"Если звезды зажигают..."

— А мне можно? — спросил маленький мальчик.

— Можно всё, — Солнце улыбнулось, засияло ярче, — Абсолютно всё.

От яркого света малыш зажмурился, но когда свечение поутихло, разглядел качели (отчасти напоминающие колыбель), которые появились в Синеве.

— Как ты и просил, — солнце сдержало улыбку, чтобы в очередной раз не ослепить собеседника, — Можешь качаться.

Карапуз сделал первый, неуверенный шаг, покачнулся, но не упал. Но, каждый следующий шаг был всё увереннее. Остаток пути он уже пробежал. С трудом забрался на качели, и, сначала неуверенно, начал раскачиваться.

— Я ведь умер?

— Да, — ответило Солнце, — Умер и попал сюда.

Свечение Солнца пульсировало, как будто бы оно волновалось:

— Явился совсем уж маленьким, именно поэтому многое делаешь впервые. Что уж там – ты не то, что разговаривать – дышать не умел сначала.

Малыш перестал раскачиваться. Качели-колыбель замедляли ход. Он стал осматриваться вокруг.

— Почему здесь пусто? Ты же можешь создать всё.

— У меня и есть Всё. Целый мир. Мой живой мир.

Взгляд Солнца устремился вдаль, к тем мирам, которые оно освещало.

— Я ничего не понял, про какой ты мир говоришь. — на детском, невинном лице проявились зачатки эмоций, похожих на раздражение. — Лучше скажи, я быстро учусь? И, главное, чему?

— Здесь нет времени, поэтому учишься ты мгновенно. — Солнце задумалось, — А учишься ты не тому, чему следовало, ведь у тебя есть одна цель, для которой ты пришёл.

Качели остановились. Мальчик посмотрел на солнце. В глазах уже читалась мудрость. Время игр подходило к концу.

— Тогда скажи мне, для чего я здесь, — всё еще детским голосом спросил он.

— Чтобы стать таким же, как и я. Другого пути нет.

— Сейчас?

— Нет. У тебя ещё остались вопросы.

— И ты, наверное, знаешь, о чем я спрошу?

— Я знаю всё, — сияние едва заметно потускнело. Солнце уже понимало, чем это закончится.

— Я человек?

Солнце молчало. Оно сразу знало, что этот малыш так же, как и многие задаст этот вопрос и что придется дать ответ.

— Ты не совсем человек. Не успел стать им. Твои родители убили тебя нерожденного.

Мальчик спрыгнул с качелей. Кожа его уже начинала светиться. Тихим голосом, переходя на шёпот, в котором чувствовался растущий гнев, он произнес:

— Тогда я хочу, чтобы ты убило их. Отца и мать. Их родителей. Всех людей, да и всё живое в том мире, из которого я пришёл.

Мальчик наливался светом, который пронизывал его насквозь. Свет пульсировал, с каждым тактом становясь всё ярче и ярче.

— Ты можешь сделать это сам. — теперь уже Солнцу пришлось зажмуриваться. — Этот мир теперь твой, точная копия начального мира, из которого вышли все. А я оставлю тебя. Не люблю такие финалы.

***

Свет, исходящий от новой Звезды, распространяясь с чудовищной скоростью, сжигая всё на своём пути. Испепелив Ту планету, он не остановится, но продолжит своё разрушительное движение. Настолько, насколько хватит ярости.

***

Он и Она лежали под звездным небом, крепко держась за руки. Им было хорошо вместе. Хотя у Неё и было тоскливо на душе. Аборт, хоть и на ранних сроках, остается абортом. Он, должно быть, догадывался – виноватый вид его выдавал. Видимо, поэтому они молчали сегодня больше, чем обычно.

— Смотри! Какая яркая звезда! — с наигранным энтузиазмом произнес Он. — Я, почему-то раньше не замечал её.

— И правда яркая, — с ноткой обреченности сказала она.

— А вот интересно, — не унимался он, — вокруг неё же есть планеты? И жизнь может быть. И вот такие лежат там двое, тоже как мы с тобой, смотрят на звезды. Прикольно, да?

— Я чувствую, что нет там никакой жизни, — Её траурный тон тут же разогнал его напускную веселость. — У меня сердце болит от того, как там ей одной, этой звезде, в её безжизненном мире.

Чувство вины вернуло молчание в их оживленный мирок.