Самосвал несся по раскаленному полуденным вьетнамским солнцем асфальту, легко проскакивая через песчаные переметы, которые ветер надул за годы, прошедшие после окончания войны.
Справа и слева тянулась закрученная в спираль колючая проволока, косо торчали ржавые прутья арматуры, рядом валялись толстые, покореженные взрывами трубы топливопровода. За ними начинались дюны, низкие и пологие, поросшие травой и кустарником.
Высоко вдали, в поблекшей от жары выси, парила хищная серая птица с коричневой каймой на распластанных крыльях, она медленно кружила, высматривая свою добычу – кроликов, покинувших спасительную тень кустов.
— Все,- сказал Костя, остановив ЗИЛ перед широким песчаным переметом, слизнувшим кусок шоссе:
— Дальше не поеду. Если сяду, полчаса мудохаться, не меньше. Так что вытряхивайтесь.
Витька прищурившись, прикинул расстояние:
— Метров двадцать всего. Может, проскочим?
— А если нет, вы с Юриком меня вместо тягача выталкивать будете? Мне через двадцать минут на аэродроме надо быть, так что гоните сигареты и мотайте. Если что, я вас не видел, а вы меня тем более.
— А что, если что? – спросил Юрка, доставая из нагрудного кармана голубой тропической куртки три пачки «Охотничьих».
— Да хрен вас знает! – сказал Костя, и небрежно бросил сигареты в «бардачок»:
— Шарахаетесь, где ни попадя. Вчера ночью на складе ГСМ кто-то пальнул. Часовой говорит, пуля прямо над головой прошла. Хорошо, вьетнамцы с автоматами прибежали. А к вам кто прибежит?
— Кто, кто… конь в пальто – проворчал Витька:
— Не хочешь дальше везти, не надо. Пошли, Юрик. Учить еще будет, куда ходить, куда нет. Сам-то на своем ЗИЛке по ночам носишься, кроликов давишь, это нормально?
— Я по дорогам, на них мин нет. А вы по дюнам лазите, там никто ж не проверял.
— Вот мы и проверим, — сказал Юрка.
— Ага,- добавил Витька, спрыгивая на асфальт.
— И тебе доложим. Разрешите идти?
— Валите, куда хотите! – огрызнулся Костя, развернул машину и с ревом умчался.
Юрик проводил его взглядом. Обратно придется топать пешком, это километров десять, по сорокапятиградусному пеклу и с одной флягой воды на двоих. Хотя к жаре они за год привыкли, а пить хочется только первые полчаса, если перетерпеть, жажда пропадает.
— Чего стоим, пошли, – пихнул его в бок Витька:
— Если до вечерней поверки не вернемся, взводный весь городок на уши подымет!
— Может, зря идем? Соврал Мынь, а мы, как два придурка, по жаре потащимся?
— Мынь мой корефан. Зачем ему мне врать?
Дорога тянулась между песчаными холмами, заросшими кустарником с выгоревшей буро-желтой листвой. В них так громко и пронзительно звенели цикады, что казалось – невидимые, они летают в воздухе где-то рядом, возле самого уха. На склонах, будто зрители в амфитеатре замерли вараны и безучастно смотрели на идущих людей, подрагивая узкими раздвоенными язычками.
За грядой холмов было море, и шум прибоя перехлестывал через кустарник, накатывая волнами.
Они миновали первый перемет, потом второй, сначала они разувались и высыпали из солдатских ботинок песок, а потом перестали, потому что начались настоящие дюны, и асфальт только изредка выныривал черными проплешинами.
Руки и ноги у Витьки были багровые, точно ошпаренные кипятком — к нему совсем не приставал загар, кожа просто краснела, а потом облазила клочьями. Ему бы не шорты и безрукавку носить, а нормальные брюки и рубаху с длинными рукавами, но Витька не сдавался, и утверждал, что рано или поздно организм все равно адаптируется к солнцу Вьетнама.
— Витек, что Наташка пишет?
— Как обычно – ждет. Вчера три письма сразу получил. Как дембельнусь, сразу распишемся. Свадьбу сыграем – весь поселок приглашу!
— А у меня родители квартиру новую получили. С окнами на бухту, представляешь, просыпаешься – море, сопки, корабли на рейде. Лепота!
— Да, только до дембеля еще три месяца вялиться…
Через полчаса холмы вдруг расступились, и появилась небольшая долина, сплошь обнесенная спиральной колючей проволокой в три ряда – два внизу, и один сверху.
За проволокой когда-то был военный городок, от которого остались покореженные ангары, остовы низких казарм, и обгорелые трехосные армейские грузовики с мотками ржавой проволочной корды вместо колес.
На дверцах еле различимо белели пятиконечные звезды и надписи:
US ARMY
За ангарами отблескивала на солнце огромная нефтяная емкость, прошитая очередью из крупнокалиберного пулемета. По всей территории городка из мешков с песком были оборудованы полуразваленные позиции для стрельбы.
— Ну, я ж говорил, что Мынь не врет, — Витька остановился и оглянулся на Юрку:
— Вот он, городок!
Юрка вытащил из чехла флягу и сделал глоток. Фляга была американской, как и зеленый армейский ремень с пристегнутым чехлом, все это он выменял у вьетнамцев за пару кусков хозяйственного мыла.
Юрка протянул флягу Витьке:
— Слушай, Витька, а зачем тебе оружие?
Тот отхлебнул, закрутил висящий на цепочке колпачок и вернул флягу.
— Потому что я не хочу вернуться со службы, ни разу не выстрелив из автомата. Вот родится у Наташки сын, вырастет, и спросит: папа, а что ты в армии делал? Что я ему отвечу? Ямы копал? Гвозди забивал? А я хочу, чтобы он меня считал настоящим мужчиной, чтобы он мной гордился, понимаешь?
— Понимаю.
— А тебе зачем?
— А фиг его знает. Ты пошел, и я пошел, за компанию. Черт, везде эта проволока, не перелезешь. Давай дойдем до КПП, там пройти можно.
Перешагнув через лежащий на песке шлагбаум, Юрка пнул валявшуюся вверх тормашками пластиковую каску с буквами МР. Каска, кувыркаясь, пролетела по отлогой дуге, врезалась в рифленую стену казармы, и упала возле зеленого патронного ящика. Дремавшие вараны брызнули врассыпную по своим норам.
Юрка подошел к ящику, откинул деревянную крышку и достал магазин:
— Смотри, заряженный, для М-16. Тут их штук двадцать. Будем брать?
— Такого добра и на аэродроме полно, ты автоматы ищи, а не обоймы. Сначала по казармам пройдем, потом по ангарам. Ты в этой смотри, а я в следующей.
Через десять минут они встретились возле ангара с развороченной взрывом крышей.
— У меня пусто,- сказал Витька:
— Там кроме тумбочек и кроватей ничего. Патронов, правда, дофига. Вот еще эту штуку нашел.
Он разжал ладонь и показал "лимонку" без взрывателя:
— Я отсюда взрывчатку выдолблю, и пенал для ручек сделаю. Домой вернусь и на письменный стол поставлю. А у тебя что?
— Голый вассер.
— Так мы ничего не найдем. Надо щупы сделать и искать в песке. На аэродроме так штук двадцать нашли. Вон, арматура валяется, как раз то, что надо!
Витька прошел в ангар, поднял с бетонного пола метровую арматурину, выпрямил ее и сделал выпад:
— Сэр, я к вашим услугам! Кого здесь нужно проткнуть?
Первым винтовку нашел Юрик. Он прощупывал песок возле нефтяной емкости, а Витька ползал у грузовиков.
Арматурина уперлась во что-то на глубине около полуметра. Юрка еще несколько раз проткнул песок, пока не убедился, что это длинный и узкий предмет. Копать было легко, и через несколько минут он наткнулся на пластиковую пистолетную рукоятку.
Юрик разгреб песок и вытащил за цевье штурмовую винтовку М-16. Выдернув из ствола резиновую заглушку, Юрик заглянул в канал – песка не было.
Он поднял винтовку над головой и заорал:
— Витька, я нашел, смотри!
Тот взял винтовку в руки, покрутил, и, прочитав надпись:
— Colt AR-15, — с завистью спросил:
— Может, тут еще есть, давай посмотрим?
— Слушай, Витька, мне эта штука особо не нужна, если хочешь, бери ее себе.
— Ты серьезно?
— Конечно. Дарю!
— Спасибо, Юрик. Ты настоящий друг.
— Да, ладно тебе. Надо будет рядом порыться, может, тут у них целый склад?
— Успеем, раз одну нашли, должны еще быть, давай лучше постреляем!
— А не разорвет? – опасливо спросил Юрка.
— Почему разорвет-то? Васька под причалом нашел, на десятиметровой глубине, и то стреляла, а эта в песке лежала!
Юрка наклонился:
— Где тут предохранитель?
— Да вот, слева. Сначала поставлю на одиночные.
— И куда будешь стрелять?
— Да хоть в небо!
— Не, в небо не интересно. Давай в цистерну. Только отойди подальше. Интересно, пробьет, или нет?
Витька отсчитал двадцать шагов и выстрелил.
Пуля попала в сварной стык между листами, емкость низко и басовито загудела, будто гигантский колокол, врытый в песок.
— Попал! – восхитился Юрка.
— А ты как думал? С такого расстояния в такую бандуру! Вон, дырка, отсюда видно. Надо очередями попробовать.
Стрельнуть очередью Витька не успел, потому что нефтяную емкость закрыл какой-то круг метров в десять диаметром. Сначала круг был почти невидимый, полупрозрачный, и емкость через него видно было будто бы в легкой дымке, потом поверхность круга словно подернулась серым льдом, и, наконец, стала совершенно черной и твердой с виду, как стальная стена.
— Что это за дерьмо? – ошарашено спросил Витька, и поднял ствол винтовки.
— Да хрен его знает,- пробормотал Юрик, и добавил:
— Не пора ли нам отсюда сваливать? У меня такое ощущение, что дембель в опасности!
Из черного круга высунулась чья-то рука, потом локоть, плечо, и наружу вывалилось существо двухметрового роста, в комбинезоне с желто-коричневой камуфляжной окраской, и каком-то летном гермошлеме, с золотистым, совершенно не прозрачным стеклом.
Ничего, хотя бы отдаленно напоминающего оружие у существа не было.
Некоторое время они стояли молча, глядя друг на друга, разделенные несколькими метрами горячего песка.
— Ты кто? – спросил Юрка,-
— Летчик? Тебя сбили? Ты американец?
— Говори по-английски,- сказал Витька, не опуская винтовки,-
— Чего ты его на русском пытаешь?
— Ху а ю? Американ пайлот? Вэа из е плэйн?
Существо не отвечало, и ворочало головой то на Витьку, то на Юрку.
— Молчит,- сказал Витька,-
— Не понимает.
— Или не хочет понимать. Что будем делать?
— Как что? У нас есть оружие, а у него нет. Мы на своей территории, а он, скорее всего, диверсант. Надо его арестовать и отвести к нам в часть.
— Кто вы такие?- вдруг медленно выговорило существо.
Витька и Юрик переглянулись.
— Может, наш? – шепнул Юрик и ответил:
— Мы-то дембеля, а вот ты кто?
— Я рекрутер. Мне нужны воины. Один из вас держит в руках оружие, значит, он воин.
— Что значит — мне нужны воины? Мы уже свое отслужили, три месяца до дембеля, так что нам до фонаря, мы уже почти дома, ясно? – ощетинился Витька.
— Мне нужны воины,- повторило существо механически и бесстрастно:
— Я видел, как ты стрелял в цель, значит, ты воин. Я рекрутирую тебя, в моем мире идет война, и без помощи извне нас уничтожат.
— Какая нахрен война, – заорал Витька:
— Меня невеста дома ждет уже два года, манал я вашу войну, сами воюйте! И вообще я стройбатовец, понятно? Мы здесь строим, интернациональный долг, слыхал про такое? А винтовка, это так, чужая, просто пострелять взяли! Я за два года, кроме лопаты, в руках ничего другого не держал. Стоило только разок за оружие взяться, как меня уже на какую-то войну загребают!
— У меня мало времени,- голос существа был таким же глухим и невыразительным:
— Если ты не пойдешь добровольно, я применю силу.
— Получай, мудак! – злобно сказал Витька и выстрелил ему в живот.
Пули со злым визгом отрекошетила и ушла в небо.
— Оружие дикарей, – прокомментировало существо, и вытянуло руку в направлении грузовика. От ладони отделилась зеленая молния, она хрупнула над кузовом грузовика, превратившись в белую вспышку, под ногами качнулось, и на месте грузовика осталась только воронка с оплавленной поверхностью.
— Ты будешь обладать такой же силой! – в голосе существа ясно послышалась гордость:
— Быть настоящим воином – разве это не единственный смысл жизни?
— Сволочь,- обреченно ответил Витька:
— Сдохнуть где-то у черта на куличках, вместо того, чтобы жить в своем доме, воспитывать детей… Я люблю Наташку, тебе это ясно? Никуда не пойду, хоть что делай!
Существо протянуло руку к Юрику.
— Твой друг умрет. А потом умрешь ты. Или согласишься. Выбирай.
Юрка вздохнул, медленно подошел к Витьке и забрал у него винтовку.
— Ладно. Я пойду. Видишь – у меня оружие, значит я воин. А от него толку все равно не будет. Пусть он уходит.
— Юрик, ты чего, тебе жить надоело? Никуда ты не пойдешь, и я не пойду. Это все бред какой-то, мы с тобой просто на солнце перегрелись. Очухаемся, вернемся в часть, и больше никаких винтовок и гранат, все, завязали!
— Вот видишь,- сказал Юрка существу:
— Он не воин. Не будет он воевать. А я буду. Ну, так что?
Существо решало.
— Чего молчишь-то? Сколько у вас служат-то? Год? Два?
— До полной победы. – Каким-то безрадостным голосом ответило существо.
— Ну, до победы, так до победы! Пошли, что ли, у меня уже руки чешутся, я им, сукам устрою. Они узнают, какие звери в стройбате служат!
— Хорошо, я рекрутирую тебя, – подтвердило существо.
Юрка воткнул винтовку стволом в песок и стукнул Витьку кулаком в плечо:
— Бывай, Витек. Ребятам привет передавай. И родителям моим напиши, только не ври ничего, напиши, как все было.
Витька смотрел, как Юрка, будто растворяясь, исчезает в черном круге.
— Юрка, стой, я пойду! – вдруг крикнул он, но тот только махнул на прощание рукой и пропал, как будто его здесь и не было.
— Ты не воин, – осуждающе произнесло существо:
— Живи, работай, плоди детей, может быть, они станут настоящими солдатами!
Существо шагнуло в черноту и исчезло вместе с кругом.
Витька стоял один среди развалин военного городка. Все так же звенели цикады, и с дюн безучастно смотрели вараны, только Юрки не было рядом. Осталась лишь торчащая из песка винтовка.
— Оружие дикарей…- пробормотал Витька, выдернул ее из песка и, проваливаясь, побрел к дороге. У взорванного ангара он остановился, и широко размахнувшись, ударил винтовку об угол. Приклад треснул, и из него высыпались какие-то детали.
— Оружие дикарей! – с ненавистью процедил Витька и треснул винтовку еще раз. Приклад отвалился.
В его руках остался ствол с огрызком пластика, он швырнул его изо всех сил, точно гранату, с которой сорвали чеку. Ствол, кувыркаясь, пролетел над грузовиком, и исчез.
-А-а-а-а-а-а! – Витька оглянулся. Возле цистерны на песке, захлебываясь в крике, билось что-то страшное, обугленное, брызгающее кровью, похожее на огромное, раздавленное каблуком насекомое.
Рядом стояло существо, стекло его шлема было в трещинах, закопченный комбинезон прожжен на груди и рукавах.
— Там была засада, — скорбно сказало существо. — Твоему другу не повезло, он даже не успел получить защитный комплект. Нужно переждать. За это время ты похоронишь своего друга, а потом пойдешь со мной.
— Нет! — с ужасом заорал Витька, и бросился бежать мимо ангара, спотыкаясь о патронные ящики, туда, где виднелись песчаные холмы, поросшие спасительными кустами с пожелтевшей, выгоревшей листвой.
