Дисбаланс

2. Взгляд на проблему
  Юре много чего не разрешали. И даже объясняли – почему. Но кто будет слушать нравоучения взрослых, когда под окнами цветет сирень, а вода в пожарном пруду прогрелась до самого дна?
  Подумаешь, штаны намочил. Там воды по колено. Не подвернул, как следует, вот штанина прямо в воду и спустилась. Сегодня он умнее будет. Сегодня он штаны на берегу оставит. Мама ничего и не узнает.
  На пруду было не то что многолюдно, но народу хватало. Славка с компанией, две мелких девчонки, копающиеся в песке, и незнакомый парнишка, наверно из нового дома.
  — Ну, чо, будем купаться? – Славка заметил Юрку. – Мамка не заругает?
  — Я что, спрашивать буду? – деланно возмутился Юра.
  — Молодец! – Славка стукнул его по плечу. – Ну, сначала разогреемся, а потом в воду полезем.
  Славка вернулся к своим – Косте, Пашке и Лёньке, которого все почему-то звали Зюзей. Они тихо разговаривали, обсуждая тайные дела. Например, к кому сегодня лезть за сиренью. Все их секреты Юрка знал, но не встревал – это их компания, захотят, скажут.
  Юра снял штаны и рубашку и растянулся на горячем песке. Лёнька как обычно махал руками, возмущенно бухтел, что он не согласен и вообще. Потом отошел в сторону, заявил, что в гробу он видал все указания, снял одежду и вошел в воду. Прошелся взад-вперед вдоль бережка, громко, на публику, сказал: «Хороша водичка!», присел и побрызгал себе на пузо. И зашагал к дальнему берегу. Смотреть на него было потешно. Он почти дошел до середины, а вода ему даже до трусов не дошла. Так и перейдет, не замочив.
  Тайные дела  закончились, и компания, поснимав одежду, устроилась рядом с Юркой. Тут к ним и подошел новенький. Назвался Серегой и стал вполне прилично набиваться в компанию. Юрка всегда завидовал таким ребятам: со всеми они умеют поговорить и везде быстро своими становятся. Юрка так не умел. Поэтому вздохнул, сделал равнодушное лицо и снова уставился на Зюзю.
  Тот уже даже не знал, как еще привлечь к себе внимание. Прыгал, поднимая тучу брызг, плескался водой, сложив ладони ковшиком, орал всякую чепуху. В общем, развлекался по полной программе. Никому это было не интересно. Даже девчонки, вначале с испугом поглядывавшие на Лёньку, вновь занялись своими делами.
  Юрке было лениво вставать. Поэтому приходилось смотреть на Зюзины дурачества. Неожиданно Зюзя заорал, взмахнул руками и ушел под воду с головой.
  — Опять выпендривается, — равнодушно сказал Славка и отвернулся.
  Юрка смотрел на бурлящую поверхность пруда, на белые пузыри, которые лопались над тем местом, где скрылся Зюзя, и недоумевал. Что-то долго он не вылазит. Заснул там, что ли? Тут Юрка вспомнил, как ребята хвастались – кто за сколько переплывет речку и на спине, и саженками, и даже брассом. Только Зюзя, вопреки привычке всюду лезть, куда не просят, скромно отмалчивался за спинами. «Он же плавать не умеет! — торкнула мысль. – Придурок!»
  Тут Зюзина голова на секунду показалась над поверхностью пруда. Глаза выпучены, рот распахнут и что-то такое хрипит. Потом взметнулись руки, с силой ударили по воде, и Зюзя снова ушел вниз.
  Юрка даже не раздумывал. Подскочил и бегом зашлепал по мелководью.
  — Ребя, он же тонет! – услышал Юрка за спиной Славкин голос, а потом бухнулся в воду с головой. Сквозь мутную воду трепыхающееся Зюзино тело едва белело. Как там учили в школе-то? «Подплыть со стороны затылка, подхватить под мышки и отбуксировать пострадавшего к берегу, приподняв голову над водой…» Где ж у него затылок? Разберешь тут, поди…
  Юрка поднырнул, ухватил Лёньку за пояс и забил ногами, чтобы всплыть. Получилось как-то не очень. Вроде бы, Зюзя уже наверху, а самому никак не подняться. И куда плыть? Хотя, всё равно – берега, вроде, на одинаковом расстоянии. Юрка руками уперся Лёньке в живот и еще быстрее заработал ногами.
  С этой стороны пруда, куда Юра выплыл, мелководье заканчивалось почти у самой кромки воды. Предательская яма, в которую Лёнька ухнул, здесь доходила до берега. Про яму никто не знал – купались с другой стороны, где удобнее подойти, а тут вовсю разрослась жесткая колючая трава десятилетника.
  Зюзя был не только тяжелый, но еще и брыкался, когда Юрка выволакивал его на берег. Правда, всё слабее и слабее, наливаясь неприятной тяжестью. Не в силах дальше тянуть неподъемное тело, Юра отпустил его в паре метров от кромки воды и сам упал рядом, тяжело дыша.
Славка с ребятами подбежали, затормошили Зюзю, пускающего пену изо рта, что-то хрипящего и мелко дрожащего. Его посиневшее лицо постепенно становилось нормальным.
  — Спасатели сейчас будут, я вызвал, — Серега сложил мобильник и прилепил его обратно к ноге. Мим-поверхность сразу же слилась по цвету с кожей, фиг заметишь. Юрка такие только в рекламе видел.
  Действительно, через минуту подъехала машина, из нее выскочил врач с двумя санитарами и сухо осведомился, кто пострадавший. Все показали на Зюзю. Санитары подхватили его под руки и загрузили в автомобиль. Подключили разноцветными проводами, шлангами, надели на лицо маску и запустили реанимацию. Именно так выразился Серега. Юрка подумал, что тот скоро будет заводилой вместо Славки. Да какая разница. В их компанию ему всё равно не попасть.
  Юрка поднялся и пошел прочь – домой, переодеться. Он слышал, как врач сурово отчитывал ребят за шалости на воде, которые ведут к смертельным исходам. О том, что кому-то крупно повезло, что его вовремя вытащили из воды. О том, что нужно выделять специальные места для купания, и куда смотрит правительство города. Но всё это было неинтересно. Наконец, он прекратил читать нотации, сказал, что заберет Лёньку в стационар, а об их поведении сообщит родителям. «Ну, как ваши фамилии? И где ваши отцы работают?»
  Юрка услышал, как Пашка говорил, что вон у того парня отца нет, фамилия у него – Долгов, а к матери просто дозвониться – она в ресторане «Фисташковое небо» певицей работает.
  В общем, закладывал Юрку.
  Санитарная машина уехала. Топот ног по песку, и ребята догнали медленно идущего мокрого и несчастного Юрку.
  Славка потянул его за плечо и спросил:
  — А теперь колись – как ты умудрился столько без воздуха пробыть? Ты же всё время под водой плыл, пока Зюзю вытаскивал. А?
  В его голосе Юра не услышал обычного превосходства и снисходительности. Дескать, малец, радуйся, что мы с тобой заговорили. Наоборот. Славка говорил серьезно и требовательно, будто готовился принять важное решение, и от слов Юрки что-то зависело.
  Но рассказать Юрке не дали. На берег въехала зеленая «колибри», из нее выскочила его мама, дико огляделась, увидала Юру, схватила за руку и впихнула в салон.
  — Да-а-а… — подытожил Славка, — не позавидуешь…

 

  — Пойми, Юрочка! Ты не такой, как все!
  Юрка до жути не любил это «Юрочка», но приходилось терпеть. Когда мама плакала, лучше было ничего не говорить, со всем соглашаться и вообще вести себя последним скромником.
  — Ты думаешь, я просто тебе что-то запрещаю? Совсем нет! Всему есть причина. У тебя – здоровье. И если ты будешь вести себя не так, то твоя жизнь может оказаться под угрозой, — мама часто заморгала, промокнула глаза платочком и тяжело вздохнула.
  Юра вздохнул тоже. Опять будет рассказывать про то, как ей тяжело его воспитывать без отца, а потом плакать. Хотя после таких излияний мама всегда ему что-нибудь дарила, словно извинялась за то, что ей приходится его ругать. Но в этот раз разговор вышел несколько другим.
  — Знаешь, кем был твой отец? Пилотом звездолета! – мамины глаза вдруг высохли и как-то даже засияли. – Да-да, честно. Я с ним случайно встретилась в нашем ресторане. Он был такой, такой… в общем, замечательный. Да и я ему сразу понравились… А потом он улетел – потому что пилоты всегда должны вернуться на ту планету, с который начали свой путь, таковы правила. Он даже называл тогда эту планету, — мама грустно улыбнулась, — но мне было всё равно, откуда он: с Эльвиры, с Брисса или с Фэйхо. Земля – так называлась его планета.
  — Земля? – Юрка не очень понимал, что мама хочет ему втолковать. Но он точно помнил, что с этим словом связаны какие-то неприятности.
  — Потом родился ты, — мама словно оправдывалась. – И, оказалось, что ты очень болен. Что твой организм не может сам о себе заботиться. Врачи тебя спасли – уже тогда существовал способ. Понимаешь, Юра, на тебе находится специальная оболочка, которая и помогает тебе не умереть. Она бережет тебя от многих вредных воздействий окружающей среды. Но если ты ее повредишь, тебя ничто не спасет. Понимаешь?!
  Мама вдруг прижала Юрку к себе и громко зашептала, дыша прямо в ухо:
  — Самое страшное для тебя – природное электричество. Обещай мне, что всегда будешь беречься молний…
  Юрка слегка отодвинулся от Милены и твердо сказал:
  — Обещаю, мама.

 

3. Взгляд изнутри
  Я и верил, и не верил маме. Хотелось разобраться самому. Ведь она могла преувеличить в естественном стремлении уберечь родное и единственное чадо. Пришлось читать медицинские книжки, которых я не понимал, справочники, над которыми засыпал, и даже интересоваться разнообразными новейшими исследованиями в области медицины, благо информации в сети по этим вопросам было море.
Сейчас я знаю всё об электролитном дисбалансе. Это знание не придает мне сил, но помогает смириться с неизбежным.
  Возьмем обычного человека и рассмотрим его на клеточном уровне. Мы увидим, что есть клеточная мембрана, есть внутриклеточная жидкость с электролитами и есть внеклеточная жидкость с электролитами. Всё, что в организме происходит, любые физиологические процессы обусловлены разницей зарядов. Разница возникает из-за количественного различия этих самых электролитов. То есть, одного и того же вещества снаружи больше, внутри меньше и наоборот.
  Возникает разность потенциалов.
  В моем же случае произошло следующее: за счёт слияния малосовместимых клеток родителей у меня образовался нетипичный электролитный состав, и возникла разница качественная. Нет нужной разности потенциалов, чтобы проходили любые процессы в организме.
  Вот поэтому у нас и не приветствуются интимные контакты с жителями Земли. Тем не менее, они происходят. И женщины рожают от космолетчиков с других планет. Но все они помнят о том, что может грозить их детям, и вовремя принимают меры.
  Мама же озаботилась этим слишком поздно, когда дисфункция моего организма зашла слишком далеко. Ну, да, я выжил. Спасибо врачам, предвидевшим возможность того, что случилось со мной. Они успели покрыть меня специальной оболочкой.
  Оболочка – это всего лишь собственные клетки организма, чтоб не отторгались, с возможностью генерировать электричество. Так просто.
Это сейчас мне просто, когда я понимаю. Но каково мне было понять в одиннадцать лет всю заумь, что я прочитал?!
  Тогда я вынес из всех научных и наукообразных статей лишь одно – бояться мне надо только разрядов электричества. Остальные воздействия не могут мне повредить: оболочка исправно защитит меня. Снабдит дополнительным кислородом при его недостатке под водой. Скомпенсирует удар и залечит поврежденные ткани. Задержит, уплотнившись, проникающие сквозь кожу яд или кислоту. Изолирует от повышенной температуры.
  Ну, да, я всё это вычитал в книжках. И тут же решил перепроверить на себе. Раньше я не придавал значения тому, что у меня не бывает ожогов, царапин или синяков. А если бывают, то очень быстро проходят.
  Первым делом я взял острый ножик на кухне, прижал его к пальцу, зажмурил глаза и резко дернул. Потом я заорал от боли и сунул палец в рот. Да, с ножом переборщил – хватило бы и простой иголки. Я вынул палец изо рта и украдкой взглянул на место пореза, боясь увидеть хлещущий кровавый фонтан. Ничего такого не было. Небольшой вздувшийся бело-розовый шрам – и всё.
  Это меня весьма приободрило: один раз я видел, как парень из соседнего двора зацепил ногой за шиповик, непонятно как выросший у тропинки. Так у него кровь лилась минут десять, пока ему повязку не наложили. И ходить он стал только на третий день. А у меня чуть пожгло и отпустило.
  Потом я додумался сунуть палец в кипящую кастрюлю – как раз мама собиралась варить суп. На этот раз я глаз закрывать не стал. Да ничего страшного и не случилось: небольшая боль, палец покраснел и всё. Даже стало немного скучно: какой смысл испытывать, если ничего не происходит?
  Так что я вскоре забросил проверки и зажил спокойной жизнью на радость маме. Конечно, электричества приходилось беречься. На этот счет везде говорилось однозначно: в случае попадания оболочки под статический электрический разряд определенного напряжения, она будет неизбежно разрушаться. В чем меряется разряд я, по малолетству, не понял. Ни к чему мне это было – мы жили в доме, который был полностью изолирован от воздействия природного электричества, а внутренние сети тщательно заземлены. Каждый месяц мама вызывала специалиста, который проверял всю электрику на возможный пробой и ворчал, что в этом доме он только время зря теряет и мог бы приходить и пореже. Мама в ответ молчала, а через месяц вновь звала электрика.
  Я закончил школу. Тогда и появились проблемы. Надо было выбирать – на кого учиться, кем потом работать. И дело даже не в наклонностях и стремлениях, хотя и с этим были неясности. Дело в физических ограничениях, которые на меня наложила бы будущая работа. Где я смог бы реализовать свои преимущества, избежав воздействия электростатических полей?
  Нет, я не стал врачом.
  Не стал переводчиком, актером, театроведом, критиком, писателем, фотографом…
  Я – учитель. Преподаю географию в обычной школе в нескольких шагах от моего дома. Сидячая кабинетная работа с людьми. Минимальный риск и постоянная возможность укрыться. Никуда не хожу, никуда не езжу – это не нужно. Совсем не нужно…

 

4. Взгляд со стороны
  Сергей Алексеевич, наш классный, заболел. Я думал, что сорвется экскурсия, ан нет, повезло: ребята Юрия Петровича уговорили, нашего препода по географии. Он ничего так, рассказывает интересно, только странный немного: каждый раз, когда из школы выходит, прогнозом погоды интересуется. Переключает большую динамическую карту поселка со всеми окрестностями, которая в холле висит, на климатический уровень и долго изучает, как облака движутся, где они сейчас и где вечером окажутся. Чего изучать? Посмотрел на улицу и сразу всё видно.
  Ну, экскурсия, это только так называется. На самом деле – настоящий поход к озерам с двумя ночевками! В прошлом году восьмой класс ходил, так мы все обзавидовались, такого они порассказали. Вот теперь наша очередь. Обидно было б, если сорвалось всё. Я программу первым делом разузнал. День идем, к вечеру выходим к озеру, разбиваем лагерь и всё такое. На следующий день около озера тусуемся. А на третий с утра уже в обратный путь.
  Сами знаете, для похода самое главное – чтоб дождя не было. Поэтому теперь я Юрия Петровича вполне понимал: кому охота мокнуть. А поход можно на день-два перенести, никто и не возразит. Я тоже после географа на карту посмотрел. Погода, как на заказ, — ни тучки, ни облачка до конца недели, благодать.
  Домой пришел, а родители вдруг раздумали пускать. Дескать, Юрий Петрович никуда не ходит, да как он с вами, оболтусами, черт-те-куда попрется, да вы там все ноги-руки переломаете, а он дальше порога и не ступал. В общем, такого шороху нагнали, а всё зря. Юрий Петрович, если нужно, такое может сотворить, что ни одному чемпиону и не снилось. Мы-то родителям не рассказывали, потому как все они наказывать горазды. А чего наказывать, если ничего не случилось?
  Когда Алёха с крыши сорвался и минут пять на штанине висел, кто его оттуда снял? Юрий Петрович. А ведь он, для быстроты, вися на руках, до Лёхи добрался. По острому карнизу. И обратно так же, этого покорителя крыш обхватив ногами. Или, скажем, Эдик с белого дерева сверзился. Так Юрий Петрович его поймал и мягко на землю поставил. А Эдик почти что до пятого этажа добрался, когда ветка подломилась. Или вон, старшие ребята из девятого костер жгли, так на одном куртка загорелась. Юрий Петрович голыми руками потушил, я сам видел. Родителей ни к кому не вызывал. Только красочно очень описывал, что могло случиться, и как бы этот самый спасенный страдал, пока не умер.
  В общем, пришлось родителей уговаривать и обещать, что буду слушаться и вообще никуда и никогда в сторону шагу не ступлю. Тогда они с другого конца решили отговорить. Дескать, обещают дождь, грозу, шторм, ураган и землетрясение. Я даже посмеялся. Сказал, что на три дня прогноз смотрел – без дождя будет, тепло и солнечно. На это мне ответили, что местный прогноз – это одно, а глобальный – несколько другое. И что, если я хочу простудиться, то могу идти хоть на край света со своим Юрием Петровичем, но потом чтоб я претензий никому не предъявлял, если придется во время каникул месяц в постели проваляться.
  На этом и договорились. Рюкзак собрал, то да сё – по списку. Подготовился. Наутро у школы собрались и пошли своим ходом. В этом самый прикол, чтоб без всякой техники обходиться. Только если сигнал о помощи послать. Но до такого серьезного никогда не доходило. Даже когда кто-то там три года назад ногу подвернул, так его на носилках вытащили. Смысл-то похода в чем? Себя проверить. Сдюжишь ли без роботов и тому подобной ерунды, без которой дома шагу не ступить.
  Тяжело, конечно, пешком идти, если без привычки. Так мы же не зря готовились: физическая подготовка, бег с грузом на плечах. Кое-кто даже интенсивники на мышцы ставил. Но это так, баловство. Пока носишь, они мышечную массу наращивают, а снимешь – всё сразу и уходит, чуть ли не за один день.
  Дошли, конечно. Без проблем. Место под стоянку интересное выбрали, совсем не то, что в прошлом году было. У маленького озерца, в которое горная речка впадает. Ну, тут все оттянулись. И ребята, и девчонки. Конечно, сперва палатки поставили, место под костер подготовили, дежурных по жребию назначили. А там уж стали развлекаться, кто во что горазд.
  Наша компания – плот строить, чтобы по озеру поплавать. Девчонки во всякие игры играть. Мишкина компания из себя стрелков изображать стала. Нарядились под боевиков и пальбу между деревьев устроили – из учебных ружей когерентного излучения. А Юрий Петрович на пороге своей белой палатки сидит и за всем этим безобразием наблюдает. И если что не так – сразу замечание делает. В походе правило железное – три замечания, и тебя с позором домой на автоматическом глайдере отправляют.
  Стемнело довольно быстро. Мы у костра посидели и спать отправились. Разумеется, никакого дождя и не было, которого родители обещали. Утром тоже погода хорошая была: все на рыбалку отправились и даже кое-что поймали. В обед эту рыбешку и съели. Вот после обеда неприятности и начались.
  Чего-то мы у Юрия Петровича собрались. Он нам так увлекательно рассказывал про растения всякие, что вокруг растут, про насекомых, про зверей и птиц, которые от людей прячутся, но если тихо себя вести, то можно иногда их и увидеть.
  Да, на биологии мы такого и не слыхали – сидели у учителя, рты пооткрывавши. А потом как-то неуютно стало.
  Сначала ветер палатку заколыхал, а потом снаружи зашелестело и негромко загрохотало вдали.
  В палатку вбежал Артур и завопил:
  — Юрий Петрович! Гроза идет! Вот здорово-то, да?!
  Учитель вздрогнул и побледнел даже, будто что-то жуткое узнал. Выглянул, посмотрел на наплывающие тучи и решил сворачивать наше веселье:
  — Всем укрыться в палатках. Включить изоляцию и носа не высовывать!
  Ну да, конечно. Кто ж будет слушаться, если всё подготовлено для плавания на плоту – только столкни его в воду. Дождик-то – не ливень, теплый. Да и молнии где-то выше по течению. Наверно, в основном там и лило. Так что мы решили быстро до островка смотаться и тут же назад, чтоб Юрий Петрович не узнал. Всё равно он у себя остался, а мы к себе побежали.
  Выплыли. Минут десять шестами толкались. Ткнулись в островок и разбежались по нему. Ну, не уплывать же сразу обратно – надо исследовать неизвестную территорию.
  Доисследовались.
  Со стороны речки гул пошел и грохот. Такой, что не только шум дождя заглушил, но и наши голоса. Мы оторопели. А когда поняли, поздно уже было что-либо делать. Речка от ливня так вздулась, что погнала волну на всё озеро. Плот сразу смыло, а нам только ноги замочило. С этим бы и ладно. Но гроза сюда пошла. Так лить стало, что без разницы, где находишься – под водой или на суше.
  Воздух наэлектризован, чуть ли не трещит, а мы на островке застряли, который под воду уходит. Тут уж все родительские предупреждения вспомнишь. И поклянешься, что всегда-всегда слушаться будешь.
  Самим не доплыть: ветер жуткий, а по озеру водовороты ходят. Не сделаешь ничего: спасателей надо вызывать. До сих пор не знаю – кто на кнопку нажал. Да это и не важно. После нажатия главное – продержаться до их прибытия. Мы уже ждать приготовились. Стоим, в кусты вцепились, чтоб не смыло, и дрожим от холода. Сколько ждать – неизвестно.
  Учитель первым успел.
  Наверно, девчонки Юрию Петровичу всё рассказали. Ну, что мы на острове и выбраться не можем. В палатке у учителя свет горел. Он на этом фоне нам хорошо виден был. Некоторое время стоял. Думал, наверное. А потом как рванет к берегу. Нырнул в озеро, как был, в одежде, и быстро-быстро поплыл.
  Схватил одного – и назад к лагерю. Никогда не видел, чтоб люди так быстро плавали. Потом другого. Мы уже и бояться перестали. Как же – Юрий Петрович спасет!
  Только с каждым разом он всё медленнее плыл…
  Меня он последнего с островка тащил. Даже в этой темени видно было, что нехорошо с ним как-то. На лице и на руках кожа у него то вздувалась, то опадала – волнами ходила. Страсть! Я даже спросил:
  — Что это с вами, Юрий Петрович?
  Он услышал, криво улыбнулся и ответил:
  — Организм взбунтовался. Некомфортно ему. Нельзя мне в грозу на улице, понимаешь, Саша?
  Ну, я тогда не понял ничего. Уцепился изо всех сил за учителя, и он поплыл.
  Немного до берега не добрались: дно ногами уже чувствовалось, а Юрий Петрович вдруг обмяк и вперед завалился. Сам холодный, синий. Даже вроде сердце не бьется. Я заорал, ребята подбежали, подхватили учителя и все вместе уже выбирались.
  Мы Юрия Петровича еле от воды оттащили. А потом только сидели вокруг него и смотрели, как дождь с него кожу смывает. Сначала она запузырилась, волдырями покрылась, как нарывами. Они потом лопаться начали. И потекли. Тут уж всем тошно стало. Девчонки в землю уткнулись, а Мишка вообще в кусты убежал. Наверно, я один смотрел. Не мог глаз отвести. Меня запах доконал. Едкий такой, противный. Я руками глаза закрыл, чтоб не видеть. Чуть между пальцами глянул и даже зажмурился: на коже красные проплешины появились. Сразу комок к горлу полез.
  Ничего мы сделать не могли. Страшно было и тягостно. Ведь из-за нашей глупости всё это. Девчонки в голос ревели, а толку-то. Может, и ребята плакали, да дождь всё прятал.
  Потом, конечно, спасатели прибежали. Я даже не сразу понял, что это они: все в белом и совершенно бесшумно. Юрия Петровича подняли, перенесли в медицинский глайдер и увезли куда-то. Нас – в грузовой. Вещи тоже куда-то покидали, да нам не до них было.
  Вот так и закончилась экскурсия к озеру.
  Только одно не понимаю: зачем Юрий Петрович полез спасать нас? Мы бы еще минут пять точно продержались. На острове воды по пояс было, не утонули б. Он же знал, что в грозу для него смертельно опасно. Мог бы и не выходить, спасатели не сильно задержались.
  Так что географии у нас пока нету – некому вести.
  Но я ходил в больницу, спрашивал. Он к нам всё равно вернется…