Глава 1.
Хутор казался маленьким — на полтора десятка дворов. Единственная, прямая как стрела узкая улочка, заросла низкой травой. С фонарных столбов вдоль нее, почти до земли свисали седые космы жгучего пуха, вперемешку с обрывками проводов. Щелочной дождь, полупрозрачной стеной прятал окружающий мир. Я толкнул калитку ближайшего двора. Деревянный дом, погреб, поленница справа от калитки, и старый длинный сарай в конце двора. Я аккуратно обошел поросль странных одуванчиков, сухих и пушистых, несмотря на дождь. Помню, год назад случай был. Забрела наша группа в деревеньку Копачи, недалеко от станции Янов. Я тогда еще Ворона покойного в отмычках ходил. Так вот. На веранде одного из домов, на столе рабочий приемник нашли. Кругом разруха, а эта блин, говорилка вопит. Антенна обломана, корпус треснутый, обрывок шнура со стола свисает. Даже батареек нет, а все равно работает. Он и сейчас стоит на том же месте. И Ванька Кольцо там же. Не успел Ворон любопытного новичка тормознуть…
Толкнул старую, с облупившейся синей краской дверь. Скинул капюшон плаща, освободился от химзащиты, и глубоко вдохнул. Яростно расчесал бороду и усы, и уселся на пол, давая отдых натруженным ногам. ПДА на браслете левого запястья завибрировал. Так, что у нас тут? Некролог. 11:20. Сталкеры Шут и Еж: Свалка. Причина смерти: аномалия «комариная плешь». Жаль парней, я их знал. Два брата-близнеца, молодые совсем. Среди молодняка смертность высокая… Что там еще? Обновление карты аномалий, новости… Заказ от Бекона на контейнер «ведьминого киселя». Ладно, будет тебе кисель...
Изумрудное сияние сквозь прохудившуюся крышу бревенчатого сарая в этом же дворе, я углядел когда снова вышел на улицу. Словно зеленая радуга играла над дырой в шифере, переливаясь в серебряных струйках дождя. Едва переступил порог, как слева пахнуло горячим воздухом. Я отскочил вправо… Между лопатками скатилась капля ледяного пота. Я скинул шмотник, и прислонившись спиной к стене, сполз вниз. Ноги постыдно дрожали. Сидя на утоптанном земляном полу, смотрел, как распускается огненным цветком «жарка». Столб раскаленного газа, с потрескиванием качнулся в мою сторону. Я торопливо отполз, чувствуя как от жара трещат и скручиваются волосы в бороде. И едва не зацепил рукой тонкую серебряную нить здоровенной паутины. От потолка и до приставленной к стене лестницы, нити протянулись. Только не паук ее сплел. «Паутинка», так называется эта редкая, и коварная аномалия. Липнет, рвется с тонким хрустальным звоном, что и не звон вовсе, а колокол погребальный. Ибо через сутки несчастный умрет. Инфаркт, инсульт, астма, в зависимости к чему склонен. Здоровых-то в Зоне нет. Подобрал лежавшую у входа палку, намотал на нее эту гадость и кинул в «жарку». Береженого Зона сожрет позже ротозея. Поглядел немного как сгорает, и пошел дальше внутрь.
Сарай как сарай, на стенах пустые арматурные крючья для инструментов, лампочка под потолком, старая зеленая тачка об одном колесе в ближнем углу. Сквозь дыры в крыше, проглядывало хмурое небо, капало. Точно посередине лениво крутила в полупрозрачном вихре пылевое облачко «птичья карусель». Я вытянул из кармана пистолетную гильзу, повертел в пальцах. Первый бросок как правило, самый важный. От того как поведет себя легкий цилиндрик, зависит какие выводы будут сделаны. Не редко истинные размеры аномального поля не видны, лишь по косвенным признакам и можно определить. Брошенная в двух шагах с права от мелкого вихрика гильза, не упала на пол а покачиваясь, зависла в воздухе. Затем медленно поплыла по кругу, понемногу сдвигаясь к слегка увеличившемуся пыльному столбику. Вот так моя хорошая, плыви. А я пока другую брошу. На этот раз брошенный снаряд спокойно упал на пол, немного прокатился и замер. Вот и граница поля. Еще две гильзы так же остались лежать на земле. Я вздохнул, и медленно пошел вперед мелкими шажочками, обходя справа невидимую ловушку. Левый рукав ощутимо дернуло, полы куртки как намагниченные потянулись в сторону аномалии, но я уже миновал опасный участок. Аномальные поля в Зоне Отчуждения имеют разную природу. Если «жарка» например представляет собой область заполненную облаком ионизированного газа, переходящего в активное состояние когда в него что либо попадает, то «птичья карусель» пакость иного рода. Название свое она получила когда Тема Китаец первым наткнувшийся на нее, узрел летающих по кругу ворон. Да не просто кружащих, а кувырком. Когда от птичек только перья в разные стороны полетели, Тема понял что нашел очередную гадость. И порадовался что не испытал на ее себе.
Увиденное мной сияние излучал странный предмет в дальнем левом углу, на куче прелой соломы. Обойдя «карусель» по безопасной дуге, приблизился к артефакту. Полупрозрачный шар сантиметров двадцать в диаметре, словно из зеленого бутылочного стекла. Я присел на корточки, и стал с любопытством разглядывать находку. Шар оказался бугристым, и излучал явственное тепло. Счетчик Гейгера слабо попискивал, фиксируя легкий радиационный фон в пределах нормы. Я прислушался к своим ощущениям, вроде ничего пугающего не чую. Камерой встроенной в ПДА сделал несколько снимков шара. Открыл контейнер и аккуратно, саперной лопаткой, закатил внутрь, прикидывая сколько собью за такую штуковину с Бекона. По всему выходило что артефакт либо совсем редкий, раз я о таком не знаю, либо новый, неизвестный науке. В любом случае, это куча денег, может даже большая. Грубый голос за спиной, раздался одновременно со щелчками взводимых курков, опуская из грез на грешную землю.
— Ну-ка стоять, тело фонящее. Клешни вгору.
Я обматерил себя последними словами: как последний лох, оставил проход за спиной без контроля, и вот результат. Вляпался будто щенок зеленый...
— Оружие и контейнер на пол.
Я подчинился.
— Могу я повернуться?
— А нафига?
— Да интересно, кто меня обставил.
— А… Ну тогда повертайся. Только клешни за голову убери.
Положив ладони на затылок, я повернулся. Высокий рыжий детина со шрамом через лоб, в темно-синей плащ-палатке, держал меня на прицеле дробовика.
— Здорово, Филин. — разом охрипшим голосом проговорил я — Вот так встреча... — А, Баламут! Это я удачно зашел.
— Целоваться не будем. — предупредил я — Мне мама не разрешает.
— Пожалуй да, — согласился бандит — ты зубы не чистил.
Несмотря на почти дружескую перепалку с бандюком, я не сомневался что тут и умру. Шрам на лбу Филина — моя работа. Полгода назад, столкнулись мы на Свалке, с ним тогда еще двое было. Доходное это дело, обирать возвращающихся с хабаром сталкеров. И в Зону далеко ходить не надо, и денежка всегда есть. Вот только добыча кусается, ну да это для них дело привычное, разбой — бизнес рисковый. И Филин это понял, когда вместо хабара от меня гранату получил. Напарников его на месте убило, а самого так осколками посекло, что я за мертвого принял.
— Крепко же сшил тебя Создатель.
— Последнее желание есть? — сразу расставил все точки над "И" бандюк — Может сигарету?
Я кивнул. Филин бросил мне мятую пачку. В Зоне свои не писаные законы, и по одному из них, даже бандиты дают приговоренному к смерти последнюю сигарету. Иначе нельзя. Иначе фарта не видать. Я курил, лихорадочно соображая как выкрутиться. Филин конченый отморозок, и живым меня точно не выпустит, откупиться не получится, а помирать не охота. До оружия дотянуться не успею, а вырвать у него нечего и думать, расстояние не позволяет. Блин горелый, что же делать?! Огонек добежал до фильтра, обжег пальцы, заставив меня выронить сигарету.
— Перекур окончен. — константировал Филин — Молись своему Диме Шухову.
— Можно вопрос?
— Валяй.
— Чего тебе на Свалке не сиделось?
Я подцепил носком сапога пустую консервную банку из-под тушенки, и пинком отправил в полет, в сторону Филина. Та описала в воздухе дугу, и приземлилась у него за спиной. Бандит уставился на меня круглыми совиными глазами, за которые и получил когда-то прозвище.
— Ну и что дальше?
— А дальше все.
Лицо Филина отразило тяжелый ход мысли. Он чуял подвох, но в чем именно, понять не мог. И лишь когда разбуженная банкой «птичья карусель» цепко ухватила его, понял.
— Баламут, мразь!!!
Он пальнул в меня из обоих стволов дуплетом, но аномалия уже тащила его по кругу, затягивая в центр полупрозрачной воронки, и поднимая в воздух. Заряд картечи звучно шлепнул в стену в шаге от меня, орущего Филина вращало все быстрее, затянув уже в самый центр карусели, и подняв под потолок. Когда во все стороны полетели ошметки разорванной плоти я закрыл лицо рукой, хотя забрызгало все равно. Что-то просвистело мимо меня, и ударилось в стену. Я убрал руку. Запущенный «каруселью» снаряд оказался головой Филина, с торчащим сзади обрывком хребта, приземлился точнехонько на место давешнего артефакта.
— Такая вот селявуха, братан. Ничего личного.
Я наклонился к раскрывшемуся от удара о землю контейнеру, одновременно отцепляя от пояса лопатку. И тут вышел конфуз… Зеленый шар, до этого смирно лежавший возле контейнера, вдруг завертелся вокруг своей оси. Изумрудное сияние, стало пульсирующим, артефакт внезапно заскакал по сараю взбесившимся волчком. Я кинулся ловить шар, пока чего доброго, в аномалию не влетел. И тут сработал пресловутый закон подлости. Я споткнулся. Зеленый шар, мячиком подпрыгнул у меня перед носом, и поскакал в сторону «карусели».
— Куда?!!! – заорал я отбрасывая лопатку, и хватая артефакт обеими руками – Не пущу!!!
Зря я это сделал. Будто оголенный электрический кабель схватил. Руки свело судорогой, перед глазами полыхнуло, по телу волнами лилась неведомая энергия, а в ладонях испуганным зверьком бился странный артефакт. Снова полыхнуло, и зеленый шар с треском рассыпался в пыль, взметнувшуюся меж скрюченных пальцев. Я сел, моргая, и отряхивая ладони. Синяя птица удачи оказалась злобным дятлом. Ну и юмор у Мамы-Зоны…
Я подобрал калаш и контейнер, и направился к выходу.
Дождь снаружи перерос в грозу. Я вынул из кармана портативный химанализатор, и залил внутрь несколько капель дождевой воды. Прибор подумал, и сообщил, что на этот раз с неба льется обычный дождь, я облегченно вздохнул. Респиратор надоел до чертиков. Оставаться в сарае с разделанным на куски бандитом не хотелось, и я решил поискать убежище. Дом со взломанной дверью защиты от нападения не давал, а потому я направился к погребу. Вот тут меня ждал сюрприз: едва я взялся за дверную ручку, как вдруг в ушах раздался звон, перед глазами поплыло… Зажав руками виски, я отступил назад. Все тело мелко тряслось как у эпилептика, я уже понял КТО засел в погребе. Скинул шмотник, и ставшими вдруг деревянными пальцами, вытащил из него проволочный шлем. Тело стремительно выходило из-под моего контроля, руки отказались повиноваться. Я держал спасительный шлем в полусогнутых руках, не в силах шевельнуть даже пальцем. Звон в ушах стал оглушительным, я уже почти ничего не видел и не соображал. И тут проснулась ярость. Хрен тебе на всю морду тварь!!! Решение пришло само. Рухнув на колени, я буквально ткнулся головой в проволочную полусферу…
И разом все кончилось. Давление на мозг прекратилось, стоя на коленях среди мокрой травы, я приходил в себя. И хоть в голове еще шумело, я уже знал что свободен, вырвался из цепких лап псионика.
— Раз, два, три, четыре, пять...- прохрипел я, фиксируя на голове защитную сетку — Будешь щас ежа рожать...
Дверь в погреб распахнул рывком, включил прибор ночного видения. Чернота подвала сменилась мягким зеленым фоном. Контролер сидя на корточках, прятался за старой винной бочкой. Довольно высокий, в грязных лохмотьях, в которых смутно угадывался рабочий комбез, мог бы сойти за человека, если бы не удлиненный череп. Пинком в челюсть выгнал из укрытия. Сопротивляться он даже не пытался, драться контролеры не умеют, и я пинал его как старое ведро. Наконец, я спустил пар, и ткнул ему в лоб ствол калаша. Негоже животинку зря мучить. Не одобряет того Дима Шухов, Черный Сталкер.
— Не убивай...
Я ушам своим не поверил. То есть я слышал конечно, что контролеры могут говорить, но верилось в это с трудом.
— Это почему?
Монстр полез в карман комбеза, и вытащил горсть темных шаров, каждый с грецкий орех размером. Зажав один пальцами, остальные он стряхнул с ладони. Те вытянулись в линию, будто на незримую нить нанизанные. Везет мне на редкие артефакты сегодня. «Бабкины бусы», вот как эта штука называется. Ценится тем, что вызывает искривление гравитационного поля вокруг своего носителя. Проще говоря, уводит пули по касательной в сторону. Восемь бусин. Самое большее что я видел — шесть.
— Думаешь этого хватит, тварь?
— Я знаю где еще есть. Отпустишь если покажу?
— Не обещаю, но подумаю.
Бродить по хутору во время грозы, удовольствие ниже среднего. Того и гляди, в аномалию влетишь и привет, остались от сталкера рожки да ножки. Хорошо, если остались...
— Ладно, давай руки.
Прочная веревка змеей оплела тонкие запястья монстра. Обманчиво тонкие, между прочим. Все твари Зоны, несмотря на уродливый вид, обладают тройным запасом прочности.
За дверью погреба вовсю бушевала гроза, раскаты грома доносились даже до меня, я перекусив армейским сухпаем, уселся на термоковрике. Синеватое пламя горящей таблетки сухого спирта танцевало под алюминиевой кружкой, бросая в стороны причудливые тени. Прибор ночного видения я давно выключил, «гнилушка» — артрефакт чем-то напоминающий небольшой корень, длинной чуть больше ладони, давал мягкий, желтоватый свет. Хорошая все-таки штука, армейский ИРП-6. Три рациона в одной прочной пластиковой упаковке, и от радиации продукты защищает. С обычной тушенкой хуже. Пройдешь бывало возле горячего пятна, и все, банки можешь выкидывать, фонят как четвертый энергоблок. Так то… Вода в кружке вскипела, я заварил чай. Тихо завибрировал ПДА на левом запястье. Я хлебнул чаю, и отдернув рукав куртки, взглянул на светящийся экранчик. Опять некролог. Интересно, кто гробанулся на этот раз? Юрий Семецкий, «Живчик», Припять, причина смерти: убит кабаном. Я отсалютовал кружкой, и молча выпил. Мир тебе, Вечный Сталкер. Сегодня ты снова принял на себя чью-то смерть. За дверью снова громыхнуло, и я порадовался что вовремя нашел убежище. Допил чай, и развернул спальник. Под шум дождя, да с тушеночкой уютно устроившейся в желудке, я задремал…
— Точно тут?
Я стукнул кулаком по старой приставной лестнице, ведущей на чердак. Судя по внешнему виду, стоит она здесь со времен первой катастрофы на ЧАЭС. Монстр кивнул. Я привязал контролера к старому фонарному столбу, напротив чердака, и ступил на первую ступеньку. Заброшенный чердак, с дырявой кровлей, не самое приветливое место. Особенно — в Зоне. Тут может водиться любая дрянь, от крыс до мутировавших пауков, с кота размером. Самое, кстати, подходящее для них место. Раньше тут видимо хранили семечки — пол покрыт смесью пыли, шелухи, и мышиного помета. Вдоль правой стороны протянулась длинная лужа «ведьминого киселя», мерцающего голубоватым светом в полумраке чердака, сквозь проломы в шифере капли мелкого дождя собираются в грязные лужицы, стекая вниз сквозь щели в полу. Искомый схрон оказался старым потрепанным шмотником, почти в конце чердака, лежащий возле подпирающего кровлю деревянного бруса. Я склонился над ним, и уже почти расстегнул ремешок клапана, когда внезапно ощутил чужой взгляд. Будто прохладный ветерок подул вдоль позвоночника, будто в затылок вонзили ледяное шило, и тут же мой инстинкт сталкера проснулся, завопив во все горло: ОПАСТНОСТЬ!!! Я повернулся, и встретился нос к носу с кровососом.
— Уйди! Уйди скотина!!
Если кто думает что сидеть на мокром от дождя фонарном столбе — легко, то пусть попробует сам. Сюрприз будет. Добавьте к этому скользкие резиновые сапоги, благодаря которым я все время сползаю вниз как намыленный, тяжелый рюкзак за спиной, и бешеного кровососа внизу. В данный момент, штурмующего мое пристанище. А у меня из оружия только нож, да и тот в столбе торчит, а я за него цепляюсь чтоб не съехать в братские объятия упыря. Верный калаш стараниями кровососа почил в луже ведьминого киселя, пистолет я позорно потерял где-то внизу, а сам пытаюсь отсидеться на столбе, надеясь что монстр насытится контролером, и уйдет. Наивный. Тоесть он-то может и ушел бы, да я еще на чердаке в него пол обоймы из "форта" всандалил. И с чердака он тоже сверзился по моей вине. Вот и карабкается теперь гад, старается. Буркалами еще сверкает, сволочь. И ведь заберется, даром что столб скользкий. Вон как когтями цепляется...
— Фу, Цыба! Нельзя! — рискнул я, и пнул каблуком почти доставшего меня кровососа в глаз.
Тот взревел, и съехал вниз на пол метра, оставив за собой на мореном дереве глубокие борозды от когтей. Бешеный рев я понял как клятву отомстить за неспортивное поведение. Мда… В более нелепой ситуации я еще не оказывался. Самое поганое, что нож под моим весом начал потихоньку шататься, вылезая из древесины. И чем дальше, тем больше. Я уже попрощался с жизнью, когда раздался выстрел. Кровосос и до этого не молчавший, вдруг заверещал дурным голосом. Под столбом с дымящимся ружьем стоял Моня, и тщательно выцеливал монстра. И тут нож наконец не выдержал, резко качнувшись вниз, выскочил из столба, выворотив длинную щепу. Я лишившись опоры съехал на плечи кровососу. Чтоб не рухнуть вниз, я вцепился левой рукой в щупальца упыря, захватив их сразу с пяток, а он судорожно ухватился за столб. Все же, мои сто кг плюс рюкзак, тот еще груз...
— И долго ты там сидеть будешь? — раздался недовольный голос Мони.
— У тебя есть предложения?
— Ну… Вообще-то, у тебя есть ножик...
Только тут до меня дошло что я все еще сжимаю в руке клинок. И что есть силы ткнул им в ушное отверстие монстра. Полоса острой стали с мерзким хрустом вошла в плоть на треть длинны. Кровосос взвыл, и замотал головой, а я матерясь, одной рукой держался за него, стараясь попасть по торцу торчащей из уха рукояти ладонью второй. Наконец попал, основание ладони отозвалось тупой болью, лезвие крякнув, вошло еще на пару сантиметров. Совсем не много, но их хватило. Хищник удивленно хрюкнул, и повис на столбе мешком. Тяжелый шмотник наконец перевесил, я не удержался, и свалился в мокрую траву.
Первым что я увидел, когда открыл глаза, была худая рожа Мони, заросшая черной с проседью щетиной. Старый еврей склонился надо мной, заботливо подсовывая под нос открытую бутыль водки.
— Спасибо, брат.
Я приняв из его рук бутыль, сделал добрый глоток. Водка огненной струей скатилась по пищеводу, собралась лужицей раскаленной лавы в желудке, и взорвалась маленькой, но мощной бомбочкой в голове. И сразу стало хорошо. Отпихнув в сторону высушную мумию, полчаса назад бывшую контролером, воздел свое бренное тело на задние конечности. Кровосос по-прежнему висел на столбе, намертво вцепившись когтями в древесину. Я поискал глазами лестницу... Нож в черепушке монстра засел крепко, пришлось потрудиться извлекая.
— Ты шлемазл, почему не стрелял? — донесся снизу голос друга.
— Стрелял. Пол обоймы в него всадил.
— Не из этого часом? — Моня ехидно помахал найденым в траве "фортом".
— Что имеем, то и пьем. — проворчал я отрезая у кровососа щупальца — Калаш погиб смертью храбрых. Ты кстати, куда гаду стрелял?
— В тухес.
— Куда?! — я чуть с лестницы не свалился — Нахрена в жопу? В голову не мог?
— Тогда я тебе бы тухес отстрелил, у меня же картечь.
— Мда...
Я сложил отрезанные щупальца в пластиковый мешочек, плеснул внутрь немного консерванта, и резко сдавил края, заклеивая его наглухо.
— Слушай Баламут, а как ты на столбе-то оказался? — подошел ко мне Моня, когда я спустился.
— А… Долго рассказывать.
— Таки я не спешу.
— Ладно, но сперва сделаю кое-что.
Зарядив в пистолет новую обойму, прислонил к стене дома лестницу, и полез на чердак. Нужно же проверить схрон, заодно и киселя для Бекона наберу. Шмотник валялся на прежнем месте, я набрал в фарфоровый контейнер ведьмин кисель, и забрал шмотник с собой.
— «Лунный свет», одна штука, «ломоть мяса», три шутки, — перечислял найденые артефакты Моня – «душа», две шутки, «огненный шар», одна штука...
В общем, более чем хороший улов, отличный просто. На приличный ствол взамен утраченого автомата хватит и одного лунного света, остальное — чистый навар. Про странную находку я решил пока умолчать.
— Спасибо за помощь, брат. Выбирай хабар.
— Вот за что я тебя уважаю, так за честность. — старый еврей отложил из кучи три артефакта
— Ты дальше куда?
— На базу, куда ж еще? С пистолетом и ножом по Зоне не разгуляешься.
— Точняк. О, дождь кончился.
Я посмотрел на небо. Сквозь плешь в тучах просматривался кусочек чистого неба, солнечные лучи заиграли на дождевых каплях в мокрой траве, заставив их вспыхнуть мириадами крохотных бриллиантов.
— Радуга… — прохрипел Моня, заворожено уставившись на сияющее над хутором чудо — Радуга!!!
Я тоже любовался редким в Зоне зрелищем. Всякого здесь хватает, но все чужое, враждебное. И лишь в такие волшебные минуты вспоминаешь, что ты человек, что есть и другая жизнь, вне Зоны, где детский смех не редкость, где тепло рук любимой не только воспоминания из снов. Где можно просто жить. И не бояться. Но хорошее почему-то быстро заканчивается, и тучи вновь затянули небо. Золотой лучик в последний раз сверкнул в траве, и радуга погасла, оставив взамен мрачный небосвод.
— Может, пожрем, пока снова не началось? — высказал трезвую мысль напарник — Я такой кулеш сварю, язык проглотишь!
Желудок отозвался одобрительным урчанием, я кивнул.
— Тогда разводи костер, а я пока припасы достану.
Над небольшим костерком на стальном треноге раскачивался походный котелок. Я подбросил еще полено, и Моня принялся кашеварить. Среди нашего клана, давно стала притчей во языцех нелюбовь старого сталкера к консервам и полуфабрикатам. Но как Моня готовит, видел впервые. Сперва из мешка появился сверток плотной бумаги, луковица, и толстый корень, в ладонь длинной. В свертке оказалось сало. Я уставился на «не кошерный» продукт, но смолчал. Зона – тетка суровая, любые условности тут слазят с человека, как старый носок. Остается лишь действительно необходимое, без чего не выжить… Вот и еврей, с салом в руках, смотрится вполне органично. Пока я предавался мыслительному процессу, Моня извлек из кармана небольшой складной ножик, и принялся пластать «белое золото». Да этак любовно, тоненько, до шкурки. Каждый бродяга таскает с собой по два ножа, один основной, для членовредительства, другой маленький, складной, для продуктов. Белые ломтики аппетитно шкварчали на дне котелка понемногу теряя белый цвет и становясь прозрачными, когда туда же отправилась порезанная полукольцами луковица, и грубо порезанный корень. Вообще-то, кулеш блюдо совсем простое, даже примитивное. Сало да крупа, вот и все кулинарные изыски. Быстро, просто, а главное сытно. Но это простой кулеш. Моня же большой любитель вкусно покушать, и если обещал сотворить вкусняшку, значит сделает.
