Вольница

Зарисовочка, навеянная солнышком и весной. На романтик меня потянуло)

Солнце уже отправлялось на покой, и подол небес полыхал алым цветом, когда хлопец спешил к заводи, чтобы окунуться перед ужином и смыть с себя грязь и пот дневного труда в поле. Он знал, что вечером у зарослей плакучей ивы, что клонила свои ветви прямо к водной глади, никого не будет, и ему удастся побыть наедине со своими мыслями, предавшись мечтаниям на песчаной косе.[cut=Список...]

Но к его удивлению на подступах к берегу он услышал плеск и фырканье. Осторожно подкравшись к самой кромке предлесья, что заканчивалось крутым обрывом, прорезанным некогда бурной лентой реки, а нынче ставшей тихой её заводью с  узкой полосой жёлтого песка, молодец разглядел вороного коня. Скакун стоял по колено в воде, фыркая и смешно тряся головой, будто вокруг него кружит назойливая мошкара, которую никак не удаётся прогнать. Развеселившийся парень уже было хотел спрыгнуть на берег, как из-за крупа коня вышла девица. Она отерла влажными ладонями гриву покорно склонившего голову жеребца, что-то успокаивающее шепча тому на дергающееся ухо. Олекшу обдало жаром с ног до головы, стоило ему только окинуть взглядом стан незнакомки. Бес дернул его схорониться в ближайших кустах, вместо подобающему воспитанному юноше незамедлительному отступлению прочь в чащу леса. Девица же, видать, не заметив его неожиданного появления и ещё более неожиданного скачка в направлении зелёной засады, продолжила купать своего грациозного питомца. Она осторожно омывала его бока, которые смоченные речной водой отливали иссиня-черным цветом. Длинная рубаха, намокнув от длительного чубаханья, облепила точеную фигуру девушки, бесстыдно очерчивая все ее изгибы. Хлопец не сводил глаз с белоснежный кожи, выглядывавшей из-под льняной ткани, с огненных волос, сплетённых в растрепавшуюся косу.
- И долго ты там по кустам шарахаться будешь, словно перепуганный русак? - раздался звонкий голос, будто весенняя капель.
Молодца что раскаленной кочергой огрело - стрелой выскочил из кустов, растерянно оставшись на пригорке.
- Я это... того... - замямлил себе под нос юноша, не смея поднять головы.
- Ну-ну, соглядатай, видать, телом вымахал, а умом так бессовестным дитем и остался.
- Да я случайно, - возмущённо буркнул тот.
- Ой ли, чего ж тогда пунцовый весь, словно малина на кусте, - прыснула девица.
Олекша задохнулся от смущения, резко вскинув голову и встретившись глазами с незнакомкой, что ничуть не стесняясь своего вида, трепала по загривку жеребца. В её очах сияла мгла. Скакун же внимательно разглядывал незваного гостя, возмущённо раздувая ноздри. Не зная, как ему лучше поступить, хлопец резко развернулся и припустился рысцой прочь от заводи. Он мчался к своему хутору, снедаемый огнём стыда и подгоняемый озорным девичьим смехом. 
Весь вечер хлопец не находил себе места, мешаясь под ногами у родичей. А ночью в сновидениях за ним гналась по полям и весям та девица на своем вороном скакуне, из-под копыт которого летели искры, а из ноздрей валил пар. Сама же она, звонко смеясь, хлестала по спине нагоняемого беглеца жгучей крапивой, охапку которой сжимала в белых рученьках. Следующим вечером ноги сами повели встревоженного парня к заводи, а спина с каждым шагом к берегу пылала все сильней, будто и не сон это был. Устроившись на гнутом стволе ивы и баламутя босыми ногами водную гладь, сидела незнакомка.
- Глядите, русак объявился, да нынче не из кустов выскочил, а по тропинке пришёл, - рассмеялась она.
- Не заяц я, Олекшей меня звать, - бубнил пристыженный молодец. - Я пришёл прощения просить за свой поступок, готов покаяться и понести наказание от твоих братьев.
- Ох, смотрите, за ночь храбрости набрался. Прямо так и покаешься? - заискивающе спросила девица.
- Говорю покаюсь, значит покаюсь! Чай мужик, а не пустомеля! - нахмурился он.
- Чудной ты, Олекша, впервые вижу человека, что так битым хочет быть, - продолжила потешаться рыжеволосая чаровница.
Молодец пуще прежнего насупился, едва не звенел от напряжения, словно натянутая тетива на тугом луке.
- Полно, хватит пыжится, фыркаешь что Черныш. Считай, прощен, больно забавный ты. Меня Варварой звать.
Ловко соскочив на берег, девушка подошла вплотную к нахохлившемуся, что вороненок, хлопцу и ткнула пальцами тому в живот.
- Сдуйся, а то лопнешь ненароком, и мне придётся с покаянной к твоим родичами идти, что я сгубила буйного молодца в самом расцвете сил, - рассмеялась Варя.
И от её звонкого смеха, что рассыпался по водной глади, так легко на душе у Олекши стало, что и он не выдержал да сам захохотал. До самого захода солнца они просидели на берегу в зарослях плакучей ивы, беседуя о всяких глупостях. Когда же пришло время проститься, и молодец вызвался сопроводить девицу до дома, та отказалась, сказав, что не из пугливых и в провожатых не нуждается. На том и порешили. 
Дни полетели с немыслимой быстротой, рассветы сменяли закаты. Олекша каждый вечер стремглав несся к заводи, где встречался с Варей. Иногда она уже ожидала его на берегу, расчесывая распущенную копну волос, иногда он поджидал ее, сгорая от нетерпения и подскакивая, услыхав лёгкую поступь. Бывало рыжая девица приводила на водопой угольного скакуна, что поначалу настороженно относился к юноше. Но подкормленный яблоками, что Олекша приносил за пазухой, жеребец сменил гнев на милость и позволял и ему трепать его по гриве. Воодушевленный молодец без умолку рассказывал девушке о своём хуторе, о своих родичах, о мечтах, коими тешил свою душу. Варя с интересом слушала все истории, но о себе помалкивала, больше говорила о Черныше, да об смешных случаях, что слышала от людей. 
С каждым днём образ девицы все прочнее отпечатывался в сердце окрыленного парубка. Глупая улыбка не сходила с его лица в течение всего дня, какими бы делами его не нагружали старшие. Конечно, и сородичи стали замечать одухотворенность юноши и стали допытывать у него, кто ему приглянулся. Пару раз Олекша пытался выведать у местных купцов, что приезжали с товарами на хутор, не знают ли они рыжую красавицу из близлежащих поселений. Но те отвечали расплывчато, мол девиц много, да и рыжие бывают, а уж красота дело личное - кому и кобыла мила. 
Порой засыпая, молодец ловил себя на мысли, что бойкая красавица - это лесная нимфа, что заворожила его безвозвратно, уж больна загадочна она была, а потом сам же усмехался своим сказочным домыслам. Никакая она не воображаемая, а самая что ни на есть настоящая, с озорным огоньком в черных омутах глаз, с ярким румянцем на белоснежных щеках, с всполохами пламени в волосах. 
В тот вечер Варя особенно его поразила, представ перед ним одетой в льняную рубаху и широкие шаровары, подпоясанные кожаным ремнем, а всегда босые ноги были обуты в высокие сапожки.
- Чудная ты, Варька, что пацан одета, - опешил Олекша.
- Не чудная, а сумасбродная, - звонко захохотала она.
- И как тебе на хуторе в таком виде разгуливать разрешают. Как называется-то он?
- Чего допытываешься? Комиссар что ли?! - прыснула та.
- Чего-чего, - буркнул молодец. - Свататься хочу, вот чего!
Девица, что до этого плела венок из полевых цветов, замерла и погрустнела. Хлопца, заметившего перемену в её настроении, что ледяной водой из кадки окатило.
- Не мил я тебе? - еле прошептал он.
- Хороший ты, Олекша, дюже хороший.
- Значит, другому обещана? -спросил  он, та покачала в ответ головой. - Тогда в чем дело?
Варя поднялась, подошла к юноше и опустила на его курчавую русую голову васильковый венок.
- Не серчай, не проклинай меня. Но не быть мне тебе ни подругою, ни женою. Не игривая я кошка, а лесная рысь. Мой верный спутник - вороной конь, отчий дом - лес да бурьян, а родич мой - батька-атаман.
- Что?! - застыл ошарашенный молодец.
Тут из предлесья лёгкой поступью вышел оседланный Черныш, к седлу которого крепились набитые сумы и на портупее шашка в деревянных ножнах, обтянутых кожей. Резко чмокнув в щеку онемевшего парня, девица быстро вскочила в седло и, хлопнув пятками по лоснящимся бокам, припустила коня вскачь. 
- Варя, стой! - окрикнул беглянку молодец, бросившись следом.
- Прощай, Олекша, не поминай лихом! - обернувшись крикнула она.
По предлесью разнесся посвист, и, когда парень добежал до кромки леса, по полю резво мчался десяток лошадей, унося своих всадников к горизонту.  Угольная фигура жеребца, словно пушинку, увозила хрупкую наездницу во главу отряда, а ветер развивал ее волосы, что полыхали огнем, как зарево на небосклоне. Галопом вырвавшись вперёд  конницы, Черныш перешёл на рысь, сопровождая по правую руку пегого скакуна, что нес в седле дородного мужика - батьку-атамана. В памяти хлопца всплыли слухи, блуждающие меж хуторян, о лагере, что разбила неделю назад разбойничья ватага в лесу. Стук копыт табуна, подобно молоту разбивал мечты молодой души о наковальню правды. Ещё долго Олекша не отрывал взгляда от полоски неба вдали, сжимая в кулаке хитросплетение лазурных увядших цветов, до крови впиваясь ногтями в ладони. Но уже ничего там было не разглядеть, лишь в дикой пляске ветер кружил по полю пыль, поднятую умчавшимся вольным и необузданным народом.