Абика вновь наполнила чаши кумысом. На этот раз Хулагчи не стал молиться. Он сделал пару глотков, покатал напиток во рту, смакуя, поцокал языком одобрительно. Потом сказал, обращаясь к Олегу:
- А что, коназ, не надоело тебе ехать в обозе? Не хочешь ли пересесть в седло, как подобает настоящему воину?
Вот оно! То, о чем говорил дядя Глеб. И как быть? Давать слово монголу не пытаться бежать? Оно, конечно, можно. Можно даже не держать то слово и сбежать при первой возможности, как бежал в свое время от половцев Игорь Новгород-Северский. Тот, о котором написано в «Слове о полку Игореве». Но… Но. Пусть и нехристь Хулагчи, пусть и враг заклятый, соплеменники которого жгут города и села его княжества, убивают люд православный. Но рушить слово, ему данное, Олег почему-то не хочет. Не хочет и не будет. А, чтобы не рушить, не будет таковое и давать. Но, на всякий случай, надо все же спросить, чего же хочет предложить ему монгольский царевич. Олег, не спеша, отхлебнул из чаши кумыса и произнес:
- Надоело, конечно. Хотелось бы скакать на коне, а не плестись в кибитке. Но, что взамен ты хочешь просить у меня, царевич?
Хулагчи не стал торопиться с ответом. Он сделал еще пару глотков из чаши, посмотрел в глаза Олегу, наконец сказал:
- Многого не попрошу. Не стану спрашивать тебя об удобных дорогах, ведущих вглубь урусутских земель, о богатых городах и селах, спрятавшихся в лесных дебрях. Для этого у нас есть люди, - при этих словах монгол с легкой насмешкой покосился в сторону Глеба Владимировича. – Конечно же, не буду просить тебя выступить с оружием в руках против своих соплеменников, и для этого нам хватает людей. Попрошу просто дать слово не пытаться бежать. Только и всего. И тогда я дам тебе хорошего коня, седло, сбрую. Велю отдать доспех, снятый с тебя нашими воинами. Что ты ответишь?
И снова Хулагчи пытливо глянул в глаза Олега. А тот молчал, так и не решив, что ответить монголу. Чтобы потянуть время глотнул кумыса, покатал его на языке, делая вид, что наслаждается вкусом. Глянул на Джи, словно ожидая подсказки. Но девушка опустила глаза к очагу, никак не показывая своего отношения к предложению Хулагчи. Олег перевел взгляд на дядю. Тот моргал ему аж обоими глазами – соглашайся, мол. Ну да, сейчас!
- Прости, царевич, но – нет, - решившись, наконец, ответил Олег.
Глеб Владимирович в досаде дернул себя за бороду, а потом застыл в непритворном испуге, уставившись на Хулагчи. Джи продолжала сидеть все в той же позе, опустив глаза, хотя, Олегу показалось, что девушка едва заметно кивнула. Олег глянул на монгольского царевича. Вопреки ожиданиям тот не разгневался, а даже улыбнулся и, кажется, в улыбке этой мелькнуло одобрение словам князя.
- Что ж, нет, так нет, - допив кумыс из чаши, произнес Хулагчи. – Поеду, пожалуй. Спасибо за гостеприимство, коназ Галиб, - поднимаясь на ноги и обращаясь к Глебу Владимировичу, добавил он.
- Дозволь проводить, царевич, - подхватился Дядюшка.
Монгол милостиво кивнул, в одно движение поднялся на ноги и шагнул к выходу из кибитки. Дядюшка, покряхтывая, тоже встал, опередив Хулагчи, распахнул полог выхода. Через мгновение оба были уже на улице.
- Ты правильно сделал, что не дал слова, - после недолгого молчания сказала Джи. – Хулагчи не любит лжецов, а на твоем лице написано: ты уйдешь к своим, как только появится возможность для этого.
