№130 Апельсинчики как мёд
Сестры-близнецы Атлетика и Пенелопа считали старшего брата
странным. У Нила не было друзей, он слишком много читал и слыл
замкнутым малым. Сестры-болтушки совершенно не понимали такого
подхода к жизни.
Чтобы две недели лета не пропали впустую, затерявшись среди
душных улиц мегаполиса, детей отправили к дальним родственникам. Те
безропотно согласились приютить троих детей. Сказать по правде, дети были
предоставлены сами себе, но это их нисколько не расстраивало.
Запахи чужого дома слишком взбудоражили детское воображение и
заставили проснуться с утра пораньше. Нил встретил рассвет в своей
комнате, высунувшись в открытое окно на втором этаже и любуясь на
видневшийся вдали обманчиво спокойный океан. Серый цвет постепенно
сменялся темно-синим. И наконец небо стало похожим на ванильное
мороженное, в котором размешали ложку вишневого варенья, а сверху
выложили дорожку из апельсинового джема, немного растекшегося и
наверняка невероятно липкого.
Днем дети играли в саду: близняшки строили домики-шалаши, а затем
ходили друг к другу в гости, – вдвоем не было скучно. А их брат облазил все
деревья.
Следующий рассвет застал сонного Нила на кухне, где он ел сыр с
хлебом, а небо за окном напоминало тронутое румянцем яблоко.
В тот день детвора ходила к морю в сопровождении престарелой
тетушки. Они шли очень медленно и не пробыли там и часа. Детям очень не
хотелось уходить, но тетушка предупредила о возможных последствиях
длительного пребывания на солнце и засобиралась домой, не обращая
внимания на протесты детей. Возвращаясь обратно, Нил дал себе слово
вернуться сюда вновь.
Край неба едва посветлел, а мальчик уже спешил претворить в жизнь
свой план. Вчера любопытные сестры спрашивали, зачем он таскает за
ужином колбасу и сухари. Куда б лучше натаскать конфет!
«Наивные!» – думал Нил, отвечая сестрам хмурым взглядом. Они,
конечно же, ничего не смыслили в еде, подходящей для походов. Ему бы
консервы раздобыть, но за неимением лучшего сгодится сырокопченая
колбаса.
Он упрямо шел по дороге, с рюкзачком за спиной, с фонарем в руке и
ощущал себя бывалым путешественником. Под подошвами кед шелестел
гравий, в окрестности не было ни души. Рассвет застал Нила на пляже.
Мальчик плюхнулся на песок и смотрел на небо, похожее на дольку
недозрелого арбуза, которым вчера угощала детей пожилая соседка со
странным трудно выговариваемым именем Пенелопалинария.
Передохнув и позавтракав, Нил побрел направо, привлеченный
белоснежным боком скалы, похожей на забытый великаном ботинок. Мысок
ботинка сильно выдавался вперед и волны с грохотом щекотали его рваные
бока.
Возле меловой скалы, Нил развлекался тем, что бегал среди валунов,
воображая, что попал в плен к троллям. А в белой, испещренной
поперечными полосками скале, он обнаружил небольшой тоннель. Заходить
туда было боязно. Но это на первый взгляд… С другой стороны, в тоннеле
могло ожидать целое приключение. Его нерешительность испарилась при
виде мужчины, выгуливавшего собаку на пляже. Они были далеко, но, вне
всяких сомнений, направлялись в сторону скалы-башмака. Так Нил оказался
внутри. Здесь вновь пригодился фонарик, выхватывающий из тьмы грязно-
белые пятна и россыпь плесени на неровных стенах. Исследование длилось
недолго, потому что за первым же поворотом мальчик увидел яркое пятно –
это был выход. Солнце уже взошло и брызгало светом из-за кустов, растущих
вблизи выхода. Нил щурил глаза и радовался тому, что так удачно избежал
возможной встречи с очередным местным жителем. Когда мальчик
проморгался, то с удивлением и восторгом обнаружил железнодорожную
колею, проходящую вдоль известнякового карьера. По-видимому, рельсы
огибали скалу с противоположной стороны и уводили в виднеющийся вдали
тоннель, совсем не похожий на тот, из которого он только что вышел. Ах,
какое идеальное место для игр! Ведь если включить воображение, то
известняковый карьер вполне мог сойти за древнеримский город, с
придуманными жителями.
Неподалеку, а точнее за скалой, рокотал буйный океан. Даже в
хорошую погоду он был ворчливым. Нил с восторгом съехал вниз, на первый
ярус карьера, так похожего на амфитеатр. Затем на второй. В итоге он
добрался до последнего и бродил среди камней, ощущая себя
путешественником-первооткрывателем. Когда он решил, что пора
возвращаться домой, и начал подъем наверх, то заметил боковым зрением,
как что-то черное, громоздкое и плавно скользнуло по прямой и замерло.
Нил повернул голову и не поверил своим глазам. Это был… поезд! Теперь
карьер отодвинулся на второй план и мальчик во все глаза смотрел на
обнаруженную находку. Громадная махина, поблескивала на солнце
глянцевыми боками и трубой. Это явно был не поезд, а паровоз. Однако он
совсем не казался старым, а как будто только что выпущенным с конвейера.
«Для туристов сделали!» – догадка осенила мальчика. Но какая-то еще
не озвученная, тревожная мысль скреблась в углах сознания. Выбравшись на
поверхность, Нил со всех ног помчался к паровозу. Прежде всего ему было
интересно посмотреть на машиниста. На месте машиниста сидела
темноволосая девочка, в строгом платье с белым воротником и манжетами.
Девочка повернула голову и взглянула на ошарашенного Нила. Он и раньше
не жаловался на отсутствие фантазии, но подобное приключилось с ним
впервые.
– Ты кто? – спросила девочка.
– Я – Нил, – представился он, шаркнув ножкой. От взгляда девочки
становилось неуютно. – А ты?
– Зови меня Хэвен, – ответила она, немного подумав.
– Что ты здесь делаешь, Хэвен? – Нил широким жестом указал на
карьер и его окрестности.
Хэвен пожала плечами:
– Ничего. Отдыхаю. Сейчас у меня мало работы.
– А это твой паровоз? – Нилу хотелось задать еще тысячу вопросов,
но его словно что-то останавливало.
– Конечно мой! – с неким вызовом ответила девочка, явно
возмущенная тем, что у кого-то есть на этот счет сомнения.
– Дашь прокатиться или погудеть? – протараторил Нил, не в силах
оторвать взгляда от блестящих чистотой боков.
Ответ девочки был странным:
– Нет… Или да… Не сейчас.
– А ты завтра приедешь? – Нил с тоской подумал о том, что ему пора
бы уже вернуться обратно.
– М-м-м… – замялась она и, заметив жалобное выражение на лице
Нила, поспешила дать утвердительный ответ.
– Только меня никто не должен здесь видеть, – добавила она.
– Да, конечно! – радостно воскликнул Нил, принимая игру. – Я
придумал условный пароль, который будем знать только мы! «Апельсинчики
как мёд*», как тебе?
Ее губы тронула легкая улыбка:
– Мне нравится.
– Тогда увидимся! – Нил помахал ей рукой, а когда уходил, то часто-
часто оглядывался, чтобы проверить, не померещилось ли ему все это. Но
паровоз стоял на месте. А девочка смотрела прямо перед собой, словно что-
то обдумывала.
По возвращении домой Нила ждал нагоняй от тетушек, а следующий
день принес Нилу разочарование: его наказали и заперли в комнате. И Нил,
затаившись, ждал, изображая, что ему очень стыдно от содеянного
проступка.
В небе плескалось разлитое вино рассвета. Ноги Нила увязали в песке,
так сильно он спешил к заброшенному карьеру.
– Привет! – запыхавшись, выкрикнул он, едва завидев девочку,
стоявшую возле паровоза. – Извини, что не пришел вчера. Меня наказали.
Та даже ухом не повела.
– Прости! Забыл! «Апельсинчики как мёд»!
Хэвен обернулась и помахала ему рукой. Она была одного роста с
Нилом, бледная и немного сутулая.
– Теперь другое дело! – сказала она, стряхнув невидимую соринку с
пышной юбочки.
– А можно прокатиться на твоем паровозе? – Нил с жадностью
посмотрел на приоткрытую дверь, ведущую в кабину машиниста.
– Нет, – Хэвен покачала головой, и, наградив мальчика грустным
взглядом, добавила: – Не сегодня. Но я обещаю тебе, что ты на нем
прокатишься. Обязательно прокатишься.
Заинтригованный обещанием Нил пожал плечами и предложил
поиграть в археологов. Антураж карьера весьма располагал к подобным
играм. Хэвен с радостью согласилась.
Новый день игр омрачил периодически накрапывающий дождик. Но
Нил, пришедший в карьер вовремя, все равно знал, что рассвет есть и он где-
то там, за хмурыми облаками. Бока паровоза блестели от капель дождя, и
когда Нил захотел потрогать его, Хэвен громко запротестовала.
– Даже не смей!
Вместо того, чтобы обидеться Нил закидал Хэвен вопросами, надеясь
пролить хоть немного света на личность подруги по играм и особенно о том,
откуда она взяла паровоз и кто им управляет, потому что при всем уважении,
маленькой девочке вряд ли по силам подобная работа. И если паровоз
работает на угле, то у девочки как минимум должен быть помощник –
кочегар.
Хэвен внимательно выслушала его и сказала, что лучше бы ему
ничего не знать. А когда Нил заупрямился, то девочка пообещала ответить на
вопросы, но как-нибудь потом.
– Ну ладно! – сказал Нил и предложил ей поиграть в салочки.
На завтра они договорились встретиться на пляже, и долго
любовались небом.
– Смотри на горизонт. Он как морковный сок, пролитый на бледно-
голубую клеенку, – сказал Нил, и Хэвен почему-то рассмеялась. А затем
долго расспрашивала о том, нравятся ли Нилу паровозы, и знает ли он что-
либо о профессии кочегара.
Вход в карьер стал постоянным местом их встречи. Хэвен всегда
приходила первая. И даже на следующий день, когда Нил устремился к месту
встречи, под небом цвета его полинялой футболки с надписью «SuNmer», она
была на месте. Ждала его, похожая на застывшую тень, и неизменно
приветствовала его паролем «Апельсинчики как мёд»!
– Тебе не жарко в черном платье? – поинтересовался Нил.
– Мне всегда холодно, – ответила Хэвен и в ее глазах не было ни
намека на шутливый тон.
– Завтра я принесу тебе имбирного лимонада, – пообещал мальчик,
вспомнив о его чудесных согревающих свойствах.
Они условились встретиться завтра, но Нила не отпустили гулять, а
вместо этого посадили в машину и отвезли на день рождения очередной
дальней родственницы. Нил, прижавшись к стеклу щекой, смотрел на
рассвет, один в один совпадающий с цветом раскраски в руках Атлетики.
Следующий день настал не так быстро как того желал Нил, но все же
он настал, и солнце в окне брызгало лучами, словно апельсиновой шипучкой,
которой вчера угощали детей на дне рождении.
Хэвен ждала его на прежнем месте и, выслушав условный пароль,
насмешливо спросила:
– Тебя снова наказали?
– Нет! Был на дне рождения. А у тебя когда день рождения?
– Я не люблю цифры. Мне от них становится грустно.
Хоть тетушки и сестры ворчали по поводу постоянного исчезновения
Нила по утрам, он все равно уходил играть на заброшенный карьер. И
каждый раз, при встрече с Хэвен, Нил надеялся, что та покатает его на
паровозе, но этого не происходило. Вместо этого они играли в прятки под
рассветным небом, похожим на бледно-розовые цветы, в саду дедушки
Тимея.
– Две недели летней лени подошли к концу!» – прогорланили
близняшки.
Нил встрепенулся и вскочил с кровати. Проспал! Он выглянул в окно,
и, увидев облака, окрашенные в цвет черепичных крыш, поспешно оделся.
На этот раз за ним увязались сестры, и Нил очень переживал насчет
того, что скажет Хэвен. Но девочки в карьере не было, как и ее чудесного
паровоза. За обедом близняшки рассказали тетушкам об удивительном месте,
а те припомнили, что власти города еще сорок лет назад провели новый
железнодорожный путь, а старый не разобрали. И на всякий случай
запретили Нилу ходить туда.
На следующий день Нил так торопился к карьеру, что не замечал
ничего вокруг. Несколько раз упав и набив шишку, он выбежал из тоннеля
и… выдохнул с облегчением. Паровоз был на месте и Хэвен тоже. Он
подбежал к кабине и произнес пароль. Хэвен улыбнулась ему грустной
улыбкой и сказала:
– Привет! Я тебя ждала.
– Ты прокатишь меня на паровозе? Завтра я уеду.
Девочка закусила губу и спросила, почему-то глядя не на него, а
поверх его плеча:
– Да, конечно! Но может быть ты хочешь сходить к морю?..
Не удосужившись ответить, Нил забрался в первый вагон и занял
место в первом ряду, с наслаждением вытянув ноги. Паровоз ожил, заворчал
и, дернувшись, поплыл вперед. А Нил смотрел в окно, на проплывающий
мимо карьер, служивший ему местом для игр, и с замиранием сердца
ощущал, как паровоз набирает скорость, устремляясь к тоннелю – другому,
не тому, через который он приходил сюда. Паровоз окутала темнота и дым, а
когда он вынырнул из тоннеля, Нил с удивлением почувствовал, что паровоз
отрывается от земли и набирает высоту, взмывая все выше в рассветное небо,
в небо цвета пламени погребальных костров.
Прежде чем набрать высоту, паровоз заложил крутой вираж,
скользнув над заброшенным карьером, на дне которого, раскинув руки,
лежал мальчик, похожий на Нила, как две капли воды. Удивленный и
ошарашенный он бросился в кабину машиниста.
– Там, внизу!.. Это же я! Но как?.. – кричал он, задыхаясь от
удушливого, жаркого воздуха и пытаясь перекричать гул ходовых частей.
– Ты поскользнулся и упал виском на камень, – равнодушным
голосом ответила девочка. На ее платье танцевали блики пламени горящей
топки. – А я ждала тебя… Это важно, чтобы тебя кто-нибудь ждал… И
проводил до нужного места. Хотя, если тебе так нравятся паровозы, ты
можешь работать вместе со мной. Кочегаром, – добавила она, дернув за
шнурок гудка. Паровоз ухнул по-совиному и устремился к радужной арке.
«Апельсинчики как мёд*» – детская считалочка (в переводе В.П.
Голышева), в оригинале называется «Oranges and Lemons» (привет Оруэллу!)
