Пока стучат твои барабаны

Его тело будто  стиснули невидимые гигантские челюсти,  встряхнули из стороны в сторону так, что он потерял сознание, и выплюнули на бетонный пол.

Колька долго лежал не шевелясь, а когда начал приходить в себя,  вокруг был только багровый туман, в котором слышались гулкие частые удары.

Постепенно туман начал рассеиваться, сначала появился закопченный потолок цеха металлоконструкций, потом выбеленные известью стены, полки с арматурой и стальным пофилем, станок для резки металла.

Колька повернул голову и увидел большой красный трансформатор, который и шибанул его током, когда он перебрасывал клеммы, не обесточив его, а натянув на руку диэлектрическую перчатку, оказавшуюся дырявой.

Багровый туман исчез окончательно, но удары не прекращались.

— Да кто же это так стучит? – подумал Колька. В цеху кроме него никого не было, рабочий день уже закончился, все разошлись по домам, остался только он один, чтобы проварить электросваркой флюгер в виде железного лучника, заказ для чьего-то особняка.

Колька прислушался. Стучит не в раздевалке, а в цехе, где-то совсем рядом. Стук такой, будто на барабан роняют горошины. Откуда в цеху барабан?  Прошло еще несколько минут, прежде чем до Кольки наконец дошло, что стук доносится из его собственной головы.

— Здорово же меня долбануло, до сих пор в мозгах стук! – удивился Колька. Перевернувшись на живот, подтянул под себя дрожащие ноги, и встал. Сколько он так пролежал? Шаркая ботинками, Колька подошел к двери, толкнул ее и вышел на улицу.

Вот темнотища-то, только вдали светятся желтым огни пятиэтажек. Цех стоял в массиве капитальных гаражей, и снаружи не освещался ничем, кроме фар проезжающих мимо автомобилей.  

А в голове все стучало. Колька тщательно ее ощупал, но к своему удивлению, не обнаружил даже шишки. Ладно, пройдет, нужно просто не обращать внимания.

Подумаешь, какой-то стук.

Колька вернулся в цех, обесточил трансформатор, подключил к нему сварочный аппарат, включил ток и надел маску. Как бы там ни было, а заказ нужно доделать, иначе хозяин завтра так заработок урежет, что не обрадуешься.

Сдельщина – это выполненная работа, а не часы безделья! — поучительно сказал Роман Петрович, месяц назад принимая Кольку на работу.

Колька взял держак, опустил маску и ткнул электродом во флюгер. Вспыхнула ослепительно-белая дуга, в стекле маски кажущаяся крохотным огоньком.

Честно говоря, сварщиком он был никаким, теории в училище давали много, а вот практики почти не было, поэтому и взяли его с испытательным сроком, даже и не сварщиком, а так, разнорабочим – поднести, помочь, покрасить готовую конструкцию. Единственная тренировка – это вот так, после рабочего дня выполнить несложную работу.

Сняв маску, Колька критически посмотрел на свою работу и удивился – шов получился таким ровным и правильным, какого он не видел даже у старика Михалыча, а тот всю свою жизнь по шестому разряду работал.

Но зато ему не нравился уже сам флюгер – громоздкая  фигура лучника, неуклюже пытающаяся запустить в небо стрелу. Нет, все надо переделать, это будет выглядеть совсем не так…

Утром Колька пришел на работу, опоздав минут на десять.

Когда он вошел в цех, хозяин предприятия Роман Петрович, бизнесмен в кожаных брюках и кожаном же пиджаке, ошарашено смотрел на нагромождение треугольников, кубов и параллелепипедов, непонятно каким образом вращающихся на стержнях вокруг стрельца, причем стрелец периодически натягивал лук, имитируя выстрел. Все поверхности и грани фигур были тщательно зачищены шлифовальной машинкой и блестели, как зеркало.

— Что это за хрень? – увидев Кольку, заорал Роман Петрович:

— Я тебе что сказал сделать? Швы проварить! А ты какого черта тут выставку абстракционизма устроил?

— Зато швы какие! Пальчики оближешь!- искренне восхитился Михалыч, крохотный дедок в мешковатой брезентовой робе и вязаной черной шапочке с белой адидасовской лилией.

— Да что мне ваши швы!- рявкнул Роман Петрович:

— Сейчас заказчик придет, что я ему покажу? Швы? Ему флюгер нужен был, а не взорванный кубик Рубика, понятно вам? Ты чего сморщился, не нравится,  что я говорю?

— В голове что-то стучит,- ответил Колька:

— Со вчерашнего дня стучит не переставая. А старый флюгер вон, за стеллажом стоит, я его убрал, чтобы он мой не заслонял.

Василий, жилистый и худой сорокалетний мужик, напарник Михалыча, толкнул пальцем Колькино сооружение. Оно легко и бесшумно завращалось на подшипнике.

— Центровочка-то идеальная! – хмыкнул Василий:

— И как это ты, Колян, такое соорудил?

— Я и сам не знаю, когда работать начал, в голове какой-то барабан так застучал, что я уже ничего не соображал, руки сами все делали, остановился только когда уже все готово.

— Ладно, выносите это чудо на улицу,- решил Роман Петрович:

— На крышу поставим, разбирать смысла нет, все равно металл уже испорчен, ничего из него не сделаешь. А с тебя, Колька, я стоимость материала вычту, так и знай.

Весь день Колька варил все подряд: оградки для могил, стальные двери, перила для лестниц. Все из его рук выходило таким аккуратным и изящным, что Роман Петрович быстро перестал злиться и вечером дружелюбно сказал:

— Да, парень, кто б мог подумать, что в тебе такой талант проснется. Ладно, забудем про флюгер. Есть для тебя хорошая шабашка. Одному серьезному человеку мы тут рыцаря подрядились сварганить, в человеческий рост. Вон там, в углу каркас, и детали рядом, нужно все собрать и красиво проварить. Сделаешь – хорошо заплачу. Но без всяких фокусов, уволю сразу, так и знай!

Когда все разошлись, Колька оглядел каркас рыцаря из прутьев, чувствуя, что барабан в его голове стучит все громче и громче.

— Нет, на этот раз я сделаю все именно так, как нужно! – подумал он и принялся за работу.

Утром Роман Петрович придирчиво осмотрел рыцаря и остался доволен:

— Молодец! Все точно собрал, я сам не ожидал, что так получится – как из музея!

Рыцаря положили в кузов грузовика и увезли.

Через час вернулся взбешенный Роман Петрович:

— Колька, ты чего опять натворил? У тебя что, мозги совсем поотшибало? Что ты за терминатора собрал, гад? Этот твой рыцарь в воротах усадьбы встал, и никого не пропускает, а машину губернатора поперек ворот развернул, чтобы проехать никто не смог!

— Ох, я ж пароль вам забыл сказать,- сказал Колька:

— Да у него все равно скоро аккумулятор сядет, так что все нормально.

— Ни хрена себе, нормально! Франкенштейна мне тут смайстрячил, в моем же цеху, чудовище по городу разгуливает, а ему нормально. Собирай свои манатки, и чтоб тебя здесь я больше не видел! Прямо сейчас!

В это время у него зазвонил сотовый телефон.

— Але. Да, это я. Да все, уволил я его, больше такого не повторится. Что, вам понравилось? Ну хорошо… Пусть работает. Пока.

Роман Петрович почесал затылок:

— Ну что, Колька, говорят, довольными остались. Можешь еще такого сотворить? Ты хоть помнишь, как его делать?

— Не помню. В голове так стучало, что я вообще ничего не соображал, работал, как зомби. Вряд ли я еще раз такого сделаю, да и не интересно это – одно и то же два раза собирать. Давайте я лучше оградку сварю.

— Интересно, не интересно!- пресек его Роман Петрович:

— Ты у меня работаешь, что скажу, то и будешь делать, понятно?

Через несколько дней Роман Петрович подошел к Кольке:

— Смотри сюда, вот заказ на хитрую печку для сауны, с котлом и воздухогрейным радиатором, только без выкрутасов, предупреждаю серьезно. Как услышишь свой барабан в черепушке, бросай работу и сиди, кури. Потом опять начинай. Я на тебя рассчитываю.

Колька варил до поздней ночи. Когда барабан начинал стучать невыносимо громко, он сразу же останавливался и прекращал работу. Печка получилась в точности по чертежу. Он обошел вокруг нее. На этот раз все было как надо – просто печь, и ничего больше.

Колька прислушался к себе — чего-то не хватало, что-то молчало в нем, к чему он уже так привык.

— Барабан в голове не стучит! – вдруг понял Колька, не зная, радоваться этому, или огорчаться.

Наутро оказалось, что варит он по-прежнему плохо, и вместо ответственной работы ему снова пришлось подносить, держать и красить. Зарплату ему срезали, и по вечерам он тренировался на несложных заказах в электросварке, но получалось еще хуже, чем раньше. 

Иногда Колька выходил из цеха и смотрел на крышу, где вращался его флюгер, сверкающий и странный, испытывая при этом  гордость и разочарование одновременно.

Однажды, недели через две, когда Колька помогал Михалычу и Василию грузить в кузов автокрана раму для крыши павильона, он вдруг схватился за голову и остановился.

— Ты чего? – спросил Михеич.

— Опять стучит!

— Что, барабан твой?

— Нет, теперь их несколько, маленьких таких, барабанчиков.

— Слушай, ты эти свои барабаны из башки брось,- сердито сказал Василий:

— Хватай раму и тащи, а барабаны будешь дома слушать!

Но Колька стоял неподвижно и внимательно смотрел на Михеича:

— Михеич, ты в больнице давно был?

— Неделю назад, а что?

— У тебя в желудке опухоль, верно?

Михеич выронил раму на пол, чуть не придавив себе ноги:

— Да…Ты откуда знаешь? Врачи на операцию велят ложиться, а я не знаю, может, и толку от нее не будет, знать бы точно, доброкачественная она или нет.

— Ложись, Михеич, все будет нормально. Вылечат тебя. Операция поможет.

— Да что ты его слушаешь,- не выдержал Василий, бросая загрохотавшую на бетонном полу раму:

— Малец пургу тебе метет, а ты варежку раскрыл!

— А у тебя, Василий, камень в почках сидит, здоровый такой, но ты не волнуйся, я сейчас его в песок раздроблю, не бойся, ты даже ничего не почувствуешь.

Колька подошел к Василию и сделал несколько жестов руками:

— Вот так. Теперь сходи по-маленькому, а когда вернешься, скажи, прав я был или нет.

Колька с Михалычем присели на еще не окрашенную, собранную из кованого металла садовую скамейку.

— Знаешь, Колька, уходи ты из этот цеха, другим тебе надо заниматься. Ежели чувствуешь в себе дар – так развивай его, овладевай, как говорится, мастерством.  Будешь как Ванга. Сышал про такую?

— Слышал, конечно. Только она и будущее предсказывала.

— А ты не торопись, кто ж знает, какие из тебя еще таланты покажутся. Пока, как говорится,  стучат твои барабаны…

 Подошел Василий. Лицо у него было такое, будто на его глазах стальная балка вдруг ожила, и выпустила зеленые ветки :

— Это как же? Ну, ты, парень, даешь…я думал, таких чудес не бывает…  чего только не делал, по врачам избегался, мучался, как проклятый, а ты рукой поводил – и все…Да ты же просто…  Тебе, Николай,  людей лечить надо, а не оградки для могилок варить. Послушай мой тебе совет — иди к хозяину, требуй расчет. Твой талант тебе весь мир откроет, я  точно говорю, а здесь ты только зря время теряешь. И нас не забывай, хотя бы поначалу, забегай, как время будет. Ты же просто уникум! Редкое явление природы! Да на тебя народ молиться будет, запомни мои слова!

Посмотрев в спину уходящему Кольке, Василий спросил:

— Михалыч, у тебя что, и вправду в желудке опухоль?

Тот негодующе вскинул на напарника маленькие ясные глазки:

— Да что ты, Господь с тобой! У меня и желудка-то давно нет, я последние двести лет солнечным светом питаюсь. Это ж я Кольке изобразил, для убедительности, чтоб в себя поверил. А у тебя камень в почках был?

— Камень? Камень был… я с этим телом почти попрощался, не нравится мне оно, худое какое-то, непропорциональное… Имидж, как сейчас говорят, изменю. А в Кольку нашего я верю. Толк из него будет…Пусть лучше людей лечит, чем изобретает. Хотя задатки у него были неплохие.

— Неплохие…- проворчал Михалыч:

— Вон, про серба того, ты то же самое говорил…как его фамилия? А, Тесла! Раскрыли мы тогда его способности, и как из него полезло: и генераторы, и конденсаторы, и лазеры, и икс-лучи какие-то, так ведь соображать надо, что можно, а чего нельзя! Если бы не остановили, он бы еще почище атомной бомбы устроил…

— Как Оппенгеймер.

— Да, с Оппенгеймером маху большого дали, факт. Правда, не мы с тобой, а Макома и Щур, но это сути не меняет, их неудача – наша неудача, братство-то одно!  Оппи бомбу придумал, остальные скопировали, и она по всему миру, как зараза, расползлась.  А изобретателя мы из кого-нибудь другого сделаем… Гляди, хозяин идет, сейчас у него и попросим…Роман Петрович! Колька-то сказал, что уходит от нас, ты бы в газетку объявление дал, что требуется молодой, энергичный, трудолюбивый…Нам без подручного никак!