Выпуск от 31 августа 2016, среда

Маша сидела в удобном кресле электрофлаера и смотрела в иллюминатор. Сверкающий вечерний город за стеклом, небоскребы, многоэтажные ленты дорог, огни рекламных щитов дрожали и переливались. Девушка сморгнула слезу, вздохнула. Крошечный медицинский дрон возник, казалось, из ниоткуда и завис перед Машей.

Настоящие книги, они так и пишутся- кровью...

(Стихотворение про изнанку писательской жизни)

Новое утро обозначило новый цикл в жизни всего живого. Утренние лучи, как и миллиарды лет назад, когда здесь кипел совершенно иной ритм, падали сверху потоком мягкого света. Проходят года, века, сменяются эры, гаснут звёзды, но жизнь, что течёт в каждом атоме по заведённым с начала существования Вселенной законам, невозможно остановить.
Рассказ занял III место на конкурсе "Белое пятно - 2009"

Там что-то шевелилось, и снова ощутив нестерпимый зуд, содрал гнойник и увидел, как из ранки появилось какое-то существо. Червь не червь, змея? Нет. Ухватившись за него, потянул вверх, ощущая, как он выходит из меня, мерзкое чувство скажу вам, до тошноты. Вытащив, бросил с отвращением на пол, потом наклонился, рассматривая его странное тело.

Всех с Рождеством поздравляю!  Заходите в хату, гости дорогие.  На улице морозно, а вы к печке ближе садитесь.  Расскажу я вам страшную историю. Случилось это давненько, аккурат перед Рождеством в нашей деревне, что затерялась где-то между Брестом и Минском.  А всему виной нечисть!  Кто такие домовиха да банник, думаю объяснять не надо.  Стрыга - это кровопийца, анчутка - смесь чёрта и утки, волколак - оборотень. Ежели ещё что непонятно будет, потом спросите, а пока же слушайте да не перебивайте.  

Окончание первой части романа "Железный лабиринт".
— Гногов слишком много! — напомнил Валдай. — Нам не выстоять, надо рискнуть.
От страшного удара дверь вылетела вовнутрь, разбрасывая тяжёлые ящики, как пустую скорлупу. В освободившемся проёме показалась группа Гногов с длинной металлической трубой в руках.
— Быстрее! — закричал Валдай. — Отбивая летящее в нас копьё мечом.

Рифмованная заметка о народном характере в нехудших его чертах.
Он же наш волчонок,
Шкура с начёсом,
Баба курносая
За плечом.

Нашел я «хоромы» Тимофеича быстро. Рубленый в чашку пятистенок на краю деревни обступал молодой березовый подлесок, плавно переходящий в плотный частокол сосен-морковок. У ворот была вывалена куча березовых и осиновых чурок, излучающих неповторимый запах свежеспиленного леса...

Это опять хозяин. Он же мистер Барридж. Не понимаю я нашего хозяина, сколько служу, столько не понимаю, триста страниц служу, триста страниц не понимаю, и до этого хрен знает сколько служил, хрен знает сколько не понимал. Сам хозяин говорил, полцарства тому, кто загадку разгадает, ну не полцарства, ну, полпоместья, ну, не загадку, ну, не пойми, что, но всё равно…

Иронические стихи - как они есть.
"Это я шалю, ну, то есть, балуюсь!" (с)
(Владимиру Владимировичу посвящается)
 

В лесу кричали птицы. Обычно они пели, и звонкие, красивые голоса разносились по всему лесу, но не сегодня, в этот день стоял крик. После услышанного, от дороги бежал заяц тяжело дыша. От той, которую сторонились все лесные жители. Чем ближе к ней, тем опасней. Один выстрел и это могло значить только одно, на одного жителя стало меньше, в ближайшей местности в лесу.

Баня, парная наша баня,
Ты многим как карась в сметане-
Творишь порою чудеса,
Парной дух посылая в небеса.

Сегодня, вчера и третьего дня всё было как всегда. Солнце вставало на востоке, дома стояли на одних и тех же местах, где их поставили, деревья и цветы – там, где посадили. Мир являл собой жёстко очерченную стабильность и повторяемость. И как же трудно принять мир утром следующего дня, когда он изменится до неузнаваемости.

Пришельцы высадились под Смоленском и маршем идут на Москву. Нет, это не 1812 год, а ближайшее будущее, но Россия опять стоит на грани гибели.