Князь Роман спустился через проруб вниз по ступеням, прогибающимся под тяжестью его дородного тела, вышел через узкую дверцу сбоку ворот на улицу, глянул на забитые горожанами стены, поморщился, приказал одному из свитских:
- Да разгоните вы наконец зевак со стен. Неровен час, стрельнут из затинных самострелов по монголам. А нам их злить ни к чему. Пусть вон огонь под котлами с кипятком разводят, да камни на стены таскают. Крыши от пожаров политы хорошо?
- Хорошо, Роман Ингоревич, хорошо, - подал голос городской тысяцкий. Слой льда толстый наморозили на тех дворах, что вблизи стен. Да и дальние приказал на всякий случай поливать. Делается.
- Славно, славно, - покивал князь, глянул на небо. – Однако смеркается. Прикажите факелы на стенах запалить.
- Сделаем, - вновь кивнул тысяцкий.
- Хорошо. Тогда я пока в терем. Следите тут. Как пешцы под стены подойдут – зовите. А я в бронь облачусь.
Пешцы стянулись под стены, спустя полчаса. Протиснулись между надолбами, врытыми в наклон остриями наружу перед крепостным рвом, встали сразу за ними в несколько рядов, прикрылись ростовыми щитами, выставили копья, приготовили к стрельбе луки, те у кого еще оставались стрелы в запасе. Часть встала напротив ворот возле разобранного моста через ров. Те из них, что самые нетерпеливые попрыгали в ров, помогая друг-другу, выбрались из него к воротам, застучали рукоятями мечей и древками копий в воротины, закричали, задирая головы кверху, стражам:
- Отворяйте! Чего ждете! Пока еще татары не скопились супротив ворот! Отворяйте! Мы быстро заскочим!
Никакого движения наверху. Ни ответного крика – ничего. Потемневшие от времени бревна, из которых была сложена башня, словно грозя, нависали над рвущимися в город Владимирцами. Те застучали громче, сильнее, закричали, надрывая глотки.
- Открывайте! Татары конные! Враз через ров не перескочат! А мы перелезем-переберемся! Если что, в воротах встанем, не допустим ворога в крепость!
И опять ни звука в ответ. Воины воротной стражи, да и гридни князя Романа, оставленные им для присмотра, отодвинулись от бойниц, чтобы не смотреть на обреченных, не смотрели и друг-на-друга. Кто-то даже зажмурил глаза от стыда.
Татары, видя, что русские, столпившиеся у ворот, потеряли строй, попытались ударить по ним в копья. Но получилось это у них не слишком дружно и Владимирцы, хоть и потеряли пару десятков человек, успели сомкнуть щиты и выставить копья. Татары отхлынули, возобновили обстрел саженей с десяти – стрел здесь у русских стрелков почти не осталось и отогнать их подальше было нечем. На стенах взволновался народ.
- Чего своих не пущаете?! Чего тянете?! – звонким голосом закричала какая-то молодуха.
- Запускайте воев в крепость! – надрывался кто-то из мужиков. – С такой силищей отстоим город! Не взять тогда его татарам!
Редкие воины из городовой стражи, стоящие на стенах, тоже с недоумением смотрели в сторону воротной башни: и впрямь – чего тянут? Враг на конях, ров глубокий, не завален – не ворвутся татары в город конными. А коль спешатся, так им еще построиться для боя надо, в сотни и тысячи сбиться. Дело это не быстрое. Но время шло. Пешцы, стоящие под стенами за надолбами гибли под ливнем татарских стрел, а створки ворот продолжали оставаться закрытыми.
- Измена! – прозвучало, наконец, роковое слово. И было тут же подхвачено сотнями голосов. – Измена, братцы! Пошли к воротам! Откроем! Впустим своих!
Народ повалил вниз со стен, походя расшвырял пару десятков гридней, посланных тысяцким по приказу князя Романа для того чтобы согнать народ со стен. Опоздал с этим тысяцкий. Бурлящая толпа подкатилась к воротной башне. Десяток княжьих гридней, оставленных в ней князем, заперли дверцу, ведущую на боевые ярусы башни, страшась народного гнева. Но Коломенцам туда не больно-то было и нужно, им были нужны ворота. По приказу князя Всеволода внутренние створки не закладывали бревнами, как это делалось обычно во время осады, - мало ли, вдруг пришлось бы отступать за стены. Не отдал такого приказа и князь Роман, предполагавший сдать город без боя. Потому люди без помех поскидали дубовые засовы и отворили внутренние ворота. Решетки, перегораживавшей башенный ход, здесь не имелось. Толпа хлынула внутрь башни и несколько мгновений спустя отворились створки наружных ворот.
