появилось бледное встревоженное лицо – его выражение
не вязалось со спокойным тоном.
– Но как? – вырвалось у Михаила.
– Бабушкины сказки, – с облегчением рассмеялся Даниил. – Живая и мёртвая вода. Я в
детстве перепугался, что ты захлебнёшься, и вдруг понял: вода воскрешает. Оставалось
найти ключ.
– Здесь замешаны Маличковские, Дан? – тихо спросил Михаил.
– Скорее, их шеф, нефтяник, – он изучал свои руки. – Я должен извиниться. Я не
подумал, что пострадаешь ты. Пришлось менять план.
– Чёрт возьми... – выдохнул Михаил. Он жадно смотрел вокруг, борясь с опасением,
что вот-вот снова рухнет темнота. – Ты поэтому слонялся со мной по городам и весям?
– Да. Бросился искать источник. Раньше я хотел забрать ключ, не применяя, на
хранение, – Даниил растёр ладонями лицо. – Нефтяник тоже владеет силой воды, но
источника не ощущал. Ключ ему не подчинялся.
– Тебя заставили найти родник.
– Точно. И открыть его. Потом бы нас уничтожили, но я не допустил.
– Ты чёртов гений.
Даниил скривился, как от зубной боли.
– Мне пришлось...
– Сделать из меня приманку, – Михаил ухмыльнулся. – Разумно. А зачем гонял меня,
как сидорову козу?
– Ты сохранил форму, – Даниил вскинул подбородок. – Ты боец, а не домохозяйка, вот
и пользуйся всем спектром чувств.
Михаил стиснул зубы, осознавая: Даниил боялся. Смертельно боялся, что Михаил сам
выберет смерть, выматывал тренировками, убеждая, что есть смысл жить.
– Дан. Ты дал мне слово, что...
– Сделаю то, что правильно, Михаил. Я сдержал обещание: ты здоров. Уезжай с Лизой
или возвращайся в армию, – он потёр переносицу каким-то беззащитным жестом.
Михаил схватил его за руку. Оцарапался о новое кольцо на мизинце, но не обратил
внимания.
– Я всегда выбираю тебя, Даниил. А Лиза... ей лучше без меня.
Осторожной выдох стал ему ответом.
– Я уезжаю в Италию, – тихие слова прозвучали, как выстрел.
Мозаика сложилась мгновенно.
– Новое имя и репутация, – Михаил запрокинул голову, изучая белеющий в полутьме
потолок. Удовольствие прокатилось по телу: радость от того, что способен видеть.
Даниил подарил свободу действия – снова. Михаил не винил его в том, что ослеп, это
могло случиться и в армии. Михаил просто выполнял долг.
– Лиза считает, что ты пропал без вести, – невыразительно сказал Даниил. – Она ждёт.
– Английским я владею неважно, – протянул Михаил, гипнотизируя взглядом потолок.
– Кстати, не интересовался, сколько ты знаешь языков?
Повисло молчание.
– Пять, – наконец сознался Даниил. Пару раз быстро сжал и разжал кулаки. – Тебе не
понравится итальянский.
– А Лизе понравится Италия.
– Тебя выпишут завтра, – Даниил вскочил. – Мне нужно идти.
– Не смей.
Он запнулся на полшаге.
– Ты волен убить меня, Дан, – очень спокойно сказал Михаил. – Лгать ради высшей
цели, прятаться от выстрелов за моей спиной. Но не смей убегать, как предатель.
Даниил сгорбился, словно невидимая тяжесть тянула к полу.
– Дан.
Он вдруг метнулся к кровати, со стуком рухнув на колени.
– Ты не умрёшь, пока я жив, – прошипел с яростью. – Я достаточно взял воды из
источника, – горящие чернотой глаза оказались совсем близко. – Ты не представляешь,
от какой участи спас меня. Я едва не умер от ужаса, когда восстала река, тогда, в
детстве. Это страх за чужую жизнь, Михаил, страх за близкого. А знаешь, скольких
погубил тот нефтяник?
Даниил хрипло дышал; пиджак распахнулся, галстук сбился на бок.
– Ты сидел, заляпанный тиной, выхаркивая воду из лёгких... Я ждал, что ты набьёшь
мне морду. Назовёшь психом. Уйдёшь. Но ты остался – с того дня и навсегда. Ты
собирался покончить с собой, чтобы не добрались до меня, ты служил – и ничего не
просил взамен. Я не знаю, как с тобой расплатиться, – голос его сорвался.
Он сидел, опустив руки, бледный, как простыня, с кругами от бессонницы под глазами:
беспомощный, но исполненный решимости.
– Ты продолжишь практику в Италии? Как психотерапевт, – спросил Михаил.
Даниил моргнул.
– Да, конечно.
– Вот поэтому я выбираю тебя, Дан, – повторил Михаил. – Всегда. С твоим даром ты
мог бы шантажировать, убивать, гоняться за наживой... Но ты даже ключ не ради
выгоды искал. Тебе ничего не нужно, Дан – считай, что мы квиты.
Вздох прошелестел по комнате.
– Мы вернёмся в Россию, – сказал Даниил. – Я что-нибудь придумаю. А пока – не
сбегай из больницы до завтра, – он покрутил кольцо на мизинце. – Пусть врачи всё же
проверят. Кстати, источник был в третьем городке, – он усмехнулся: – Остальные
стоянки – это я Маличковских за нос водил. Чтобы шеф озверел и прибыл лично, с
ключом на пальце.
Даниил подмигнул и выскользнул за дверь.
Михаил рассмеялся, откинувшись на подушку. Захотелось пройтись вечером вдоль
реки, любуясь зелёной августовской Луной, и дышать... и смотреть. И держать за руку
Лизу, которая ждала и верила.
Михаил бы не согласился повернуть время вспять. Лето не прошло мимо. Оно
подарило нечто бесценное, что люди порой за всю жизнь не обретают: истинное
доверие.
Михаил не задумываясь оставит Даниила за спиной, вооружённого, и без сомнений
закроет собой, когда придёт час. Никто из них не познает одиночества, пока жив
другой.
Сквозь жалюзи пробивалось золотистое низкое солнце.
Похожие статьи:
Рассказы → По ту сторону двери
