– Это ещё почему?
– Я прилетела, чтобы забрать образец, и не уйду без него.
– Какой ещё образец?
Джеллеон недоумевал: как можно одновременно бояться и не уходить?
– Что вы надеетесь найти в темноте? – продолжал он. – Вы не забыли, что в паре метров от нас лежит мёртвый человек?
– А судьба комиссии вас уже не интересует? – парировала она. – Я не больше вашего знаю, что тут происходит, но даже если Пятая рухнет на Джулиет, я не сойду с её борта, пока не добуду образец.
– Что, дьявол, за образец?! О чём вы говорите?
– Я говорю о моём проекте.
– Вот как? Так вы проектировщик?
Внезапно где-то за переборками что-то грохнуло, и джулиетянка снова схватила Фраби за руку. Её собственная рука дрожала, но она не издала ни звука.
В темноте он услышал её прерывистое дыхание и подумал о том, что, встреться они в более спокойной обстановке, у них нашлось бы время изучить друг друга получше. Возможно, они даже…
Джеллеон не успел развить мысль. Что-то аккуратно обхватило его лодыжку и потянуло. Что-то металлическое, упрямое, сильное, как полуавтоматическая «рука» – и неизвестное, как тьма.
Нервы полукросца не выдержали, и он заорал. Джулиетянка от неожиданности выпустила его руку и осталась где-то во мраке, а Джеллеон, лишившийся последней опоры (кто кому был опорой, спросил бы он себя, не будь у него проблем посерьёзнее), запаниковал ещё сильнее. И если бы лодыжка внезапно не получила свободу, он бы, как ему внезапно подумалось, вполне мог сойти с ума.
– Что случилось? – спросила Лив откуда-то справа.
Джеллеон подождал минуту – ничего вокруг не говорило о том, что нечто или некто хватало его за ногу. Когда он подумал о мёртвом рабочем, его бросило в холод.
– Почему вы кричали? – продолжала допытываться джулиетянка.
Признаваться не хотелось. Фраби чувствовал себя неуютно.
– Где вы? – спросил он. – Дайте мне руку.
Пальцы Лив оказались ледяными, словно всё то время, что она провела на расстоянии от него, её овевал холодный ветер.
– Идти можете?
– Идти? – она удивилась. – Да. Почему вы спрашиваете?
– Потому что мы уходим.
И он, крепко зажав её ладонь в своей, на память бросился к выходу.
Тишина разорвалась. Что-то металлическое вместе с ними рванулось к коридору: справа и слева раздались тяжёлые шаги, скрежет и звон окружили их, тьма показалась Джеллеону более живой, чем это возможно. Невыносимый звук ударов металла о металл резанул по нервам и оглушил не хуже безмолвия.
Что-то схватило его за плащ на плече. Хотя в другой ситуации Фраби постарался бы выяснить личность наглеца, сейчас он нашёл в себе силы только на то, чтобы вывернуться из плаща и броситься прочь, не выпуская руки спутницы. Темнота лишала ориентиров, но слепая уверенность в том, что с ним, именно с ним, ничего не может случиться, толкала Джеллеона вперёд. Они бежали по коридору, а за ними что-то передвигалось. Воздух начал тяжелеть от запаха калёного металла, хотя ни одной искры впереди не было видно. Возможно, искры были позади, но обернуться они не могли. Они – по крайне мере, он – боялись увидеть преследователя.
Вдруг впереди тоже что-то загрохотало. Там, где ещё минуту назад была тишина, зашуршал, загудел металл, что-то сдвинулось во тьме с места и направилось к беглецам. Едва Джеллеон различил эти звуки в грохоте преследования, как понял – они окружены. Окружены, чёрт побери, неизвестно кем!
Машинально он кинулся вправо, наткнулся на дверь, ударил плечом. Дверь распахнулась, и короткое эхо известило его о том, что попали они в маленькую пустую комнатку. Где-то на дне сознания мелькнула мысль об исчезнувшем электричестве, держащей закрытыми все замки, но потом её сменила мысль о том, что он, возможно, заманил их в добровольную ловушку: уж отсюда-то они никуда не денутся. И заново дверь ему не запереть, а одним только своим весом он её от преследователей не удержит. Но всё равно – надо попробовать. Вместе с джулиетянкой или одному…
Навалившись на дверь с другой стороны, он ждал, что в неё вот-вот ударится нечто тяжёлое. И нечто ударилось; Джеллеон почувствовал, как дверь и его плечо отдаляются друг от друга, но тут же заставил тело вернуться. Чёрта с два он пустит их сюда! Давай, ломись!
Однако дверь больше не штурмовали. И шум в коридоре, к большому удивлению полукросца, вдруг начал стихать. И чем тише становилось за дверью, тем сильнее болело прижатое к двери плечо и громче стучало сердце.
Что-то загнало их сюда и ушло. Вот так просто взяло и ушло.
– Джеллеон, – позвала из темноты Лив.
Её голос больше не был уверенным.
– Я здесь, – ответил он.
– Это роботы?
– Что? – он обернулся, но ничего не увидел. – С чего ты взяла?
– Но они же были железные. То, что преследовало нас, и то, что было впереди…
Податливое сознание сопоставило грохот, производимый неведомым преследователем, и силу пальцев, схватившись плащ полукросца, и вознамерилось поверить в первое же высказанное предположение.
– Нет, – Джеллеон затряс головой, – не может такого быть. На станции нет разумных роботов.
– Ты же не знаешь точно. Может, кто-нибудь протащил сюда искусственный разум и установил его роботам, которых мы видели в рабочем отсеке.
– Что за бред? Кому это надо?
– Но мне же надо, значит, кому-то ещё могло понадобиться.
– Что? Что ты сказала?
– Ты слышал.
– Я слышал, но не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Мой образец, за которым я сюда летела, – это робот. Разумный робот. Я сама привозила сюда программу.
Джеллеон с пару минут молчал. Ему казалось, в его голове вертелась упорная мысль, что он попал в сумасшедший дом, и что директор этого заведения – Лив Вандерс Хайлет.
– Тебе изготавливали разумного робота? – уточнил он на всякий случай.
– Да.
– На станциях ведь запрещается применять программы по наделению роботов разумом. Разве ты не знаешь?
Она промолчала, и он понял, что она знает.
И, зная, всё-таки нарушила запрет.
Джеллеон схватился за голову. В темноте джулиетянка не должна была заметить, что он отчаялся понять, в какую историю влип. Он ведь летел за Марком Стигатусом, за комиссией, он не рассчитывал на холодный приём с последующими похоронами. Он даже не собирался особо лезть в дела станции, а только хотел пожурить засидевшихся гостей.
Красивое дельце, да, Астериани? Ну, держись, айсберг, вернусь и… если вернусь.
– Так, – сказал он, беря себя в руки, – один робот, даже разумный, не может парализовать всю станцию. Тут что-то не сходится. На какой стадии находилась разработка?
– На заключительной, – ответила Лив.
– Робот был уже готов?
– Да.
– Значит, тебе плевать было на комиссию? Ты летела сюда только за ним?
– И за комиссией тоже. Это было хорошее прикрытие.
– Прикрытие? Но ты же не инспектор.
– На данный момент я инспектор.
Джеллеон окончательно запутался.
– Ладно, раз ты думаешь, что во всём виноваты роботы, – сказал он немного погодя, – тогда что случилось с комиссией?
– Вероятно, их держат взаперти.
– А тот бедняга в жилом секторе?
Джулиетянка промолчала. Джеллеон попытался определить, где она стоит, но не смог и без особого оптимизма привалился к двери.
Сколько их здесь продержат? И кто продержит? Роботы? Те полусобранные железяки из рабочего сектора? Сколько же нужно было программ, чтобы оживить их! И откуда взялось такое количество программ? От джулиетян? От тегеонцев? Кто зачинщик всего этого беспредела?
Но нет, это же смешно. Этого не может быть. Центр Изысканий никогда не изготавливал разумных роботов, никогда. И не станет этого делать, потому что это опасно. Робот с одной-двумя программными командами – ещё куда ни шло, но полностью разумный…. Центр никогда не разрешил бы какой бы то ни было планете вмешиваться в свои дела, а особенно в стратегию его работы. Значит ли это, что виноваты сами кросцы?
Джеллеон нервно засмеялся. Видел бы его сейчас Астериани! Его лучший инспектор сидит в какой-то комнатушке с девчонкой с Джулиета и опасается за свою жизнь.
– Что смешного? – хмуро спросила Лив.
Вдруг загорелись лампы на потолке, и комнатку залило светом. Как ножом резануло глаза. Джеллеон зажмурился, но это не помогло, и он отгородился от света ладонью.
Когда зрение восстановилось, он внезапно подумал о двери, и опасливая мысль посетила его голову. И мысль эта тут же подтвердилась: Джеллеон нажал сенсорную клавишу на панели доступа, но дверь не открылась. Загудела, но осталась запертой.
Теперь они точно были в ловушке. Но кто был ловцом?
Полукросец медленно отвернулся от двери.
– Если мы заперты, это также может означать, что сюда не смогут войти, – предположил он, посмотрев на джулиетянку. – И что нас хватятся на Джулиете или на Кросе, и прилетят…
– Как прилетели за комиссией? – Лив усмехнулась. – Тогда мы тут успеем умереть.
Но Джеллеону больше не хотелось смеяться. Он вдруг понял, что устал. Устал от поисков и неоправданных ожиданий. Устал от безызвестности. От странных, неожиданных для него предположений, в которые не поверил бы никто из сотрудников Центра, находящийся в своём уме. От того, что джулиетянка знала, кажется, больше его самого.
Он окинул комнатку взглядом – та была абсолютно пуста. Выбора у него не было, и Фраби, пройдя к противоположной от двери стене, сел на пол.
– На Кросе сейчас ночь, – сказал он. – Чудовищно хочется спать. Да и поесть бы не мешало.
Лив стояла посреди комнатки, не шевелясь и словно вслушиваясь в шорохи за стеной. Но вокруг царила звенящая тишина, и казалось, что станция пуста; плечи её вдруг поникли, она подошла, села рядом, оперлась спиной о стену. Полукросец не удержался, чтобы не посмотреть на неё, но джулиетянка выдержала его взгляд.
– Я не знаю, что здесь творится, Джеллеон, – произнесла она. – Если в беспорядках действительно виноваты роботы, моей вины в этом нет. А один робот, пусть даже мой, всю станцию, ты верно сказал, не мог захватить. Значит, виноват кто-то ещё. Или кто-то вообще другой.
– Моё начальство думает, что местные рабочие налопались эббилина.
– А моё – что они саботировали и вовлекли в это комиссию.
Они помолчали, но тишина была невыносима, и Джеллеон спросил:
– Кто ты такая, Лив?
Краем глаза он увидел, что она усмехнулась. Где-то в уголке губ крылась та самая улыбка, что делала её лицо круглым.
– А как ты думаешь? – спросила она.
Фраби посмотрел в розовые глаза, а она вдруг подалась к нему, обняла за шею и прижалась губами к его губам.
И отпрянула, когда щиток доступа на двери издал высокий резкий звук.
Вскочив, они уставились на медленно открывающуюся дверь, а из-за неё так же медленно, словно не желая опережать события, показался полностью собранный, отполированный, бесшумный и одновременно грохочущий робот.
Лив вскрикнула, но интонации Джеллеон не разобрал. Она шагнула навстречу роботу, остановилась, протянула было руку, словно собиралась его потрогать, и вдруг спросила:
– Так это ты?
Робот приблизился к ней. Ростом он превышал джулиетянку, а комплекцией походил на полукросца. Глаза его, помещённые в одной плоскости с носовыми отверстиями и расселиной рта, не мигая смотрели на девушку. Руки у робота были неестественно длинные, а пальцы – невероятно тонкие. Таких роботов Центр Изысканий не производил.
– Это я, – произнёс он.
Металлические челюсти двигались легко, как у человека, лишь издавали тоненький звон. Голос у робота был жёсткий, мужской.
– Я готов. Приказывай мне.
Джеллеон не мог оторвать от хромированного лица глаз. Джулиетянка же про него, кажется, забыла.
– Что здесь происходит? – требовательно спросила она робота.
– Я приготовил для тебя станцию. Ею больше не управляют люди.
– Что ты с ними сделал?
– Они заперлись в щитовой.
– Почему один из них мёртв?
– Он сопротивлялся.
– Ещё жертвы есть?
– Ни единой.
– Ты действуешь в одиночку?
– Я скопировал свою программу трём обычным роботам. Они теперь твои.
– Хорошо. – Голос джулиетянки был таким же жёстким, как голос созданного ею образца. – Подожди меня в коридоре.
Робот бесшумно повернулся и вышел, закрыв за собой дверь. Его металлические шаги оставили в комнатке короткое эхо.
Фраби посмотрел на Лив, которая стояла к нему спиной. По движению её головы он понял, что она снова вздёрнула подбородок: видимо, готовилась к вопросам с его стороны.
– Ну, создательница, – с сарказмом произнёс он, – объясни-ка мне, что тут по твоей милости произошло?
– По моей милости? – она резко развернулась, и Джеллеон увидел злые розовые глаза.
– Я всего лишь хотела забрать робота – для себя, если тебе интересно, – сказала она ядовито, – и я подумать не могла, что он здесь всё разрушит.
– Какая невнятная отговорка.
– Я не отговариваюсь. Мой робот…
– Твой робот убил человека и захватил станцию.
– Да я же не знала, что он так поступит! – яростно выкрикнула она.
– А зачем было оживлять груду металла?! – тоже заорал он. – Тебе мало восстания роботов у вас там, на Джулиете, теперь тебе захотелось, чтобы оно было и на Кросе? Ну, спасибо! А за станцию, которая стоит, что двадцать твоих корабликов, кто ответит? А за погибшего? Свалишь всё на нас?
– Не собираюсь я ничего сваливать!
– Уж конечно! Когда сюда прилетят стражи порядка…
Её лицо вдруг переменилось. Стало непроницаемо-каменным, как окружающие их стены.
– Никто не прилетит, Джеллеон, – произнесла она.
– Это ещё почему?
– Потому что никто не узнает. Связь я восстанавливать не собираюсь – она мне не нужна. Восстание роботов на Джулиете, ты говоришь? Так я всё об этом знаю, ведь восстание – моя работа. Я не планировала устраивать очередной бунт именно здесь, но раз уж так вышло, то пусть остаётся, как есть. И, я надеюсь, ты понимаешь, что ты тоже остаешься?
Сказано это было с такой уверенностью, что Джеллеон похолодел. Он вдруг чётко осознал, где находится, с кем разговаривает и кто ждёт их за дверью, и безнадёжность его положения вызвала слабость в ногах. Но он прогнал слабость. Он не за тем сюда летел, чёрт подери, чтобы пасовать перед девчонкой.
– И что ты сделаешь со мной? – спросил он. – Убьёшь?
Джулиетянка хотела было ответить, но за дверью вдруг раздался страшный удар металла о металл, сопровождающийся надрывным скрежетом, потом рёв, ещё удары, и что-то тяжёлое упало на пол, вызвав продолжительное эхо. Какофонию звуков довершил звон чего-то металлического, как будто брошенного на пол, и следом за этим щиток доступа сказал «пип».
Они стояли, не дыша.
Дверь распахнулась, и в комнатку ворвался долговязый кросец с забинтованной головой. Светлые глаза его лихорадочно блестели.
– Марк! – воскликнул Джеллеон, шагнув ему навстречу.
Джулиетянка же, наоборот, на полшага отступила.
– Ага, он самый, – грубовато ответил кросец. – Вы тут как, целы?
– Пока да. Что с твоей головой?
– А-а, ничего серьёзного, жить буду. Давайте, выходите.
– Что с роботом?
– Всмятку. У меня было преимущество в одну тяжёленькую арматуру.
– Ты убил робота?! – не поверила Лив.
Стигатус внимательно посмотрел на неё. Он как будто только сейчас осознал, что не знаком с ней.
– А вы кто будете, барышня? – спросил он в своей беспардонной манере.
– Я инспектор с Джулиета, – ответила она. – Где комиссия?
– Вместе с работягами разбирается с мелкими роботами. Ваши живы, хотя робот и их потрепал. Ну, идёмте же.
Джулиетянка словно только и ждала этой команды: она как ни в чём ни бывало направилась к двери. Смотря ей в спину, Джеллеон поражался её спокойствию. Поражался – и восхищался одновременно.
О чём она думает сейчас, на что рассчитывает? Что он промолчит, и она спокойно улетит с Пятой, не раскрытая и не получившая по заслугам? А как же тегеонец, которого убил её робот? А как же сами принципы Центра, который запрещает оживлять металл?
– Ты чего застыл? – обратился к полукросцу его приятель.
Фраби увидел, как Лив обернулась и посмотрела на него. И по взгляду её он понял, что она догадалась о причинах заминки. И когда она вдруг сорвалась с места, он подумал только о корабле, что ждал её в транспортном отсеке.
Марк, вероятно, так и не понял, почему Джеллеон бросился за джулиетянкой. И он всё ещё оставался в комнатке, когда полукросец выскочил в коридор и, споткнувшись о повержённого робота, помчался за ней. Фора у Лив была, но слишком небольшая, чтобы успеть ускользнуть.
Когда он выскочил в транспортный отсек, она только-только садилась в кабину челнока. Двигатели молчали, но когда Джеллеон кинулся к кораблю, они взревели, словно стая раненых зверей.
Полукросец остановился – какие-то десять метров отделяли его от челнока. Но он не мог подойти ближе: вот-вот заработают кислородные насосы, и шлюзы, фиксирующие шумы двигателей, откроются. И тогда, если он захочет приблизиться к кораблю, его вынесёт за борт станции.
Он опоздал.
Фраби смотрел, как джулиетянка поднимает челнок, и бессильно сжимал кулаки. Потом он встретил её взгляд, слишком умный, чтобы проиграть, и ему показалось, что она подмигнула. Но розовые глаза уже скрылись за чёрными очками, и он остался на станции, совершенно не уверенный в том, что победил…
Через тридцать часов он сидел перед подозрительно щурившимся айсбергом и молчал. Марк в красках рассказывал, как на второй день после прибытия комиссии на Пятую в одном из рабочих секторов ожил образец и как мастер был убит собственным созданием. Когда обнаружили тело несчастного, никто не понял вначале, что произошло, но едва до рабочих дошло, началась паника. Робот будто почуял это; он, умевший быть бесшумным и незаметным, постепенно согнал людей в щитовую, где они и заперлись, и начал оживлять своих безмолвных братьев. Когда по коридорам Пятой загромыхали новые оживлённые, робот лишил станцию внешней связи: из центра управления до щитовой больше не доносились звуки получения сообщений. Через какое-то время было высказано предположение, будто роботы плохо ориентируются в темноте. Проверять это никто не решился: люди боялись, все помнили о погибшем мастере, да к тому же за дверью постоянно курсировал кто-нибудь из железяк. Тем не менее, сторонники обесточивания стояли на своём, и когда по отдалённым голосам люди поняли, что на станцию кто-то прилетел, решено было рискнуть. Едва в жилом отсеке загрохотало, люди выбрались из своего убежища, и Стигатус предложил воспользоваться деталями какой-то переборки.
Там, где не справился человеческий ум, отлично показала себя металлическая арматура.
– Кстати, Джел, а куда делась та дамочка, инспектор с Джулиета? – вдруг спросил Марк у Фраби. – Что-то она у меня совсем из памяти выпала.
Джеллеон посмотрел на всё ещё забинтованную голову кросца и ответил:
– Улетела.
– А чего она своих не подождала?
– Она мне не сказала…
Тут их перебил мрачный Астериани:
– Я вас правильно понял: на станции произошёл бунт роботов? Мы точно об одной и той же Пятой говорим или вы издеваетесь надо мной?
– А ты свяжись с ними и узнай, чем они там занимались последнюю декаду, – предложил Джеллеон.
– Откуда на Пятой взялась программа по оживлению роботов?
– Мы могли бы спросить это у мастера, который погиб.
– Смеёшься, Фраби?
Но Джеллеон не смеялся.
Через два дня он уже готовился к новой поездке. На этот раз проверка требовалась на Шестнадцатой станции, и он изо всех сил надеялся, что не найдёт на ней ничего страшнее эббилина. Он уже надел плащ и хотел было выключить источающий события дня визионер, как вдруг услышал в экстренном выпуске джулиетянских новостей знакомое имя и замер.
– В результате спецоперации на юге Эттэгеля, – вещал диктор, чей голос перебивался переводчиком, – была обезврежена подпольная организация, незаконно изготавливающая программы по наделению роботов разумом. Шестеро участников задержаны, организатор погибла. Ею оказалась дочь осуждённого на смерть за политическое преступление Сэма Хайлета двадцатидевятилетняя Лив Вандерс Хайлет. На её счету несколько восстаний роботов и ряд сделок с пиратами, использующими для нападений живых роботов. Сейчас проводится проверка связей организации с иными незаконными формированиями.
Когда диктор перешёл к другим новостям, Джеллеон очнулся и выключил визионер.
Итак, Лив Вандерс Хайлет, джулиетянка, получила по заслугам.
Вместо того чтобы выйти из своего отдела и с лёгким сердцем отправиться на новое красивое дельце, полукросец сел на стул и долго молчал. По селектору его вызывал Астериани, но он не слышал – перед глазами его стояла полустёртая татуировка.
Похожие статьи:
Рассказы → Доктор Пауз
Рассказы → По ту сторону двери
Рассказы → Пограничник
Рассказы → Проблема вселенского масштаба
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
