В Малафеевке гости. Анну Ивановну приехала навестить дочь ее покойной сестры, Маша. Впрочем, к этому времени давно уже никакая не Маша, а Мария Николаевна. Она недавно овдовела и теперь с сыном Петенькой, приехала отдохнуть в деревню.
Тетя с племянницей давно не виделись - после замужества Машеньки кажется всего один раз, когда Анна Ивановна выбралась в город, навестить больную сестру. Они изредка переписывались, но разве можно в письмах сохранять достаточную степень родственной приязни. Маша чувствовала себя в доме у тетушки несколько скованно. Благо Анна Ивановна своими разговорами не давала этого почувствовать, новостей у нее всегда был полон воз. Месяц назад умер Викентий Павлович, двоюродный брат Анны Ивановны, которого все называли «нелюдь» из-за того что он отнял деньги у сироты, да не упокой господь его душу. Урожай в этом году, кажется, будет не ахти, хотя и в прошлом году он обещал быть плохим, а вишни вон сколько назрело, да и слива была хороша. В окрестных местах в последнее время пошаливали, слава богу, что Машенька добралась благополучно. Пару недель назад кто-то выскочил из леса и напугал лошадей, ехавшего в город помещика Шампанского и они понесли. Другой раз девки, отправленные в лес наломать березовых веников, прибежали с криками «Медведь! Медведь!», хотя наверняка это кто-то из мужиков созорничал, ломанувшись сквозь кусты. У самой Анны Ивановны пропала корова. Пастух разводил руками и бормотал, что бес его попутал. Анна Ивановна знала какой это был бес, но и у других в округе случалось подобное, то курица пропадет, то десяток огурцов, поэтому она не находила причин строго наказывать мужика.
Через несколько дней, когда все новости были переговорены, да и воспоминания начали иссякать, наступило то время, когда хозяйке надо было чем-то занимать гостей. Но чем можно развлечься в деревне, особенно городским, – купание на речке, прогулки по саду, катание на лодке.
Анна Ивановна завела привычку устраивать после обеда чаепитие на природе. Для этого в дальнем конце сада нашлось местечко, покойное и тихое. Беседка, построенная еще тятенькой, некоторое время была заброшена - Анна Ивановна была домоседка и не любила дальние прогулки, но после того как в беседке навели порядок, оказалась что она как нельзя лучше подходит для послеобеденного отдыха. Тень от деревьев, свежесть с речки, можно было вдали от домашней суеты всласть налюбоваться скромными, но такими милыми малафеевскими пейзажами.
Для компании из соседнего имения на несколько дней приехала погостить подруга Анны Ивановны, Прасковья Федоровна, чтобы разговор поддержать, или при случае в картишки сыграть, а то Василий Григорьевич был плохой компаньон, все норовил задремать на диване.
Чаепитие каждый раз превращалось в продолжение обеда. На стол ставился большой самовар, напоминающий античную вазу, в фарфоровом чайничке заваривали настоящий китайский чай, выставлялись сладости на любой вкус. Были и булки, и пироги, и малосольная рыба, с чего только не было. Анна Ивановна сама иногда по настроению бралась за приготовление того или иного соления или варения. Особенно хорошо у нее получалось сливовица, которой она всех не уставая и потчевала. Для поддержания беседы.
За столом обычно собирались сама Анна Ивановна, Маша, Прасковья Федоровна, иногда к ним присоединялась старшая дочь Прасковьи Федоровны, Глаша, приехавшая вместе с матерью погостить к крестной, иногда приживалка Анны Ивановны, Ефросинья Захаровна, иногда они были обе вместе.
Все новости вываленные тетей с племянницей друг на друга в первые моменты встречи теперь можно было обсудить неспешно, между прихлебыванием чая из чашек, или из блюдец – кто как любил. Маша была несколько рассеяна. Старые воспоминания лихорадили ее. В детстве она часто приезжала сюда с матерью, и они подолгу гостили в Малафеевке. Мать рассказывала о своем детстве, как она здесь росла, показывала свои любимые места, которые Маша полюбила с не меньшей силой. Эту усадьбу, парк, речку, эту беседку, к которой она, будучи ребенком, иногда прибегала, хотя маменька этого и не велела. После того как Маша вышла замуж, она уже не находила времени выбраться из города. И теперь она приехала не просто так. После того как умер ее муж и она осталась одна, жизнь словно стала проходить мимо нее. Оказалось, что все прежнее благосостояние, вся легкая и веселая жизнь целиком была заслугой мужа. Оставшись одна, с ребенком на руках, Машенька растерялась. Она была молода, ей нужно было как-то снова устраивать свою жизнь, а Петенька связывал ей руки. Он родился слабеньким и требовал постоянного внимания. Ему нужен был специальный учитель. Маша совершенно не знала, как сказать тетке, что она хочет оставить мальчика у нее. На время, пока не устроится ее жизнь. Анна Ивановна была добрая женщина и почти наверняка согласиться. Машенька очень на это надеялась. Ей было немного стыдно – какая она мать, если решается бросить своего ребенка. Она изо всех сил старалась отогнать от себя эти мысли - благо тетушка не следила за расходом сливовицы в бутылке, и лишняя рюмка сильно ей помогала. Она утешала себя мыслью, что все это все для него, для сыночка, для Петеньки, чтобы у него был отец. А здесь ему будет хорошо – свежий воздух, здоровая пища, тишина и покой. Она надеялась, что в отсутствие сына дела у нее пойдут лучше.
Маша решила, что именно сегодня следует завести разговор. Конечно, это нужно будет сделать наедине. Она надеялась улучить минуту, чтобы остаться с тетушкой тет-а-тет.
Дамы, разомлевшие после первых двух стаканов, сидели, обмахиваясь платками. Их покой потревожил прибежавший из усадьбы запыхавшийся паренек. Он принес записочку от Василия Григорьевича с сообщением о том, что из города приехал становой пристав для дознания по поводу чинимых в округе беспорядков. Анна Ивановна распорядилась, чтобы ему дали обедать, и передали, что она скоро будет. Когда мальчишка исчез, она махнула рукой:
- Ничего, бог с ним, подождет. Не велика птица.
Все снова откинулись в плетеных креслах. Анна Ивановна приказала слуге разлить еще по чашке, уже несколько остывшего, чая.
- Чай у вас вкусён, Анна Ивановна, - дуя на чашку, словно пытаясь выдуть оттуда все сливки, протянула Захаровна, приживалка. – Прям золото, а не чай. Его можно и без сахара пить.
- Да, чай хорош, - рассеянно поддержала Маша. – В городе то он дорог, в последнее время мы все больше цветочным пользовались.
- Мы-то здесь тоже не каждый раз чаями балуемся, – отозвалась Анна Ивановна. - И чай-то дорог, и сахар - все надо на настоящие деньги покупать. А где их взять? Только для гостей и держим.
Эти слова кольнули Машу. Она снова подумала, о своем решении оставить сына. Достанет ли ему здесь сладкого куска? Он хоть и не чужой тетушке, а все ж таки и не родной внучек.
Ближайшие кусты снова затрещали. Анна Ивановна забеспокоилась:
- Опять что ли из дома послали? Не сидится этому становому. Ишь барин какой, и получаса подождать не может. Откушал бы, да прилег на часок, вечерком бы и поговорили. Все одно ведь сегодня не будет делами заниматься. Василь Григорич не догадался ему поднести рюмку-другую, вот он и барагозит.
- Да, нет, тетенька, - откликнулась Глаша, прислушиваясь к шуму, – это из леса. Кабы не медведь, - добавила она в шутку.
- А ну, как и вправду медведь,.. – всерьез обеспокоилась Маша.
- Откуда здесь медведю взяться, матушка? – снисходительно ответила Анна Ивановна. Ох уж эти ей городские, в каждой гнилушке нечисть лесная им видится. Однако, увидев вышедшего из леса, она сама невольно вздрогнула.
Это был - незнамо кто.
Сей прямоходящий двуног – так пристав поименовал его потом в своем рапорте - увидев, что на поляне кто-то есть, замер. Он сморщил свое заросшее почти до самых глаз лицо, словно принюхиваясь.
Женщины, глядели на пугало во все глаза, готовясь принять мученическую смерть. Им недоставало духу даже закричать, лишь Прасковья Федоровна мелко крестились. Наконец, Анна Ивановна, очнувшись, по-бабьи завизжала. С остальных женщин словно сошло наваждение. С криками они бросились бежать.
До самой усадьбы они не переставали кричать и звать на помощь. Навстречу им выбежала вся дворня, сам Василий Григорьевич, дети. На крыльце стоял пристав в одной рубахе и с салфеткой в руке. Дальнейшие рассказы дам сильно разнились. Из их слов даже не было ясно, зверь им привиделся или человек. Анна Ивановна описывала его как огромного бородатого мужика страхолюдного вида, в тулупе вывороченном наизнанку. Маша настаивала на версии с медведем, предположив, что это был оборотень. Прасковья Федоровна утверждала, что это одичалый беглый солдат, в соломенном кафтане. Глаша, как самая молодая, читавшая книжки, предположила, что это был дикий человек, огромная обезьяна. Хотя откуда в Малафеевке случиться обезьянам? Мнением Захаровны никто не поинтересовался. Выслушав сбивчивый рассказ женщин, пристав снарядил несколько мужиков покрепче, с вилами. Сам Василий Григорьевич порывался пойти за своим ружьем, но Анна Ивановна его урезонила.
К вечеру мужики вернулись ни с чем. Слуга, отправленный за самоваром, сообщил, что весь сахар со стола исчез, а чашки с блюдцами оказались перебиты.
На следующий день сотским старостой была организована более обстоятельная поисковая группа: несколько охотников с ружьями и собаками. Полдеревни было снято с работ, прочесывать лес. Василий Григорьевич все ж таки не был удержан дома, и теперь числился при штабе, где вместе со становым в той же беседке уничтожал ром с чаем.
В лесу было найдено что-то вроде шалаша. Обнаруженные там улики, полностью изобличали, что многие шалости в округе были делом рук дикого мужика. Целая гора костей, в основном куриных, какие-то вещи, пропавшие у крестьян. На второй день поисков один из охотников подстрелил дикого на болоте, где тот прятался от людей.
Достаточно было беглого взгляда, чтобы убедиться, что убитый не является человеком. Глаша, обрадованная своей правотой, твердила, что это огромная дикая обезьяна, подсовывая всем под нос рисунок из книги, нашедшейся у местного учителя. Все удивленно качали головой на такую диковинку.
На следующий день пристав, вытребовав телегу, повез тело в город. После этого в округе снова все стало тихо.
Мария Николаевна еще какое-то время гостила Малафеевке, а затем уехала. Ванечка заметил ее отсутствие только на третий день. Потом он несколько раз про нее вспоминал, обычно когда из города приходило письмо, радуясь больше прилагавшемуся к нему небольшому подарочку – обычно сладкому прянику.
Похожие статьи:
Рассказы → Сжигая прошлое
