[работа НЕ учавствует в читательском/зрительском голосовании]
Карлин Ип второпях отдышался и как можно медленнее вошел в тень, отбрасываемую древним собором. Едва сенсоры перестали регистрировать пульс на критической отметке, режим маскировки включился автоматически. Конечно, на открытой местности Перехватчиков это бы не остановило, но в этих живописных развалинах спрятаться от них мог даже ребенок.
Другое дело, если они оставят где-нибудь Пса. Обмануть эту биомеханическую тварь с каждой вылазкой становилось все труднее. Крэтсон говорит, что вычислительное ядро ПСов умнее самого дьявола: мало того, что эти роботы обучаемы, они еще умеют накапливать опыт. Достаточно расставить хотя бы по одному ПСу на всех стратегических точках, и даже в Перехватчиках отпадет нужда. Эти-то хотя бы люди, могут и пожалеть, а то и просто не заметить. Боевая машина таких пороков лишена. Уже известны первые жертвы — это его, Карлина Ипа, собратья. Контрабандисты, сквотеры и все те, кто однажды отказался перейти на искусственную пищу, теперь вынужденные воровать. А воров разрешено убивать на месте.
Когда у Карлина Ипа еще была семья, давно, в прошлой жизни, он мечтал показать своим будущим детям корову. На самом деле коров уже полтора века не существовало, как и травы, которой те могли бы питаться, но байки среди людей об Арктическом поясе ходили. Мол, там еще произрастала растительность, и вся живность, какая на планете осталась, тоже мигрировала в те края.
Карлин Ип в эти байки не верил. Но тому ребенку, о котором он сейчас заботился, нужно было дать хоть крошечную надежду на лучшую жизнь. Поэтому он рассказывал об Арктическом поясе во всех подробностях, какие только мог придумать. А когда образы заканчивались, он кусал себе локти, что прочел так мало книг. Хотя какие могли быть книги в этом зыбком новом мире?
За спиной Карлина Ипа послышалось далекое шуршание песка. Сердце человека вновь часто забилось. Чтобы унять его после погони, потребовалось столько усилий, и теперь контрабандист просто не мог позволить себе проколоться на мелочах. Если приборы Перехватчиков зафиксируют здесь тепловой след, то обязательно найдут и его обладателя.
Стараясь держаться в тени, Карлин Ип пробежал по ступенькам до самого нефа церкви. Сколько ж ей лет? И разе Правительство не запретило религию без малого век назад?
«Внимание! Это место преступления! Здание является собственностью Федерации! Немедленно покиньте его… или станете королем планеты!!!»
Прочитав это, Карлин Ип мрачно ухмыльнулся. Последняя часть запрещающей надписи была подправлена его собратьями по ремеслу. И если вторжение на объект собственности Федерации без разрешающих документов каралось тремя годами исправительных работ на кремниевых фермах, то внедрение червей в официальный компьютерный код тянуло на высшую меру.
Карлин Ип порылся в заначках и впрыснул себе быстродействующее успокоительное. Организм не должен испытывать стресс, а мозг проявлять беспокойство, иначе маскировка потеряет свою целостность. Интересно, кто-нибудь ждет его там, за черным проемом входа? Ровное мерцание сенсоров указывало на то, что опасности нет. Но Карлин Ип прожил пять полных солнечных циклов на «заячьем пайке». Он доверял только своим чувствам, и сейчас те были напряжены до предела.
Внутри опасность, или спасение? Карлин Ип маялся от нерешительности. А потом все же шагнул во тьму.
Солнце грузно ворочалось за линией горизонта. Его первые, будто бы нехотя оброненные лучи запутались в смерчах из пыли, которые ветер всю ночь гонял по степи. Свет начал стремительно преображать это место: под его натиском серость и мрак съеживались, возвращая бескрайним просторам величие, утерянное минувшей ночью. Новый день занялся.
Крик, разнесенный по округе внезапным эхом, никак не вязался с той умиротворяющей атмосферой, в которую так старалось всё обратить дневное светило. Даже в завывании ветра возникли ревнивые нотки, ведь он считался здесь единственной живой сущностью, разгуливая по руинам времен на правах хозяина. Для верности он погремел связкой из тысячи звуков, давно истлевших вместе с вещами, которые те отпирали.
Но все было тщетно. В степи явно материализовался кто-то чужой.
Какое-то время Борг терпеливо ждал окончания конвульсий, сотрясавших его тело. Но в процессе Изменения самым нелегким было не это. Внутренняя борьба съедала более трети ресурсов, сводя на нет результат месячной экономии. Борг не понимал целесообразности этой мучительной метаморфозы и давно похоронил бы человеческую сущность в глубинах алгоритмических цепочек своего более совершенного интеллекта. Однако Свод Предписаний обязывал его возвращать человеку контроль над телом и сознанием один раз в течение тридцатидневного цикла. Конечно, Борг предпочел бы этого не делать, избежав сразу стольких утомительных процедур: от нестабильных психических реакций до иррациональных жидкостных выделений тела. Если бы сам Борг испытывал эмоции, он бы нашел, что быть человеком до крайности неприятно. И все же, нарушить хотя бы одно Предписание, означало подвергнуть сомнению собственное существование. Ведь Борг жил чтобы служить.
Та часть его нейронной сети, что отвечала за человеческое сознание, а также тело до модификаций, принадлежала личности по имени КИ. Подходящего толкования в обширных базах данных Борга для этого слова не нашлось, но из бессвязных речевых оборотов, регулярно повторявшихся в тридцатый день цикла, он кое-что выяснил о прошлом этого человека. Фактов было немного, сущие крупицы, но Борг сумел составить из них кое-какие причинно-следственные связи. Ведь он не давал человеку полной свободы действий и бодрствовал тогда, когда тот забывался тяжелым, но коротким сном.
Стенографируя каждое слово, Борг понял, что в прошлом КИ не раз представал перед законом и даже был приговорен к смертной казни. Неожиданно высшую меру, с согласия преступника, заменили на участие в непопулярной тогда правительственной программе «Преображение». С ее помощью власти пытались объединить органическую ткань с механизмами, а на бунтарскую свободу воли набросить петлю искусственного интеллекта. КИ оказался одним из первых, чьи результаты совместимости превысили допустимый порог в 75%. В какой-то мере это было началом новой жизни для КИ, где его человеческая сущность все больше теряла в правах перед машиной, Внутренним Стержнем. Также КИ бессчетное количество раз взывал к женской особи собаки, а еще повторял странное слово «Криспин». Было ли оное именем собственным, или так назывался один из тех напитков, о которых грезил человек в солнечные часы, Борг не знал.
Дернувшись в последний раз, тот, наконец, оставил его, погрузился в забытье. Борг поднялся с земли, чтобы размять сведенные судорогой мышцы и в который раз нашел состояние его тела неудовлетворительным. Жаль, что пребывая в постоянном стрессе, КИ так и не научился логически мыслить. Однажды столь безрассудное расточительство ресурсов обернется для них неразрешимой проблемой.
Борг извлек из заплечного рюкзака углепластиковый пакет. Внутри находилась микросхема не больше ногтя. Упаковка, потеряв целостность, стремительно потемнела, возвещая о начале химического распада. Вскоре на ладони Борга оказалась лишь крошечная схемка с едва различимой гравировкой «Паёк». Как ни странно, этот маленький предмет содержал полный набор микроэлементов, необходимых для работоспособности органических тканей. Для активации схему нужно было поместить под прямые солнечные лучи на двенадцать секунд, а потом, уже заряженную, вставить в микрослот на затылке. После чего эта импровизированная батарейка начинала посылать в головную нейросеть определенные импульсы, от которых клетки делились быстрее. Таким образом омолаживаясь, организм одновременно насыщался.
Да, перед тем, как уйти под землю, человечество научилось творить с солярной энергией удивительные вещи. Вероятно, люди предвидели, что вскоре после них на земной поверхности не останется ничего, кроме испепеляющего солнечного света.
Запас «пайковых» батареек у Борга был очень большим, но все же, не безграничным. Однажды попытки КИ войти в права на собственное тело приведут к плачевным результатам. Боргу следовало бы задуматься об этом уже сейчас, пока еще можно что-то исправить, но Свод Предписаний конкретных инструкций для подобной ситуации не давал. Никто из создателей, должно быть, не предполагал, что под палящим солнцем можно продержаться так долго.
Задачей Борга являлся поиск новых человеческих колоний. Он обязался искать любые признаки таковых, но до сих пор не преуспел. Единственные следы людского пребывания, попадавшиеся ему по пути, представляли собой настолько обветшавшие руины, что определить их принадлежность к какому-то периоду постновейшей истории не представлялось невозможным. Единственный вывод, который Борг вынес из своих наблюдений, сводился к тому, что на поверхности Земли жизни не осталось совсем.
Внутри церкви было темно. Ослепительно темно: даже оптические приборы зависли на несколько секунд, калибруя зрение Карлина Ипа. Он приучил себя не любить закрытые пространства. Да, они позволяли укрыться от испепеляющего света и посторонних глаз, но в то же время могли оказаться смертельной ловушкой. В общепринятом смысле у контрабандистов не было дома: всё, что нужно, они носили с собой, а их ночлежки и схроны редко использовались по нескольку раз и всегда имели два выхода. Одноразовый дом. Одноразовая жизнь.
Но в этой заброшенной обители Карлин Ип ощутил давно забытый покой. Впервые за много лет он почувствовал себя защищенным. Сквозь чудом уцелевшие витражи в каменное нутро церкви проникал чарующий свет. Время будто остановилось.
Приборы сбоили. Карлин Ип даже отключил основные фильтры своего визора, чтобы различать уже забытые оттенки цветового спектра. Лучи проливались на его ладони разноцветным каскадом. Желтые, красные, голубые, зеленые, фиолетовые и непонятно какие еще пылинки танцевали в воздухе, и Карлин Ип мог поклясться, что еще не видел зрелища прекраснее. Ему хотелось остаться здесь навсегда. Неважно, сколько ему было отмеряно: все это время контрабандист прожил бы внутри этой церкви, забытой и Богом, и людьми.
Когда-то давно у Карлина Ипа было другое имя и мать говорила ему, что Бог есть везде, нужно только внимательно смотреть вокруг и слушать. Развитый не по годам, мальчик собрал свой первый визор, который мог сканировать окрестности даже в лютую песчаную бурю, когда нельзя было различить даже пальцев на собственной руке. Но Бога он не видел — лишь груды человечьих останков, съеденных бродячим песком.
Мать говорила ему, что Бог живет в небе, и тогда он, юный изобретатель, сделал метеоприбор, регистрирующий зону выпадения осадков. Это сделало их жизнь более сносной, так как они первыми могли обнаружить и собрать воду, которая в то время уже была на вес золота. А золото люди вроде Карлина Ипа ценили – из него выходили отличные полупроводники.
«Бог живет в добрых делах», — говорила ему мама и молодой ученый делился едой с единственными уцелевшими соседями по дому. В их доме было много квартир, но все они стояли брошенными: те жильцы, что не погибли, бежали из города прочь. До ученого доходили какое-то слухи о вооруженных беспорядках на севере и смене власти, но он не придавал этому значения. Информация все равно ниоткуда не поступала: радиоэфир был пуст, компьютеры пылились по углам — без электричества всякая техника оказалась лишь грудой бесполезного хлама.
Но люди на рынке упрямо болтали о конце света, который уже начался. Еды и правда почти не осталось. Выходить на улицу стало опасно: мародеры свежевали бродяг и продавали их мясо под видом свинины. Молодой ученый смотрел по сторонам, но не видел Бога. Лишь только жалких, отчаявшихся существ, переставших доверять кому бы то ни было.
Когда они пришли, его не было дома. Какие-то военные с воронеными пушками, бликующими на солнце. Судя по следам на песке, которые оставляли их машины, эти люди приехали издалека — Карлин Ип таких раньше не видел. Они забрали несколько готовых прототипов, разбили его мастерскую и нашпиговали свинцом его слабую мать.
Не тронули только соседей. Вскоре Карлин Ип понял, почему. Те оказались доносчиками и сгубили много хороших людей. Мать говорила ему, что надо прощать, но он не простил. Следующий вечером весь дом пылал вместе с последними жильцами. С тех пор Карлин Ип бродяжничал. Он жил, не оставляя следов, хотя многие мечтали заполучить его мятежную голову.
И вот теперь, в этом странном месте Карлин Ип вспомнил о доме.
Память заполнили образы: он видел, как мама согревает воду на маленьком примусе, накрывает на стол. Внутри потеплело от ощущения уюта. Контрабандист даже уловил запах пшеничного кофе, терпкий и острый. Сердце защемило, запросилось туда, в прошлое.
Стрекотание боевых дронов он услышал не сразу. Зато среагировал молниеносно: мысли еще не сфокусировались, а тело уже пришло в движение. Тут же, по бокам от входа уже были разложены портативные турели: первый огонь они примут на себя, выиграв для Карлина Ипа время.
В несколько приемов контрабандист собрал громоздкую импульсную винтовку, части который он распихал по клапанам рюкзака. Сделанная из подручного хлама, она походила на обломок космического корабля, но при этом являлась грозным оружием. Карлин Ип пользовался ей редко, но сегодня ему наверняка придется сделать это еще раз. Хищно щелкнули тумблеры, внутри винтовки утробно зарокотало.
«Торопишься, это просто разведчики делают облёт», — шепнул сам себе Карлин Ип, хотя знал, что дроны явились по его душу. Он отучил себя верить в совпадения и поэтому выжил. Но если они приведут с собой ПСов, шансов у контрабандиста останется немного.
Первый залп вражеского огня турели успешно отбили. Отвечать на него Карлин Ип не спешил: разведка боем нечего не принесла дронам, и открываться сейчас было бы глупо. Пусть роботы пока воюют друг с другом, а он подождет добычу покрупнее.
Чтобы занять удобную позицию для стрельбы, ему следовало бы подняться повыше, под самые своды церкви. Но это лишило бы контрабандиста свободы действий и перекрыло бы путь к отступлению. Лучшее, что он мог сейчас сделать, это положиться на крепость толстых каменных стен: когда все будет кончено, броня Карлина Ипа мимикрирует под обломки и позволит ему спастись. Главное рассчитать всё правильно.
Следующая атака была намного мощнее. Пулеметы боевых дронов поливали огнем позицию контрабандиста. Их пули с расщепленным сердечником, предназначенные для подвижных мишеней, не могли повредить стены церкви. А энергощиты турелей могли сдержать атаку и посильнее. Но в этот раз дронов оказалось слишком много: экране портативного регистратора, без которого Карлин Ип не покидал свое убежище, не мог уместить множество суетливых точек. Переведя свои пушки в режим прицельного огня, он приготовился к атаке.
Одна из множества зеленых отметок на экране вдруг замигала и погасла. Следом за ней прибор перестал регистрировать еще две цели. Потом еще три, пять. Дроны сыпались с неба, будто гигантские мухи: их лопасти из углеволокна при ударе о землю живописно разлетались, выбивая фонтанчики пыли.
Карлин Ип позволил себе улыбнуться. В который раз его оружие превосходило арсенал федералов. Значит, не зря мародеры выбрали его своим вожаком. Будь у него больше ресурсов, Сопротивление давно бы запечатало все подземные норы, из которых Федерация плюется карательным огнем, пытаясь вернуть себе контроль над планетой.
Когда-то Федерация называлась Континентальной. Это было давно, в самом начале постъядерной войны. Тогда еще экологи пытались фиксировать перемены климата, делать какие-то расчеты, давали прогнозы. Потом следить за погодой стало некому. А еще через полвека люди с удивлением обнаружили, что океаны высохли до размеров озер, и что перебраться из Северной Америки в Европу стало вполне реально пешком… Только смысла в таком путешествии оказывалось не больше, чем в названии «Континентальная Федерация» — везде царили ужас и запустение.
Карлин Ип настроил окуляры теплового прицела: в небе болталось всего полдюжины дронов. Механические насекомые почти исчерпали емкость энергощитов его турелей, но устройства справились с задачей — отбили атаку. Контрабандист мысленно поздравил себя еще с одной победой. Осталось только добить остатки механической эскадрильи, и можно…
Внезапным взрывом Карлина Ипа отбросило далеко в недра церкви. От его боевого расчета осталась лишь глубокая дымящаяся воронка. В голове шумело, но боевые стимуляторы уже закачивались в кровь, приводя его в чувство. Перехватчики — таким тяжелым оружием пользуются только они — подобрались к нему под прикрытием дронов. Но как же визор Карлина Ипа не смог распознать солдат? Для этого достаточно банального теплового следа.
Запоздалое прозрение шевельнулось в его черепе, пока мародер настраивал свою импульсную винтовку на тепло Перехватчиков. Крэтсон говорил ему перед вылазкой, что в Сопротивлении завелась крыса. Какое уместное сравнение — эти хитрые твари живут бок о бок с людьми в их грязных подвалах, хотя другие животные давно исчезли с лица земли.
Странно, приборы не фиксировали никакой активности. И все же Карлин Ип кожей чувствовал на себе, как враги ищут его в прицелах своих полуавтоматических винтовок. Не могут же они быть одеты в такую же броню, как и он? Этой технологией он еще ни с кем не делился.
Ладно, об этом он поразмыслит позже. Поменяв частоту своего визора и просканировав ландшафт, он сумел уловить тепловой след от сорокамиллиметровой гранаты. Судя по дистанции выстрела, Перехватчики пользовались станковым гранатометом МК25, а значит, их боевой расчет расположился за невысокой дюной в шестистах метрах южнее. Карлин Ип зафиксировал координаты и четыре раза нажал на курок. Направлять дуло импульсной винтовки в сторону нападавших было не обязательно: заряды всегда летят строго по заданному маршруту.
Потом был ответный огонь.
Вторая группа работала вслепую и просто решила нашпиговать церковь свинцом. Зачем-то изрешетив витражи, они затихли также внезапно, как и их товарищи. Солдат Карлин Ип не боялся. Дронов тоже. Нанести вред ему был способен только ПС-страж. Мародеры называли этих роботов ПСами.
«Крэтсон говорил, что где-то здесь у него схрон», — подумал контрабандист, выбираясь из-под обломков. Воздух густо наполнился пылью. Мраморный пол был усеян разноцветным стеклом, трещавшим при каждом шаге. Неф церкви щерился выбитой дверной брешью, будто бы в насмешку. Рассудок Карлина Ипа отчаянно гнал его наружу. Но подставить себя под пули вражеских снайперов он не спешил.
«Надо найти схрон», — думал Карлин Ип, мародер, контрабандист, гениальный изобретатель и лидер Сопротивления. Он знал, что любой обладатель бурой нашивки всегда проделает другой выход в месте хранения своих припасов. Так было заведено.
Когда пыль чуть улеглась, Карлин Ип оценил обстановку, и, пригнувшись, засеменил к алтарю. Чутье подсказывало, что постамент можно сдвинуть и за ним наверняка обнаружится лестница. А там и путь к свободе.
Он успел добраться до мраморного жертвенника до того, как церковь атаковали в третий раз. Теперь сомнений не было: за ним пришел ПС-страж. Стрельба велась из крупнокалиберного оружия точно по укрытию Карлина Ипа. Пули жадно вгрызались в стены, откусывая от них большие куски мрамора, которые больно били по лодыжкам.
Контрабандист налег на алтарь. Тот поддавался нехотя, забирая у беглеца мгновения форы, доставшиеся ему столь дорогой ценой. Внизу все-таки показалась лестница, и Карлин Ип начал спускаться по ней, не глядя под ноги. Поэтому не заметил растяжку с шок-миной, поджидавшей его в самом низу.
«Неужели ловушка?» — только и подумал он, прежде чем сознание помутилось. Рука машинально пыталась нащупать шприц со стимулятором, но отведенное человеку время истекло слишком быстро: погружаясь во тьму, он услышал противный цокот ПСа по обломкам церкви. Нет, теперь ему не спастись…
Вокруг были только степь и песок. Солнце и ветер. Порядок и тишина. С тех пор, как Борг выбрался наружу, он ощущал ее всегда. Ему не мешал даже мерный шум колес гольф-мобиля — легкой полноприводной тележки, функционировавшей на солярной энергии. Широкоемкостный аккумулятор с функцией самозарядки и сверхпрочный корпус превратили его в практически вечный транспорт. Весь нехитрый багаж, какой помещался в соответствующем в отсеке, представлял собой набор клюшек для гольфа. Именно такой «Досуг» выбрал для себя Борг-путешественник, когда отправлялся в эту бессрочную экспедицию. Руководство увидело в метании мячиков дополнительный исследовательский момент, хотя сам Борг умел получать эстетическое удовольствие от созерцания их полета. Все же его Внутренний Стержень был завершен лишь на 75%, и кое-какие человеческие черты модификациям не поддавались.
Также Борг находил солнечные лучи восхитительными. Он любил обозревать залитые светом равнины и делал это всегда дольше необходимого. Те ощущения, которые он при этом испытывал, человек назвал бы умиротворением. Борг умел видеть жизнь даже в отсутствии таковой. И он пустился бы в пространные размышления, если бы в этом был какой-то смысл.
Гольф-мобиль уже несколько часов ехал по дну высохшего моря — слуховые сенсоры отметили измененный сигнал от трения покрышек, а подкожные датчики зафиксировали повышенный уровень йода вокруг. Именно в этот момент случилось затмение. Внезапное. Резкое. Стихийное.
Борг не любил темноту. Вернее, она не пробуждала никаких реакций, и это ему не нравилось. Чтобы беречь аккумулятор гольф-мобиля, он всегда пережидал ночь там, где она его заставала. Иногда его посещали чужие, мрачные мысли — постоянное воздействие человека не могло не сказаться отрицательно на его сущности.
Вот и теперь Борг терялся в догадках. Где он находится? И сколько времени? Почему он до сих пор так никого и не встретил? Может быть, это вообще не Земля? Или Земля, на которой совсем никого не осталось? А что, если он бродит по кругу какой-нибудь выжженной пустоши и не может выбраться?
Из небытия Карлина Ипа выдернул свет. Снова этот проклятый яркий свет. Потоки воинственных частиц-люменов вонзались ему в глазные яблоки, причиняя боль. Но куда хуже боли было осознание своего поражения.
Карлин Ип понял, где находится, как только в его голове заворочались угловатые мысли. Даже не открывая глаз он догадался, что федералы сохранили ему жизнь только затем, чтобы сотворить что-то еще более гнусное. В том, что смерть гнусна, Карлин Ип не сомневался. Он видел ее слишком часто, но так и не смог привыкнуть.
Когда-то давно мама говорила ему, что Бог дарит людям любовь. А люди взамен делятся смертью друг с другом. Они даже учат убивать других: одна такая гениально собранная машина приволокла лидера Сопротивления к вражескому порогу. При этом кибернетическая тварь даже не нуждалась в награде. Контрабандист мрачно усмехнулся: насколько же робот полезнее живого существа…
Его окружало слишком много стерильных запахов, по большей части незнакомых. Среди них выделялся отчетливый шлейф эфира. А вот «аромата» оружейной смазки Карлин Ип не почувствовал. Значит, его разместили в операционной. Или в пыточной.
Второго варианта Карлин Ип не боялся — он серьёзно модифицировал свое тело, готовясь к такому финалу. А вот если его разберут на органы, ребятам из Сопротивления придется туго — другого такого изобретателя у них нет. И уже не будет.
Кто-то вошел в помещение. Заговорил с Карлином Ипом тихо и вкрадчиво. Какое-то время он не воспринимал значения слов, а просто вслушивался в тембр чужого голоса. В нем было что-то давно знакомое. Неужели с ним говорит тот самый крот?
Потом свет погасили, и контрабандист попытался открыть глаза. Визоры, встроенные в зрачки, почему-то не посылали никаких сигналов калибровки, и полагаться Карлин Ип мог только на обычное человеческое зрение.
Из размытого пятна, проплывающего по белой комнате, наконец материализовался человеческий силуэт. Высокий, подтянутый, с аккуратно подстриженной бородкой, он больше не походил на того толстощекого мародера, с которым Карлин Ип водил дружбу почти десять лет кряду. Выходит, крысой среди них оказался тот, кто первым предупреждал его о предательстве. Смешно…
Майор Крэтсон держался скованно, по-деловому. Говорил кратко и старался не смотреть в сторону пленного. Предлагал какие-то блага, обещал спокойную жизнь. Для этого Карлину Ипу нужно было лишь вернуться в пустыню и объявить общий сбор. Тогда с Сопротивлением будет покончено.
Контрабандист долго смотрел на Крэтса и все еще не верил. Десять долгих лет он гнил с ними в окопах, терял товарищей, увиливал от патрулей, разрабатывал планы контратак, охотился за ресурсами. Однажды он едва не погиб, спасая ребенка из-под обломков многоэтажки. Криспин, маленький мальчик, стал живым талисманом Сопротивления. Каждый заботился о нем по мере сил, но для Карлина Ипа этот ребенок был смыслом всей жизни.
Майор Крэтсон все же ответил на взгляд пленника. Словно прочитав его мысли, голос федерала стал требовательнее, грубее. Но Карлин Ип не понимал, как тот может предлагать ему такое. В войне, которую Федерация развязала против неугодных людей, вообще не было смысла. Остатки элиты, перебравшиеся в подземные комплексы, сначала просто защищали себя, а потом стали рыскать вокруг в поисках ресурсов и бесплатной рабочей силы. На выживших они ставили опыты и пытались кормить их искусственными продуктами. Вот только неорганический рацион убивал пленников быстрее, чем голод.
Крэтс что-то рассказывал Карлину Ипу о великом плане спасения цивилизации, не понимая, что все выжившие на планете земля и есть та самая цивилизация. Зато бойцы Сопротивления это усвоили твердо. Каждый из них был автономной единицей, действующей так, как предписывал Кодекс. Они помогали всем, кому нужна была помощь; наносили вред федералам везде, где могли; собирали ресурсы; делали схроны. Любой боец узнавал последние новости в течении суток, даже не пересекаясь с товарищами. Карлин Ип наладил идеальную партизанскую машину, которая функционировала сама по себе. Разрушить ее лидеру Сопротивления было уже не под силу. Да он и не собирался.
В ответ на долгое молчание пленного в пыточную вошли два солдата. Когда они применили ток, Карлин Ип думал о море. На своей ладони он увидел глубокий порез — там застрял синий осколок церковного витража. В детстве, когда в доме на несколько часов еще давали электричество, контрабандист смотрел вместе с мамой старые фильмы. В одном из них герой путешествовал по затопленному миру на странной лодке. Он искал землю и отбивался от пиратов. Все это Карлин Ип пересказывал Криспину, когда мальчик не хотел засыпать. Он обещал ребенку, что однажды они тоже отправятся в путешествие, увидят океан. И может быть даже сыграют в гольф.
«Что такое гольф?» — спрашивал Криспин, округлив глаза.
«Я не знаю, — отвечал Карлин Ип, — но мама когда-то говорила мне, что в эту игру любил играть мой отец. Обычно это происходит на зеленом газоне: по пластиковому мячу лупят тяжелой клюшкой и смотрят, куда тот упадет…»
Его били, травили ядами, пускали кровь — а контрабандист представлял себе, как взмывает в небо белоснежный пластиковый мячик для гольфа. Это зрелище казалось ему занимательнее боли. А еще он представлял, как шумит океан. Карлин Ип очень хотел все это увидеть. И показать Криспину. Как хорошо, что мальчик сейчас под присмотром. Жаль, что им не удалось попрощаться.
«Карлин Ип, именем Верховного суда Федерации вы обвиняетесь в измене, террористических действиях, убийстве, воровстве и признаетесь врагом государства Номер Один, — раздался из динамиков операционной механический голос. — Нет такого наказания, которое бы покрыло все ваши преступления. Поэтому вы лишаетесь имени и признаетесь добровольцем программы объединения человеческого разума и искусственного интеллекта. Отныне ваше тело и ваше сознание будут служить Федерации, против которой вы так ожесточенно сражались».
«Ничего у вас не выйдет, — прохрипел контрабандист, обводя взглядом свое новое пристанище. Если бы не массивное кресло со множеством монструозных манипуляторов, он вообще бы не заметил перемены обстановки. — Вживить мозг человека машине еще никому не удавалось».
«А мы и не станем этого делать, — ответил ему наблюдавший за пытками Крэтс. — Мы вживим ИИ в твое тело. Судя по разным штукам, которые ты проделал с собой, оно неплохо переносит модификации».
«Кстати, — заулыбался майор. — Ты будешь не первым добровольцем программы Объединения. Позволь тебя кое с кем познакомить…»
Он сделал приглашающий жест, и в операционную, мелко перебирая ножками, вошел чумазый Криспин. Его зрачки светились красными огоньками. Карлин Ип не выдержал и застонал. Этот стон, полный смертной муки, разнесся далеко за пределы операционного комплекса, вселяя тревогу в сердца охранников и медперсонала.
Он звучал так долго, что галактики успели умереть и родиться вновь. А когда прекратился, Карлина Ипа, лидера Сопротивления, гениального изобретателя, мародера и контрабандиста уже не было на свете. Вместо него свой первый отчет о совместимости с человеческим мозгом сделало новое существо.
Борг отвернул ворот защитного костюма. На нем значились цифры 2168 — стартовый год экспедиции. Затем рука услышала, как тлеет на месте сердца мини-реактор — единственная постоянная, на которую можно опереться, не имея надежных данных. Раньше это его успокаивало, но не теперь.
С окраин человеческого сознания доносились сигналы тревоги. Их значение Борг понял сразу: они шептали, что затмение будет долгим. Может быть, оно не пройдет никогда. Борг вспомнил, как отправляя КИ в небытие, повторял, что тот возвращается в сон. Но ведь он сам никогда этих снов не видел. Если бы это состояние гарантировало ему залитую солнцем степь, он поменялся бы с человеком местами даже вопреки Своду Предписаний.
Борг уселся за нехитрую панель управления гольф-мобилем. Взвел тумблер. На несколько футов пространство вокруг озарилось мягким неоновым светом. Его оказалось недостаточно — наоборот, получившийся контраст лишь усиливал тоску. Невдалеке Борг установил колышек для мяча и, выбирая подходящую клюшку, стал загружать из базы данных все о китах, китовых песнях и океане. Взвесив снаряд в руке и тщательно примерившись, он отправил мячик в долгий полет, надеясь услышать с той стороны тьмы мягкий всплеск волн.
Это было бы великой милостью со стороны космического океана.
Похожие статьи:
Рассказы → Доктор Пауз
Рассказы → Пограничник
Рассказы → По ту сторону двери
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
Рассказы → Проблема вселенского масштаба
Удачное повторение, кстати, про слова матери про Бога, которого искал и не нашел Карлин. Из того, что я бы изменила, будь это мой текст, не использовала бы три имени на одну букву («К»), хотя - возможно, это была некая задумка. Момент с Криспином был очень логичен, но уж как-то шаблонен... Но это говорю я, любитель удачных шаблонов! )) В целом - ничего нового в плане сюжета, но ощущается пронзительно, может, оттого, что я сама обожаю тему ИИ и машинолюдей.
