В шкафу было не страшно. Снаружи щёлкали выстрелы и ухали взрывы, но в моём убежище всё шло своим чередом. В «спальне», у пуховой подушки, подрагивал огонёк свечи. На «кухне» полторашка воды и шпроты, чтобы продержаться до темноты. Бабушкин шкаф и Кэрролл убаюкивали картинками детства. Последний раз я читала «Алису» лет двадцать назад. А сегодня схватила первое, что попалось под руку, когда снова начали бомбить. Зазеркальная история сильно напоминала действительность за дверью. Взрывы, как тяжёлая поступь бармаглота, подбирались всё ближе. Зазвенели разбитые стёкла, меня подбросило, и шкаф заполнился пылью. А потом всё загрохотало, закрутилось, и я полетела в кроличью нору. «Вы не можете представить, как у вас захватит дух. В тот момент, как вас подбросят и вы прямо в море — бух!»
***
Если я умерла, то болеть не должно. Но бок и колено саднило так, что хотелось заплакать. Вокруг кромешная темнота. Где-то капает вода. Захотелось прополоскать забитый пылью рот, но вставать не хотелось. Я начала шарить вокруг в надежде отыскать свою бутылку.
Рядом что-то зашевелилось. Раздался громкий щелчок, в глаза ударил яркий свет. Вместо крика у меня получилось какое-то сипение. Я прикрыла глаза ладонью. Пятно света заметно подрагивало. Оставив меня в покое, луч метнулся вниз, потом заскользил по стенам, пошарил по потолку и исчез. За это время я успела разглядеть силуэт с автоматом и понять, что свалилась в какой-то подвал, потому что вокруг был сплошной бетон и трубы. Я лежала на куче обломков рядом с дверью от шкафа. Внизу кто-то гневно пробурчал на непонятном языке. Значит, я свалилась не к кролику, а угодила прямо в лапы грязного бармаглота.
Снова зажёгся фонарик. Пятно света расплылось на полу. Стало немного уютнее. Я осмотрелась. Бутылка с водой лежала рядом. Тут же валялись свечи и покрытые пылью подушка с книгой. Аккуратно, чтобы не шуметь, я подтянула воду к себе. Трясущиеся пальцы не сразу справились с тугой пробкой. Я тщательно прополоскала рот - хоть поорать перед смертью вдоволь. Когда закрыла бутылку, бармаглот снова что-то сказал, и в свет фонаря влезла протянутая рука.
- Пить хочешь? – уточнила я больше для того, чтоб проверить, заработал ли голос.
- Вота, вота, - попросила рука.
Рука была вполне себе человеческой. Страх, как ребёнок, пытающийся оживить куклу, оставил тщетные попытки вытрясти моё сердце из пластиковой оболочки. Мозг несмело начал оценивать реальность. Бармаглот говорит по-английски, значит, можно попросить пока меня не убивать. Нужно только найти банку со шпротами. Я протянула бутылку, и полезла искать консерву. Вместо неё нашлись спички. Я зажгла свечу, установив её на обломок плиты. Бармаглот пробубнил что-то одобрительное и выключил фонарик. Я обернулась и чуть не всплеснула руками. «Какой же ты бармаглот!» Правильные черты лица, пронзительный карий взгляд, тонкая переносица. Даже недельная щетина не казалась отталкивающей. Левая нога незнакомца была перетянута какой-то тряпкой. Из-под неё по камуфляжу расплылось бурое пятно. Он натянуто улыбнулся.
- Привет, бармаглотище, - улыбнулась я в ответ.
- Валока, - ткнул он себя в грудь.
- Очень приятно, - изобразила я подобие книксена.
- Ю нейм? - кивнул на меня Валока.
- А-ли-са, - зачем-то соврала я. Правильно говорила бабушка: «Читать в темноте вредно».
Валока улыбнулся и приставил ладони к макушке. Потом обвёл руками наш склеп и сказал: «Кэрролл».
- Да ну? – удивилась я вслух и бросилась к своей книжке. Стряхнула с неё пыль, быстро нашла иллюстрацию с безумным чаепитием и протянула Валоке.
Он с недоверием изучил картинку, аккуратно закрыл книгу и положил рядом с собой.
- Файв о клок, - постучал он по часам на руке и полез в небольшую сумку за спиной.
Шпроты я так и не нашла. Мы перекусили валокиными галетами с джемом и моей водой.
- Давай-ка я тебя перевяжу, - показала я на его окровавленную ногу. Вспомнив, что он меня не понимает, я сдёрнула с подушки наволочку, вытряхнула её и попыталась разорвать. Но плотная бязь никак не хотела поддаваться. Валока протянул мне нож - тяжёлый и страшный. С такими обычно кровавые злодеи в фильмах бегают. Пока я кроила бинты, в голову лезли дурацкие мысли. «Если поглубже полоснуть по пальцу ножом, из него обязательно пойдёт кровь… Самим нам отсюда не выбраться – рухнувшие плиты даже вдесятером не сдвинуть. Пока там стреляют, искать нас не будут. Меня точно, а Валоку может и да, он же солдат. А если найдут его, то и меня тоже. И куда меня отправят? В плен? Про плен я читала – это очень страшно. Лучше умереть тут от голода. А если не найдут? Сколько в той сумке галет? Даже если разделить по одной в день? Даже если я отыщу свои шпроты?» Я представила, как Валока вот этим же ножом стучит по большой разделочной доске из двери, разрезая на ней большие куски мяса. «Какая же я Алиса, я - кролик. Большая консерва для бармаглота, притворившегося до поры добреньким».
- Вота, - сказал Валока и протянул мне пластиковую фляжку. – Вота, - он ткнул пальцем на угол, в котором капала вода.
«Сообразительный. Про воду я не подумала. Значит, и он думает о том же».
- Перевяжу сначала. Никуда твоя вода не денется, – огрызнулась я, орудуя ножом. - Раскомандовался тут.
- Вота, - показал он на свою раненую ногу.
«Вот дура! Правильно, сначала же промыть надо».
Я кое-как установила флягу между камнями, чтобы в узкое горлышко попадали редкие капли. В моей бутылке ещё оставалось немного воды. Этого хватит, чтобы ополоснуть его рану.
- Снимай штаны, - показала я жестом Валоке, чувствуя, как щёки заливаются краской.
Нет, мужчина у меня был, и даже не один. Просто сейчас в голову полезли такие мысли, о которых я до этого и не подозревала.
У него были очень красивые ноги. Бархатистая смуглая кожа, упругие икры. Огонёк свечи подогревал мои ладони, и тело бессовестно откликалось на это тепло, принимая не предусмотренные процессом перевязки позы.
Когда я затягивала бинты, Валока вздрогнул, но смолчал. Я вытрясла из бутылки последние капли влаги на оставшийся кусок наволочки чтобы протереть ему лицо, и вдруг наверху снова ухнуло. Совсем рядом. С потолка посыпались камни. Густая пыль заволокла подвал, погасив свечу. Ещё взрыв. Почти над нами. Железные прутья нависающей плиты противно заскрежетали. Отбросив тряпку, я кинулась к Валоке и обхватила его, как муравей соломинку. Он высвободил руки, щёлкнул какими-то застёжками, сграбастал меня и повалил на пол. В ушибленный бок воткнулся булыжник.
- Погоди, - отстранилась я, вновь зажигая свечу. – Тут же камни. Валока возмутился, но я уже схватилась за дверь, стягивая её с кучи.
Под звуки канонады мы лихорадочно готовили ложе, словно это был корабль, на котором можно покинуть пылающий порт. Бросив на дверь куртку и плащ-палатку, Валока протянул руку. Схватившись за неё, как за спасательный круг, я взобралась на шаткую палубу и оказалась в объятиях капитана.
Громыхать наверху перестало, но мы никак не могли остановиться. Валока был настойчив, а я упряма. На любое его движение я отвечала своим. Неизвестно чем бы закончилась наша борьба за место у штурвала, если бы Валока не запел. Это было что-то знакомое и очень красивое. Я не понимала слов, но мелодия пробиралась внутрь, опутывая кружевом тело. Моя пружина дала слабину, и… Мы поплыли. Горящий порт вместе с осаждающими его врагами остался позади. Кругом лишь бескрайнее море. Но мой капитан не собирался в долгий поход. Несколько рывков винта, и кингстоны открылись, погружая меня в глубины мирового океана. Вода заполняла кровеносную систему. Теперь я на песчаном дне, покачиваемая тёплыми волнами, лениво отгоняю пальцами назойливых рачков и мелкую рыбёшку. Но в голову уже упорно лезут кадры из «Титаника», где бедному Леонардо не досталось места на спасительной двери. Если бы не дверь... Оказывается, не каждый бармаглот – зверь.
***
Мы спали, обнявшись, когда снаружи залаяла собака. Я подскочила и встала на четвереньки, прислушиваясь.
- Есть кто живой? – крикнули из-за плиты.
- Мы! Мы живые! – что есть мочи заорала я и расплылась в улыбке – говорили по-нашему.
- Отойдите подальше! Бульдозером будем тянуть!
Послышался лязг гусениц. Я закидала Валокины вещи с автоматом грудой камней, подхватила его под руку и отвела в дальний угол. Пока нас освобождали из бетонного плена, как могла, объясняла ему по-английски, что нужно делать, когда выйдем на свет.
- Сколько вас тут?
- Двое. Я и брат мой, Володька. Только он дурачок, кроме своего имени ничего не говорит.
Похожие статьи:
Обзоры → Алиса в Зазеркалье
.. э-э...
+
