Осенью 2004-го года в Майами проходила научная конференция, посвященная проблемам психофизики. Один из её участников, амбициозный ученый, профессор Пенсильванского университета Джефри Снаут поднял проблему, озаглавленную им как "Колибри и черепаха", что вызвало настоящий переполох. Суть доклада профессора Снаута заключалась в том, что биологическое время черепахи течёт значительно медленнее, чем у юркой колибри, настолько, что птичка может часами кружить вокруг пресмыкающегося, а черепаха так её и не увидит. Сам по себе этот факт новостью не являлся, но Снаут копал глубже, он заявил, что, суть эффекта "Колибри и черепаха" кроется не столько в реакции периферийных органов чувств, сколько в способности мозга воспринимать происходящее в контексте собственного биологического времени. К тому же доподлинно известно, что биологическое время каждого организма на планете зависимо от внешних факторов, таких, как солнечные и лунные циклы, время года, дрейф магнитных полюсов или стрессовые ситуации (то есть информацию о времени каждый отдельно взятый мозг черпает из внешнего мира, чтобы затем синхронизировать с ним биологическое время своего организма). А зная всё это, почему бы не предположить, что существует вероятность обратной связи, при которой мозг может влиять на время внешнего мира?
Данный вопрос прямиком вёл из области психофизики в туманные сферы физики времени, и даже философии, на что Снауту справедливо указали коллеги. Снаут и сам понимал, что в философских ребусах сопряжения Хроноса и сознания ещё океан неизведанного, а потому внешне оставался верен практическому опыту и биохимии. Но сердцем истинного ученного, которое, как известно, ведёт не разум и здравый смысл, а интуиция, Снаут чувствовал свою правоту. Чтобы заручиться поддержкой коллег, он закончил выступление ажиотажным спичем, на этот раз не выходящим за рамки всем привычной психофизики. Сумма доклада сводилась к тому, что чрезмерная разбалансировка внутреннего биологического времени с всеобщим временем окружающего мира может быть причиной множества психических расстройств, большинство из которых разрешить пока невозможно или крайне затруднительно. Таких, как маниакально-депрессивный психоз, шизофрения, склонность к убийству, суицид и прочее.
Надо заметить, что к моменту, когда состоялась та памятная конференция, психофизика и психиатрия сотрудничали тесно, ибо обозначенные Пенсильванским профессором проблемы являлись для обеих наук архиактуальными. Так что поднятая Снаутом тема "Колибри с черепахой" вызвала резонанс, и как следствие, материальные вливания в практические опыты, которые Снаут собирался осуществить.
Суть опытов Джефри Снаут видел в следующем: требовалось построить камеру временной изоляции, в которой будет размещён подопытный. При этом исключался любой его контакт с внешним миром, так что стены камеры должны были иметь нулевую звукопроводимость и не содержать окон. Во всём остальном камера должна походить на обычный гостиничный номер, с мебелью, ванной, туалетом и прочими удобствами. Регулируя освещение, температуру и движение стрелок настенного хронометра, можно добиться, чтобы для находящегося внутри бокса человека сутки растянулись на тридцать шесть часов, час состоял из пятидесяти минут, а ночь наступила бы среди белого дня. Практика же лечения психических расстройств сводилась к простому алгоритму: камеру настраивали на внутреннее биологическое время пациента, а затем медленно нормализовали его с временем внешнего мира.
Снаут вернулся в Филадельфию и в содружестве с психиатром Николосом Сандориусом (греком по происхождению) приступил к осуществлению проекта. В больнице при Пенсильванском университете он и построил свою "камеру манипулирования времени".
Первые результаты обнадёживали, в частности нормализация внутреннего биологического времени пациента с временем внешнего мира давала положительный результат при лечении депрессий. Но Снаут хотел большего, он не оставлял идею разработки практик, кои дадут мозгу способность временем управлять. Но для этого требовалась нечто более масштабное, чем бокс временной изоляции — абсолютно автономная (а в идеале и автоматическая) система, способная обеспечить нормальное существование человека в течение нескольких лет, при этом изолированная не только от звука и света, но и от вибрации, электромагнитных волн всего спектра, и даже низкочастотных колебаний земли. Этот проект требовал, разумеется, немалых денег, которых у Снаута не было, так что в последующие три года, вплоть до лета 2007-го, Снаут довольствовался возможностями больницы Пенсильвансткого университета. Но затем ему улыбнулась удача.
Его работой заинтересовался Пентагон. Военные прибыли к профессору с вопросом, можно ли научить человека управлять своим биологическим временем? Интерес армии понятен; солдат, обладающий способность "подхлестнуть" своё биологическое время, в разы повышал реакцию, а в идеале смог бы уворачиваться от пуль. Не колеблясь ни секунды, Снаут заверил военных, что повышение реакции за счет ускорения биологического времени возможно, но эта возможность пока что остаётся теоретической, поскольку не известно, как именно будет реагировать мозг на мгновенную и столь мощную разбалансировку времени. Это базовая информация, имея которую можно приступать непосредственно к исследованиям, коими заинтересованы уважаемые генералы. Военные люди практичные, спросили сколько и чего требуется профессору, на что Снаут ответил:
— Лаборатория, построенная по моим чертежам, где-нибудь в пустыне подальше от городов, деньги, и три года на исследование.
Пентагон согласился, и следующий двенадцать месяцев Снаут и Сандориус, который пока что не в полной мере осознавал далекоидущие планы своего коллеги, провели в пустыне штата Невада, руководя строительством. К лету 2008-го года работы закончились, сама лаборатория пряталась глубоко под землей, а шахту выхода на поверхность прикрывал невзрачный ангар, охраняемый десятком солдат. Полной автономности удалось добиться благодаря компактному и экологически чистому реактору, использовавшему в качестве топлива торий а не уран, — замечательное изобретение русского физика Льва Максимова.
Обеспечение секретности проекта военные выполнили безупречно: доступ в лабораторию имели только ученые, в крайнем случае техники (для обслуживания оборудования), охрана менялась раз в неделю, и никто из солдат понятия не имел, что находится под землей. Пора было искать кандидата на эксперимент.
16-го июня 2008-го года Джефри Снаут и Николос Сандориус расположились на кожаном диване в комнате отдыха бокса долговременной изоляции, пока ещё не работающего, отпраздновать окончание работ по монтажу лаборатории. Снаут откупорил бутылку вина, подчеркивая торжественность ситуации, разлил по бокалам и начал посвящать коллегу в свои планы. Этот диалог доступен нам и теперь, поскольку Сандориус вечером того же дня записал его в дневник.
— Вот что я хочу сделать, дружище, и надеюсь на твоё понимание и поддержку, — начал Снаут. — Наша теория о том, что разбалансировка внутреннего времени человека с временем окружающего мира пока что подтверждается. Синхронизацией этих времён мы лечили депрессии и истерии, предполагая, что в случае, скажем, шизофрении, эта разбалансировка ещё глубже. Но кто знает, какой предел разбалансировки способен выдержать человеческий мозг?
— Полагаю, это риторический вопрос, — отозвался Сандориус. — Никто не знает.
— Вот именно. Но без этих знаний мы не сможем подступиться к шизофрении. Нам необходимы данные о длительной работе мозга, когда его биологическое время отстает или опережает время окружающего мира не на минуты или часы, а на дни и недели!
— Джефри, ты хочешь целенаправленно ввести подопытного в состояние, которое мы с тобой считаем причиной шизофрении?! — поразился грек.
— Да! Но не паникуй раньше времени. Я разработал методику. Она заключается в следующем: время внутри бокса будет замедляться не порционно, а в прогрессии, и замедление будет происходить не раз в сутки, а перманентно. Прогрессия рассчитывается на основании коэффициента приращения, который составляет 1.02976254411, я его давно вычислил. Таким образом, когда в камере длительной изоляции закончатся первые сутки, у нас пройдет 1.0298 суток, когда в камере закончатся вторые сутки, у нас уже пройдет 2.121 суток. На первый взгляд изменения малозаметны, но это же прогрессия! Так, скажем, подопытный будет уверен, что провел в камере две недели, у нас же будет утро двадцать второго дня с начала эксперимента!
Снаут говорил воодушевлённо, но Сандориус слушал коллегу настороженно.
— И как долго будет длиться эксперимент? — спросил грек.
— Для подопытного два месяца, сущая ерунда! В то же время для нас с тобой пройдет ровно год. Его последние сутки будут составлять семнадцать суток внешнего мира.
— Ох! — выдохнул пораженный Сандориус. — Ты хоть представляешь себе, насколько это может быть опасно для подопытного?
— Да, — охотно согласился Снаут. — Именно поэтому я не хочу посвящать его в истинную цель эксперимента, это обязательно скажется на чистоте опыта. Он должен быть уверен, что живет в обычном времени. Твои опасения, дружище, обоснованы, но мы готовы к трудностям. Бокс нашпигован камерами слежения и телеметрическими датчиками, за состоянием работы мозга и организма подопытного мы будет наблюдать двадцать четыре часа в сутки. Если обнаружим критические отклонения, прекратим замедление, затем плавно нормализуем.
Грек тяжело вздохнул, но промолчал.
— К тому же у нас будет возможность наблюдать работу мозга в течении непосредственного изменения времени, чего никто раньше даже не пытался делать, — с энтузиазмом продолжал Снаут. — И ещё я думаю, что при чрезмерной разбалансировке внутреннего и внешнего времени мозг психически устойчивого человека попытается провести нормализацию самостоятельно. Это всего лишь предположение, но в случае удачи, ты представляешь, в какие глубины скрытого потенциала человека мы заглянем!..
Отчасти подавшись воодушевлению Снаута, отчасти влекомый жаждой открытий, Сандориус дал себя уговорить, хотя в душе испытывал дискомфорт и смутную тревогу.
Кандидата на эксперимент подбирали тщательно и потратили на это полтора месяца. Им оказался сорокатрёхлетний астроном Стивен Хок. Хок был человеком обособленным и замкнутым, компании предпочитал уединение, друзей не имел, с женой развёлся едва женившись, то есть пятнадцать лет назад, не успев обзавестись детьми, отца не помнил, а мать похоронил четыре года назад. Идеальный кандидат для "эксперимента по исследованию психики человека, пребывающего длительное время в замкнутом пространстве", — как объяснил ему суть опыта профессор Снаут.
История Хока банальна, как жизнь любого рядового учёного. Окончив колледж, он устроился работать в обсерваторию Ловелла, штат Аризона, изучал поверхности планет, спутников, астероидов и комет, с помощью спектрографов и поляриметров определял состав атмосфер небесных тел и особенности их рельефа, долго и кропотливо записывая результаты, которые потом публиковались в толстых и скучных каталогах. Однообразная малоинтересная работа, осточертевшая Хоку уже на третий год. Но после смерти матери Стивен неожиданно узнал, что её жизнь была застрахована на приличную сумму. Получив страховку, он вдруг осознал, что может теперь покончить с тягомотиной пресной жизни и предаться размышлениям о том, что его больше всего волновало — проблемам происхождения вселенной. Хок заперся в своем доме, обложившись справочниками, таблицами и звездными картами, и погрузился в постижение Истины. По редкой случайности ему на глаза попалось объявление о поиске кандидатов на эксперимент профессора Снаута, и Хок экспериментом сразу же заинтересовался. Дело в том, что Стивен хоть и сидел взаперти, полной изоляции от внешнего мира не имел, постоянно в его изыскания вторгалась суета внешнего мира. То заявятся бывшие коллеги, то соседская собака под окном ударится в лай, то молодежь на байках по улице гонки устроят. Вся эта мышиная возня раздражала астронома, сбивали с мысли. В эксперименте же предлагался полный покой на несколько месяцев, к тому же сулилось денежное вознаграждение, что никогда не бывало лишним, так что предприятие для астронома выглядело соблазнительно.
Пройдя тесты на психологическую стойкость, Стивен Хок загрузил в пикап чемоданы с книгами, тюки с научными журналами, кейсы с документальными фильмами на DVD-дисках по астрономии, физике и астрофизике, прихватил несколько чистых тетрадей и минимум личных вещей, сел за руль и направил автомобиль в Неваду, где его ждали Снаут и Сандориус. 1-го августа 2008-го года двери бокса долговременной изоляции закрылись, отгородив Стивена Хока от внешнего мира, приборы и оборудование включились и персональное время астронома начало медленно замедляться.
Похожие статьи:
Рассказы → Краткая история времени Стивена Хока (Часть II)
