Не я один – мы все волновались. Ещё бы: за триста лет нашего отсутствия на Земле могло произойти всё, что угодно: от атомной войны до нового ледникового периода. Конечно, открытие нами кислородной планеты, пригодной для жизни, делало нас героями почти при любом раскладе. Но всё-таки…
Я сидел в своей капитанской каюте и нервно курил сигарету: чёрт их знает, может на Земле эта вот сигарета сейчас уже считается опасным наркотиком?
Вызвал штурмана. Спросил:
– Удалось связаться с Байконуром?
– Все ок, капитан. Ждут не дождутся. Чего сам-то на связь не выйдешь?
– Веришь-нет, волнуюсь, Виталька.
– Верю, но ты это дело брось.
– Слушаюсь! – ответил я с улыбкой. – Давай сеанс связи.
…Нас встречала огромная толпа с букетами цветов. Вокруг роями летали какие-то насекомые.
– Это видеокамеры, – шепнул мне штурман, – так что сделай лицо попроще.
– Ты откуда знаешь? – спросил я.
– Подключился к информационному полю, поползал там немного. Третьей мировой не было.
– Утешил, – буркнул я.
И спросил:
– А почему одни китайцы кругом?
Тот внимательно посмотрел на окружавшую нас толпу, только что заметив то же, что и я: в ней явно преобладали представители этой расы.
– Н-не знаю.
– Вот и выясни. А мне сейчас придется общаться с Президентом.
…Президент оказался пожилым желтолицым человечком с характерным разрезом глаз. Выслушивая поздравления, я мрачнел с каждой минутой. Мне представлялось, как орды китайцев штурмуют границы и вырезают мирное население окрестных стран. Я явственно видел, как сгоняются в концлагеря русские и евреи, немцы и негры… Меня мутило от дурных предчувствий.
Не выдержал и заявил одному из сопровождающих, вившихся вокруг:
– Извините, устал. Нельзя ли отдохнуть в гостинице?
Тот о чем-то пошептался с другими и милостиво разрешил, напомнив, что завтра у меня две пресс-конференции и визиты в пять стран. Я только вздохнул: подобное внимание для космических путешественников хуже метеоритного дождя.
…В номере я первым делом вызвал штурмана.
– Ну что, Виталя? Узнал?
Лицо его в видеофоне было слегка искажённым. А может он просто морщился?
– Жди, кэп. Через десять минут всё объясню. С глазу на глаз.
Эти минуты показались мне вечностью, несмотря на виски и сигареты, которые мне были разрешены как почетному гостю.
…Штурман выглядел немного смущённым. Начал издалека:
– Скрывают информацию, гады! Еле допёр, что к чему.
– Выкладывай, чёрт побери! – не сдержался я.
Он, кажется, понял, что я на взводе, но тон не сменил. По-прежнему смущенно спросил:
– Ты помнишь, перед нашим отлетом рекламировали китайских киборгов? Ну это: «Лучший слуга – электронный китаец» по всем каналам?
– Ну и?
– Вот те и «ну»! Оказалось, что они для экономии вместо электронных киборгов продавали настоящих китайцев. Решили там у себя это на государственном уровне и потом провернули аферу мирового масштаба.
– И она не вскрылась?
– Вскрылась. Но к тому времени они продали уже полмиллиарда.
– А потом?
– А потом они начали размножаться.
Вечером мы сидели с Виталькой в баре пьяные почти до бесчувствия, уже с трудом ворочая непослушными языками.
– Слышь, друган, – говорил я ему. – Надо это… Создать русскую диаспору.
– Н-не выйдет, кэп, – мотал тот с сожалением головой. – У них тут… это… законы против национализма. Посодють!
– Тогда это… Детей делать нашим бабам. Это-то ведь не запрещено? Официант! Ещё водки!
Подбежал расторопный молодой китаец, вытащил из ведёрка со льдом бутылку водки. Улыбнулся и вновь убежал.
Я провожал его взглядом до тех пор, пока тот не скрылся за стойкой. И тут мой взгляд упёрся в китайского старца, потягивающего что-то из большой пиалы.
– Будем детей делать нашим бабам! – сказал я ему громко.
Виталя дёрнул меня за рукав, но было уже поздно: тот прекрасно слышал, что я сказал. Он поднял своё морщинистое лицо и, спокойно посмотрев на нас, сказал с презрением:
– Вы не уметь делать детей. Мы уметь!
И отвернулся.