Окно открыто. Ветер вздыхает, колышет занавеску. На столе в широкой вазе прутики, сухие цветы, травы - пахнет лугом. Где-то вдалеке поет соловей. Если посадить чертополох на могиле ведьмы, черти ее не тронут. Если посадить чертополох... Если...
Глаза слипаются. Мия дремлет, откинувшись в кресле, на ее коленях раскрытая книга. Страницы шевелятся, будто их перебирают невидимые пальцы. Старинные ходики на стене кивают каждой секунде: «И-ди. И-ди».
Мия вздрагивает во сне. Она вскрикивает и просыпается. В коридоре кто-то скребётся. Лето: ночное небо цвета топлёного молока, - и девочка видит, как тускло блестит подкова над притолокой. Она трёт глаза и поднимается, чтобы впустить кота. Он кружит у ног Мии большой чёрной тенью, громко мурлычет, ластится. Дверь остаётся открытой, и занавеска взлетает прозрачным крылом. Девочка говорит:
- Вот умница, что пришёл, будешь помогать.
Кот запрыгивает на кресло, книга падает с громким стуком, но Мия не замечает этого. Она сжимает в руках отцовский фотоаппарат, ещё плёночный. Говорят, такой подходит лучше – те не любят электроники. Девочка возится с крышкой и не замечает шагов. На пороге стоит мама. Она спрашивает:
- Что за шум? Я слышала грохот...
- Не знаю, мам, - Мия не оборачивается. – У нас всё тихо, правда же? – она обращается к коту, и тот мяукает, выражая полное согласие.
- Брата разбудишь, - женщина качает головой. – Не нравится мне твой букет, давно пора его выбросить. Куда лучше свежие цветы. А это что? Крапива, зверобой, ветки какие-то...
Она заносит ногу, но медлит. Девочка молчит, пытается заправить плёнку в камеру, и мама наблюдает за ней, поджав губы. Она говорит недовольно:
- Так и не отказалась от этой безумной идеи. Нет в доме призраков, да и откуда им взяться?..
- Я их слышу, - тихо отвечает Мия и защелкивает крышку фотоаппарата.
- Половицы скрипят, мыши скребутся, ветер воет в трубе...
Раздается детский плач, мама вздыхает, велит: «Спать ложись, уже поздно!» - и уходит. Девочка вытирает взмокший лоб и повторяет коту: «Я слышу их», - тот понимающе мурлычет. Мия достает из-под кровати штатив, который взяла в кабинете отца еще днём, и идёт с ним в коридор. Часы бьют один раз.
Девочка устанавливает камеру в гостиной и насыпает вокруг неё соль, на всякий случай. Всё готово. Она надеется, что на самой длинной выдержке фотоаппарат сможет поймать силуэт, хотя бы тень. Говорят, у кого-то получалось.
Входит мама с малышом на руках, он спит беспокойно, хнычет, кривит беззубый ротик. Она неодобрительно смотрит на конструкцию посреди комнаты, но лишь поджимает губы. Женщина устало опускается на диван, продолжая покачивать младенца. Щёлкает затвор. Мия чуть поворачивает штатив и вновь нажимает кнопку. Мама говорит:
- Тебе завтра рано вставать. Почему нельзя снимать привидений днём?
- Я прочитала, что они активнее всего с полуночи до трёх часов ночи, - поясняет Мия. – Каникулы же, можно спать допоздна.
- И правда, - удивляется женщина. – Я так закрутилась: уж лето на дворе, а у меня всё зима, - она смеётся. - Что будешь делать с фотографиями? Отправишь в журнал для любителей сверхъестественного?
- Ничего, - рассеянно отвечает девочка. – Буду смотреть на них.
- Покажи мне потом, - улыбается мама.
Она встаёт, а Мия снова меняет положение камеры. Женщина говорит: «Спокойной ночи», - и уходит. Девочка снимает фотоаппарат со штатива, перематывает плёнку и прячет кассету в карман. Ходики в её комнате бьют дважды.
Мия не спит до рассвета: сидит на постели и смотрит, как ветер качает кружевной тюль. Веки тяжёлые, но, едва она начинает дремать, слышатся шаги. В комнате никого, подкова - надёжное средство от нечисти. За окном тонко поёт жаворонок, и только тогда девочка закрывает глаза.
Утром Мия несёт плёнку в мастерскую и ждёт на жёстком стуле почти два часа, когда проявят и напечатают три фотографии. Забрав конверт, она решает вернуться домой длинной дорогой, через пустырь. Там, где лишь год назад ветер качал высокую траву, расползлось Новое кладбище.
Девочка долго плутает между памятников, пока ни останавливается у низкой ограды. За ней – три холмика. Большой шмель мерно гудит над ярко-розовым цветком чертополоха. Он бурно разросся, и, пожалуй, нуждается в прополке. Но Мие нравятся заросли: так надёжнее.
- Привет, - говорит девочка. – У нас с котом всё нормально.
Она смолкает и долго переводит взгляд с одной могилы на другую. На них нет ни камней, ни крестов, только горки земли, окружённые живой колючей стеной. Мия уже собирается уходить, когда вспоминает:
- Мама просила показать фотографии.
Девочка достает из конверта три черно-белых снимка. На первом – пустая гостиная: видно старомодную мебель, ковёр на полу, фикус в большом горшке. Второй чуть отличается углом обзора и справа заметна беловатая дымка, а, может, это лишь кажется.
Когда Мия берёт третье фото, руки дрожат. На диване пятно света, будто нерадивый фотограф передержал снимок. Если смотреть очень внимательно, можно различить в нём силуэт сидящего человека, который что-то держит в руках. Девочка вытирает глаза.
- Я же говорила, в доме есть привидения, - она убирает два снимка в конверт, а третий прижимает к груди. – Неплохо получилось, но в следующий раз, думаю, будет лучше. Я вас люблю. Увидимся.
