Чудный город

                                  Чудный город

Дюнька торопится, Дюнька знает – спешить надо. А как не спешить, времени-то – всего до полудня, да не до полудня, а во-он, когда солнышко до стены дойдет, и стена потемнеет, и тень от нее поползет по земле. Вот тогда и все, и кончилась Дюнькина радость, и побежит Дюнька во весь дух в красный дом, скорей, скорей.

А время еще есть, только бы солнце так не спешило, ишь, ползет по небу, торопится куда-то. Оно, может, проспало сегодня, солнце, вот теперь и старается наверстать, спешит, а Дюнька-то почему от того страдать должен?

Торопится Дюнька. Пока песочек мокрый после дождя, пока строить из него хорошо, стены, башенки, бойницы, вот тут у Дюньки королевский дворец будет, тут башня, с нее король будет смотреть, тут у Дюньки ремесленный квартал, домики всякие, тут вот пусть рыболов живет, а вместо рыбы у него желтые листики будут, вон их сколько Дюнька перед домиком накидал. А тут пусть мебельщик живет, ему щепочек положим, а тут Дюнька не придумал еще, разложил сосновые шишки перед домиком, что это может быть… Ну и ничего не может быть, пусть там шишечник живет, шишки продает, а то как городу без шишек-то… а на хрена они…

А королевский дворец – это дело особое, его и стеклышками выложить надо разноцветными, вон, вчера какие-то синюю бутылку грохнули, так вон сколько этого добра валяется, и красными стеклышками, это от фары чьей-то, и вон, кто-то чашку кокнул, красивую, с сиреневыми цветочками, как же такую красоту, да не на фасад…

Окно открылось в красном доме.

— Дю-ю-ю-ня-я-я-я….

Мама зовет.

Дюнька кричит, слезы по щекам размазывает, ну еще чуточку, ну еще минуточку, не достроил же еще, не долюбовался, ну еще бы только вон, башенки две, и крепостной вал, и вон, еще торговые ряды, и еще… Да какое там, хочешь не хочешь, бросай все, беги-беги-беги, а сегодня котлеты картофельные, ладно, Дюнька так и быть, побежит…

Бежит Дюнька, торопится, как же не торопиться, город-то ждет.  И так уже боится не успеть Дюнька, опять гости к маме набежали, ой, да какой у вас мальчик, а ты кого больше любишь, папу или маму, а ты какие стихи знаешь, ну-ка, расскажи нам, да шли бы вы все, и подальше. Бежит Дюнька, спешит Дюнька, там же город, там же дворец королевский, и ряды, и ремесленник, который шишки продает… непонятно, зачем…

А солнышко уже за стену зашло.

Бежит Дюнька – издали видит, что-то не так, что-то поменялось, что-то… Ну вот тебе, на тебе, уже ни замка, ни домика ремесленника, ни крепостного вала – все истоптано, стеклышки побиты, деревца повыдерганы, шишки разбросаны…

Ревет Дюнька, заливается.

А как не реветь, опять Леха большой пришел, опять все растоптал. Леха, говорят, на год старше, да какое на год, он, считай, вдесятеро больше Дюньки, а силищи в нем не меряно. Вот так бежит к тебе по двору, и хрен пойми, обнимать он тебя будет или бить. В садике ему суп не понравился, так он стол опрокинул, и давай тарелку ногами пинать. Так что Дюньке против Лехи не устоять…

А что делать Дюньке… Песочек подсох уже, конечно, ну да ничего, если копнуть поглубже, сойдет, снова берет Дюнька песок, снова строит сначала горку, это как основа для дворца, потом башенки, потом вход надо сделать.

Снова растет во дворе город.

Торопится Дюнька, спешит, чтобы солнышко обогнать, только теперь надо успеть, пока солнышко до во-он той крыши не дошло, а потом оно куда-то девается, а потом за лесом повиснет. Торопится Дюнька, кирпичики лепит, это же каждый кирпичик еще в печи обжечь надо, и бетон мешать, а стальные каркасы для домов делать, вообще замаешься. Потому что железо, оно же такое, на земле не валяется, ну если только консерва какая, а так железо надо глубоко-глубоко под землей искать, где руда, еще из него сплавы всякие делать. А стекло, тоже ведь на дороге не валяется, вот и лепит Дюнька стекольный завод, вот и стекольщика из спичек сварганил, поставил работать. Короля смастерил, кузнеца, садовника, вон он, ходит по городу на своих спичечках, деревья садит… Тетя Катя опять начнет Дюньку поправлять, не садит, сажает, ну, у нее, может, и сажает, у Дюньки садит…

Спешит Дюнька, как не спешить, солнышко то вот-вот уже на крышу залезет и на чердаке вместе с голубями спрячется. И человечки спичечные спешат, землю роют, руду добывают, меха в кузнице раздувают, чуть поодаль от города земличку добротную нашли, поле распахали, засеяли. Вон и из городишек маленьких в большой город обозы везут, стражники ворота открывают…

Торопится Дюнька. Проводочков каких-то на помойке нашел, на колышках по городу развесил, телеграф сделал, там и до телефона недалеко, вон, в домах аппаратики маленькие стоят, тррень-тррень…

А вот и снова в красном доме окно открылось.

— Дю-ю-н-я-я-а-а-а-а!

Бежит Дюнька, торопится, а куда торопиться, что он там не видел, папа эклеры принесет, ну и что, что эклеры, и на Лунтика на этого глаза бы не смотрели, да как домой идти, если город там… там…

Боится Дюнька за город, смотрит в окно, вон он там, на песке, между каруселькой и лесенками, на солнышке светится. Вон тетки какие-то мимо идут, ну, это не страшно, что им, теткам-то, вон парни какие-то пошли подвыпившие, вот черт, перед городом остановились… Так и сжалось сердечко у Дюньки, да как не сжаться, когда на глазах твоих… На корточки садятся, смотрят, как спичечные человечки деревья садят да в кузнице куют — головами качают, один небритый даже телефон достал, на память щелкнул. Дальше пошли парни, не тронули город, должно быть, стражников испугались…

— Дюнечка, зубки и спать…

Да какое там спать… и не спится Дюнечке, все думает, как там город, а то вдруг ночью злой Леха придет. Леха, он сильный, у него вон кулачищи какие, его воспиталка в садике и то боится…

Бежит Дюнька, торопится, а как не торопиться, город же ждет, чудный город, там кузнецы в кузнице, и садовник с деревьями со своими, и пекарь хлеба печет, и в булочную везет, где крендель висит.

Бежит Дю…

А это что? Ну конечно, вот оно вам, все и случилось, где город был, там уже руины одни, и истоптано все, и зажигалкой пожжено, и человечки все замертво лежат.

Ревет Дюнька, а что реветь, горю не поможешь, против этого Лешки разве устоишь… Он и книжки себе все в садике забирает, и игрушки все, с ним Санек дрался, так он этого Санька схватил, и на шкаф забросил.

А что делать Дюньке… Снова идет Дюнька строить город, снова землю роет, где железная руда, снова кузницу строит, кирпичи обжигает, снова землю пашет, чтобы спичечные человечки ее пшеницей засадили. Вот уже и дворец королевский готов, а тут ткацкая мастерская будет, вон как ткачи ловко орудуют, ширк-ширк-ширк, и готово полотно, а там и портные из него рубах понашьют…

А солнышко к стене подбирается. Да куда торопишься, окаянное, ты присядь, отдохни, будто кто тебя ждет, будто кто сейчас выглянет из туч, — со-о-лны-шк-о-о-о, домо-о-о-й, и побежит солнышко борщ есть и мультики смотреть…

Вот и город готов, и вокруг него – города, городки, городишечки, и обозы ездят, и спичечные человечки спичечных лошадок погоняют, Дюнька, не будь дурак, еще из киндеров своих всяких там пингвинов-крокодилов принес, чтобы тоже в городе жили, вон, дельфин пусть бассейном заведует, а пингвин пусть мороженое продает, у него это хорошо получится…

Тут-то и открылось окошко в красном доме.

— Дю-юн-я-я-я!

Бежит Дюнька, торопится, скорей-скорей борщ этот доесть, на хрена в него перец накидали, и скорей мультики эти посмотреть, как бабушка велит, ах, нупогоди, ах, советское прошлое, ну пусть сама и смотрит свои нупогоди, а Дюнька…

Бежит Дюнька домой, а там опять гости, тетя Катя пришла, и конфет принесла, и дочка с ней, спросишь ее, как зовут, она говорит – Нюся, и лошадка у Нюси розовая…

И тут – как гром среди ясного неба – собирайся, Дюнька, в зоопарк поедем.

Бежит Дюнька, торопится, а как не торопиться, город же ждет. Вот теперь знает Дюнька, чего в городе не хватает – зоопарка, надо вольеры поставить, и зверей из спичек налепить, жирафа с длинной шеей, и страуса, прикольный такой, Дюнька думал, это куст растет, а куст как встал и пошел… Только клеток не надо, пусть звери на воле бегают и никого не трога…

А это что…

Бежит Дюнька, а что бежать, все уже…

Ревет Дюнька. А что реветь, где Лешка этот здоровенный был, там, считай, уже все… Вот и порушено все, и истоптано все, и киндеры все поломаны, и ни начал, ни концов не найдешь…

Тут-то и увидел Дюнька – вон он, Леха, здоровенный, про него большие говорят, ему четыре года, а он на все шесть потянет. Вон он, стоит, дерево палкой лупит, на кой ему это дерево сдалось…

Тут-то и не выдержал Дюнька. И страшно ему, и боязно, а не век же бояться, город свой защищать надо, это Дюнька в кино видел, которое шестнадцать плюс, там на город враги напали, а люди город свой защищали…

Вот и бежит Дюнька к Лешке, маленький Дюнька, страшно ему, ох, надает ему Лешка, а Дюнька все равно бежит, пусть Лешка за все ответит, и за дерево, и за кошку соседскую, на которую он крылья от дракона поломанного привязал, чтобы летала, и за город…

…за город…

Смотрит Лешка, недоверчиво так, а что это Дюнька к нему идет… И боязно Дюньке, и слова в горле застряли…

— Слышь… го… го-род мой… не… не трожь.

— Че-е-е?

— Город мой… ты сло… сломал. Не… не ломай. Не… трожь.

Не так как-то получается, вот в мультиках во всяких вон как славно у героев, лазерным мечом порубил всех, все сказал, красиво так, и враги все сдались. А Дюнька…

— Ты че, офигел, не тлогал я гойод твой.

— А… а т-тогда… к-кто?

Смеется Лешка, пальцем чумазым у виска крутит.

— Ты че, пейвый лаз с дуба лухнул?

Боязно Дюньке.

— Не-а…

— А че так… а то сам не знаесь, че голода делают…

— А че?

— А то… айда, показу.

И идет Лешка большой к дюнькиному городу, где руины одни остались. И боязно так, и так бы и надавал Лешке большому палкой. А Лешка ничего, давай из песка башенки лепить, и деревца понасажал, и лавки сделал, и домики, чш, чш, тут не строй, тут руда железная, не видишь, что ли, сюда кузницу. Лешка еще телебашню сварганил, потом кубиков каких-то хрен знает от чего принес, сказал, это телевизоры будут, и верно, вон уже по всем домам экраны замелькали, а там и лунтик, и нупогоди, и это всякое, что шестнадать плюс…

— Ну вот… гляди тепель…

А тут и окно раскрылось в красном доме.

— Дю-ю-ю-ня-я-яа-а-а…

Хочет бежать Дюнька, а как бежать, Лешка держит, смеется:

— Ну, беги, беги… тогда не увидись нисего.

— А что увижу?

— Стуку.

И мама кричит, а Дюнька за карусельку спрятался, его и не видно, и смотрит, что за штука такая бывает, когда Дюнька домой бежит котлеты есть и нупогоди смотреть.

А город живет, город кипит, вон и другие города головы подняли, и другие замки, и все друг перед другом выпендриваются, кто важнее, кто главнее. А что, в каждом замке свой король, и каждому королю главным быть охота, а зерно-то не уродилось, а зерна мало, а людей много, а куда людям без зерна…

Тут-то и началось, кузнец в кузнице уже не подковы кует и обручи для бочек, уже мечи кует, да доспехи, вот уже и воины на город идут, копьями машут, вот уже и из пушек пальнули, где только порох взяли…

— Дю-ю-ня-я-я-а-а-а, до-о-омо-ой…

Вот уже и огнем город пылает, и дворец горит, и другой, и третий, и рушат воины вражеские дворцы…

— Дюня! Я ком-му сказала!

И мама идет, да что мама, какая мама, когда город-то, город… И бежит Дюнька, пламя сбивает, а оно еще пуще, тут и мама хлоп Дюньку по щеке, и дерг за руку, и домой, э-то что т-такое, да ты мне всю жизнь испоганил, горе ты мое…

Ревет Дюнька. Сидит у окна, слезами заливается, а как не заливаться, сейчас бы самое время город строить, а не пускают, а наказали, и мультики не дали, оно и к лучшему, сами пусть свое нупогоди смотрят…

— Дюнь… Дю-юнь…

А вон и Леха под окном, ну че пришел, че пришел, посмотреть, что ли, как Дюнька плачет, еще и дразниться сейчас начнет, ре-ва-ко-ро-ва…

— На вот, не йеви…

И Дюньке жвачку сует, клубничную.

— Там трансфолмел внутйи, его клеить надо.

Улыбается Дюнька. Еще трансформера в городе не было, его бы в королевскую гвардию…

— А я тоже йевел… когда мой гойод вот так…

Удивляется Дюнька. Где это видано, чтобы Леха города строил…

— Ага… а я большой постлоил, там небоебы, и эти… там самолеты летали, вж-ж-ж-ж, и лакеты в космос, ва-а-а-ау-у-у, а там война началась, и сгойело все…

И на пепелище показывает на краешке двора, где сараи рядом. Дюнька сначала думал, там листья жгли, или еще чего, а тут на тебе, это Леха, оказывается…

— А не йеви. А я тя научу, как гойод стлоить, чтобы войны не было… Чтобы долго стоял… у меня долго стоял, месяц, там и ковабли были, и самойеты, и лакеты… тойко чейез месяц война была, и сгойело все…

                                             2012 г.