Глюканат какия

Инквизиторски изощренной в филолохии демонице посвящается

Свинопоня тяжко вздохнуло, обводя зенками родные пенаты. Любимый и такой привычный чердак напоминал филиал бардака с отдельными элементами декора из палаты №6 и вкраплениями вельдовых джунглей. Задвинутый в угол фонтан-телепорт был расплющен до формата пентагона додекаэдра огромной филейной частью слона, привезенного из джунглей Занзибара. [cut=Читать далее...]

Слон именовался Ганешей и производил лучший в глючном мире кофе люпак, поэтому под попу сапиенсному млекопитающему было привязано пластмассовое красное ведерко, куда, собственно, и транспортировался люпак. От ведерка шла сложная система прозрачных шлангов и трубопроводов, перевязанных розовыми ленточками и прикрепленных к самогоно-кофе-производительной машине на паровом ходу. Сама машина, напоминавшая по форме чудовищно-монструозную помесь безумно-конструкторской мысли сержанта-полковника и средневековой дыбы, была намертво вмонтирована в пол чердака, залитый бетоном, дабы в процессе жизнедеятельности машины, традиционно сопровождавшейся прыжками, ужимками и ультразвуковым воем, драгоценный напиток не выплеснулся на пол.

Розовая мышь, одетая в белый колпачок и кружевной передничек, с выпученными глазами носилась по балкону чердака, где был открыт Ексклюзивный ВИП-бар на тыщу и одну персону «Глюканат Какия», где просиживали штаны любители самого дорогого в глючной Вселенной кофия. Отделанный черным, красным и зеленым деревом, украшенный пальмовыми листьями и татами из соломы свежего покоса балкон напоминал нещасному существу поле Последней битвы Добра со Злом. Дым эклерных самокруток лежал в воздухе слоисто-кучевыми облаками, из которых регулярно падали кокосы, тролли и лягушки, а на выполненных в постапокалиптическом готичненьком эмо-стиле диванах расселись, разлеглись, развалились на части и не собрались обратно знакомые и незнакомые Свинопоне глюки.

Возле самой большой пальмы, попыхивая эклерной сигарой и почесывая могущий затылок кончиком алмазного сверла, попивал огромную коктейльную чашу кофия высоковакуумный сержант-полковник, ради соблюдения дресс-кода наряженный в клетчатые штаны и пропеллер от самолета-невидимки капитана Казиника. Рядом с ним, воспивая и воспевая среднерусские камыши лебединым пером по пергаменту, угощался кофием с морфием через соломинку меловоликий лыцарь, так и не поднявший забрала. Как всегда напившийся ромо-люпачного коктейля бриллиантовоглазый играл в бильярд со змеемаской, используя вместо кия гвоздь из бошки, а вместо шара – собственный глаз. Змеемаска, глядя на мажущего и размазывающегося по столу партнера, покуривала тонкую зеленую папироску и ехидно переглядывалась со скорпиошкой, поставившей пару десятков гроздьев изумрудов на рОдную тетю. А вот столь любимый Свинопоней черно-белый негативно-позитивный глюк сидел в углу дивана, пригорюнившись, потому что черт – в лице чердачного – дернул его за руку и толкнул под ногу поставить последние медные монеты на регулярно валившегося лицом в грязь и на сукно пирата. Наконец, бриллиантовоглазый, в очередной раз мазанувший по сверкающему на весь бар оку и взвывший от боли и разочарования, отбросил кийный гвоздь и, выхватив саблю, одним молодецким ударом разрубил бильядный стол напополам.

- Это все ты, ведьма колдунская, мне под десницу проклятия насылаешь! Изумрудов своих пожалела! – завопил он, бросаясь на единоутробную по батюшке сестрицу с ятаганом в руках.

- Пить надо меньше! – возмутилась скорпиошка, раскладывая в воздухе веером пасьянс из сюрикенов.

Свинопоня тихонько завыло и полезло под украшенный кружевами стол, прикрывая копытами и ушами зенки и кося лиловым глазом: в баре начинался ежевечерний бардачно-беспредельный инцЫдент.

…Под столом было тихо, темно и спокойно. Судя по пыхтению, еще до существа туда успели забраться розовая мышь, отважный чердачный и серый волк. Утрамбовав пятую точку на оставшемся микроне места, Свинопоня оглядело товарищей по несчастью и поинтересовалось:

- Ну что, пока они там буянят, может, по розочке?

- Тема, - согласился чердачный, вытаскивая из кармана руку-ножик от Карслончика с улицы Вязов, которой так удобно было разрезать бесконечный, одиннадцатимерный тортик с кремовыми розочками. Все закурили эклерчиков и чокнулись блюдечками с кусками розочек.

В баре, тем временем, события принимали критично-катастрофический обормот, а ежевечерний беспредел постепенно превращался в дружественно-родственную битву глюков, озаряемую вспышками летающих сюрикенов, проблесками мечей и ятаганов, искрами боевого веера, свистом разрезавшего со сверхсветовой скоростью воздух зонтика и печальным светом звезды Фомальгаут, с бесконечной добротой смотревшей на сражающихся глюков с высоты небес. В тот самый момент, когда скорпиошка уже порубила в лапшу-удон остатки бильярдного стола, которыми бриллиантовоглазый отбивался от сестренки, а змеемаска загнала под пальму с самыми зрелыми и тяжелыми кокосами черно-белого негативного глюка и как раз готовилась обрушить на его нещасную главу кадку с растением, со стороны забалконной темноты раздался громовой глас, заставивший всех присутствующих окаменеть:

- Замрите! Это ограбление!

Все застыли, завороженные злым колдунством. Наступила мертвая тишина, в которой слышался только слабый скрип поворачивающихся на 360 градусов зенок всех присутствующих, желающих видеть, кто нарушил так приятно и томно проходивший вечер.

На резном краю балкона стоял некий некто в пыльной одежде, лик его зарос сивой бородой. В двух руках держал он страшное оружие – ржавое ружье, стреляющее глюкоубивающими серебряными пулями, а третьей прижимал к сердцу рулонную распечатку самоновейшего словаря, в коем позволялось пОльты лОжить на дОговоры, а пОртфеля вручались в конечности звОнящим дОцентам. Гадко хихикая над замершими глюками, грабитель прошел между столиками, собирая золотые монеты, гроздья изумрудов, свет звезды Фомальгаут, бриллиантовый глаз и даже последние медные монеты, политые слезами и потом трудовым бедного негативно-позитивного глюка.

Обойдя балкон и собрав все сокровища, грабитель расхохотался, чуть не выронив вставную челюсть, а потом вскочил на витое ограждение балкона и воскликнул громовым гласом:

- Как исчезну я – отомрёте вы! Но навсегда забудете, как правильно произносить название столь любимого вами глючного напитка! За то, что изгнали меня из вашего Ексклюзивного ВИП-бара «Глюканат Какия», как дресс-код и фейс-контроль не прошедшего, проклинаю вас! Отныне и вовеки будете вы говорить: «Дайте мне одно кофе!», ибо будет оно – навсегда ОНО!!!

- Это что же деется-то! – тихонько взвыло под столом Свинопоня. – Есть ли антиколдунство против злобных чар бандита с большим ружьем и словарем?!

- Эхххх! – вскрикнул чердачный. – Где наша не пропадала!

И, выскочив из-под стола, отважно запустил в грабителя тортик с кремовыми розочками. Пока пытался злодей размазать по лицу и бороде розовые розочки, с зелеными листочками и белыми бутончиками, с красителями, идентичными натуральным, отвлекся он от плетения паутины заклинания.

И выскользнула из этой сети звезда Фомальгаут, и тонкий лучик дотянулся до змеемаски, и защелкал по сверкающим пуговицам парадного корсета. Смущенное Свинопоня попыталось прикрыть копытами зенки, чердачный, зардевшись, уткнулся носом в бесконечный тортик, а серый волк махнул хвостом по своим наглым гляделкам, но тут выдвинулась из корсета пушка на колесах и кааак бабахнула по грабителю! Разлетелся на многие миллиарды атомов и молекул злодейский глюк, а вместе с ним пропало и злое колдунство.

Свинопоня закрыло глаза и проснулось. За родным столом, украшенным кружевной скатеркой работы киллера-чердачного, восседали змеемаска, помирившася с негативно-позитивным глюком; скорпиошка, решившая отложить убиение единоутробного по батюшке брата-пирата; слон Ганеша с красным ведерком в хоботе; розовая мышь и много чашек с кофией, которую, после всех случившихся ггюков, решено было переименовать в женский род. Существо вдохнуло отрадный кофийно-люпакный аромат: все снова стало ладно в глючном королевстве.