Бирюзовые волны океана распростерлись до бескрайних горизонтов. Утреннее солнце, большое и желтое, продолжало свой неспешный подъем к зениту. Легкий бриз с востока, вобравший в себя тепло африканского континента, ласкал снасти корабля.
Доктор биологических наук — Климов щурился на Солнце, подставив лицо теплому ветру.
Он любил наблюдать восходы и закаты над океаном и при случае не упускал возможности полюбоваться этими красивейшими явлениями.
Наконец, он нехотя оторвался от созерцания природы и направился в лабораторию, по пути поприветствовав первого помощника капитана, придирчиво осматривающего палубу.
Научно-исследовательское судно «Орион», дрейфовало в Атлантике уже две недели. Команда ученых на его борту изучала биологические виды, обитающие в верхних слоях океанских вод.
В лаборатории царил полумрак. Несмотря на ранний час, профессор Гацалов уже сидел за рабочим столом, припав к окулярам микроскопа.
Климов не удивился бы. Даже если б узнал, что профессор вообще не уходил этой ночью спать. Вчера в пробах воды был обнаружен новый вид — крошечный планктонный рачок, доселе не известный науке.
— Доброе утро, коллега! — поздоровался доктор.
Но Гацалов ответил не сразу. В данный момент он блуждал в удивительном и загадочном мире щупиков и ворсинок.
Но вот он спустился на грешную землю и обратил внимание на Климова.
— Доброе утро, доктор! — как спалось?
— Замечательно, как себя ведут ваши новые питомцы?
— Вы не поверите. Эти удивительные рачки совершенно не вписываются в современную классификацию. Если я прав, а я прав, то им придется выделить не только новое семейство, но и отдельный отряд. Вот так не больше и не меньше.
По правде говоря, в открытии ученого не было ничего сенсационного. Если суша Земли исследована достаточно хорошо, то моря и океаны планеты по сей день представляют собой непаханое поле для исследователей всех мастей. И если новые виды крупных водных животных находят не так уж и часто, то среди обитателей планктона они нередки. Но, безусловно, открытие нового отряда — весьма значительное для науки событие.
«Орион» — являлся великолепным представителем нового типа научных судов, идеально приспособленных для исследования морей и океанов.
Помимо мощного дизельного двигателя способного разгонять корабль до двадцати узлов, имелось еще и дополнительное парусное вооружение.
Полностью автоматизированное управление и новейшее навигационное оборудование, позволяли управлять пятидесяти метровым судном даже одному человеку.
На борту имелся батискаф и небольшой вертолет. Удобная лаборатория была оборудована по последнему слову науки.
Экипаж судна состоял из девяти человек, включая капитана. Команду ученых возглавлял Гацалов, Климов являлся его заместителем. Еще пять научных сотрудников рангом пониже, выполняли функции лаборантов.
День шел по своему обычному расписанию. Вахтенные матросы занимались приборкой, ученые брали пробы воды и рассовывали по склянкам выловленных при помощи трала представителей местной фауны.
После обеда Климов напросился в компанию к пилоту, собиравшемуся провести облет «Ориона» для аэросъемки.
К вечеру стало очень душно и матросы по приказу капитана опустили в воду капроновую сетку, отгораживая место для купания.
Перед ужином Климов столкнулся с Гацаловым. Профессор выглядел взволнованным и возбужденным.
— Поразительно! — восхищался он. — Наши рачки идеально приспособлены для выживания в экстремальных условиях. Они выдерживают кипячение и возвращаются к активному образу жизни после пребывания в жидком азоте.
— Профессор, пойдемте поедим, — предложил Климов.
Фанатичное увлечение наукой Гацалова, было всем хорошо известно. Он мог настолько погрузиться в исследования, что совершенно забывал про еду и отдых.
— Они чрезвычайно устойчивы к действию кислот и щелочей, — продолжал профессор с набитым ртом за ужином. — Я подвергал их воздействию различных ядов, но, ни один из реактивов заметно не повлиял на их жизнедеятельность. Завтра собираюсь воздействовать на рачков жестким рентгеновским излучением.
Дальнейшие события развивались столь стремительно и непредсказуемо, что приковали к себе внимание всего научного коллектива «Ориона».
Уже на следующий день после обещанного Гацаловым облучения питомцев, те проявили склонность к стремительному росту.
Через двое суток, из микроскопических организмов, они превратились в трехсантиметровых червячков, активно снующих в пробирке.
Изменился и внешний вид подопечных. Они уже не походили на обитателей планктона. Но больше напоминали личинок насекомых, живущих в воде, с подвижным телом и зачатками ротового аппарата грызущего типа.
Дальнейшие метаморфозы происходили уже в небольшом аквариуме, куда новый вид пересадили для дальнейших исследований.
Существа выросли за сутки еще вдвое. Особенно увеличилась в размерах голова. На ней обозначились мощные челюсти и зачатки глаз. Вдоль боковых поверхностей тела начали проклевываться тонкие конечности. Животные активно поглощали любую предложенную им органику, включая древесину.
Климов выловил одного из четырех подопытных существ и препарировал его.
Результаты повергли его в шок. Сходство с известными науке видами у подопечных Гацалова оказалось чисто внешним. Строение внутренних органов и систем животного, даже не напоминало ученому ничего из виденного ранее.
Еще больше Климова шокировало исследование ДНК, чем он и поспешил поделиться с коллегой.
— Отличие их ДНК от ДНК всех ныне живущих организмов настолько разительно, что я не знаю, что и предположить, — сообщил он профессору. — Я не знаю, с чем мы столкнулись, но эти существа не могли появиться на Земле.
— Я не верю в инопланетную интервенцию, — спокойно ответил Гацалов. — А различия могут объясняться тем, что эти существа не претерпевали никаких изменений с момента своего зарождения, произошедшего много миллионов лет назад.
И вообще, что мы знаем о природе, которая нас окружает? Почти ничего.
Слова профессора Климова не успокоили. И глядя, как в аквариуме снуют три двадцатисантиметровых тела, он чувствовал, как в глубине души у него зарождается необъяснимый страх. Интуиция подавала ученому тревожные сигналы, а она крайне редко его подводила.
К концу второй недели существа увеличились в размерах до тридцати сантиметров. Они приобрели сильное подвижное тело с утолщенным передним концом. Огромная голова с четырьмя черными глазами, была вооружена непропорционально большими челюстями. Тело резко утончалось кзади, придавая животному треугольную форму. По бокам выросли плавательные и ходильные конечности. Передние лапы, особенно длинные и мощные, напоминали хватательные конечности богомола. Покровы тела приобрели голубоватый цвет.
В дальнейшие дни внешний вид животных не менялся, они только росли в размерах.
В лаборатории имелся большой аквариум на две тонны воды. В него и поместили испытуемых.
— Мы должны уничтожить этих тварей, — заявил Климов Гацалову однажды утром.
— Да вы с ума сошли, коллега! — возмутился профессор. — Это же Нобелевская премия.
— Мы оба знаем, что ни одно существо на Земле не способно к столь стремительному росту и таким метаморфозам, — не унимался Климов. — Посмотрите на этих существ. Они идеально приспособлены для захвата и умерщвления добычи.
Как бы в подтверждение его слов, лаборант вылил в аквариум ведро с несколькими крупными рыбами. Обед был растерзан и поглощен обитателями аквариума за несколько мгновений. Климова передернуло от отвращения.
Одно из существ прицепилось к стенке аквариума и поползло по ней из воды. Емкость была накрыта, и выбраться животное не могло. Но между крышкой и поверхностью воды, имелось около полуметра пространства заполненного воздухом. Существо карабкалось на сухое место, сопровождая свои движения жутким скрипом. На прочном стекле оставались глубокие царапины.
— Из чего же сделаны его когти? — заметил лаборант. — Не из алмазов ведь?
И тут животное раздвинуло пластинки закрывающие спину и из образовавшихся щелей показались два полуметровых прозрачных крыла. Тварь взмахнула ими и отделилась от стекла.
Попытка первого полета оказалась неудачной. Существо плюхнулось в воду и сложило крылья.
— Мы должны их уничтожить, — упрямо повторил Климов. — Пока они не выбрались и не прикончили всех нас.
— Это невозможно, коллега, — успокаивал его Гацалов. — Толщина стекла четыре сантиметра. Его даже акуле не пробить.
Когда несколько дней спустя Климов открыл дверь в лабораторию, через порог хлынула холодная вода. Внутри было абсолютно темно. Шагнув в сторону, он начал шарить рукой по стене в поисках выключателя. Глаза после яркого солнечного света не позволяли разобрать ни одной детали помещения.
Как вдруг в полоске света падающей через дверной проем, он увидел то, что заставило его оцепенеть от ужаса. Человеческое тело в комбинезоне лаборанта, лежало на полу, и было практически разорвано на куски.
Климов смотрел на труп не в силах пошевелиться. Из ступора его вывел матрос, шагнувший через порог.
— Вы чего тут творите? — недовольно поинтересовался он.
В глубине темной лаборатории послышался шорох.
— Назад! — закричал Климов, бросаясь к выходу, но было поздно.
Сильное метровое тело прыгнуло на матроса и разорвало ему грудную клетку. Бедняга умер на месте.
Климов выскочил на палубу, захлопнул дверь и повернул задвижку. Удар изнутри был такой силы, что отозвался глухим металлическим гулом в корпусе корабля.
Через несколько минут весь экипаж собрался у входа в лабораторию.
— Почему вы не поставили меня в известность, что на борту находятся опасные животные? — выговаривал капитан Гацалову.
— Но кто мог подумать, что они смогут пробить бронированное стекло? — пытался оправдаться ученый.
— И вот результат — два трупа. Ваши предложения?
Гацалов не знал, что ответить, он был ученым, а не военным.
— У вас есть оружие? — с надеждой спросил он.
— Откуда? — удивился капитан. — У нас мирное судно.
Но командир корабля оказался решительным и не склонным к долгим разговорам человеком. Через десять минут матросы расположились около двери в лабораторию, вооружившись баграми и топорами, снятыми с пожарных щитов.
— Открывай! — скомандовал капитан. — Как только одно животное окажется снаружи — захлопывай дверь.
Черный проем входа медленно расширялся, люди напряглись.
С поразительной скоростью и почти без шума из темноты вылетело крылатое тело и бросилось на ближайшего матроса.
От неминуемой смерти подчиненного спас первый помощник, успевший сбить тварь багром. Но существо сумело дотянуться до бедра парня, нанеся глубокую рану.
В следующую секунду топоры изрубили животное на куски.
Рана матроса оказалась очень серьезной, пришлось наложить жгут. Бледный, как полотно, пострадавший полулежал, прислонившись спиной к палубной надстройке. Медик хлопотал над его ногой.
— Итак, осталось еще две, — подытожил капитан. — Несите сети, я не могу так рисковать людьми.
Но тут из лаборатории донесся шум. Было слышно, что оставшиеся там твари принялись метаться по помещению, круша все подряд в слепой ярости.
— Поразительно! — шепнул Гацалов Климову. — Каким-то образом они почувствовали гибель своего сородича.
Но ответить доктор не успел.
Сквозь дверной иллюминатор люди увидели, как посыпались искры из разорванных проводов. Через секунду полыхнуло синее пламя. Пожар быстро распространился по лаборатории. В отблесках огня было видно, как метровые тела громили остатки оборудования. С негромкими хлопками разлетались банки с реактивами, вспыхивая фонтанами разноцветного пламени.
— Внутри баллоны с пропаном и жидким кислородом, — сообщил Гацалов капитану.
Тот побледнел лицом, но голос его при этом не дрогнул.
— Шлюпки на воду, — приказал он. — Отойти от судна.
Последним корабль покидал капитан, вслед за радистом, пославшим сигнал бедствия в эфир.
На «Орионе» имелся десятиместный катер и две весельных шлюпки. Отойдя от судна на пятьсот метров, они стали ждать. Палубный вертолет кружил в небе.
Корпус судна содрогнулся от мощного взрыва. Языки пламени вырвались наружу, повалил густой черный дым.
Через несколько минут стало ясно, что «Орион» клонится на правый борт. Взрыв проделал в корпусе пробоину, и трюм быстро наполнялся водой.
Через час все было кончено, корабль затонул.
Гацалов и Климов сидели на носу лодки и вели тихий разговор.
— Так вы действительно считаете, что мы столкнулись с инопланетными организмами? — спросил профессор.
— А с чем же еще! — ответил Климов. — На нашей планете таких существ быть не может. Это я вам как биолог говорю. А что, у вас есть другое мнение, коллега?
Гацалов утвердительно кивнул.
— Я уже говорил вам, что не верю в инопланетных монстров. Я, как и многие современные ученые, склоняюсь к теории, что наша планета — разумный, живой организм. И, что, как всякое высокоорганизованное существо она имеет многоуровневую систему защиты от вредоносных факторов.
Человеческий организм, например, обладает рядом механизмов для защиты от антигенов: клеточный иммунитет, гуморальный, общая реакция организма. Есть еще и другие факторы.
Точно так же и наша Земля. Пока вред наносимый человеком природе не велик, планета его не замечает, или, возможно, терпит до поры.
Но вот люди все глубже вгрызаются в недра, вырубают леса, поворачивают реки вспять. Гибнут экосистемы, Земле плохо, она болеет и начинает отвечать на воздействие.
В последние годы уровень природных катаклизмов вырос в разы и продолжает неуклонно расти. Связь с хозяйственной деятельностью человека очевидна. Земля избавляется от паразитов, то есть, от нас.
И это только начало. Дальше начнут включаться другие механизмы и, в конце концов, от человечества не останется и следа.
— Не понимаю, причем тут наши рачки? — решил уточнить Климов.
— Да все притом же.
Вспомните, что подтолкнуло их к стремительным метаморфозам. Ядовитая вода и высокая радиация. Если на Земле когда-нибудь возникнут такие условия, то человек сможет выжить в них только в скафандре.
Наши рачки могут оказаться последним звеном иммунной системы планеты. Они сыграют роль чистильщиков и освободят агонизирующую Землю от остатков многоклеточных организмов. А затем и сами умрут от голода. За несколько миллионов лет планета пройдет длительный этап реабилитации, очистится от ядов, и как знать, возможно, однажды родит новую жизнь.
— Значит все живое в нашем мире изначально запрограммировано на самоуничтожение?
— Да, но лишь в одном из вариантов.
— А что, есть и другой?
— Есть. Люди живут в согласии с природой. Не бездумно потребляют, а берегут и приумножают ресурсы.
На человеческом теле обитают тысячи условно-патогенных микроорганизмов, которые не только ему не вредят, но порой и оказываются полезными.
Главное не перейти черту. Не превратиться из симбиотов в злостных паразитов.
Вдалеке показался дымок спасательного судна, к нему устремился вертолет.
— Ну что ж, коллега, — вздохнул Климов. — Интересная гипотеза. Не хуже других. Будем работать, а время покажет, кто прав.
