Трудности бытия знаменитостей

- Итак, - Свинопоня постучало по столу указкой, - тишина в студии. Я хотело сказать: в комнате.

[cut=читать дальше]

С того нещасного мига, когда глюк и розовая мышь победили в конкурсе «Графомать твою мать», жызнь их превратилась в форменный кошмар. С потолка постоянно сыпались лавровые листья, которые принципиально облетали подставленные кастрюльки с супом и все время норовили спланировать на головы и сложиться там в лавровые венки. Почтальон – летучий крот в очках с толстенными стеклами – ежевечностно приносил буклеты, рекламные плакаты и толстые иллюстрированные журналы, где победители были запечатлены в самые неподходящие моменты существования: то во время пропивания в «Пицце Хаос» победительных монет; то на рыбалке с дельфином возле домика Сашего; то во время утренней пробежки с Кермитом и Мисс Пигги (толстая ревнивая свинка все время норовила отпихнуть могучей филейной частью Свинопоню и сесть во время передышек на розовую мышь). В общем, слава прилетела в друзьям в одночасье, набросилась на них, подобно бешеной крокодилице и преследовала со скоростью сверхзвукового космолета, куда бы бедные глюки не пытались скрыться.

Но самое страшное заключалось в появлении поклонников, желающих получить урок у Великих Графоманей. Фанаты осаждали Свинопоню и грызуну, как вражескую крепость, кою непременно нужно завоевать: забрасывали письмами, лезли в окна и двери, просачивались в щели в потолке, прилетали на зонтиках и воздушных змеях.

А эта двоица, которая прямо сейчас сидела перед нещасным глюком за превращенным в письменный обеденным столом и капала чернилами на подаренную чердачным скатерть, вообще телепортировалась из коньячного фонтана.

- Мы желаем стать твоими учениками, о Великое Графоманство, - сообщили бриллиантовоглазый и меловоликий, предъявив в качестве аргументов, подтверждающих серьезность их намерений, вынтовку и пыратский ятаган. Перед убедительностью сверкающего лезвия и направленного прямо в третий глаз дула Свинопоня не устояло. И сдалось. А потом сдулось. Прямо на ковер.

Но сейто-саны сдаваться не собирались. Притащив из кладовки насос для пляжного матраса, они надули Свинопоню и вручили в копыта указку. А сами, достав из широких штанин чернильницы-непроливайки и ручки-незаписайки, уселись за стол, приготовившись к первому уроку графомани.

И вот нещасное существо, потрясая ушами, уже цельную вечность пыталось втолковать пламенно-жаждущим знаний начинающим графоманам, что оно ну абсолютно не в курсах, как можно написать великую графомань, не вдохновляясь хозяйскими глюками, кокосом по бошке, эклерными самокрутками и пальмовыми опахалами.

Одноглазый недоверчиво сверкал на Свинопоню брульянтовым глазом, почесывал гвоздем треуголку и ежесекундно хватался за ятаган, положенный туда, куда ему и положено – поперек мускулистых коленей. Меловоликий был немного более сдержан: услышав очередное «да ня знаю я!», он тяжко вздыхал и, достав из кармана зеркальце и набор цветных мелков, принимался поправлять свой лицевой имидж, заодно разрисовывая розовую мышь абстрактными узорами в стиле древних майя.

Наконец бриллиантовоглазый, в очередной раз опущенный лицом в грязь по причине заданного каверзного вопроса, вскочил с места и, раскрутив ятаган над головой, начал наступать на Свинопоню с воплями:

- Ты ж гуру графомани, графомать твою ять! Ты нам должное немедленно выложить, как сотворить великое творение! Шобы на века, понимаш! На все будуЮщие и последуЮщие столетия существования всемирной паутины и бессмертного сообщества графоманов! А ну немедленно открой нас сезам и сенсей всех секретов! Изложи, как надобно писать нетленки! Да смотри, все правила, ничего не утаивая!

Меловоликий, поведя носом и поняв, что запахло жареным (это на плите подпрыгивала спрятавшаяся на сковородке от греха подальше розовая мышь), бросил мелки и попытался успокоить глючного сотоварища:

- Кэп, кэп, если ты сейчас ей бошку снесешь, твоя скорпионоликая сестренка обидится! А ты знаешь, как она обижается: не только твой и свой чердак катаной снесет, но еще и фонтан-телепорт порубит! А за это можно уже от уважаемой зонтичной змеи получить по кумполу, то есть по черепу, то есть по чердаку!

- Да мне сейчас никто не страшен! – вошел в раж бриллиантовоглазый. Раж радостно запищал и принялся хлопать крыльями и топать ножками, поддерживая нового жильца.

- Кэп, но ведь без бошки этот глюк нам ничего рассказать не сможет!

- Черт, - прекращая ятагано-вращение, притормозил лицом в грязь отважный капитан. – Я об этом как-то не подумал.

- Не надо ятаганов, давайте жить дружно, - раздался глас ангельский откуда-то сверху. Сквозь щель в потолке протискивался перевоспитавшийся киллер-чердачный, помахивая пальмовым опахалом и нежно закидывая кокосами буйные головушки всех находившихся на чердаке.

…Спустя вечность успокоенные кокосами и расслабившиеся под пальмами с самокрутками в пастях и ртах участники дискуссии сидели в белых кимоно на застеленном татами полу и повторяли за облаченным в черную юкату чердачным мантру, коя должна была помочь им достичь графоманистого сатори и впасть в многобуквенную нирвану.

На середине мантры Свинопоня, уже закатившее зенки в ожидании просветления арбузом по темечку (потому что кокосы, как сказал чердачный, в ближайшем супермаркете закончились), было жестко выпихнуто из медитативного кайфа и эклерного дыма пинком под хвост, полученным от розовой мыши.

- Слушааай, - просвистела грызуна, не обращая внимание за молнии, вылетавшие из глаз рассвирепевшего глюка, - а если мы все разом достигнём до сатори, значит, и графоманить будем без перерыва?

- Ага, - пытаясь вернуться в туманную дымку многобуквенных грез, отозвалось существо.

- И чё тада?! – возмутилась мышь. – Придется на всех конкурсах побеждать, от папарацци и троллей прятаться, от крытегов ныкаться, от поклонников-читателей-сейто-их-мать улепетывать! Прощай тогда спокойная глючная жысть и милый чердак! Ты этого хочешь, да?

-НЕТ! – Свинопоня, осознав всю степень бедствия и глубину погружения в нирвану, резко подскочило и, быстренько захлопнув глаза, проснулось.