Выпуск от 28 сентября 2016, среда

Не смог сломать Иван иголку.
Лежит зелёный, как трава.
Яйцо пахнуло ароматом,
Протухло чуть за шесть веков.

Эмма ненавидела этот город – серый, бездушный, слякотный. Город, где лето длится всего пару недель, а все остальное время идет дождь – такой же серый и скучный, как и люди, что обитают здесь.

Она прожила в Лондоне всего несколько лет, но иногда ей казалось, что прошла вечность с тех пор, как Эрик привез ее сюда.

Фентезийная баллада о том, как прелесТная дева заимела экзотическое домашнее животное, из-за которого сначала попала в лапы сексуального мага-маньяка, но потом благополучно вышла замуж за самого настоящего прынца, который как раз искал невесту с хорошим приданым.

Тюрьма строгого режима в недалеком будущем. В ней отбывают пожизненное заключение зэки, однако условия жизни там настолько тяжелы, что не проходит и дня без самоубийства. Начальник тюрьмы Белов, чтобы поднять свой рейтинг перед переназначением на должность, решил установить в камерах  компьютеры и запустить локальную сеть, чтобы зэки могли общаться друг с другом.

            В глубине поляны, среди редких сосен стояла бревенчатая избушка. Рубленный в чашку сруб древнего домика ощетинился морщинистыми торцами тёмно-серых бревен. Тёсовая двускатная крыша вся заросла густым зеленым мхом. Отчего казалось, что кто-то постелил на нее мохнатый зеленый половичок.   

Буонанима - покойся с миром. Распостранённое выражение среди членов Коза ностры.
Рыжий - это я.  Старина Бернардо не зря считался самым острым на язык в нашей бесшабашной компании. Только ему могло придти в голову окрестить альбиноса - Рыжим. Я подал капо чемоданчик с инструментом и, устроившись на стуле возле входа, закурил сигаретину. С того места, где я расположился, мне хорошо был виден коридор по которому мы вслед за Берни минуту назад проникли на склад.

Вот что случается, если перепутать колдовской рецепт...
Ведьма ночью ворожила,
Лишней травки положила…
А трава-то непростая,
Дрын - трава  та  золотая.

Однажды осенью, когда деревья оделись в праздничный багрянец, Мефодий Никодимыч проснулся раньше обычного. Он лениво зевнул и, помяв телеса спящей супруги, внезапно оформил мысль...

Савва должен жить! Савва должен жить! ― твердил я, как обезумевший, не замечая, что выкрикиваю эту фразу уже вслух. Валдай в растерянности смотрел на меня словно на сумасшедшего, Савва издал последний вздох и затих. И тут «Душа лабиринта» в моих руках сделалась до невозможности горячей и запульсировала ярким кроваво-красным светом...