— Кликуся, ты мне какого хрена двойку вчера в Сети поставил?
Убью я этого Кликусю, убью… Вчера весь день фотку стряпал, как я над Эверестом на дельтаплане лечу, выложил в Сеть, и нате вам, приходит от Кликуси, оценочка…
— Клик, двойку ставишь, ты хоть объясняй, за что… Кликуша ты долбанная…
Выхожу из стены, комнату оглядываю, что там сегодня Клик напридумывал, лес дремучий, или греческий зал, что такое, хоть убей, не знаю. В греческом зале, в греческом зале мышь белая… Глянуть надо в Сети в разделе «Почему мы так говорим». А ладно, фиг с ним, мне, что ли, больше всех знать надо, какого черта мы так говорим…
— Клик, ты вообще живой, нет? Я тебя убивать пришел!
Ни ответа ни привета, блин, будто и правда убивать я его пришел. Ясен же пень, не за этим меня черт принес, поиграть пришел, пострелять, как всегда.
— Кли-иик! Хорош придуриваться-то!
Не откликается, блин, дома, что ли, нету… ага, дома нету, а как я тогда в дом просочился, портал-то открыт… прохожу Куб, вваливаюсь в Дом, сегодня тут у Клика все как-то обыденно, неубранная кровать, какая-то снедь на столе, винтовочки приготовлены для охоты, вот и сам Кликуся лежит на полу, с винтовкой обнявшись…
— Ты с ней и во сне не расстаешься?
Не отвечает, блин…
— Кли-ик!
Ногой его тихохонько толкаю, счас подскочит, наподдаст мне по первое число…
— Кликуша!
Не отвечает, заснул, блин, что ли… Наклоняюсь, толкаю Клика, он переворачивается как-то легко, безвольно, смотрю на залитое красным лицо, на дырочку во лбу, вот ведь, как настоящее все сделал, кетчупом, что ли, вымазался…
Хватаю Клика за плечи, трясу, хорош прикалываться уже…
…во блин…
— Давно знали покойного?
— Счас, гляну…
— Куда глянете?
— В сеть гляну, в историю дружбы… во, предложил дружбу седьмого мая три тыщи семидесятого… а сейчас три тыщи семьдесят пятый.
— Это сколько будет? – щурится полицейский.
— Хороши прикалываться, я вам чего, математик, блин, Пушкин, что ли?
— Пушкин математиком не был… Эх, молодежь… и подростки… Часто виделись?
— Да когда как…
— Зачем в тот день пришли к покойному?
К покойному… так звучит, блин…
— Ну это… пострелять.
— Постреля-а-ать? – полицай таращит глаза.
— Ну да… из винтовочек… Там игруха такая есть, заходишь в портал, там города всякие полуразрушенные, леса дремучие, люди дикие костры жгут… во, мы по ним стреляли, кто больше…
Полицай кривится. Чего кривишься, достали уже с пропагандой своей, ах, нельзя играть в жестокие игры, ах, порождает жестокость, ах, вот так двое играли, один другого потом зарубил… А сам-то поди еще и не в такое рубишься, когда никто не видит…
— Вы эту игрушку… больше не включайте, — говорит полицай.
— Чего ради? Рейтинг восемнадцать плюс? Так мне, слава богу, сорок два стукнуло, уже и не в такое играли, и ничё…
— Да нет… тут, видите, какое дело… Седьмое убийство за неделю… Погибали те, кто играл в эту игру, сечете?
Секу… ага, я слыхал, один так трое суток без передыху игрался, все призы забрал, все уровни прошел, и на тебе, сердце екнуло, пацаны с ним были, смотрят, у него пена изо рта и мертвый лежит…
Что-то не то говорю, то сам умер, а то помогли, так помогли, дальше некуда.
— Что же… большое спасибо за помощь следствию…
— Не во что…
Пытаюсь отшутиться, как-то не отшучивается. Так, что я делал до того, как… ну да, к Клику шел, убить его, что он мне пару залепил… А, ну да, Кликусеньку-то уже убили, опоздал я…
Иду к порталу, долго не могу набрать адрес, почему так руки дрожат, чего меня колотит всего, Кликусю же убили, не меня же…
КЛИК
ПРЕКРАТИТЬ ДРУЖБУ
ВЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ХОТИТЕ ПРЕКРАТИТЬ ДРУЖБУ С КЛИК?
ДА
Иду в портал, к себе домой, еще как всегда проверяю, к себе хоть домой попал, или черт знает к кому. А то ведь как из портала выйдешь, дома все одинаковые, Куб и Куб, четыре стены, пол, потолок, на стене скафандр, на другой стене баллоны с воздухом, план эвакуации, все при всем. Выкинуть бы все на хрен, да какое там, еще проблем с полицаями мне не хватало. А то вот так завалится проверочка, а где, а нету, а штраф с вас, стопицот… Это Кликушенька все у нас хвалился, что весь этот хлам выкинул, скафандры-баллоны, а потом к нему полицаев черт занес, девчонку какую-то пропавшую искали, тут-то и увидели, что в Кубе у Кликуси баллонов нет, ничего нет, на такой штраф напоролся мало не показалось…
Так что на Куб смотреть, это дохлый номер, все одно. А вот за Кубом, это у всех разное. Не, видел, конечно, отмороженных, которые как Куб получили себе, новоселье справили, так все и осталось у них как есть, коридор, гостиная, кухня, спальня, и так далее по тексту. Обои и те оставили, блин, не судьба мышкой кликнуть, цвет поменять…
У нас не то, уже не знаем, как друг перед другом выпендриться, уже и так и так пендримся, чтобы выпендриться. У Клика у того же чего только не было, и прерии, и пампасы, что за хрень, хоть убей, не знаю, и какой-то подводный город он себе выстраивал, и войнушки делал, и в танке жил, или вообще, войдешь к нему, а оттуда на тебя динозаврище пасть скалит, ты а-а-а! – и назад, а Кликуха, сволочь, ржет…
Так что всякое бывало. К девчонке какой зайдешь, у нее там все розовенькое, именно что не розовое, а розовенькое, со стразиками, пушистенькое все, гламурненькое, смотреть тошно. И не смотрел бы, а куда без девчонок, и притащишься к ней, и два часа слушаешь, как оно там в Доме-три Апельсинка с Беркутом рассталась, а сам только и думаешь, как бы до девчонки добраться…
Ну, у меня-то Кубик покруче будет, все как заходят, сразу давай охать-ахать, у-у, как тут все… Да я старался, чтобы было тут все, по Сети все дворцы, все башенки собирал, у себя тридэшки расставил, целый город получился. Вон башня стоит, а на ней часы большие со всех четырех сторон, каждый час – тили-бом, тили-бом. А вон стена целая с такими башнями, и стена не простая, верхушка у нее вся в зубьях. Вон еще хрень какая-то, железка такая, как металлический каркас от чего-то, хрен пойми от чего. А вот…
Да вы смотрите, смотрите, что как неродные-то. Ставьте мне лайки.
Вот домой приперся, газявы из холодилки вытащил холодненькой, перед экраном уселся, все при всем, и тут меня как током шибануло. М-мать моя женщина, Клика-то убили, вот же оно как. И не как в игрушке какой, вы убиты, вам минус левел, минус одна лайф, или вообще снова гейм старт, а вот так, по-настоящему. Вот как мать тогда, смотрю, новое сообщение от МАМА, мама ваша умерла, приходите на кремацию…
И ладно бы сам Клик помер, досиделся за игрушками, а то ведь…
Кто-то его…
Звоню в портал. Долго не открывают, нет там никого, или вообще адресом я ошибся, мало ли какие адреса у Клика в памяти понатыканы. Нет, открывает, дамочка, ноги от ушей, хоть завязочки пришей, ресницы в километр, хлопай, блин, ресницами и взлетай…
— Привет, — говорит она.
— Привет. Ты… вы… жена Клика?
— Да сто лет уже не жена… Еще алименты выбить из него не могла, из идиотины… Да вы входите, помянем…
Вхожу. Так и знал, розовенькое все, гламурненькое, пушистенькое, ми-ми-ми, няшка, все такое. Нда-а, трауром здесь не пахнет, даже не воняет, какое уж там – помянем…
— А не знаете… кто его так?
— Да я сама бы его так… если бы мне за это ничего не было, — хозяйка думает, — а вообще это, доигрался он.
— Да нет, ему не сердце прихватило, убили его.
— Да знаю я. Это все игрушка эта, в какую пацаны режутся… Гея. Руины всякие, леса дремучие, люди дикие… Вот все, кто в эту игру играл, людей диких стрелял, вот все и умирали… Я уже своему говорю, только увижу тебя за игрой, мозги повырываю…
Хочу спросить своему – кому, не успеваю. Слышу в соседней комнате спасительные звуки, пью-пью-пью-вау-вау-вау, кто-то мочит пришельцев или динозавров на далекой планете…
Заглядываю, так и есть, сидит пацан, стреляет на экране каких-то киборгов, летящих в космосе. Вот это я понимаю, постеры с зомбями по стенам, обломки блекджэтов на полу…
— Не, ты смотри, че у меня есть! – хватает меня за рукав, тащит к себе, - во, гляди, прикол, бежит мышь, ты в нее р-раз – стреляешь, плюс сто очков, опять бежит, ты в нее рраз – стреляешь, еще сто очков, вон, гляди, гляди, сидит, жрет, ты в нее стреляешь, она орет, пожрать нельзя спокойно!
Делаю вид, что мне смешно. Не унимается парень, перебирает виджеты, гаджеты, блекджеты, чувствую себя каким-то дикарем…
— Во, гляди, телефон новый, гэлэкси-стар, тут с телеком сразу, во, гляди, тут все каналы ловит, во, какой-то дискавери…
Смотрю какой-то дискавери, на экране люди в скафандрах ходят по поверхности какой-то хреновины, сплошь составленной из кубов. Хреновина болтается в открытом космосе, это я сразу понял, а люди в скафандрах достраивают кубы, куб за кубом…
— В настоящее время жилищное строительство…
— Ладно, это фигня все, айда еще чего глянем, — он уже переключает каналы, уже парни и девчонки швыряют друг другу в лицо торты, гомерический хохот за кадром…
— Стой, покажи еще дискавери…
— А я че, помню, какой канал?
Парень перебирают каналы, мелькают лица, события, уже чувствую – черта с два найдет…
— А ты такую хрень видел? Чтобы мужики в скафандрах кубы строили?
Парень пожимает плечами, может, видел, может, нет, можно подумать, он запоминает, что видел, делать ему, что ли, больше нечего. Обмениваемся стандартными вежливостями, адресами в Сетях, номерами, никами, аватарками, фотками, приколами, ставим друг другу лайки. Все-таки дорываюсь до экрана, выискиваю дискавери, там уже магазин на диване, пять измерений в доме остались в прошлом, представляем дом будущего, шесть измерений, преврати свой куб в сказочный дворец…
Люди собирают кубы в открытом космосе.
Зачем…
Захожу домой.
Проверяю, дома я или где. Дома, дома, вон они, башенки мои родимые, с часами, без часов, с крестами, без крестов, мосты, стены, дворцы, колокольчики заливаются в каком-то храме, тили-бом, тили-бом…
Как-то не по себе, мерзехонько на душе как-то, и страшно так эту игру включать, про Гею, как бы чего не вышло, а можно подумать, я могу еще чем-то заниматься кроме Геи, она у меня из головы не идет.
НАЙДЕТСЯ ВСЕ
ГЕЯ
Вижу заставку Геи, бело-голубой шар в черном небе, вот и сама Гея, дикие джунгли, обломки стен, руины какого-то города…
Уж сколько раз твердили миру, не ходите в лес, стреляйте отсюда, из комнат, да какое там, кто так говорит, сам никогда не охотился. И вообще, можно подумать, дорогу потеряю, у меня. конечно, мозгов хрен да маленько, но не до такой же степени…
Ищу добычу. Плохонький я участок себе выбрал, что-то подсказывает, народу здесь нет. Так игра сделана, чтобы интереснее было, где-то добычи до фига, где-то хрен да маленько, ну, чтобы не скучно было…
Уже хотел идти назад, когда заметил двоих, вон, идут, парочка, волокут что-то, в мертвом городе чего-то нашли, домой себе волокут…
Навожу цель…
Сердце так сжимается… Ну, кто не играл, тот не знает…
Жму крючок. Мужик падает, вон его как подбросило, девка визжит, помчалась к лесу, стреляю, блин, промазал, снова стреляю, ага, подбил, в ляжку попал… Добиваю двумя выстрелами…
Клик бы сказал – грязно сработано.
Клик вообще ас был, было дело, нашли с ним десятерых дикарей, так он их всех по очереди перестрелял, в бошки, в бошки, ни разу не промазал…
Нет, тут ловить нечего.
ЗАДАТЬ КООРДИНАТЫ…
Задаю координаты. Наугад. Так интереснее, никогда не знаешь, на что напорешься…
Богатая добыча. Сразу вижу, вон они, сидят шестеро у костра, жарят там чего-то. Тут, главное, подобраться к ним тихонечко, не спугнуть…
Подбираюсь. Что-то не так, что-то мне не нравится, еще не могу понять, что… Лес как лес, все при всем, люди как люди, руины какие-то на горизонте…
Руины…
Руины…
Вот черт.
Смотрю на полуразрушенные стены там, за лесом.
Смотрю в свою комнату. На башню с часами. Которая говорит тили-бом, тили-бом…
Вот блин… бывает же…
Я и не заметил, что они меня увидели, спохватился, когда вот они уже все, стоят, нацелили луки со стрелами… Хочется сказать себе – это иллюзия, симуляция, мало ли что там в пятом измерении нахимичат…
И не говорится.
Клик, мать его…
Бросаю винтовку.
Поднимаю руки.
Отступаю – в комнаты…
Они уже ждут меня, уже знаю, — ждут. Выхожу из комнаты в лесной туман, волоку на себе кучу снеди, только бы дотащить, не растерять, что-то я сегодня себя переоценил. Много набрал. Ничего, чем больше, тем лучше, их вон сколько у костра, и все голодные…
Кланяются мне. Скалят гнилые зубы, радуются, благодетель пришел.
Как всегда оглядываюсь, чудная все-таки Гея, это ж надо ж было мир такой смастрячить… Сколько уже у местных спрашивал, кто это такое сделал, они только руками разводят — оно само появилось.
Ну ясен же пень, что не само… Кто-то программку смастрячил…
Сегодня у них ночь безлунная. Но кубовая. Это когда куб в небе светится. Большой, сияющий, вот он висит, высоко-высоко. Горит огнями.
Местные куб не любят. Да что не любят, не то слово не любят. Ненависть. Лютая какая-то, сколько живут, такого не видел. Как завидят на небе, швыряют в него чем ни попадя, орут что-то, я по ихнему плохо понимаю, но чувствую, проклятия.
Накрапывает дождь, меленький такой дождишечко, делаю знаки, а нельзя ли его отключить. Здешние только руками разводят, невозможно. Чучелы, дождь выключить и то не умеют, да я сам хорош, не знаю, где тут кнопка…
Тускло мерцает башня на горизонте. Эта. Которая тили-бом…
Хочется расспросить местных. Кто, откуда, зачем. Как живут, где живут, зачем живут. Как здесь очутились. За какие грехи. Поворачиваюсь к девчонке у костра, не успеваю ничего спросить. Завопили, загалдели, несут кого-то на поляну, вижу простреленную голову, догадываюсь — мертвый.
Сволочь какая-то подстрелила…
Да много тут сволочей… В игрушки играют, пострелушки стреляют… Развлеченьице им…
Чувствую, что все как-то разом смотрят на меня. Ну что вы на меня вытаращились, что, что, не я его грохнул, не я…
— …уважаемые зрители, желаем вам приятного просмотра…
Мысленно добавляю – и вам того же. Какой черт меня сюда занес, на тусу, потом в киношку, делать мне больше не фиг… Нет, это как наркотик какой-то, когда сидишь, переключаешь порталы, вот ты на песчаном пляже, вот ты на танцполе, вот ты перенесся куда-то на мотогонки, вот ты… это я заметил, когда на душе что не так, вот так весь день сидишь и кликаешь туда-сюда до посинения… это я из пятого измерения вылезти не могу, а шестое в продажу выйдет, я вообще кликать буду днем и ночью до потери пульса…
Только тут другое, тут я по делу к людям выбрался. К людям… уже хрен отличишь, где тут люди, где тридэшки, все вперемешку, ходят со стаканами, обнимаются в уголочке, поглядывают на экран. Как-то сказать им надо… им… всем… про Гею… кого они там стреляют… Это же все… они же там…
Нет слов.
— В Гею играл? – спрашиваю у какого-то пацана.
— Ацццтой, — парирует он.
— Там, знаешь, люди, в которых мы стреляем…
— Говорю, ацццстой, — поворачивается, уходит.
— В Гею играла? – спрашиваю у девахи в углу, чуть прикрытой двумя полосочками ткани.
— Да-а… — припоминает что-то, дела давно минувших дней, преданья старины глубокой.
— Знаешь… там мы людей убиваем… они же… настоящие…
— Да-а?
Она обнимает меня, ее лицо по-прежнему ничего не выражает. Сплетаемся в танце… и не в танце… Изображение мелькает, меркнет, на секунду оказываюсь снова в своем кубе, со скафандром и баллонами, опять у них там со связью хрень какая-то, ничего в порядке содержать не могут… Девушка куда-то пропала, и фиг с ней, фиг с ними со всеми, Гея, Гея, что я могу рассказать про Гею, если сам про нее ничего не знаю…
— Мил человек…
Неприметный человечишко дергает меня за рукав, ну чего, чего тебе, не куплю я у тебя дурь, или что ты там предлагаешь…
— Мил человек… вы в Гею играете?
Мне кажется, я ослышался.
— Ага.
— Мил человек… это вы вместо того, чтобы по людям стрелять, ветчинкой их кормите?
— Ну…
Холодеет спина. Чего-то я не то сделал, вляпался во что-то, еще сам не понял, во что…
— Я-асненько…
Уходит. Как-то быстро уходит, я ждал разговора подлиннее. Снова барахлит связь, снова вижу себя в своей комнате на сколько-то там секунд…
Люди потихоньку расходятся из зала, по своим порталам, по своим домам, тоже верно, кому это понравится, когда связь туда-сюда скачет…
Почему дрожат руки, почему не могу набрать номер на портале…
Зачем он спросил…
Зачем…
Нет меня, нет…
Звонят, мать их…
Смотрю на номер, какой там черт в дверь ломится, буквально напарываюсь на слова – экстренный вызов.
Вот так, не больше, не меньше.
Жму на OPEN, смотрю на полицаев, ну что, что надо-то, что вы у меня забыли… Скафандр висит, баллоны на месте, только место занимают, все при всем, план эвакуации…
— Джет… вы? – спрашивает полицай.
— Я за него.
— Номер ваш?
Показываю номер. Десятизначный. Полицай сверяет его с какими-то своими записями, довольно кивает.
— Ну что, Джет… вы арестованы…
— Чего ради?
— По обвинению в убийстве.
Екает сердце. Ага, дошло до них-таки, кого мы там расстреливаем, в игре…
— К-кого?
Ожидаю услышать длиннющий список.
— Клика, дружка своего.
В пальцы вонзаются сто иголок. Этого еще не хватало…
— Чего ради мне его убивать?
— Уж не знаю, чего ради, вы последний его видели… к нему приходили…
— Ага, пришел, убил, а потом вам позвонил, что Клика убили… вы хоть сами думайте, что несете…
— Вы полегче, а то еще оскорбление полиции приплюсуют… умный сильно… пройдемте…
Чувствую, доказывать что-то бесполезно, не будут они ничего слушать, им бы повесить труп, и неважно, на кого, хоть на дядьку из Киева, вот почему мы так говорим, дядька из Киева… в огороде бузина, в Киеве дядька…
Бросаюсь к порталу, жму на кнопки, на адреса, наугад, наугад, кто-то хватает меня сзади, пусти-пусти-пусти, вон пшел, с-сука, какое, на хрен, сопротивление, еще и не так посопротивляюсь, краем глаза вижу полицая, вот он, целится, спускает крючок, не надо, не-надо-ненадо…
А потом все исчезает.
Вообще все.
И полицаи. И портал. И мой город с церквями и башнями, вот, блин, сколько по и-нету эти тридэшки собирал…
Ничего не осталось. Четыре стены, пол, потолок. Скафандр. Баллоны. Жму на кнопки на стене, вызываю порталы, уже знаю – ни хрена не вызову.
Еле теплится аварийное освещение.
Четыре стены.
Пол.
Потолок.
Я знаю, как это называется. Даже странно, что знаю. Три измерения. Когда ломается что-то на станции, и остаются только три измерения. Где-то что-то слышал, их не надо искусственно поддерживать, они сами по себе живут…
Стена.
Стена.
Стена.
Стена.
Пол.
Потолок.
Сигналы из допотопного динамика на потолке – всем, всем, всем. Подробная инструкция, как облачиться в скафандр, подключить баллоны, блин, когда я последний раз что делал руками, никогда я последний раз ничего не делал руками…
Никогда…
— Открыть аварийный люк…
Открываю.
— Идите вперед.
Иду. Ползу. Хватаюсь за скобы. Пересекаю куб за кубом, куб за кубом. Большая часть кубов уже пустые, люди уползли вверх, вверх. В каком-то из кубов натыкаюсь на труп хозяина, догадался пустить себе пулю в висок. В каком-то из кубов мечется барынька вся в розовеньком, а как тут в костюмчик залезть, а я не знаю, хочу ей помочь, не успеваю, кто-то гонит меня дальше, дальше, люди напирают сзади, пошел, пошел, не ты один…
Этого я не ждал…
Нет, ясень пень, я тут снаружи не ждал никаких спасателей, что подхватят меня под белы рученьки, отведут в гостиницу класса люкс… Нет, чуял что-то, что будем ждать на улице, черт знает где, пока починят эти долбанные измерения… но чтобы так…
Это я уже видел. Там, в телеке. Только здесь это было не в телеке, а на самом деле. Мертвая пустота. Звезды. Хрипло надрывается динамик, держитесь за кубы, держитесь за кубы, мать вашу, кто-то уже не удерживается, отталкивается от кубов, улетает куда-то в никуда, в пустоту открытого космоса, кто-то пытается его подхватить, улетает за ним…
Вижу мужиков, которые строят кубы. Точно такие же, как по телеку, вон они, отчаянно развинчивают какие-то микросхемы, печатные платы, ищут что-то… Слышу в динамике, как они перекликаются, на чем свет стоит ругают куб, нас, самих себя…
— Людей не хватает, м-мать вашу!
— Да не ори ты, сам вижу, не хватает, один хрен платы перебрать не успеем…
Осталось 75% кислорода…
— Че ты мне говоришь людей нет, а это тебе что? Народ, айда к нам, платы перебирать, поломатую найти надо!
— Поломанную, балда…
— Да хоть обломанную, блин! Наро-од!
Люди не шелохнутся, сидят, вцепились в кубы, оцепенели как будто, да я сам оцепенел, чего ради еще платы перебирать, мы за что налоги платим за поддержание Куба…
— Овцы, блин, не люди… сами потом на улице на хрен останетесь!
67%...
Переползаю к мужикам с платами, надо бы кислород экономить, да черта с два тут что-то сэкономишь, дергаю плату…
— Ты как ее выдергиваешь, я тебе башку щ-щас так выдерну! Ты тихонечко, вот так, строго под прямым углом, на себя… а то деранул… чучело…
Вынимаю. Меняю. Ищу ту единственную, из-за которой рухнул весь мир. Люди подползают к нам, один, другой, третий… Толпы и толпы смотрят на нас стеклянными глазами, как на экран телека, вот-вот начнут переключать каналы…
49%
Перебираю платы, че орешь на меня, че орешь, да под прямым углом я вынимаю… Да, здесь другой мир, другие законы и правила, тут обслуга не будет тебе вежливо улыбаться, день добрый, чего изволите, что-то подсказать?
34%…
Хочется спросить у мастеров, что будет, если не успеем починить, датчик покажет кислорода нуль процентов. Не спрашиваю.
25%...
Не удержался-таки, полетел кувырком, а может, это весь мир вокруг меня полетел кувырком, вертятся кубы, вертятся звезды, вертится все… Хватаюсь за пустоту, пустота меня не держит…
Вижу. Если это только не глюки, не бред, да как не глюки, не бред, вижу заставку Геи, только не на экране, а вот она, в черной пустоте космоса, как настоящая, как наяву, это даже не три-дэ, это вообще не поймешь, что…
17%
Кто-то хватает меня, тащит назад, к кубу, далеко, парень, полетел, на Марс или дальше? Хочу спросить про Гею, не спрашиваю, некогда спрашивать, все некогда, выдергиваю очередную плату, меняю, выдергиваю сле…
6 %
Вспыхивают лампочки.
Мир ожил.
Кто-то хлопает меня по плечу.
— Счастливый ты, парень, выискал плату… с легкой руки. Молодец, молодец…
Открываются порталы, люди рвутся туда, в куб, кто-то истошно орет, стойте, стойте, куд-да вас понесло, не настроили еще, да что ты им, Мишаня, они как овцы, люди отпихивают друг друга, кто-то уносится в открытый космос…
3%
Вижу Гею.
Уже не сомневаюсь, что это она. Огромная. Живая. Настоящая. Где люди. И башни с часами. И тили-бом, тили-бом. И стена с зубчиками. И…
А…
А Куб где…
А куба нет. Совсем. Вот только что был, ломились туда люди, пихали друг друга, и все, и нету, и пустота, от которой снова верчусь волчком, ни верха, ни низа, ничего, кто-то вопит, говорил им, мать их, не лезьте, пока не настроим, блин, че в лоб, че по лбу, схлопнулся кубик…
0%
Еще ничего не чувствую, еще живу, еще хватаюсь за пустоту, еще как во сне вижу Гею, вон она, большая, живая, настоящая, вижу что-то огромное, стальное, плывущее в нашу сторону…
Хватаю воздух, которого нет…
— Да он все, готов уже…
— Ага, где ты видел, чтобы готов уже был и дышал… все бы так помирали…
— И что, что дышит, мозги-то уже ёк… Бывает, вот так без воздуха помается чел, потом оживишь, раздышишь, а у него глаза стеклянные и не соображает ничего… Ручонками перебирает, простыни на себя тянет-потянет, и все…
Отчаянно пытаюсь показать им, что я живой, живой, почему мое тело меня не слушается, почему его как будто нет, тела…
— Во, видал, моргает, губами шлепает…
— Это он тебя, Нинка, поцеловать хочет…
Мир возвращается. Потихоньку, по кусочкам. Пробую встать, кто-то помогает мне подняться на ноги. Узнаю щупленького человечишку, который спрашивал про Гею.
— Мы уж думали, вы, мил человек, не очнетесь.
— Куда я денусь.
— Тоже верно.
— Как не очнется, он же счастливый, выискал плату поломатую… — бормочет кто-то из мастеров.
— Поломанную, балда.
— Да хоть обломанную…
— А кубик что?
— А кубик всё. Доигрались с кубиком. Три-дэ, пять-дэ…
— Еще когда предупреждали, что грохнет вся эта хрень…
Оглядываю тесный отсек. Стальная машина плывет куда-то в темноте ночи.
— На Гею? – спрашиваю.
Кивают. Хочу еще что-то спросить. Много хочу спросить.
Успеется…
2012 г.
