Основополагающим при взаимодействии человека с окружающей средой является ориентация в пространстве. Прежде всего, ему необходимо выбрать точку отсчета для описания местонахождения предметов. Естественно, что такая точка будет антропоцентрична, т.е. положение объектов определяется относительно самого человека. Разграничение пространства на лево – право и зад – перед изначально обуславливалось антропоморфизмом архаической космологии, что было производной от сакрализации анатомии тела. Оппозиции лево – право и зад – перед коррелировали с географическими осями запад – восток и юг – север. Поэтому во многих языках до сих пор сохранилось значение правой и левой рук как «южной» и «северной». Основой для возникновения и существования такой взаимосвязи являлось самое неизменное в природе – движение по небосклону солнца. Обратившись лицом к солнцу на восходе (восток) человек наблюдал перемещение светила по небу к западу на закат (задняя сторона). Верхней точкой траектории был юг (право) а нижней – север (лево). Нетрудно догадаться, что в архаическом сознании восток (перед) и юг (верх/право) представлялись с зеркально противоположными качествами западу (зад) и северу (низ/лево).
Восток в сакральной географии считался священной стороной света. У египтян восток назывался «та-нетер», т.е. земля богов. Согласно «Текстам пирамид» на «восточном небе» находились Поля Иару откуда поднималось солнце – Ра, страна пребывания блаженных. Эдем – райский сад в Библии располагался на востоке, на восточной (алтарной) части христианских храмов изображают распятого Иисуса. Вообще, восток в солярном традиционном мироощущении играл важную роль, так например, в германском мире сохранилась культовая процедура, сходная с индийской «прадакшиной», латинской «декстрацией» и русской «посолонью», когда при магическом ритуале человек поворачивался вслед за движением солнца с востока на юг, далее на запад и на север. Известно предписание для древнешведских конунгов объезжать свою страну по ходу солнца, по той же схеме с востока на юг, далее на запад и на север после коронации путешествовали и германские императоры Конрад II и Фридрих Барбаросса. В конце концов, само слово orient переводимое с латыни «восток» указывает, на какую сторону света ориентировался изначально человек.
Запад в противовес Востоку казался древнему человеку местом обитания темных хтонических сил, не зря там древние египтяне располагали «страну мёртвых», а греки подземный Аид. У большинства индоевропейских народов погребальная ориентация тела соответствовала оси восток – запад, головой к западу. Но запад во многих традициях был не только краем смерти физической, но и профанного невежества. Так в древней Индии он ассоциировался с духовной тьмой, с золотом и вайшьями, тогда как восток со светом, брахманами и серебром. В целом, дихотомия запада и востока, так же как и юга с севером представляется современным исследователям свойством архаического мировосприятия, построенного на оппозиции пар: жизнь – смерть, тепло – холод, день – ночь и т.п.
Юг в сакральной ориентации детерминировался как верхняя точка небесной траектории Солнца. Например, по мнению филологов, этимология «юга» в германских языках выводится из герм. sunnōn – «Солнце» и связано с Солнцем в зените. Естественно, что синонимичными югу стали понятия света, тепла и изобилия. Так во всех старых исландских домах и дворах общий вход всегда обращен к югу и обогревается полуденным солнцем. Другой пример – обрядовое погребение в ладье (с кремацией или ингумацией) в северной Европе, корабль имел ориентацию с севера на юг (носом к югу) а покойный располагался головой к корме и лицом к югу. Можно предположить, что логика такого направления ладьи и тела состояла в стремлении обеспечить лучшую долю в ином мире для усопшего. В этом смысле показателен символизм правой стороны соответствующий югу. К примеру, читаем в Коране (сура 56)
«56:1-3. Когда наступит День воскресения, никто не сможет отвергать его. Этот День унизит несчастных и возвысит счастливых.
56:4-6. Когда земля, сильно дрожа, сотрясётся, и горы рассыплются, и ветер развеет их пылью
56:7. вы будете разделены в этот День на три группы согласно вашим деяниям.
56:8-9. Те, которым будут вручены Книги записи их деяний в правую руку, будут на возвышенном почётном месте. И какая это прекрасная степень для них! А те, которым будет вручена Книга записи их деяний в левую руку, будут на самом низком презренном месте. И как скверен их исход!
56:10-12. А те, которые опережали других в совершении благочестивых деяний в земном мире, опередят всех также и в будущей жизни, вознесясь степенями. Они будут приближены к Аллаху. И Господь введёт их в райские сады благодати».
В апокрифе «Завещание Авраама» патриарх иудеев вместе с архистратигом Михаилом вознесся к первым вратам небесным (на востоке!), где стал свидетелем Небесного Суда. Там на престоле восседал муж, подобный Сыну Бога, по правую и левую руку которого стояли ангелы. Правый ангел вел записи добродетелей, левый – грехов. И в христианском мировидении правая сторона считалась благой: наследующие Царство Небесное праведники находятся по правую сторону от Бога, а по левую сторону – грешники, которым уготован огонь вечный. Даже в магическом обряде средневековых крестьян в Европе мы встречаем сходное значение правого: «Во времена засухи они созвали много девушек и поставили во главе их одну, еще девственную. Они раздели ее донага и вывели прочь из деревни на луг, где росла белена. Они заставили нагую девицу вырвать эту траву вместе с корнем мизинцем правой руки и привязали белену к маленькому пальцу ее правой ноги. Девицы, держа в руках ветки, заставили нагую девушку войти в протекающую поблизости реку, таща за собой белену. Они окропляли ее водой с ветвей и надеялись этим колдовством вызвать дождь. Затем они вернулись от реки в деревню, держа за руку нагую девицу, которая шла, пятясь задом, как рак». Правая рука, правая сторона в традиции выступали маркером благости, правильного выбора в земном и небесном мирах.
Наконец, обратимся к традиционной семантике севера и левой стороны. Для многих мифологических доктрин синонимом севера является инфернальное начало. Племена богини Дану (Туата Де Дананн) в древнеирландских сказаниях, приплывшие с «Севера Мира», обладали магической силой. По одной из версий, они прилетели по воздуху в окружении темных облаков, в течение трех дней, затмевавших дневной свет. Облака сделали их не видимыми, когда же они рассеялись, то противники племен – Фир Болг увидели, что в захваченной у них северо-западной (!) части Ирландии уже стоял укрепленный лагерь Туата Де Данан. Поскольку символизм севера и левого взаимосвязан, рассмотрим еще один пример негативного значения левой стороны из древнеирландских мифов.
«Он ехал по дороге в Мид-Луахайр и миновал равнину Могна. Тут завидел он на своем пути трех старух, кривых на левый глаз. Они жарили на вертелах из веток рябины собачье мясо, приправляя его ядом и заклинаниями. На Кухулине лежал зарок - не отказываться от пищи с любого очага. Другой зарок лежал на нем - не есть мяса своего тезки. Не задерживаясь, он хотел миновать старух, ибо знал, что ничего доброго для него тут нет. Но одна из старух сказала ему:
- Посети нас, о Кухулин!
- Не пойду я к вам, поистине, - отвечал Кухулин.
- У нас здесь собачье мясо, - сказала старуха. - Будь у нас богатый очаг, ты, конечно, зашел бы. Но так как то, что у нас есть, ничтожно, ты и не заходишь. Недостойно поступает великий человек, гнушаясь малым.
Тогда Кухулин подошел к ней, и старуха подала ему собачью лопатку левой рукой. И Кухулин стал есть собачье мясо левой рукой и клал его под свою левую ляжку. И левая рука его, которой он брал собачье мясо, и левая ляжка, под которую он клал его, были поражены во всю их длину, и не стало в них прежней крепости». (Сага «Угон быка из Куальнге»).
После этой встречи непобедимый прежде герой Кухулин погиб в схватке от копья Лугайда. В архаическом обществе было распространено поверье, что левая сторона какого-либо предмета или человеческого тела подвержена дурному влиянию враждебных людям сил. Кроме того, существуют упоминания о странном обряде, когда некоторые филиды – поэты, хранители законов и кудесники при дворе ирландских королей намеренно лишали себя именно левого глаза. Есть все основания предполагать, что данный обряд совершался для получения провидческого дара, т.е. отсутствующее левое око филида должно было созерцать потусторонний мир.
Однако в сакральной географии (с ориентацией на восток) север также ассоциировался с низом, вследствии того, что солнце ночью спускается «под землю» на севере воображаемой небесной сферы. Отсюда и атрибутация севера с тьмой, с подземной страной умерших и инфернальных сил. Недаром на древних картах север находился внизу. Миф о плавании Ра на Ладье вечности гласил, что в распоряжении солнечного бога были две ипостаси Ладьи: дневная - Мапджет, и ночная – Месктет, на которой он путешествовал по нижнему миру – Дуату:
«Завершив дневное путешествие по небесной реке - по животу Нут, Ладья Манджет подплывает к западным горам, где находятся врата, ведущие в Загробный Мир. Когда бог Солнца приближается к вратам, священные горные павианы запевают приветственный гимн;
Сотворил ты павианов,
Да поют они тебе,
Да пляшут они перед тобою,
Да восклицают они восхваления тебе!
Бог богов обращается к пустыне, говоря: - Я озаряю пустыню, освещаю тех, кто пребывает в ней. Я сокрыл вас от живущих на земле, я облек в пелены тех, кто умер.
Под торжественное пение богов Ра покидает дневную Ладью Манджет и переходит на ночную - Месктет. Начинается плавание по той части Великой Реки, которая протекает через Дуат».
При анализе символики севера, принимая во внимание его сакральные характеристики страны мрака и холода, низа трехчастной структуры мироздания, не следует исключать противоположных по значению мифов, трактующих север в свете представлений об утерянном рае. В легендах индоевропейских народов говорится о древней стране Гиперборее, Туле, Гелиодее (у эллинов), острове «Варахи» (у индусов) и т.д. Это волшебная страна мыслилась если не древнейшей прародиной людского рода, то обителью великих учителей человечества, которые принесли культуру в дикие области остального мира. Предания о полярном рае сохранились в цикле легенд об Аполлоне. По мифам индусов и персов именно с далекого севера, где солнце не заходит круглый год и где день равен году, пришли первые предки, основатели их цивилизаций.
Кажущееся на первый взгляд, не разрешимым противоречие двух значений севера: 1) тьмы, низа и 2) нордического рая, прародины, при детальном рассмотрении оказывается оппозицией между влияниями на архаический менталитет солярно-направленной ориентацией и окружающим ландшафтом. Традиционное мировидение характеризовало стороны света, основываясь, прежде всего, на движении солнца. Местный ландшафт (близость горы, моря и т.п.) был вполне способен наполнить противоположным смыслом символику сакральной ориентации. Враждебными или благосклонными, с точки зрения географических направлений, могли представляться не только элементы ландшафта, но в том числе и культурные взаимоотношения с соседними этносами. Однако, изначальность священной символики пространства, зависящей от движения солнца по небу, не вызывает сомнений. Солнце как видимая манифестация трансцендентальности для архаического мышления являлось важнейшим посылом творящим мироздание. Тепло и свет – солярные блага (в отличие от ночной тьмы и холода, т.е. запада и севера), податели жизни, связанные с югом и востоком были определяющими факторами в сакрализации географических направлений.
Архаическое мироощущение воспринимало пространство в качестве результата божественного творения. Пространство в представлениях традиционного общества наделялось набором сакральных характеристик, но всё же не целокупной благостью. Например, в скандинавской мифологии земля Мидгард воображалась плоским диском, очевидно, пространственная ориентация в те времена мыслилась в одной плоскости. Мир человека ограничивался земной плоскостью и соответственно лишался вертикального, пронзающего Вселенную измерения, вход в небесный Асгард для рода людского был закрыт, по крайней мере, в физическом существовании. Вследствие этого плоскостные, антропоморфные координаты преобладали в сакральной географии традиционного мировидения, поэтому человек искал «место под солнцем», но не в священных чертогах Асгарда. Проложить дорогу в обитель богов мог разве что вертикально ориентированный избранный герой, шаман, маг. Вертикальная ориентация выступала в таком случае как духовное проницание пространства и мистическое осязание космического центра мироздания. Вертикальное измерение эзотерически понятого пространства это измерение скорее космологическое, нежели сугубо географическое, ограниченное земными координатами. Ориентация в таком измерерении уже не зациклена исключительно в плоскости Мидгарда, она направлена за его пределы. Необходимо подчеркнуть, что вертикальное измерение было сокрыто от земного Адама – он «человек внешний и плотский, зависящий от планетарных влияний и от Судьбы; в четырех буквах (Ἀνατολή – восток, Δύσις – запад, Ἄρκτος – север, Μεσημβρία – юг), составляющих его имя «зашифрованы» четыре стороны земного горизонта» (А. Корбен). В отличие от эмпирики пространства плотского Адама эзотерическую географию вполне можно назвать метафизическим тайным «знанием» избранных. Такое «знание» насквозь иррационально, метафорично, иносказательно и выражено в мистических откровениях и интуитивном озарении.
Эзотерическая география, при беглом взгляде на нее, аналогично сакральной ориентации архаической культуры, обращена к востоку (Ex oriente Lux). Символику пространства эзотерическая география верифицирует присутствием в нем отблесков света сверхрациональной премудрости. Эта премудрость, воплощение в сияния небесной Софии, нисходит на сакральный Восток. Однако христологизированная средневековая география перевернула подобные представления: «В то время, кaк зa спиной Распятого находился Восток и его кровожадные народы, перед Его глaзaми простирaлся Зaпaд, готовый наполниться светом веры; и в то же время Его всемогущaя десница, открытaя для трудов милосердия, былa протянутa к Северу, познавшему сладость веры в святое слово; левaя же рукa укaзывaлa нa Юг, кишащий варварскими нaродaми». (Рауль Глабер). Запад, монополизировав «свет веры», возомнил себя священным центром, и совсем не принципиально, что Иерусалим номинально оставался христианским омфалом. Европа в эйфории стяжания власти и богатства перерезала мистическую пуповину, связывавшую её с Востоком. Впавший в такую дезориентацию западный человек – земной Адам, в финале пришел к «кризису современного мира». Секулярный Запад обрек себя на противостояние с традиционным Востоком, и вряд ли данный антагонизм поддаётся рациональному разрешению: «поскольку речь идет, скорее, о противоположности двух типов сознания, нежели двух более или менее определенных географических реальностей». (Р. Генон).
Проповедуемое мистиками и философами возвращение к Востоку, – как верно сказано в стихотворении В.С. Соловьева, – уже не путь в страну Ксеркса, это взыскание Царства Христа. Раннехристианским гнозисом, в продолжение манихейского и зороастрийского мифа, путь к Востоку не географическому, но к Востоку метафизики мыслился в освобождении из узилища духовной тьмы во имя приобщения к светоносному Знанию. В гностически окрашенной притче «Песнь о жемчужине» странник – принц Востока «снизошел» из своего отечества, дабы обрести жемчужину – символическую частицу света, заключенную во мраке. Восток в этом дидактическом сочинении олицетворял небесную обитель «Царя царей» (Абсолюта) и «госпожи Востока» (Софии) из которой опускается странник (душа) в дольний мир «нечистых». Несмотря на принятую комментаторами притчи метафизическую трактовку Востока, имеющиеся географические указания в тексте локализуют родину принца «где-то на севере Иранского нагорья – в «земле Парфянской» и на «Гирканских высотах», т.е. на горах Эльбруса, в районе современного Мазендарана», – констатировал С.С. Аверинцев. Прежде чем достичь цели своего путешествия, царевич миновал «рубежи Майшана» и «земли Вавилона» – срединные, промежуточные царства (Bab-ilani – «Врата богов»). Здесь любопытна следующая деталь: при возвращении в свое отечество странник «землю Вавилонскую оставил ошую», т.е. по левую руку, так что с точки зрения сакральной ориентации Вавилон, чья символика затем калькировалась другими регионами, предстает инфернальной областью, границей между мирами богов и демонов.
Конечным географическим пунктом «нисхождения» принца стал «Египет», а в историческом контексте апокрифа «Деяний апостола Фомы» исследователями признается Индия. В источнике дословно притча так и озаглавлена: «Песня апостола Иуды Фомы в земле индийской». Бесспорно одно: будь то «Египет» из притчи или реальная Индия, где проповедовал апостол – в обоих случаях перед читателем невежественное дольнее царство земного Адама, лежащее вниз к югу (если отправной точкой считать «Гирканские высоты») от небесного Востока. Таким образом, юг в этой притче расшифровывается противолежащим метафизическому Востоку. Странник (душа) спускается в телесный мир Юга, облекается плотью («одеждою моей я уподобился им, дабы не злобились они») и забывает свое предназначение (добыть жемчужину-откровение «сущую в утробе моря»). Лишь послание с отечества возвращает память царевичу: «Восстань, и пробудись от сна, и услышь послания нашего речь, и вспомни, что царский ты сын, и узри, кому поработился ты! Вспомни о жемчужине оной, коей ради пришел ты в Египет». Юг – страна сна, где засыпает душа «от дебелости их яств», отягощенная телесной оболочкой, обманутая мороком «нечистых». Кстати, в одной из книг Джона Ди астронома, географа, астролога и герметиста XVI века есть интересующий нас нюанс. На спиритических сеансах, которые Джон Ди проводил со своим компаньоном медиумом Эдвардом Келли, явившийся на их зов дух по имени Нафраж преподал им несколько уроков географии. Этот дух раскритиковал, показанные ему карты Меркатора, которые и поныне в большой цене, назвав их не имеющими практически ничего общего с географией Земли. Джон Ди по наущению Нафража, начертил несколько карт «ангелического плана». Антарктида (до открытия которой оставалось более 200 лет) изображенная на одной из них именовалась «Толь-Пам» – материк смерти! Антарктида в таком ракурсе должна рассматриваться как надир мироздания, нижняя точка, ледяная квинтэссенция плотского Юга, страна вечного сна (смерти), темница замерзшего света. Но зенит ли Востока противолежит южному надиру – «Антихтоносу»?
Искомый «Восток» «есть ничто иное, как небесный полюс», – утверждал Анри Корбен, а свет земного Востока (oriente Lux) лишь отражение сокрытого истинного сияния. Сияние эзотерического полюса, в толковании Корбена, открывается «в недрах кромешной ночи и преображающий в день эту ночь, которая остаётся ночью, однако Ночью световой». Эта Ночь не есть физическая тьма и не имеет ничего общего с экзотерическим днем. Полуночное солнце как эмпирический нонсенс световой Ночи, являющее себя исключительно на крайнем севере, порождает мистическое переживание «света с севера». Полярный Север, как манифестация трансцендентного Света предстает зенитом, высшей точкой вертикального измерения эзотерической ориентации, сакральный Восток в подобной интерпретации мыслится аллегорией, зеркалом примордиального Invisibilis aquilonis Lux. Однако в секулярной науке Запада именно ориенталистская культура воображалась центром человеческой культуры, его цивилизационным истоком. В XIX веке преклонение европейских ученных перед ориентализмом, пожалуй, достигло апогея в виде пресловутой теории «света с Востока». Восток в ней возводился на пьедестал колыбели человечества: «вся европейская культура покоится на греческой, а греческая – на азиатско-мифической... И точно так же, как вся европейская история покоится на азиатской, так и духовное развитие во всех своих формах искусства и науки восходит к азиатскому мифу и может быть полностью понято только на его основании». (Й. Гёррес). В итоге, при тотальной демифологизации общества, назрела необходимость в возвращении к забытым основаниям, самости своей ментальности, и часть западных мыслителей рефлексивно обратило взор на Север. Интеллектуальные поиски, а иногда и интуитивные прозрения привели к постулированию Севера в качестве глобального культурно-символического, сакрального истока «Urglaube der Menschheit» (Г. Вирт). Восток в конструкциях данной доктрины, так же как и в анализируемом здесь эзотерическом толковании обладал функцией фасада, тогда как Север являлся фундаментом. В такой постановке проблемы, изначальность и традиционность ориентализма меркнут по сравнению с «райской» примордиальностью и глубочайшей древностью Севера. Поэтому мифологическая география мало что может сегодня объяснить и нам в полярно-нордической семантике, в следствие чего, важность иной методики осмысления и в том числе эзотерического проницания не должна вызывать сомнений.
Север в культуре древней Европы, выступая в роли края Orbis terrarum, обладал символизмом пограничной семантики, места соприкосновения магического и обыденного, где по пересказу Полибием путевых заметок Пифея: «не существует собственно суши, моря и воздуха, а только некая смесь этих элементов, консистенция которой сравнима с желе и в которой нельзя ни идти, ни плыть». Норд воображали мистическим архипелагом aurora borealis и полуночного солнца, обителью киммерийцев Гомера, волшебной страной племен Туата де Дананн. Таким образом, в сакральной ориентации традиционного мировидения Север проявлялся как предел бытия, Ultima Thule. Одной из мифологем, связанных с семантикой Севера считается космологическое понятие universalis columna – ось мироздания, древо Иггдрасиль проросшего корнями вверх, священная гора Меру. Пик вселенской колонны, горы или древа это высшая точка Земли, центр мира. Центр мира в толковании Рене Генона, – «недвижная точка, во всех традициях единодушно именуемая символическим «полюсом» бытия, ибо именно вокруг нее осуществляется круговращение мира». Сообразно параллелизму макро- и микрокосма он находится и над человеком, и внутри него (Царствие внутри вас и вне вас. Евангелие от Фомы). Продолжая цепочку образов, можно утверждать, что кроме внешнего Севера, есть внутренний Норд избранных. Здесь перед нами как раз та самая жемчужина из «Деяний Фомы», заключенная в темнице под гнетом сознания, частичка света ориентированная на воссоединение со Светом Трансцендентного.
Другой мифологемой способной помочь проникнуть в суть нордического символизма является легенда о Гиперборее. Ключевыми символами в поставленной задаче видится семантика бога солнечного света Аполлона и священной птицы лебедя. Еще в XIX веке некоторые исследователи показали, что теоним Аполлон пришел в Элладу с Севера. Герман Вирт считал Аполлона божеством «не эллинским, а ингвеонским… зимнесолнцестоянческим Сыном Божьим “в водах”». Златокудрый бог Аполлон, половину зимы проводящий на полярном острове, по версии Вирта, – эпифания зимнего солнцестояния в северных широтах. Другую половину Аполлон проводит в Элладе, что позволяет отождествить его с полярными лучами (синоним Аполлона Φοῖβος – «лучезарный») спускающимися из райской обители во тьму земного Юга. Являясь так же «дверным» богом, Аполлон-Мусагет (Μουσηγέτης) покровительствует путникам и мореходам и, следовательно, в эзотерическом ракурсе никто иной, как небесный провожатый, Фос, чья символика скрупулезно рассмотрена в работе Анри Корбена «Световой человек в иранском суфизме». По идее Корбена лишь «световой человек» – Фос (Phos), человек «сокровенный» и «духовный» («Есть свет внутри человека, и он освещает весь мир. Если он не освещает, то – тьма». Евангелие от Фомы) через мистическое восхождение способен достичь священного Центра, «полюса бытия». Ангелический Фос, гиперборейский Аполлон-Мусагет – небесный двойник нордического избранника, души, обретшей свою жемчужину, её проводник к иррациональному Свету.
Гиперборея остров лебедей, на котором почитался Аполлон, куда по свидетельству Диодора некоторые из эллинов на лодках с лебедем на штевне «как рассказывают, приезжали к гиперборейцам и оставляли там богатые приношения». Как отмечал Герман Вирт лебедь – «перелетная птица (der Zugvogel), которая последней покидает материк вместе с меркнущим светом, летит в море и первой возвращается из-за моря обратно после зимнего солнцестояния, вместе со светом, набирающим свою силу». Образ лебедя, сакральной птицы света, спутника Аполлона в гиперборейском мифе суть аллегория, странствующей между мирами вместе с небесным Фосом, души адепта. Итак, в данном аспекте нордической символики можно констатировать, что ностальгия, скованной телом, души избранника о световой родине выражается в архетипе Гипербореи.
Миф о райском острове, «лежащим за пределами Борея» смыкается с еще одним важным для нас мифом. Представления в традиционном мировидении о золотом веке (aurea saecula) и потерянном рае в итоге обернулись гнозисом ущербности, вторичности дольнего мира, что собственно говоря, и обнаруживается в приведенной нами эзотерической версии географии. Архетип Гипербореи при помощи мифа о потерянном рае предъявляет земному Адаму не снимаемую претензию в бесцельности его существования, в пародийности его мировоззрения и социальных достижений. Север в географии человека Юга, как и Гренландия Джона Ди навсегда останется недоступной безмолвной ледяной пустыней. Но для нордического избранника Гренландия вертикального измерения преображается в «страну вечной весны» (О. Магнус), гиперборейский миф о золотом веке становится путеводной звездой в возвращении на Север, явленый пределом бытия, недвижимым центром мира и воплощением космического Полюса.
В заключение обратимся к эзотерической символике Запада. Запад ввиду «закона» дихотомии не может не противостоять Востоку, на что было указано выше. Если Восток явился проекцией Севера, то логично вообразить Запад трансформацией Юга. На Западе царствует «обожествленная» материя и «низшее судит о высшем, невежество оценивает мудрость, заблуждение господствует над истиной, человеческое вытесняет божественное, земля ставит себя выше неба, индивидуальное устанавливает меру вещей и претендует на диктовку Вселенной ее законов, целиком и полностью выведенных из относительного и преходящего рассудка» (Р. Генон). Истолкованный таким образом Запад, ориентирован на физическую гегемонию и подчинен игу прагматизма. В мифологической географии он ассоциировался с потусторонним и если учесть, что современная его квинтэссенция Америка находится за «Морем-Океаном» (также коррелят потустороннего), то эзотерически Запад может быть очерчен как загробный мир, где Тьма «мерзостей», поглощает Invisibilis aquilonis Lux, ретранслируемый сакральным Востоком.
В упомянутом выше уроке географии, который получил Джон Ди Северная и Южная Америка именовались ни много ни мало Атлантидой. Кстати, современник Джона Ди философ Фрэнсис Бэкон в своей книге «Новая Атлантида» (Nova Atlantis) отождествил Атлантиду с Бразилией. В диалогах Платона говорилось, что после того как жители Атлантиды – атланты, ввиду их алчности и гордости, утеряли божественную природу. По словам, приписываемым Аристотелю «[сам же] создатель и заставил её [Атлантиду] исчезнуть». Так что, если проводить аналогию Атлантиды с эзотерическим символизмом Америки – западным пределом бытия, то она предстанет землей вавилонского порока, оставленной Богом во власти «демонов» плоти. Уже в самом открытии Америки кроется некая мистерия. «Адмирал Моря-Океана» Христофор Колумб, имя которого по-испански произносилось: Cristóbal Colón (colono означает колонизатор!) в 1492 году практически с самого западного края Европы отбыл в западном направлении в поисках нового пути к восточным фантастическим сокровищам Индии. Необходимо отметить, что 1492 год посредством экзегетической нумерологии был определен датой Конца света, многие тогда не засевали поля, бросали всякую работу и даже Пасхалии рассчитывали только до этого года. Как ни странно, но Колумбу удалось убедить королеву Кастилии Изабеллу I, у которой на тот момент было и без того много забот, в необходимости его плавания за богатствами экзотической Индии. Открытые острова Колумб назвал Вест-Индией, т.е. условно говоря, «западным востоком». Символический ребус смысла странствия «адмирала Моря-Океана» разгадывается, в том случае если учитывать предапокалиптические настроения Европы. В месте «слияния» запада с востоком, закодированном в географической Америке – Вест-Индии Колумба, наверное по чьим-то расчетам должен был явиться Христос, ибо с востока ждали Второго Пришествия, а запад был символом Страшного Суда. Другое наименование, закрепленное за обеими Америками – Новый Свет («novi orbis») номинально противопоставлено Старому Свету – Европе, Азии и Африке. В эзотерической географии это истолковывает Америку в качестве противоконтинента, другого «Антихтоноса», проекции южного надира. По логике вещей, американский «Антихтонос» представлялся антиподом Земли обитаемой (Старого Света), т.е. страной мертвых. Нашу интерпретацию, могут подтвердить следующие обстоятельства. Во-первых, исходя из некоторых гипотез, считается, что Америка была известна европейцам еще издревле, но оставалась табуированным континентом, символом смерти, обителью духов из которой нет дороги назад. Турецкий адмирал Хаджи Мухиддин Пири (сегодня его чаще вспоминают под именем Пири-Рейса), географический атлас которого наделал много шума среди современного научного бомонда, обладал некими картами, захваченными в бою его офицером у испанского моряка, участника экспедиций Колумба. На этих картах, опубликованных Пири в 1520 году, с недоступной для того времени точностью изображались обе Америки, Гренландия и даже совсем неизвестная тогда Антарктида! По мнению турецкого адмирала, без помощи данных карт Колумб не способен был отыскать Новый Свет. Во-вторых, согласно взглядам Германа Вирта, в северо-западной Атлантике в древности располагался сакральный остров «Мо-Уру», ассоциирующийся у современных исследователей с Америкой. Одна из фонетических ассоциаций «Мо-Уру» возникает со священной для иудаизма и ислама горой Мория, что в нашем случае означает восприятие Америки также как и Атлантиды – пространства, где с Богом устанавливается «непосредственный контакт». Однако, в европейских языках корень [ˈmor] находится в словах означающих «смерть», «умирание» (русск. мор, болг. моръ́т, сербохорв. мо̑р, чешск. mor, польск. mór, франц. mort, португ. morte, исп. muerte; родственно др.-инд. maras, māras). Возникает вполне резонный вопрос: кем в таком видении, если не ангелом смерти являлся «Бог» Мо-Уру-Атлантиды-Америки? Вероятно, ответ на этот вопрос скрыт в эзотерическом ландшафте «Нового Запада» – проекции южного «Антихтоноса».
Итак, проведем итоговую черту между сакральной ориентацией в традиционном мировидении и эзотерической географии. Архаический человек, прежде всего, исходил из солярно-мифологической семантики толкования пространства, и в соответствии с получаемыми от этого пространства благами географическая реальность получала сакральные характеристики. Эзотерическая ориентация наоборот опирается на спиритоцентристский подход, ориентиры мистика внематериальны. Результат постижения пространства в традиционном обществе усматривался во внешней явлености священного, выраженной в топофилии. Мистик всегда довольствовался аллегорией, гиперболой, внутренней сутью сакральной ориентации. Вектор географических предпочтений человека архаики был известен ему и детерминирован его культурой, в то время как мистик вынужден самостоятельно искать истинный вектор, который лежит уже вне земных направлений. Даже инобытие – загробный мир, в мифологическом видении был локализован терминами земного пространства, в отличие от эзотерика, использовавшего географические координаты лишь в качестве метафоры. В конечном счете, вертикальная ориентация эзотерической географии выражена в стремлении обрести другое невидимое измерение, тогда как деистическое, приземленное осмысление пространства внушило плотскому Адаму недоступность и непознаваемость Небесного.
