Выпуск от 14 мая 2013, вторник

Когда создан был мир (как сообщается в «Младшей Эдде») и населен всеми живыми существами, асы (верховные боги) Один и Вили Ве, роясь в земле в поисках железной руды, наткнулись на противных скользких червей. Ве хотел было раздавить их, настолько они были гадки, но Один остановил его:

– Ничто, созданное в этом мире, не должно быть уничтожено. Лучше населим этими существами недра земные и воздух.

Вот так, из червей и были созданы цверги, дварфы (гномы), дроу (темные эльфы) и эльфы. И эти существа имеют очень мало общего с персонажами Толкиена...

В три часа ночи его разбудил телефонный звонок.

— Мистер Шварц, это Маргарет. Скажите, это правда? Завтра все отменяется?

— Что вы, с чего это вдруг? — плохо соображая спросонья, фыркнул Шварц. — Завтра все по плану, начало в десять утра...

— Это точно? — в голосе его ассистентки явно слышалось недоверие. — А как же… То есть, я хочу сказать, не может так случиться, что нам велят отложить эксперимент?

— Мэгги, — бесконечно терпеливым тоном произнес ученый, — если нам до сих пор ничего не запретили и не потребовали отложить, значит, этого уже не произойдет. Откуда у вас вообще такие мысли?..

— …ающий год по Кырдыльбульбекскому календарю будет годом человека. Поэтому постарайтесь встретить его так, чтобы символ года остался доволен.

— Да будет тебе, в гороскопах этих правды ни на грош…

— Не любо – не слушай, врать не мешай. Прежде всего, запаситесь едой, которую любит человек – глутаматом натрия, усилителями вкуса, красителями, ароматизаторами типа Е.

— А это что?

— Не знаю… вроде в антикварных лавках продается… Позаботьтесь от том, чтобы на столе стояла вода, хотя бы в небольшой миске, человек очень любит воду...

…Если  меня совсем раздеть, то я серого цвета и на ощупь холодная. Но это ничего – зато внутри у меня туго натянутые струны и иногда они звучат – в такие моменты я просыпаюсь и начинаю петь…

Введение в домоведение

Бревенчатые дома тоже любят петь, особенно – когда за ними приглядывают домовые, которые любят жить на чердаках. Таких домов уже мало осталось, а домовых – еще меньше. Этот маленький народец, к сожалению, вырождается...

(Миниатюрка, в продолжение рассказа "Запись №...")

Плачет Белоснежка, стонет Белоснежка,
И, сама не замечая, странно улыбается себе.
Слезы горькие глотая, утирая кровь…
Агата Кристи – Насилие.
 

Тело извивалось, ломалось, пульсировали и рвались мышцы. Тело уже не зависело от нее, жило своей жизнью, поглощенное водоворотом ритмов, грохотом басов. Да она и не против. Затуманенный парами «мохито» разум требовал разрядки...

                                                                                                              Часть третья

                                                                                                                 Кукловод

В харчевню, где на вывеске два розовых поросенка чокались кружками с шапкой густой пены, Леонид Георгиевич зашел поужинать. В кармане пиджака позвякивала целая пригоршня мелких монет, среди которых он обнаружил даже две серебряных. В зале было темновато, на полу, засыпанном мокрыми опилками, валялись объедки, камин подымливал, а в углу галдела пьяная компания, но ароматный запах жарящегося на вертеле кабана заставил Леонида Георгиевича смириться с грязью и шумом...

(В соавторстве с Павлом Ганжой)

Под копытом что-то противно хлюпнуло. Хлыщщ посмотрел вниз и выругался:

— Черт! – Нога угодила в серую массу, судя по всему, помет какого-то животного.

Хлыщщ обтер копыто об траву и ухмыльнулся – себя помянул. Не к добру. Что, впрочем, хорошо. Для черта – хорошо. А для старшего черта третьего Круга Преисподней – тем более. Это вам не какой-нибудь мелкий демонишка или занюханный бесенок-истопник. Величина! Сам Повелитель с ним общается и даже доверяет выполнение ответственных поручений. Иногда – дважды в столетие. Можно сказать, правая рука Владыки Ада. Вот и сейчас Хлыщщ прибыл в Срединный мир не просто так, а по заданию Самого...

    Мне каждый раз страшно умирать. Потому что смерть – это всегда ад. Ни разу я не попал в рай. Наверное, рай – это выдумки, или же туда попадают, когда умирают в последний раз. Никто этого не знает.

Жизнь в очередной раз пролетела, как один миг. Счастливые часов не наблюдают, вот и я не заметил, как пришло время отправляться в этот кошмарный сон. Всю жизнь пытался не вспоминать, не думать о смерти. И у меня это получалось. Я наслаждался бытием, купался в безмятежности и радости, возносился в славе и тонул в любви, без забот, боли и горя. И с заоблачных высот смерть казалась не более, чем экстремальным приключением. Но когда крепкая паутина времени начинает опутывать, чтобы утянуть в беспросветный ужас, когда начинаешь считать каждую оставшуюся минуту, страх проникает в мысли, сковывает волю, и устройство мира кажется жестоким и несправедливым...

Тусклое зимнее солнце уже клонилось к закату, когда на опушке скованного лютыми морозам леса появились две человеческие фигуры. Одна явно принадлежала ребенку лет шести, другая же являла собой древнего старика, возраст которого не взялся бы определить даже он сам.

Они не спеша шли по глубокому снегу на коротких широких лыжах, и из-под шарфов, укутывающих лица, вырывались облачка пара. В теплых овечьих тулупах было не холодно, скорее наоборот, а вот нос и щеки без шарфа могли превратиться в лед.
У старика за спиной висел видавший виды арбалет, колчан со стрелами и небольшой топорик в кожаном чехле. Мальчик же нес в руках тушку крупного белого зайца.
-Мороз-то крепчает, Павлуша. Как бы засветло до дома добраться, — переводя дух, проговорил старик...