Так и вышло: Коловрат дал людям немного вздохнуть после рубки и погнал их дальше по руслу реки. Увечных, которых оказалось чуть больше трех десятков, оставили на берегу, соорудив за время отдыха шалаш. Оставили с ними троих, разбирающихся в ранах. Четвертым остался Воеслав. Убитых в бою оказалось всего пятеро – малой кровью одолели врага.
Ехали легкой рысью, разбрасывая в стороны из-под копыт мелкую ледяную крошку из той каши, в которую превратился верхний слой речного льда, размолотый копытами коней, колесами повозок, пожелтевший от мочи и навоза, после прохождения татарского войска. Воины были воодушевлены легкой победой и жаждали крови врагов, зорящих родную землю. Войско помалу загоралось боевой яростью, так нужной в любом бою. Воины, охваченные этим чувством, становятся непобедимыми, способными побить противника, многократно превосходящего числом. А еще их гнала на бой ненависть, умножающая боевую ярость многократно.
Догнали татар быстро. Конечно же те не забыли выставить новое боевое охранение у себя в тылу. Всадников пятьсот. Это были не половцы, но и не монголы – очередные кочевники, захваченные потоком нашествия и пришедшие сюда, на Русь себе на погибель. Увидели друг друга неожиданно – река петляла и поворотов, которые не давали заметить врага издали хватало. Коловрат, едущий чуть впереди Добрана и Ратислава с ближниками, вскинул копье, покачал прапорцом вправо-влево и наклонил его в сторону пришедших в явное замешательство, врагов. Ратислав дал шпоры Буяну, догоняя Евпатия, становясь правее стремя в стремя. Справа от него и слева от Коловрата вставали ближники, выстраивая первую шеренгу боевого строя. Позади смыкались в плотные ряды остальные воины. Все это русские делали молча, без боевых кличей. Только топот коней и лязг оружия разносился вдоль русла Оки.
Построились и двинулись на врага, ускоряя бег коней. Все так же молча, с закаменевшими лицами, горящими ненавистью глазами. И степняки, увидевшие эти лица и глаза, не выдержали, начали заворачивать коней, что-то крича. В криках этих слышался ужас. Перепугались! Смерть почуяли! Правильно почуяли – вот она, их смерть в руках Ратислава и русских воинов, несущихся на нпходников уже во весь опор.
Развернуться и пуститься в бегство татары не успели. Русские на полном скаку врезались в смешавшийся в кучу отряд врагов, ударили в копья, опрокидывая всадников вместе с конями. Потом взялись за мечи… Немногие из этого отряда смогли спастись бегством. Коловрат остановил, пустившихся, было, в догон воинов, собрал отряд, построил и приказал двигаться дальше.
Опять шли рысью. Идти пришлось недолго. На этот раз их ждали. За очередным поворотом Ратислав, так и продолжавший вместе со своими оставшимися ближниками ехать в первой шеренге, увидел конный татарский строй, полностью перегородивший русло реки. Он оценил количество татарских воинов тысячи в две, а то и больше. Что за воины встречали русских пока понять было нельзя – до них оставалось еще не менее трехсот саженей. Евпатий, скачущий слева от Ратьши, вскинул копье, которое он умудрился сохранить в предыдущей сшибке, крутнул прапорцом, привлекая внимание воинов, и резко наклонил его в сторону чернеющего впереди строя татар. Русский отряд увеличил ход, переходя на крупную рысь.
В правое колено Ратислава уперлось колено Первуши, в левое – колено Евпатия. Позади шею под бармицей обдало огненное дыхание скачущей во второй шеренге лошади. Из глубины груди Ратьши поднимался восторг от единения со своими соратниками. Вместе с восторгом поднималась и ненависть к степнякам, тронувшим коней им навстречу. Шли они, правда, как-то неуверенно, ход набирали медленно. А скорость при конной сшибке имеет большое значение. Вот уже можно различить лица татар, едущих в первом ряду. Испуганные лица… Что же их так перепугало? Однако думать об этом времени уже не было – до врагов оставалось тридцать саженей, не более. Русские пустили коней вскачь. Татары рывком приблизились почти в плотную. Нужной для сшибки скорости они так и не набрали.
- Бей!!! – рявкнул Коловрат.
Удар лошадей грудь в грудь, треск копий, вопль – людской и конский. Первый противник Ратислава оказался на не крупной лошадке, да и сам не богатырского сложения. Лошадь его попыталась встать на дыбы, противостоя удару Буяна. Где там… Опрокинулась на спину, давя своего седока. Копье Ратьша потерял в предыдущей схватке. Он обнажил меч и пустил жеребца вперед, раздавая удары направо и налево. Чуть позади справа двигался Первуша. Коловрат, находящийся слева, вырвался на половину лошадиного корпуса вперед. Копье его застряло в первом, попавшемся ему на пути, степняке и он его бросил. Теперь набольший воевода рубил врагов своим любимым оружием – боевым топором, разваливая яростными ударами шлемы вместе с головами и доспехи с податливой плотью под ними.
