Под шелест волн прибрежных

Тёплой южной ночью кладбище вовсе не казалось путнику ни жутковатым, ни каким-то уж особенно загадочным. Тусклый свет звезд совместно с мутными отсветами курортного городка, ещё шумно гуляющего в паре километрах отсюда, малевали кладбище в тонах скорее трогательных и жалостливых. Никаких фосфоресцирующих туманчиков, что формой напоминают тела покойников. Никаких заунывных, щекочущих подсознание звуков. Ничего такого, что зацепило бы нервишки. Голые каменные плиты безмолвствовали о бренности в жизни. Словно перечеркивая навеянные ими тоскливые мысли, пьянил густой сосновый запах. Приглушенно рокотало и шелестело уже близкое, за высоким обрывом, море.

Белёсая, с множеством развилок дорога петляла в черноте и, будто магический оберег, охраняла идущего по ней молодого человека. Силы Зла, казалось, упрямо и безнадежно бьются о невидимую преграду у границ дороги, которая уверенно ведет в сторону автокемпинга. Миша был там днём и хорошо запомнил все ориентиры, тропинки и геометрию спуска к морскому берегу.

А вот и въезд на территорию! — большущий рекламный стенд, шлагбаум, будка, деревянный навес, а под ним — стол и скамьи. Миша буквально физически ощутил, что проник в чью-то вотчину: здесь обустроились и отдыхают люди. Много людей: автомобили, как грибы-гиганты после дождя, понатыканы всюду, так, что невольно задаешься вопросом: а не больше ли их числом, чем реликтовых сосен? Люди не любят, когда их отвлекают от отдыха… или работы… И вообще – не любят чужаков… Лавируя между деревьями и многочисленными бивуаками, Миша представлял, как хозяева палаток просыпаются, тревожно вслушиваются в ночные, в тишине очень громкие звуки — шаги незнакомца, как те хрустят подозрительно близко по толстому ковру из опавших сосновых иголок и затем постепенно удаляются. «Мало ли кто тут ходит! Ворья тоже навалом!» Возможно, кто-то неосознанно хватается за газовый баллончик, а то и пистолет! Или топор! А кто-то – за плечо или руку мужа. Или отца. А кто-то дрыхнет себе преспокойненько, с верой в себя и в лучшие качества рода людского…

Миша вообразил, как его по недоразумению тяпнут топориком, приняв за грабителя, поёжился и невольно ускорил шаг. От поясницы к затылку метнулась стайка мурашек. Вот отдохнул бы!

За деревьми обнажилась громада моря. В безлунную ночь она была слабо различима, но сознание тут же уловило простор, мощь и неутомимое движение. Ветер усилился, и слегка посвежело, повеяло свободой: ночной бриз уносил тепло разгорячённой за день земли в морские дали.

Рельеф местности стал резко снижаться и высоченные сосны остались позади. Тропинка превратилась в причудливые зигзаги: она змеей вилась среди нагромождений камней, кустов и небольших деревьев, почти до самого берега сопровождаемая бульканьем родника, что стекал к морю.

Чтоб ненароком не навернуться и не сломать себе шею, Миша достал из рюкзака и включил фонарик. Его свет периодически падал на весело бегущую воду и, рисуя зыбкие тени и яркие блики, словно выхватывал из тьмы странных существ – те с тревогой затаились меж камней и зыркают на путешественника недоверчивыми зрачками.

Вскоре показалась связанная из тонких бревен и веток кривая самодельная лестница, она была установлена на финальных метрах спуска – самого крутого участка. На лестнице требовалось быть вдвойне осторожным – горизонтальные перекладины отшлифованы прохожими настолько, что если неловко обопрешься, ноги могут соскользнуть — костей не соберёшь.

После утомительного спуска по лестнице Миша наконец-то нащупал землю, встал на нее обеими ногами и погасил фонарик. Земля здесь была тверда как камень и абсолютно лысая — из-за нескончаемых, в светлое время суток, верениц туристов.

Родниковый поток, коснувшись горизональной поверхности, мгновенно потерял свой напор и чинно потёк в сторону береговой полосы, образуя в углублениях рельефа многочисленные заливчики.

Ущелье, за тысячи лет проеденное в скалах водой и ветрами, выпустило гуляку из своих объятий. Миша выбрался на галечный пляж, протянувшийся на много километров у основания высоченной отвесной скалы из слоистой породы.

Глубокий вдох. Выдох. Ещё. И ещё раз.

«Я у ночного моря. И это — здорово!»

Скала за спиной нависала сродни титаническому заднику театральной сцены, а молодой человек смотрел в направлении зрительного зала. Только зал будто бы провалился в тартарары, а вместо него возникли две тверди – водная и небесная. Вода текла прямо по космосу! Морские течения смешивались с кружащими вокруг центра галактики звездами! Мише казалось, что они вот-вот раздавят его фигурку, или звезды его утянут, как игривые нимфы, в далёкое межзвёздное путешествие, или он уже вовсе не на Земле, а болтается среди них, будто сам звезда. Нет, не болтается — летит! Восторг был неземной! Да и что такое Земля? – пылинка во вселенной. Вот когда тебя пронзает: оказывается, наша планета вращается в чёрной, практически безразмерной вселенской утробе и что Земля вовсе не так самодостаточна и изолированна, как мы привыкли думать. А точнее – не думать вовсе...

Центр всего сущего… М-да, наивные древние! А может, на самом деле, они так не считали? Может, история и мировоззрение наших предков просто беспардонно переписаны и искажены? Может, кому-то было выгодно занизить уровень их знаний, их достижения и потенциал. Возможно, они знали и понимали то, до чего нам ещё расти и расти! Теперь трудно, или вовсе нельзя определить, кто прав, кто виноват, где историческая реальность, а где досужий вымысел, о чём думали те люди и как они думали, во что искренне верили… Мы судим по редким документам, сохранившимся до наших дней, но где гарантия, что автор не ошибся, не оказался в своём взгляде и описании излишне субъективным, не приврал — для красного словца, или вообще — не написал сказку. Сложно сказать… «Сказка ложь, да в ней намек» — тоже верно… Взять того же Платона, который впервые описал Атлантиду, опираясь на более ранние источники — некие предания, не дошедшие до нашего времени. Возможно, Платон использовал лишь выдумки, заложив их в фундамент своих философских построений. Но не исключено, что эти мифы повествовали о реальной стране, исчезнувшей с лица Земли в результате масштабной катастрофы. Тут может тренькнуть и «испорченный телефон». Большинство вопросов останутся открытыми до тех пор, пока человек не изобретет машину времени и не увидит прошлое своими глазами. Если изобретёт, конечно...

Миша, стоя враскоряку, максимально круто запрокинул голову – чуть шею не свернул. Кровь мгновенно окатила мозг волной свинцовой тяжести. А эффект исполинского пространства усилился многократно! Гляди того, свалишься в распахнувшуюся бездну!

«Я — властелин космоса! Я повелеваю мирами!» Ох-ох-ох. Да уж...

В такие мгновения иногда начинаешь сожалеть о том, что у человека всего два глаза, и оба смотрят в одном направлении. А хочется охватить, обнять и крепко прижать к душе всё и сразу.

Миша выпрямился и задрал лицо кверху: море исчезло, и всё поле зрения, от края до края, заняли зерновые звёздные поля, засеянные миллиарды лет назад. Мише почудилось, что он стал терять вес и воспарять.

«Нет, покидать Землю мне пока что рановато» — с усмешкой подумал он и встряхнул головой.

Покончив с медитациями и ощутив себя частью Мира, Миша направился в сторону небольшого мыса, где ещё днём присмотрел огромный валун, на котором можно с удобством расположиться и как на троне возвыситься, так сказать, над суетой мирской.

Планета Земля, как хорошо отлаженный, и как часто кажется – вечный механизм, продолжала своё уверенное вращение. Звёзды очень медленно, но, тем не менее, заметно, перемещались по небосводу. Сколько звёзд! От этого исполинского движения даже слегка кружилась голова, но где-то там – глубоко в подсознании.

«Э-хэ-хэ-эй!» Миша несколько раз высоко подпрыгнул, старательно приседая перед каждым прыжком и помогая телу руками – так прыгают дети, наивно полагая, что смогут легко дотянуться до неба. Сердце приятно ускоренным темпом пульсировало в груди. Дыхание — лёгкое и свободное. По телу разливалась благостная энергия.

А вот и искомый камень впереди!

Для начала Миша решил искупнуться: резво разделся и вошёл в воду. Дно здесь оказалось сплошь завалено крутыми булыжниками, заросшими кляклыми водорослями. Впотьмах заходить в таком месте в воду – удовольствие ниже среднего. Тем более до глубины, похоже, достаточно далеко: Миша, косолапо скользя по камням и чертыхаясь, прошёл метров десять, а было по-прежнему по колено. Волны легонько шлепали по голым ногам, катились к берегу и окатывали его чуть вспененной водой, шипящей как газировка: «Ху-у-ф-фш-ш-ш. Ху-у-ф-фш-ш-ш...»

Разочарованный Миша вышел из воды и, досадливо кряхтя, забрался на валун. Достал из рюкзака бутылочку пива, свинтил крышку и сделал щедрый глоток доброго ароматного напитка.

«Хорошо! И как некоторые люди хлещут пиво упаковками? Мне достаточно одной-двух бутылок…»

«Ешьте, но не переедайте! Пейте, но не напивайтесь!..»

Осушив ёмкость, Миша почувствовал, что его обволакивает игривое настроение. Он снова достал фонарик. Ну и красота! Светодиоды – великая вещь! Были времена, когда обычные лампочки светили слабо, как говорится, себе под нос, и батарейки — только успевай менять! Да, вдобавок, не надёжные были!

Сильный луч выхватил из черноты почти всю скалу до верхнего края. Звёзды сразу визуально померкли – настолько далёк и иллюзорен их свет.

Где-то с обрыва сорвались несколько камней. Эхо рысцой поскакало вдоль берега.

«А ведь и эта глыба, на которой я сейчас сижу, тоже когда-то была частью монолита, а потом откололась и обрушилась!» У Мишы внутри пробежал холодок. «От такой синяком не отделаешься!» Впрочем, риск ничтожно мал.

Миша принялся светить фонариком в сторону дальней бухточки, в районе которой, над обрывом, размещался второй автокемпинг. Миша включал-выключал фонарик, воображая, что передает сигналы азбуки Морзе, которую на самом деле не знал. Лишь когда-то, давным-давно, читая статью в «Технике молодежи» о морской сигнализации, он составил из точек и тире первое подвернувшееся слово: «мир». Это сочетание Миша запомнил и использовал сейчас, так – потехи ради, придав хоть какой-то информативный смысл какафонии своих вспышек.

Но буквально через несколько секунд ему стали отвечать! Между звёздным небом и белёсой скальной породой, в сосновой роще, среди плотной угольно-чёрной массы деревьев, в разных местах вспыхивало и гасло множество огоньков!

Миша игрался с фонариком как одержимый, позабыв обо всём на свете! Он светил, мигал, делал паузы — в различных комбинациях, и при этом в его душе рождалось тёплое-тёплое чувство единения с теми, кто отвечал ему далёкими вспышками! Ему казалось, что он лично знает всех этих невидимых существ уже сотни, тысячи лет! Что те, также как и он, не спят, очарованные удивительным космическим спектаклем, шелестом неутомимых волн – звучанием самой жизни; красотой и величием моря – призрачного, словно лишь намеченного эскизом, но громадного, его мощь с благоговением улавливает всё твое существо. Соленые ароматы наполняют легкие, а фантазия уже рисует тебя стоящим на борту бригантины, что мчится на всех парусах в романтические дали! Тебя обволакивает ночной воздух, и ты откликаешься на него — становится уютно и спокойно, ты чувствуешь себя созвучным природе и живущим по ее мудрым законам. Ты воображаешь, будто весь необъятный мир – твой дом!

Когда Миша возвращался в город, он чувствовал, что его душа чем-то наполнилась. «Вот оно – большое, светлое, прекрасное. Такое простое и доступное. Оно всегда рядом – только пожелай, протяни руку и прикоснись… Или протопай сперва пару километров, а уже потом — прикоснись...» – с житейской философией размышлял Миша, пыхтя и карабкаясь по скрипучей и, казалось, совсем ненадежной лестнице.

А туристы в городе, утомленные после дневных экскурсий и купаний и осевшие в бесчисленных ресторанчиках вдоль набережной, как раз заканчивали набивать желудки обильной едой и напитками и, оглохшие от громкой вездесущей музыки разбредались по своим «хибарам». Кто-то, предвкушая дальнейшее ночное приключение в виде курортного романа, чтобы встретить рассвет в объятиях пронзительной и до обидного быстротечной «любви», а кто-то, несолоно хлебавши, чтобы придя в дом, махнуть с досады последний на сегодня стакан вина, а затем, с уязвленным самолюбием завалиться в одинокую постель...

Миша сбавил шаг и под мелодию бойкого ручья окинул взглядом пока ещё обозримый чёрный монолит пространства. Затем Миша блаженно вздохнул и ступил на хвойное покрывало, невидимой тенью углубляясь в недра сосновой рощи...

Неистово жарило полуденное солнце. Миша деловито прогуливался по местному рынку: выбирал фрукты и самодельное вино – он предпочитал «Изабеллу». Торговцы, как всегда – наперебой, расхваливали свои товары и предлагали испробовать «самые лучшие фрукты и самые лучшие вина».

Миша приостановился напротив прилавка одного деда абхазца и невольно подслушал разговор стоявших рядом двух людей, среднего возраста, судя по говору и внешности – местных. Один из них, беспрерывно косясь на прохожих, будто боялся подслушки, тихо и быстро говорил:

— Ну и вот, три дня назад проходили мы, значит, на катере в районе загородного автокемпинга, милях в двух от берега. Я на палубу вышел – покурить. По времени, точно помню – час двадцать ночи было! Смотрю, а на берегу, в соседней с базой отдыха бухте, над скалой, в лесу какие-то огни мерцают! Ну, интересно стало, я взял бинокль, чтоб получше рассмотреть, значит. Гляжу, а они все в разных местах одно и то же на морском световом коде семафорят: «Мы скоро пойдем на контакт! Жди встречи...» Что за чепуха такая? Кто это «мы»? И с кем они собрались идти на контакт?.. А потом резко р-р-раз! — и темнота! Нет, думаю, для агентов какой-нибудь разведки всё это откровенно глупо, бессмысленно. Слишком явно и открыто. Нереально наивно! В наше-то время! В первую мировую и то так, наверное, никто не поступал. Ну не десант же, в конце концов, кто-то тут собрался высаживать! Ха-ха-ха! Во — история! Мне тогда, честно говоря, даже жутковато стало. Не по себе.

 «Мы скоро пойдем на контакт! Жди встречи...» – как попугай повторил обалдевший Миша, отвернувшись.

— Х-хэ! Да понятно, что не иностранная разведка развлекается таким образом! – прокомментировал рассказ своего товарища второй человек. – Слушай, а это часом не про твоих «знакомых» в газете написано?

Он достал из кармана сложенную газету и, раскрыв ее, ткнул пальцем в какую-то статью.

Миша, по-ребячьи встав на цыпочки, заглянул через спину говорившего и прочёл название, на которое указывал палец незнакомца: «ЗАГАДОЧНЫЕ ПЛАЗМОИДЫ НА ПОБЕРЕЖЬЕ».

— Правильно-правильно, — продолжал человек с газетой, — туристов надобно привлекать! Хотя бы и таким способом. А то все теперь в Турцию да в Египет рвутся!..

… А вот над той бухтой, куда Миша так энергично в ночи сигнализировал фонариком, общаясь с воображаемыми людьми, никакого автокемпинга не было и в помине...

Похожие статьи:

Рассказы → Последнее письмо

Рассказы → Это Лондон, детка?

Рассказы → пОлая луна

Рассказы → Последний кооператив

Рассказы → Разговор на вокзале