Транзитный пассажир (Конкурс - ПОГРУЖЕНИЕ. 5-ая работа)

Иван Князев считал себя реалистом, материалистом и во всякую чертовщину, загробную жизнь, инопланетян, экстрасенсов и тому подобные выдумки бездельников от науки и религии никогда не верил. Прочитав в детстве несколько фантастических рассказов, он пришел к выводу, что этот жанр литературы – профанация, искажающая и коверкающая действительность, и более к подобному чтиву не прикасался. А к новомодным телепередачам об инопланетянах, НЛО, экстрасенсах и разных аномальных явлениях, относился крайне скептически.

Стоял теплый апрельский вечер одного из тех погожих весенних дней, когда на деревьях уже распустились липкие зеленые листья, а воздух наполнился неповторимыми ароматами свежести и весны. Оранжевый, словно апельсин, солнечный диск медленно сползал по безоблачному небу к горизонту.

Старенький, потрепанный жизнью Жигуль котился по извилистой дороге, похожей на змею, ползущую через поля, деревни и поселки, мимо растущих вдоль обочин деревьев и кустарников. Иван возвращался из командировки и мечтал, как доедет до родного города, бросит своего железного коня на стоянке, а затем с удовольствием смоет с себя усталость и дорожную пыль под душем. В дальнейшие планы вечера входил скромный холостяцкий ужин, из изысканной снеди под названием «авось, что завалялось в холодильнике, но пачка пельменей из супермаркета-то точно». И завершающим предел его желаний этапом, представлялся продолжительный крепкий сон. А еще Иван предвкушал завтрашнюю встречу с любимой девушкой по имени Елена, которую Князев вполне заслуженно, называл прекрасной. В том, что встреча эта состоится при любой, как говорится, погоде Иван ни минуты не сомневался. Возможно, все именно так и случилось бы, как он планировал, если бы в дело не вмешался его величество случай.

По глазам вдруг резанула ослепительная вспышка, и Иван невольно зажмурился. В следующий миг, когда он их открыл, то увидел, что мир вокруг изменился до неузнаваемости. Вначале Князев решил, что угодил в облако тумана или дыма, непонятно откуда взявшееся, погрузившись в густую белесую субстанцию. Иван даже не сразу сообразил, что случилось нечто невероятное, и его автомобиль исчез, а сам он, продолжает двигаться дальше каким-то совершенно непостижимым уму образом.

Наверное, каждому приходилось переживать в жизни какие-то экстремальные ситуации и, сопутствующее им не очень приятное чувство, когда внутри все холодеет и обрывается. В такие минуты, кажется, что мир вокруг рушится, погребая тебя под своими обломками. На самом деле, это всего лишь игра воображения, и если что и рушиться в этот момент, то только не окружающий нас мир. Он, в это самое время, остается незыблемым и ничуть не меняется.

В данном случае дело обстояло совершенно иначе. Все вокруг в одночасье изменилось: исчезло и, клонившееся к закату солнце, и извилистая дорога, и даже автомобиль, как уже упоминалось, а Ивана тащила вперед какая-то неведомая сила. Никакого логического объяснения происходящему он не находил, поскольку во всем этом не было ни малейшей логики.

Еще минуту назад Князев ехал, твердо уверенный в том, что чудеса случаются только в кино и книгах, и вот те на. Сложившаяся ситуация была мало того, что совершенно иррациональной, так еще и несколько жутковатой. А уж в рамки мышления обычного среднестатистического человека, коим считал себя Иван, она и вовсе не укладывалась, как он не старался ее туда запихнуть. Сообразив, что ужин и душ откладываются на неопределенный срок, Князев лихорадочно пытался найти хоть какое-то мало-мальски вразумительное объяснение происходящему. Не могло не удивлять то, что общепринятые законы природы были попранными самым бесцеремонным образом, поскольку Иван подобно птице парил в воздухе. Более того, он летел через какой-то тоннель. То, что с ним происходило, перечеркивало и опровергало законы физики, не говоря уже о здравом смысле. Попытка ущипнуть себя и проснуться, разумеется, не увенчалась успехом.

Князев вспомнил яркую вспышку перед глазами за мгновение до этого загадочного полета и подумал: «Наверно, наскочил на мину, и меня настигло эхо войны, либо стал жертвой раздолбайства нашей «несокрушимой и легендарной». В армии этих мин, как у дурака махорки так, что пару-тройку потерять где-нибудь на проезжей части, это воякам как нефиг делать. Мало что ли у них боеприпасов каждый год на артскладах взрывается?

Иначе как это объяснить? А так, все вроде бы логично: умер и теперь лечу через тоннель, как и рассказывали те, кто пережил клиническую смерть».

Откровенно говоря, версия о смерти выглядела совершенно непривлекательной и Князеву абсолютно не нравилась. К тому же в ней присутствовал ряд нестыковок с рассказами выживших. Почему-то не было ни света в конце тоннеля, ни эпизодов прожитой жизни, которые непременно должны были промелькнуть перед глазами подобно кадрам кинофильма?

Сказать, что Иван был удивлен, значит, не сказать ничего. Он был не просто удивлен, а растерян, обескуражен, и поражен тем, что с ним случилось до самой глубины души.

     *  *  *

Полет в неизвестность закончился так же внезапно, как и начался. Только вот оказался Иван после этого не за рулем своего автомобиля, а на веранде двухэтажного особняка.

Дом окружали архитектурные сооружения со шпилями, башенками, балконами и террасами. Напрашивался вывод, что он очутился в каком-то коттеджном поселке. Солнце уже спряталось за горизонт, уступив место сгущающимся сумеркам. На улицах поселка вспыхнули разноцветные неоновые фонари, окрасив дома в причудливые цвета.

«Просто тебе какое-то сказочное королевство, – невольно подумал Иван, созерцая архитектурные изыски окружающих строений. – Только сказочных персонажей и не хватает для полного колорита».

Не успел он так подумать, как небо над поселком озарилось разноцветными вспышками фейерверков, а по улице, галдя и улюлюкая, прошествовала странная компания. Глядя на эту группу товарищей, Иван решил, что: либо он сходит с ума, либо это галлюцинация, либо здесь проходит какой-то костюмированный карнавал, либо он действительно угодил в сказочный мир. Последнее было отметено ним сразу же так, как этого априори не могло существовать в природе. Любимая молодежью костюмированная забава под названием Хэллоуин проводилась осенью, новогодние маскарады – зимой, поэтому версия о карнавале тоже выглядела неубедительно. Оставалось одно из двух. А поскольку никаких галлюциногенных препаратов Иван не употреблял, ничего такого не курил, то первый вариант сразу же занял лидирующую позицию в его рейтинге версий.  

Рядом с лохматым под два метра ростом, похожим на снежного человека,  существом шел карлик с зеленой, совершенно лысой грушевидной головой. Голова карлика торчала из блестящего халата серебристого цвета, мерцающего в свете фонарей, словно рыбья чешуя. Черные, как угли, похожие на две большие пуговицы, глаза на приплюснутой зеленой физиономии были выпученными, как у стрекозы. За этой парочкой двигались две похожие на варана и крокодила рептилии, важно шагающие на неестественно длинных задних лапах. За ними семенил какой-то несуразный то ли огромный паук, то ли сухопутный осьминог и маленький динозавр, размером с кенгуру. Еще пара существ, замыкающих шествие, совершенно не поддавались идентификации и сравнению с какими-то прототипами или аналогами.

Вопрос «куда я попал и где мои вещи?», в данном случае, был более чем актуален, и являлся отнюдь не риторическим.

«Театр абсурда, дурдом «Солнышко» на выезде, тихо шифером шурша, крыша едет…», – принялся Иван перечислять в уме варианты, выбирая наиболее подходящий ситуации, уже догадываясь, что ним окажется последний, и разрыв в счете между здравым смыслом и больной психикой увеличится до двух-ноль – понятно в чью пользу.

И в этот момент произошло нечто совершенно неожиданное. Из открытой форточки высунулся ствол дробовика, направленный в сторону странной компании. «Значит, не мне одному все это не нравится», – воспрял духом Иван. По направлению ствола и углу наклона было ясно, что стрелок целится выше голов прогуливающихся индивидуумов.

Раздался оглушительный выстрел, громом пронзивший вечернюю тишину. «Не фига себе!? – невольно вырвалось у Ивана, хоть он и догадался, что дело закончится именно этим. Но на публику стрельба почему-то не произвела должного впечатления, и не вызвала того эффекта, на который рассчитывал Князев. Вместо того чтобы броситься врассыпную, отдыхающие лишь перешли с вальяжного на слегка ускоренный шаг.

Затем дверь дома открылась, и на веранду вышел бородатый мужчина – вероятно хозяин, в оранжевом комбинезоне cдробовиком в руках. Со стороны шествия, при появлении стрелка, послышались нечленораздельные крики, урчание и похожее на смех гоготание.

— Посмейся мне еще ящерица двуногая, – заорал мужик вдогонку беглецам, разрядив еще один заряд в воздух. – Вот расскажу твоему папаше, что с зелёнокожими альфийцами якшаешься, он тебе задницу-то надерет.

Иван вжался в стену и замер, не зная, как ему реагировать на происходящее? А стрелок продолжал гневным голосом вещать:

— А если об этом узнает ваш гуру, то у твоей диаспоры появится кандидатура на роль жертвенного варана. Тогда и поржем все вместе.

После этих слов мужик развернулся, и, с чувством выполненного долга, собрался вернуться обратно в дом, но тут заметил неподвижно застывшего на веранде незнакомца. На вид парню было лет двадцать восемь-тридцать от роду. Его голову венчала копна черной, как смоль, курчавой шевелюры. Одет он был в синие джинсы и футболку песочного цвета, а обут в обычные кроссовки. На хозяина незнакомец смотрел пристальным взглядом карих глаз.

— А ты, еще кто такой? – заинтересовался бородач.

— Иван. – Сознался незваный гость.

— А чего здесь торчишь?

— Не поверишь, автобус жду. – Ляпнул Иван вспомнившуюся вдруг фразу из анекдота, вполне уместную ситуации.

Стрелок ехидно ухмыльнулся.

— Ну-ну, – произнес он, смекнув, что какой вопрос, такой и ответ. – А откуда ты, Иван, здесь взялся?

— Да вот, проезжал мимо. – На этот раз сказал сущую правду Князев.

— На чем, проезжал? – с недоумением принялся осматриваться по сторонам бородач, в поисках транспортного средства незваного гостя.

— На автомобиле.

— И где он?

— Сам не пойму, куда девался?

Диалог все больше начинал напоминать Ивану мультфильм «Кто расскажет небылицу».

— Ладно, проходи в дом, че на пороге-то лясы точить, – предложил хозяин, прервав внезапно возникшую в разговоре паузу.

Иван не стал возражать и проследовал за бородачом в дом. В душе у него теплилась надежда, что может тот прольет свет на то, куда Иван попал, и что здесь происходит? Но спросить об этом сразу же – в лоб, не решился.

Они прошли на кухню. Там стрелок, повесив ружье на стену, предложил Ивану стул, а сам достал из холодильника две банки пива, одну из которых молча протянул гостю. Усевшись напротив, он принялся раскупоривать вторую. Поскольку автомобиль Ивана исчез, а на смену ему пришло подозрение – практически уверенность, что сегодня садиться за руль уже не придется, то он с благодарностью принял пиво. Сделав несколько глотков, бородач сказал:

— Не стану скрывать, Иван, что рад встретить соотечественника в этом «заповеднике гоблинов», – и прищурившись, поинтересовался. – Так, каким ветром тебя сюда занесло? Ищешь кого-то?

Вопрос слегка озадачил Князева. Разумеется, никого он здесь не искал. А уж рассказывать о том ветре – непонятно откуда подувшем, который его сюда – хрен знает куда, занес, было бы несколько опрометчиво, да и кто бы ему поверил? Поэтому Иван решил воздержаться от откровений, и перевести разговор в иное русло.

— А тебя-то самого как зовут? – поинтересовался он у хозяина.

— Грегом. – Протянул бородач могучую пятерню Ивану, и они обменялись рукопожатием.

 Грег показался Ивану симпатичным малым, не смотря на устроенную ним пальбу. Другой бы на его месте, застукав на пороге дома незнакомца, вероятно заподозрил того в чем-то непотребном и начал бы орать, или того хуже – приложил бы потенциального вора прикладом, а этот еще вежливо с ним разговаривал, пригласил в дом, угостил пивом.

Грег выглядел уверенным в себе, сорокалетним одиноким «рейнджером». Его испанская с проседью бородка придавала ему дополнительную солидность, обманчивую видимость нескольких лишних лет и делала похожим на актера Шона Коннери в молодые годы. А в голубых с хитрецой и глубоких, как два озера глазах, читались ум и находчивость.

— Послушай, Грег, а что это у вас здесь за шествие? – Иван еле сдержался, чтобы не добавить «уродов». – И че, ты, стрельбу устроил?

— А, ерунда, — отмахнулся Грег. – Это типа ритуал у нас здесь такой. Шугаю гуманоидов, когда они на вечернюю прогулку выползают. В воспитательных целях, так сказать, чтоб не расслаблялись и не озорничали, пока без родительского присмотра по улицам болтаются. Опять же, какое-никакое развлечение в однообразной, рутинной жизни, которую мы здесь влачим.

— Значит, гуманоидов, шугаешь? – переспросил Иван, делая паузы после каждого сказанного слова, как бы пробуя произнесенную фразу «на вкус», на слух, переваривая ее и попутно убеждая себя в том, что это вполне нормально, просто нужно привыкнуть к мысли, что это нормально.

— Их, родимых. Они ведь неспроста мимо моего дома шастают, вроде им в поселке места мало. Провоцируют, утырки малолетние.

— А то, что ты им вслед орал, это у вас типа конкурса на лучший комплимент. – Решил Иван воспринимать происходящее с юмором, чтобы окончательно не свихнуться от избытка впечатлений.

— Да, нет. Это я просто «пар выпускал», – улыбнулся Грег. – Они один хрен, без электронного уха ни бельмеса по-нашему не понимают. Только ты не подумай, что я какой-то расист или там предвзято отношусь к гуманоидам. Хотя, если откровенно, то случались у меня с ними небольшие прецеденты. Придет, бывало такой «упырек» у тебя барбикюшницу одолжить, а попутно внушит, что я ему топорик должен отдать. Или еще хуже – тупо слямзит этот самый топорик, хоть он ему нафиг не нужен. А я потом три дня ищу, пока его родители не принесут с извинениями.

— Да ты – добряк, – продолжал Иван разговор в том же шутливом тоне. – Мог ведь и пониже ствол опустить.

— Ну, дык… дети же, как-никак, – сконфузился Грег, но тут же взял себя в руки и добавил. – Хоть и ушлепки. Вот в прошлом году, повадились по ночам яблоки у меня в саду воровать. Я им говорю: «Вы бы заказали, вам привезут сколько нужно – хоть вагон. Все равно ведь на гособеспечении». А они мне в ответ: «У тебя, вкуснее». Ясен пень, что вкуснее – у меня же без химикатов. Ну, я ружьишко солью зарядил, и в засаду. А как до дела дошло, поверишь, так и не смог стрельнуть.

— А че так?

— Да попробуй в темноте рассмотреть, где там у них голова растет, а где спина заканчивается? У некоторых этого, правда, и средь бела дня не разберешь, а тут еще ночь. Не, в воздух я конечно шмальнул, для острастки. А в ушлепков этих – рука не поднялась.

— А здесь что-то типа санатория для инопланетян? – как можно безразличнее, поинтересовался Иван, словно речь шла о какой-то овощной базе.

— Скорее, что-то типа лепрозория, поскольку живут они тут безвылазно.

— И давно?

— Да, уже года три, как. Что-то я не пойму, ты разве не с инспекцией к нам пожаловал? – поинтересовался Грег.

— Слушай, Грег. Ты только не подумай, что я чокнутый или там прикалываюсь, но ответь мне, а какой сейчас год?

— Ну, вы – инспектора забавные ребята. Ни дать, ни взять, психологи, – улыбнулся тот в ответ. – Все как-то исподволь норовите прощупать психическое состояние инспектируемых. Думаешь, я не понял, кто ты такой и зачем здесь? Ну, да ладно. Год – две тысячи триста третий, а месяц – апрель. Еще вопросы будут?

— Да, месяц уточнять было не обязательно. – Как-то задумчиво, не обратив внимания на вопрос хозяина, промямлил Иван, и как-то растеряно улыбнулся, не заметив, как рука сама смяла полупустую банку с пивом.

В его голове в тот момент промчался ураган самых разных мыслей. Отфильтровав их кое-как, Иван выделил две ключевые. Во-первых, Грег явно принимал его не за того, а во-вторых, он – Иван невероятным и непостижимым уму образом, переместился в будущее – на триста лет вперед, да еще и угодил в какую-то резервацию инопланетян. В истерике билась и орала дурным голосом третья мысль: «Вот Ленка-то расстроится, когда узнает, что я пропал без вести»!

 Выражение лица у Князева в ту минуту стало таким, что Грег даже забеспокоился, нормально ли тот себя чувствует.

— Хреново дело. – Ответил Иван автоматически, думая о своем.

— Так и знал, что просроченное пиво привезли, черти. А клялись, что свежее. – Принялся сокрушаться хозяин. – Ну, получат они у меня в следующий раз.

— Да, пиво здесь не при чем. Нормальное пиво. – Успокоил его Иван.

— Тогда чего ты весь аж позеленел, точно альфиец, и банку смял?

А позеленеть было от чего. До этого момента, Иван, подобно утопающему, хватающемуся за соломинку, в глубине души еще на что-то надеялся. Ну, на что-то из разряда очевидное-невероятное. Например, что случайно угодил на какой-то секретный объект, расположенный где-то около трассы, по которой ехал. Если предположить, что военные втихаря проводили здесь какие-то секретные эксперименты, не удосужившись развесить запрещающие проезд знаки, а увиденное  ним – безвинные жертвы этих экспериментов, то вроде как пазлы событий с натяжкой, все же складывались в какую-то картинку? Но услышав, слово «инопланетяне» и то, какой сейчас год, Иван понял, что его притянутая за уши версия разлетелись вдребезги, подобно рухнувшей на пол вазе.

Он сидел, уткнувшись в стену остекленевшим взглядом и соображал, что же предпринять в данной ситуации? Вариантов «что делать?», вырисовывалось целых два. Согласно первому, следовало соврать, что устал с дороги и вдруг почувствовал себя неважнецки. А дальше, не подавая вида, что огорчен, продолжать корчить из себя инспектора, за которого его принял Грег. Но, Иван понимал, что выбери он эту скользкую дорожку, не пройдет и часа, как его самозванство будет раскрыто. Согласно со вторым вариантом, следовало признаться Грегу, кто он на самом деле и как тут оказался. Здесь тоже таилась угроза быть непонятым, но, несмотря на это, Иван склонялся именно ко второму варианту.

— Так откуда ты взялся, Иван, и кто такой? – осторожно поинтересовался Грег, возвращая гостя к действительности, как бы прочтя его нерадостные мысли.

— Боюсь, ты мне не поверишь, если расскажу все как есть.

— А ты рискни. Я в жизни, сколько всего навидался и наслушался, что вряд ли ты сможешь меня чем-то удивить.

— Ну, тогда слушай. Хотя, пожалуй, я бы крепко засомневался, заяви мне кто-то, что явился из семнадцатого века, например… – и вдруг осекшись и задумавшись на минуту о чем-то своем, Иван продолжил: – А если разобраться по сути дела, то получается, что в две тысячи триста третьем году, я самый что ни наесть настоящий призрак из прошлого. Такой вот выходит забавный парадокс.

— Как я понял, дружище, у тебя «не все дома». – Сделал вывод из услышанного монолога Грег.

— Ну, зачем же ты так? Никакой я не псих, и с головой у меня все в порядке. Давай спокойно во всем разберемся. – Слегка обидевшись на скоропостижные выводы хозяина, предложил Князев.

— Давай, попробуем. – Согласился Грег, не преминув поехидничать. – Вторая попытка.

Стараясь излагать дальше мысли понятно и лаконично, Иван продолжил:

— Возможно то, что я сейчас скажу, покажется тебе полным бредом, но доказательств подтверждающих то, что я не вру у меня, к сожалению, нет. И деньги и документы остались в машине, в которой я ехал. Поэтому поверь на слово, что никакой я не псих и не придурок, а вполне нормальный человек. Просто я попал сюда из далекого прошлого – из двадцать первого века.

— Ты в этом уверен? – с нотками недоверия в голосе спросил Грег, бросив взгляд на его обычную одежду и добавил. – И почему ты прибыл именно ко мне?

— То, что я попал к тебе – случайность. А в том, что я прибыл из двадцать первого века, я уверен так же, как в том, что мы видим друг друга.

— И как же тебя угораздило?

— Понятия не имею? Но оказывается, иногда в жизни случаются чудеса. И тот факт, что я  сейчас сижу здесь – перед тобой, прямое тому доказательство. Как и почему это произошло, я не знаю? Может, угодил в какую-то пространственно-временную дыру? Хоть убей, не знаю. Но факт остается фактом.

— Дела, – посочувствовал Грег и сказал: – Ну, что, предок, деваться тебе все равно некуда, поэтому переночуешь здесь, а утром подумаем, что делать дальше.

Появление Ивана Князева из прошлого было воспринято ним без особой радости, скорее по-философски – как не самая большая беда, которая могла случиться в этот день. Поэтому он постарался смириться с этим, как с чем-то не очень приятным, но неизбежным: штормом или ураганом, например, повлиять на которые тоже был бессилен.

*  *  *

Кого сегодня можно удивить тем, что пятнадцатилетний хакер взломал компьютерную защиту какой-то фирмы и влез в ее базу данных. Более того, что проделал он это без злого умысла, а озорства ради, или на спор.

Акселерация? Влияние западного кинематографа на неокрепшие умы? Или общая тенденция развития общества? Вполне вероятно, что все вместе взятое. Сегодня дети взрослеют быстро, и при этом у юных максималистов формируется свой собственный взгляд на жизнь, как правило, отличный от того, какой видят жизнь их родители. А чаще всего, взрослым просто не до них. У взрослых свои – взрослые проблемы.

Приехавший на место аварии, начальник районной Госавтоинспекции осмотрел лежащую в кювете машину, о чем был составлен протокол ДТП. Затем он вызвал кран и эвакуатор для транспортировки Жигулей на штраф площадку. Одна деталь показалась капитану Седых странной. Машина была сильно повреждена. По всей вероятности, водитель должен был получить серьезные травмы, возможно даже несовместимые с жизнью. Но ни в машине, ни около нее, ни пострадавшего водителя, ни его бездыханного тела обнаружить не удалось. Седых в чудеса не верил. Поэтому он решил, что водитель просто не справился с управлением, а когда понял неотвратимость аварии, то, скорее всего, успел выскочить из машины на ходу. А затем, испугавшись, сбежал с места происшествия. К тому же не факт, что этот самый водитель был трезв. Версия выглядела логичной, правдоподобной и хорошо укладывалась в картину происшествия.

Среди любопытных, собравшихся поглазеть на аварию, был и ученик десятого класса местной школы Сергей Лаптев, дом которого находился рядом с местом происшествия. Сергей с детства увлекался какими-то непонятными одноклассникам науками вроде метафизики, читал всякие заумные книжки, вместо того, чтобы погонять после уроков мяч, и слыл среди сверстников чудаком. Но ладно бы, читал там свои книжки, так ведь он норовил еще и поумничать. Навязывал дискуссии учителям, доказывая на полном серьезе какие-то несуразные теории о том, чего не могло существовать в природе. Особенно любил Сергей поспорить с учителем физики относительно некоторых законов этой самой физики, вызывая насмешки преподавателя и одноклассников. И вот, чтобы доказать всем, что его слова и теории не пустая болтовня, а он не какой-то клоун для увеселения окружающих, Сергей, запершись в сарае после уроков, часами что-то там мастерил целый год.

Глядя на разбитую машину, рядом с его домом, парень и не догадывался, что именно он причастен к аварии, и более того – спровоцировал ее.

     *   *   *

— … Делать нечего, пришлось спасать гримлянина, иначе соотечественники его не пощадили бы и в живых не оставили, – рассказывал Грег. – Ну, мы беглеца быстренько термотканью обмотали, трубку ему в рот сунули, чтоб не задохнулся, водичкой с ног до головы облили, углекислотой обдули и в холодильник, чтоб коркой потолще покрылся. А тамошним таможенникам, при досмотре, предъявили ледяную скульптуру представителя их расы, которую якобы приобрели для музейной экспозиции. Так вот и вывезли бедолагу. Он теперь тоже здесь живет – на соседней улице.

— Ну, с этим-то понятно, а остальные как здесь оказались и что делают? – спросил Иван.

— Ты как маленький. То же самое – скрываются от своих соотечественников, жаждущих пустить им кровушку.

— Тоже хотели переворот в племени устроить и власть захватить? – с недоверием спросил Иван.

— Представь себе. Только кто в племени, кто в стране, а кто и на целой планете. Масштабы разные, а цель у всех одна. Некоторым революционерам, правда, иногда везло, и их правое дело побеждало, – улыбнулся Грег. – Но это уже совсем другая история, хотя она тоже касается наших поселенцев.

— А победители-то, что здесь забыли?

— А я и не говорил, что они тоже здесь живут. Это свергнутые монархи, императоры и президенты с их планет тут уединились, и коротают свои дни в печали и тоске. Вот в коттедже напротив, например, проживает бывший император планеты Океан с семейством. В свое время один дипломат из нашего экипажа выиграл у него в карты все острова этой планеты и тот подписал контракт о передаче их в собственность Земли. После этого, собственно, императора и свергли, тогда-то ему и пришлось просить политического убежища у Земли.

— Теперь понятно, что и ты, господин миротворец, не оставался в стороне от космических переворотов, а был в гуще событий,– ухмыльнулся Иван. – А здесь, так понимаю, нашли приют все обиженные и обездоленные обитатели космоса.

— Ошибаешься, дружище, далеко не все. Очень многим, увы, не повезло. Мы – люди и то все разные, каждый со своим мировоззрением и мнением по тому или иному вопросу. До сих пор среди нас нет единства во мнениях о милосердии, возмездии, о добре и зле, а о гуманоидах и говорить нечего. Среди них тоже всякие встречаются. А различный менталитет, естественно, порождает и разные подходы к простым, казалось бы, вопросам. Вот и получается, что если одни только рады избавиться от бунтарей, и позволяют им беспрепятственно эмигрировать, то другие, живущие по принципу «око за око», наоборот – жаждут их смерти. Этих самых смертников нам и приходилось спасать, нелегально вывозя на Землю.

— Ну, с этим вопросом разобрались, Грег. Ты лучше расскажи, как сам-то здесь оказался?

— Тут все просто. Лет пять назад, когда я вышел в отставку, мне предложили на выбор жилье в этом самом доме или квартиру в мегаполисе. Как понимаешь, я выбрал первое. Тогда здесь был коттеджный поселок для дипломатов, разведчиков, десантников и прочих героев космоса, вышедших в отставку, который и по сей день является собственностью космического флота. Смирившись со своим новым статусом пенсионера, я решил ему соответствовать, чего уж там. Ну, и занялся садоводством и огородничеством на своем приусадебном участке. Оказалось, что это куда сложнее, чем мотаться в космос, и спасать инопланетян. Но, я-то не привык  пасовать и сдаваться, а если уж за что-то берусь, то довожу начатое до конца.

— Помню, помню, что яблоки из твоего сада сводят гуманоидов с ума.

— Ну, да – есть такое дело, – гордо подтвердил Грег и продолжил. – А вот три года назад выяснилось, что гуманоидов, получивших политическое убежище, собралось на Земле полным-полно. И когда головастые экономисты подсчитали во что обходится содержание всех этих беглецов, ужаснулись и схватились за головы. Ну, сам посуди, чтоб не обострять дипломатические отношения с их соотечественниками, беглецов прячут до поры, до времени на разных штаб-квартирах, пока улягутся страсти. Потом их перевозят с одного места на другое, предоставляют им охрану, создают подходящие для жизни условия, а так же удовлетворяют различные их капризы. Короче, экономисты пришли к выводу, что куда экономнее будет собрать всех где-то в одном месте, спрятать там и централизовано обеспечивать продовольствием и прочими благами – необходимыми для жизни.

Тогда-то правительство и приняло радикальные меры, дабы решить эту назревшую проблему одним махом и навсегда. Волевым решением бывших хозяев переселили из коттеджей, предоставив им право выбора нового жилья, а их дома отдали инопланетянам. Поселок естественно был охраняемым объектом, но его объявили еще и местом экологического бедствия, чтобы оправдать усиление охраны, ограждение периметра защитным полем и чтобы отбить охоту вездесущим и любопытным журналистам совать сюда свой нос.

— А ты отказался переселяться, – догадался Иван.

— И хрен они меня смогли отсюда выкурить, с моим послужным списком, наградами и благодарностями от президента, – подтвердил Грег. – У меня как раз в том году груши цвели как никогда, и намечался небывалый урожай, да и помидору со дня на день должны были дозреть. Вот я и послал всех куда подальше с их заманчивыми предложениями.

В вечерней тишине, под тихий шелест листвы, удобно расположившись на веранде, Грег рассказывал Ивану о своих путешествиях в далекие чужие миры, о живущих там инопланетянах, об их традициях, обычаях и особенностях жизни. Тот затаив дыхание, слушал истории астронавта, вглядываясь в звездное небо, куда Грег указывал рукой с обязательными пояснениями типа: «Это вон от той звезды парсеков двадцать на юго-запад и еще десяток влево». А свои истории он начинал обычно как-то так: «Вот помню, прилетели мы на планету Миражей. Думаешь, ее так назвали в честь первооткрывателя или адмирала космического флота? Да вот, хрен. Там такие фрукты произрастают, что от них нашего брата глючит не по-детски…», и так далее, и в том же духе.

*  *  *

Все началось с того, что однажды Сергею Лаптеву в руки попала книга, в которой рассказывалось о Филадельфийском эксперименте. Его цель сводилась к тому, чтобы придать военному кораблю маскировку, и сделать его невидимым для противника, при помощи неких пульсирующих силовых полей. Странным образом, в результате эксперимента, ожидаемого эффекта удалось достичь, и на несколько минут корабль исчез не только с экранов радаров, но и с поля зрения очевидцев. В какой параллельный мир он провалился на это время, так и осталось загадкой. Команда эсминца «Элдридж», участвовавшая в эксперименте и испытавшая на собственной шкуре воздействие тех самых силовых полей, по большей части сошла с ума, кое-кто даже умер. Тех же, кто остался жив, быстренько отправили в отставку, признав психически неуравновешенными и непригодными к военной службе. Были в этой самой книге свидетельства участников тех событий, которые утверждали, что в момент исчезновения эсминца они действительно переместились в другой мир – другое измерение. Но кто же станет всерьез воспринимать слова сумасшедших?

Разумеется, только другой – не менее сумасшедший.

В тот самый день, когда в деревне произошла авария и какая-то машина слетела в кювет, случилось еще одно странное происшествие – вышел со строя трансформатор на подстанции. Но никому и в голову не могло прийти, что два этих события как-то связаны между собой, а тем более одно является следствием другого.

А произошло вот что: непризнанный гений Сергей Лаптев именно в этот день решил провести испытание своего прибора, который с упорством мастерил почти год, и воздействовать на пресловутый пространственно-временной континуум с помощью силового поля, повторив Филадельфийский эксперимент. Чтобы испытание не стало очередным поводом для насмешек, он даже пригласил  на полигон, то бишь – в сарай-лабораторию независимого наблюдателя – друга и одноклассника Игоря.

— И как ты это объяснишь? – спросил Игорь изобретателя после часа ожидания, что должно произойти что-то невероятное.

— Да, собственно, почему я должен что-то объяснять? Я что тебе самый умный? – недовольно проворчал Сергей.

— Может и не самый, но, по-моему разумению, очень способный, – с неким восторгом, смешанным с иронией, угадывающейся в тоне, ответил Игорь. – Такого вот наворотил…

— Давай только без этой лести, дружище и без подначек, – ощетинился Сергей. – Что мог, то я уже сделал, а то, чего не знаю, и не могу объяснить, в то я и не лезу.

— Не поверишь, но нечто подобное я и ожидал услышать. Значится, отбросив эмоции, можем констатировать тот факт, что провалился твой эксперимент, дружище.

— Получается, что так,  – согласился изобретатель, тяжело вздохнув.

Лицо Сергея стало хмурым, недовольным и озабоченным. Похоже было, что он все еще продолжает анализировать, что же пошло не так, и почему все закончилось фиаско.

А ответ был прост. Сергей оказался дилетантом, и не учел какой-то поправочный коэффициент. Таким образом, он ничего не понял, решив, что эксперимент с треском провалился. А между тем, ему удалось пробить брешь в континууме. Только образовалась эта самая пространственно-временная дыра не в сарае-лаборатории, как он того ожидал, а на проезжей части – рядом с сараем, из-за того самого неучтенного поправочного коэффициента. В нее-то и угодил Иван Князев, оказавшийся волей судеб в «нужном» месте, в «нужное» время. От энергетической перегрузки, в ходе эксперимента, трансформатор на подстанции вышел со строя, а машина, оставшись без водителя, потеряла управление и слетела в кювет.

Но ученому-любителю не суждено было узнать правду о том, какие непредвиденные последствия вызвал его эксперимент, как и того, насколько круто он изменил судьбу неизвестного ему Ивана Князева.

*   *   *

В тот вечер Иван с Грегом, как обычно сидели на веранде и, потягивая пиво из жестянок, вели неторопливую философскую беседу за жизнь.

— Не поверил я тебе, Грег. –  Сознался Иван, как-то грустно. – Думал, лукавишь, когда говорил, что жизнь в твоем будущем существенно не отличается от жизни в моем прошлом. А теперь понимаю, что ты был прав. 

— Прозрел? – улыбнулся Грег.

— Типа того. Подумал вначале, что попал в сказочное будущее. А у вас здесь то же самое, что и триста лет назад творилось. С той разницей, что теперь на космических кораблях летаете, как мы на самолетах. А человеческая сущность совершенно не изменилась. Миром правит золотой телец, прав тот, у кого больше прав, есть и богатые, и бедные, и обиженные, и обездоленные. Только к их числу теперь еще и гуманоиды с других планет прибавились.

— Ты вот, Иван, вроде взрослый уже, а иногда такие перлы выдаешь, хоть стой, хоть падай. И рассуждаешь, ну прям, как дитя малое. Я за двадцать лет во стольких мирах побывал, но ни в одном из них совершенства не увидел. Всюду одно и то же происходит, хотя некоторые цивилизации уже миллионы лет существуют. А ты надеялся, что за триста лет человечество коренным образом изменилось? Как сказал кто-то из великих: «Не бойтесь совершенства, вы никогда его не достигнете».

— Похоже на то, – согласился Иван. – И судьбу, вот тоже не проведешь.

— Это ты к чему?

— Это я к тому, что наши детские мечты крайне редко сбываются в нашей взрослой жизни. Хотя так, пожалуй, и должно быть. Не могут же все быть президентами, космонавтами, кинозвездами или там капитанами дальнего плавания. Какое же это, к чертям собачим, равновесие и мировая гармония, нафиг? Кому-то ведь нужно и мусор на улицах убирать. Поэтому-то простые смертные всегда остаются на нижних ступенях иерархической общественной лестницы, куда их усадила судьба. И не стоит напрасно уповать на какие-то подарки судьбы и тому подобные чудеса. Вот я, например, попал в будущее. И что с того? Стал богаче, счастливее или жизнь моя как-то изменилась в лучшую сторону? Только тебе лишние хлопоты доставляю. Да и сердце подсказывает, что чужой я в этом мире и что нет мне в нем места. А как вернуться обратно – в свой, я не знаю? – тяжко вздохнул Иван. – Догадываюсь, что ткнула меня судьба мордой в этот заповедник инопланетян, чтоб преподать урок, и показать, что был неправ, заблуждаясь в своем нежелании признавать факт их существования. Вот только слишком высокую цену пришлось заплатить за эту науку. Но, как говорится, за все в жизни приходиться расплачиваться. Вот и получается, что судьбу не обмануть, дружи...

Закончить фразу он не успел. Именно в этот миг под ногами у Ивана образовалась воронка, в которую его тут же втянуло. В следующий миг воронка исчезла, будто ее и не было.

Грег с удивлением наблюдал за этой картиной, а потом вероятно, чтобы убедиться, что это не фокус и не розыгрыш соседей-инопланетян, гораздых на всякие выдумки, и Иван действительно исчез, встал со своего места и подошел к креслу, в котором тот только что сидел.

Иван исчез. Взглянув на пустое кресло, Грег вспомнил, как недавно тот также неожиданно появился на этой веранде. Стоило ли удивляться, что исчез он таким же загадочным образом?

*  *  *

Людям не дано постичь замыслы судьбы, и тех игр, в которые она подчас играет с человеком. Некоторым судьба предоставляет невероятную возможность заглянуть в тайну, за кулисы неизвестности  и понять что-то такое, что не ведомо и недоступно всем остальным. По каким признакам пресловутая судьба проводит свой отбор, людям никогда не понять. Как и того, почему каждому приходиться платить за это разную цену? Для кого-то она непомерно высока, а для кого-то оказывается мизерной. Пожалуй, разбитый подержанный автомобиль, как плата за такую возможность, цена не слишком и высокая. 

Прошли годы после случая, которой для всех, кроме Ивана, так и остался обычным рядовым ДТП. Многое забылось в потоке дней и лет. Стерлись из памяти какие-то события и детали, потускнев и утратив былую яркость. Но часто всматриваясь по ночам в безоблачное звездное небо, он искал на небосводе светила, которые показывал ему когда-то Грег. В такие минуты Иван вспоминал, как оказался в будущем. Теперь-то он знал, что разумные инопланетяне, с которыми люди непременно встретятся, существуют. Ведь их родные планеты вращаются где-то там – вокруг этих далеких звезд.

А еще Иван вспоминал рассказ своей любимой жены Лены о том, как узнав о ДТП и о том, что Иван пропал, она бросилась его искать, и эти поиски привели ее к экстрасенсу. Тот, посмотрев на фотографию Ивана, сказал, что в этом мире живых его нет. Но найти Ивана в мире мертвых, он тоже не смог. И тогда, вероятно, чтобы успокоить безутешную девушку, внушил ей, что не все потеряно. Он сказал Лене, что настоящая искренняя любовь подчас способна совершать невероятные и невозможные вещи. Но, не попробовав что-то сделать, никогда не узнаешь, получиться ли это?

Тогда-то Лена, не в силах сидеть сложа руки и ждать милости от небес, решилась вызвать дух Ивана и выяснить, куда пропал ее любимый? Результат этого эксперимента превзошел ожидания, поскольку в комнате появился не призрак и не дух Ивана, как ожидала девушка, а он сам.

Еще один из мифов, в которые Иван никогда не верил, оказался загадочной, таинственной и необъяснимой, но все же реальностью, пусть и находящейся за гранью постижимого. Теперь он точнознал, что любовь способна творить чудеса, и даже столетия, и чужие миры – для нее не расстояния и не преграды.