Коробка с домино плотно не закрывалась – мешала одна кость из другого набора. Она была толще остальных и вообще сильно отличалась. Играющие всегда знали, у кого эта костяшка шесть-ноль. В коробке было два квадратных окошка – я положил выделяющуюся кость под одно. Не, совсем другая – как бы ее заменить на правильную, только где взять?
Шел бы погулял, добродушно проворчала бабушка за спиной. Эх, не люблю тут гулять, хотел ответить я, но вместо этого спросил, ба, а где потеряли доминошку-то? Бабушка взяла коробку в руки и толстыми короткими пальцами неуклюже вытащила выпирающий черный прямоугольник. Эту что ль, спросила она. Нет, ту, которая была вместо нее… вернее, ту, вместо которой эта… Я запутался.
Да это Санька Ежов, помнишь его, как жахнул по столу. Рыба, говорит. Он слегка под градусом был – так вдарил, что полнабора, наверно, со стола слетело. Мы его обматерили и выгнали, пьяницу – больше он с нами не играл. Потом под столом долго домино собирали – хорошо хоть фонарь светил… Одной так и не досчитались. Главное, я назавтра посветлу ее еще искала – как сквозь землю провалилась! Вот ведь, засранец, этот Санька… Хороший парень, но как выпьет – чудит. Пришел, помню, извинился. И вот эту кость принес на замену – видать, кто-то ему сказал уже, какую мы не нашли…
Ба, а что ж он весь набор-то тебе не отдал? Без одной доминошки все равно играть не получится!..
У него получится, сказала бабушка, что-то вспоминая, и добавила, не знаю, не спрашивала, злая тогда на него была…
Конечно, я не забыл соседа Саньку. Ему было чуть больше двадцати. Полный и грузный – он выделялся не только своими внушительными габаритами, но и тем, что по каждому вопросу имел свое мнение. И если оно отличалось от мнения других – Саньку это ничуть не смущало, он оставался при своем. Даже если отвергал очевидное и отстаивал абсолютную чушь. Выпивал он редко – и тогда чудил. А в целом, Санька был веселым и очень щедрым – когда-то он просто так подарил мне два альбома с марками, на которые я часто засматривался, заходя по-соседски к нему в гости.
Вспомнив его, сразу представил весь маленький и уютный старый двор, где мы жили, пока мне не исполнилось семь. Потом родители разменяли квартиру... Мне очень не понравился новый район, с многоэтажными коробками домов и огромными полупустыми дворами. Здесь всегда было ветрено и неуютно. С ребятами, вечно слоняющимися по многочисленным окрестным стройкам я так и не сдружился – поэтому не любил тут гулять. И сейчас мне опять захотелось хоть ненадолго, но вернуться в детство – тот двор не так далеко, пять остановок на автобусе…
После переезда я уже пару раз ездил туда и заходил за своим другом Пашкой. Сейчас он стал другом, а раньше мы были заклятыми врагами и постоянно дрались. Пашка легко вспыхивал по любому поводу. Даже из-за того, кто будет первым качаться на единственных во дворе качелях, мы тузили друг друга несколько раз. Качели эти Пашка все-таки доломал потом. Ну и хорошо – а то вдруг бы опять их не поделили.
Я навещал свой двор обычно летом. Мы с Пашкой бродили по двору и болтали о пустяках, срывая мелкие кислые вишни и стрясая белый налив. Яблоки раньше мне казались крупнее и слаще… А вот вишня всегда была такой.
С каждым следующим приездом я видел, что все здесь постепенно приходит в упадок, как те же качели или песочница рядом с ними. Однажды я вдруг заметил, что песка в ней почти нет. Там сидел мальчик лет семи и с трудом наскребал совком песок, пытаясь что-то построить. Это ж Андрейка, забыл, что ли – сказал Пашка. И я вспомнил, что в импровизированной песочнице со мной сидел малыш лет трех-четырех. Андрейка глядел на меня большими выразительными глазами и повторял все, что делал я. Мне почему-то хотелось называть его Незнайкой, постоянное копирование раздражало… Да, вырос Андрейка! Правда, когда тот, услышав голос Пашки, поднял глаза – я его сразу узнал.
Пашка не соглашался об упадке своего двора. Он утверждал, что качели и так дышали на ладан, а песка в песочнице всегда было мало – просто кто-то уже ничего не помнит... Я не спорил – Пашка ведь до сих пор здесь живет – не хотелось его расстраивать. Единственное, с чем он соглашался, что старики по вечерам почти уже совсем не играют в домино и катермы. Фонарь над столом давно перегорел, и никому нет дела до того, чтобы заменить там лампу – никому он не нужен. Только светит в окна и мешает спать жильцам.
Потом мы слонялись по окрестностям: ходили на пепелище недавно сгоревшего дома, надеясь там найти что-нибудь интересное, на водопад – запруду на небольшой речушке – чтобы позапускать кораблики-спички, и в горсад – только затем, чтоб попить воды из фонтанчиков. Если у нас были деньги – то покупали мороженое или пирожки с повидлом, по-братски деля все пополам. Потом я уезжал на автобусе к себе, унося с собой вновь обретенную частичку детства. Только частичка эта с каждым разом становилась все меньше и меньше… Пашка провожал меня до остановки и долго махал рукой вслед автобусу. Скучно ему там одному, вдруг подумалось мне, глядя в окно – больше во дворе не было детей нашего возраста.
Но когда я приехал навестить Пашку через пару месяцев после того разговора с бабушкой, то вдруг застал моего друга в компании ребят. Я сначала вообще не узнал свой старый двор, не сразу сообразив, что здесь изменилось... Оказалось, что убрали ворота. Они совсем сгнили, начали падать, и их снесли. Так мне объяснил Пашка. Двор без ворот как будто немного увеличился, но главное – потерял прелесть уютного и тихого уголка, надежно защищавшего от улицы и всего окружающего мира мое детство. Я заметил, что у соседнего дома тоже убрали ворота – интересно, Пашка знает?
В распахнутом настежь дворе царило необычное оживление, слышались возбужденные мальчишеские голоса. И даже один девичий. Пашка, увидев меня, поздоровался и представил своих друзей. Одного мальчика звали Санька, он недавно переехал в их дом, в квартиру тех самых Ежовых. В Москву они уехали, сказал Пашка, Саня Ежов летчиком стал! Ну да, удивился я…
Второго мальчика звали Ромка, а девочку, его младшую сестру – Инкой. Ромка и Инка жили в соседнем доме – как раз в их дворе тоже убрали ворота. Дворы словно открылись друг другу. Соседские дети раньше никогда не ходили к нам, а мы – к ним. Теперь все изменилось…
Оживление объяснялось тем, что родители Саньки, после уборки на новом месте приготовили на выброс много разного хлама. У стены сарая стояли полуразвалившиеся деревянные ящики с каким-то барахлом, а рядом с ними лежали, бесформенно распластавшись по утоптанной земле, тоже чем-то наполненные, холщовые мешки. Дети увлеченно копались в этом мусоре – то и дело слышались их удивленные возгласы.
Вдруг Инка вскрикнула и бросилась догонять за мгновенье до этого вскочившего Ромку. Отдай, отдай, я первая нашла– кричала она. Нет, я нашел, возражал Ромка, задыхаясь на бегу.
Что они нашли, спросил я у Саньки. Он был чуть постарше меня, толстый и неуклюжий. Но вел себя очень уверенно, почти нагло. Он не копался в мусоре, а просто стоял и наблюдал за другими. Да домино там было – вот поделить и не могут, ответил Санька и не спеша пошел к гоняющимся друг за другом детям. Он долго следил за ними – потом неожиданно поймал пробегающего мимо Ромку и выхватил у него коробку с домино. Тот опешил и встал, как вкопанный. Ты чего, удивился Ромка. Инка тоже остановилась невдалеке. Это вообще мое домино, авторитетно заявил Санька. А чтобы все было по-честному – ловите!.. И он, вывалив черные костяшки из коробки в руку, запустил их в воздух.
Брат и сестра одновременно завизжали, особенно старалась Инка, и тут же бросились в траву собирать домино. Через секунду, не выдержав, к ним присоединился и Пашка, потрошивший в одиночестве самый большой мешок. Один Санька величественно смотрел на всех сверху вниз.
И тут в моей голове промелькнула безумная мысль. А вдруг там доминошки, как в моем наборе, и можно найти недостающую? Стараясь не слушать голос рассудка, который говорил, что у Саньки Ежова не было такого набора – он же недаром отдал бабушке кость из другого – я упал на колени и стал копаться в траве. Ну, с волнением сказал себе, я же был так счастлив в этом дворе – мне обязательно повезет сейчас!.. Даже сердце заколотилось быстрее и тревожнее – словно в ожидании чуда.
Первую кость я увидел быстро. Да! Она была точь-в-точь, как в моем наборе, и лежала обратной стороной кверху. Трясущимися руками я перевернул и не поверил своим глазам – чудо свершилось! Это была та самая недостающая шесть-ноль!
Я вскочил – мне очень захотелось поделиться своей радостью с остальными. Санька все также стоял и снисходительно улыбался – я не стал ему ничего не говорить и прошел мимо… Паш, смотри, что нашел, сказал я. Он не понял. Я объяснил, что у меня дома как раз не хватает именно такой доминошки, шесть-ноль. Здорово, повезло тебе, нехотя позавидовал Пашка и задумчиво продолжил, интересно, а что у меня… Он разжал ладонь и стал вслух перечислять, какие костяшки отыскал. Но я его не слышал, потому что увидел, что все кости, которые он нашел, были из другого набора! И такими же оказались найденные Инкой с Ромкой. Где-то я уже видел похожее домино – только не мог вспомнить. Уже вернувшись домой и вытащив свой набор – понял…
Ба, смотри, позвал я бабушку.
