К воротам парка они подъехали в кэбе, а дальше пошли пешком. Лавиния немного упокоилась, развлеклась, глядя на гигантские шаги, качели-лодочки, продавцов сладостей и воздушных шаров. Анжелик, которая выглядела сейчас как настоящий джентльмен, купила два имбирных пряника и лимонада в бутылках.
Когда пряники были съедены, а лимонад выпит, Анжелик и Лавиния, держась за руки, направились в глубину парка, где за высокими тополями виднелись решетки зверинца, разноцветный цирковой шатер и красная крыша и некрашенный задник сцены театра Невозможностей.
Девочка боялась, что их не пустят к директору. И впрямь, возле борного домика с надписью «Касса. Дирекция» Анжелик и Лавинию остановил дядька, похожий на попугая – и ярко-синим фраком, и пестрым галстухом, и напомаженным хохолком на макушке.
- Добрый день, юная леди и прекрасный джентльмен! Билеты начнут продавать только через два часа. Сейчас касса закрыта.
- Добрый день, - Анжелик вежливо поклонилась. – Нам нужен директор, доктор Виктор.
- Я не могу вам помочь? – дядька поклонился в ответ. – Мое имя Брук, Андрэ Брук. Я – антрепренер театра и личный помощник доктора.
Лавинии не понравился антрепренер, весь целиком, а в особенности - косящие глаза, слипшиеся волосы в хохолке и противная манера облизывать губы во время разговора. Девочка испугалась, что ее оставят попугаю, и изо всех сил вцепилась в ладонь своего спутника.
- Благодарю вас, уважаемый мистер Брук, - Анжелик успокаивающе погладил Лавинию по руке, - но я полагаю, что приемом новых актеров занимается лично директор. Будьте так любезны, доложите о нас.
- Вы хотите вступить в труппу? – удивился мистер Брук.
- Не я. Эта леди. Я лишь друг семьи и представляю здесь интересы девочки.
- Позвольте взглянуть на лицо юной особы? Рискну предположить, что особенность, благодаря которой девочка может вступить в нашу необычную труппу, скрыта под вуалью, - попугай потянулся к шляпке Лавинии, но Анжелик перехватил его руку.
- Мистер Брук, мы будем разговаривать только с директором. Еще раз прошу вас проводить нас к доктору Виктору.
Антрепренер скривился, как от палочки лакрицы, но делать нечего – пришлось идти докладывать.
Лавиния и Анжелик остались на улице.
- Анжелик, я боюсь! Этот дядька такой противный.
- Противный, точно. Как слизняк на воротник или дождь за шиворот. Но ты не бойся. Главный тут – доктор. Я видела его во время представления. Он не циркач, не актер. Он ученый и врач. Он изучает необычных людей, таких, как ты, как карлики, как чревовещатель, - пытается им помочь, найти способы лечения. Понимаешь?
Лавиния кивнула.
- Ну вот, а театр этот им всем нужен, чтобы были деньги на жизнь и исследования доктора. Я слышала, в публике шептались, что доктор Виктор сделал операцию одной своей артистке, у которой кожа на лице была вся в морщинах, как у старухи. Хотя артистка была совсем молоденькой девушкой. После операции, когда шрамы поджили и лицо стало красивым, эта девушка ушла из театра, вышла замуж – под другим именем, конечно, чтоб не узнали. Видишь, как. А вдруг доктор найдет способ и тебе помочь.
- Не найдет, - вздохнула Лавиния. – Мама с папой водили меня к врачам. Я помню, хотя была совсем маленькой. Доктора сказали, при такой па-та-ло-гии ничего сделать нельзя.
- Да какие то врачи были! Из фабричной больницы? Той, где папу твоего не спасли? А доктор Виктор – профессор, операции делает, статьи в толстых медицинских журналах публикует. И… знаешь, что… Я думаю, здесь – среди других необычных людей, - тебе будет лучше, чем с нами.
- Анжелик… А можно тебя спросить. Пока нет никого.
- Спрашивай.
- Ты тоже необычная, верно? Мужчины ведь стригут волосы коротко, не носят платьев, не красят губы и щеки.
- В чем-то ты права, малышка. У меня есть и другие отличия, но их маленьким девочкам знать не положено. Вот подрастешь – расскажу. Наверное.
- А тебе доктор Виктор может помочь?
- Нет. У меня тело мужское, а душа - женская. Поменять душу или тело никакой профессор не властен. Только единый Господь Бог… Пойдем, мистер Брук нас зовет.
Лавиния представляла директора таким, каким директору и положено быть: солидным мужчиной в возрасте, с большим пузом, поперек пуза – золотая цепочка от часов, на пальце - печатка с темным камнем, на носу – очки или пенсне, и непременно с лысиной и окладистой бородой. Профессор же оказался молодым мужчиной (почти как папа) без бороды и лысины. Наоборот, у него были красивые русые волосы и модная прическа, глаза – синие-синие, как небо летом, очков и пенсне не было, и пуза тоже. Цепочка, правда, была, но серебряная.
Девочка поначалу огорчилась, что профессор неправильный. Но он был так мил, так приветливо улыбался, даже хотел поцеловать руку юной гостьи. Девочка смутилась, выдернула руку и спрятала за спину.
Хорошенькая горничная принесла чай, печенье, сахар и сливки, и директор пригласил гостей за стол.
Лавиния сняла шляпку, ожидая привычного «Ой!» или выпученных глаз, но Виктор смотрел на девочку не дольше, чем дозволялось приличиями, а потом отвел взгляд.
- Ну и зачем вы ее накрасили? – профессор улыбнулся Анжелик. – Очень милая девочка, ей совсем не нужна косметика. Только кожу портить.
- Да это наша Мадам… ой… Хозяйка предложила. Дескать, так на лисичку будет больше похоже, - Анжелик смутилась.
Виктор медленно и очень аккуратно поставил чашку на блюдце. Голос его, когда он снова заговорил, был спокойным, все слова доктор произносил медленно и четко, но Лавинии показалось, что профессор очень и очень разозлился.
- Вы хотите сказать, молодой человек… извините, не знаю вашего имени, что эта малышка находилась в заведении?! Работала там?
- Нет, нет, что вы… - Анжелик смутилась до слез. – Конечно, не работала. У нас приличное заведение, всё официально…
- Зачем вы сердитесь на Анжелик, господин директор? – осмелела Лавиния. – Она очень добрая. Она укрывала меня пледом, когда я замерзла, и угощала шоколадками. И Мадам тоже добрая. Я пришла с улицы, плакала, а они все меня пожалели, налили бренди, подарили новые башмаки, предложили сюда отвезти. Сказали, что вы добрый, возьмете в театр играть. А вы… Пойдем, Анжелик. Я не хочу, чтобы тебя здесь обижали.
Анжелик и директор с удивлением смотрели на малышку. Девочка решительно встала и протянула подруге руку, приглашая уйти прямо сейчас.
- Простите меня, мист… мисс Анжелик, - профессор Виктор тоже встал и вежливо поклонился. – Я неправильно истолковал ваши слова и бросил тень подозрения на вас и вашу хозяйку. Прошу принять мои искренние извинения.
Анжелик совсем растерялась. Лавиния подумала, что перед ней наверняка раньше никто не извинялся за такие простые слова.
Теперь, когда недоразумения разъяснилось, можно было вернуться к прерванной беседе.
- Вы в заведении подумали, что девочке место в театре? – спросил Виктор.
- Ее родители умерли, господин директор. Сегодня, после похорон мамы, хозяин выгнал малышку из квартиры. У Лавинии никого нет. Что мне вам объяснять… У девочки всего две дороги: к нам или в другое заведение, а то и в нелегальный притон, или к вам в театр.
- Сколько тебе лет, Лавиния?
- Девять. Скоро.
- А что ты умеешь делать? Я понимаю, ты не училась на актрису. Я спрашиваю о самых обычных вещах. Может быть, тебе нравится заниматься рукодельем, шить, вязать? Ты в школу, умеешь читать?
- Да, я очень люблю читать про древних богов из Греции. И книжки про дальние страны и путешественников тоже. А вот с математикой… - девочка смутилась, - …у меня не очень получается с таблицей умножения, простите.
- Ну, это дело поправимое, - улыбнулся Виктор. – Читать, значит, любишь? Это хорошо. Актриса должна уметь читать и писать. Иначе и роль не выучит.
- А вы возьмете меня в актрисы? Я же ничего не знаю…
- Все наши актеры сначала не знали, а потом научились. Это не так трудно. Главное, понять, что у тебя получается лучше всего. Вот, например, Аскольд – акробат, потому что очень гибкий. Карл и Клара – певцы, потому что у них прекрасные голоса и идеальный музыкальный слух. Так что не беспокойся, и тебе найдем занятие по душе и по способностям.
- Простите, профессор… А как регулируются взаимоотношения между дирекцией и нанятыми… Ой, не мастерица я говорить как нотариус, - Анжелик опять смутилась. – Я беспокоюсь за Лавинию, хочу, чтобы ее будущее было надежно.
- Вы друзья, полагаю? Ваше беспокойство, мисс Анжелик, вполне естественно. Сама Лавиния еще мала и подписать с ней контракт я не могу. Мда… Родителей нет, официального поверенного – тоже. Вы, к сожалению, при всей симпатии к юной леди, - лицо постороннее… Да, казус. Могу предложить вам такой вариант. Я напишу бумагу, согласно которой мисс Лавиния… как твоя фамилия, детка?
- Блейк.
-…мисс Лавиния Блейк нанимается в театр Невозможностей в качестве актрисы. Дальше, как полагается, распишем условия, время работы, доходы, отчисления, страховку… Тут все просто – повторим то, что пишется в контрактах. Единственное отличие – документ будет адресован вам, как человеку, добровольно взявшему на себя обязанности опекуна… Простите, мисс, у вас есть паспорт?
- Разумеется.
- Хммм… У вас действительно очень приличное заведение… Мое почтение вашей Хозяйке. Итак, письмо будет адресовано вам. Нотариус его заверит в нашем присутствии и снимет для меня копию. Документ будет действителен до даты шестнадцатилетия мисс Блейк. Если вы и она к тому времени не передумаете, и девочка захочет остаться у нас, мы заключим с ней настоящий контракт… Такой вариант вас устраивает?
- Да. Давайте сделаем как вы говорите.
Директор позвонил, и в комнату вошел мистер Андрэ Брук. Сейчас он уже не выглядел нахальным и дерзким попугаем. Напротив, подобострастно смотрел на мистера Виктора, низко кланялся, даже фрак его и галстух, казалось, слиняли на глазах. Лавиния отвернулась. Понятно дело, раз она остается в театра, антрепренер рано или поздно увидит ее лицо, но лучше потом. Не сейчас.
Профессор распорядился послать за нотариусом и позвать мамашу Худи.
- Она уже вернулась с рынка?
- Да, господин директор.
- Кто это - мама Худи? – осмелилась спросить Лавиния, когда мистер Брук вышел.
- Это наша кастелянша, гардеробщица, помощница за всё, совершенно незаменимая особа. Занимается одеждой, всякими разными материалами, постельным бельем, задниками для сцены, занавесом, костюмами для выступлений, повседневной одеждой актеров. Она очень славная, вот увидишь.
Мамаша Худи оказалась толстенной чернокожей теткой с курносым носом, шапкой кучерявых волос, громким голосом и белыми-пребелыми – как снег – зубами. Говорила мамаша немножко странно, коверкала слова и иногда путалась в гласных, но Лавиния все понимала. Оказалось, миссис Худи недавно приехала из Нового Света, поэтому и говор у нее был отличный.
- Вот, дорогая матушка, знакомьтесь. Это наша новенькая, Лавиния. Одеть, выделить кровать, сундук, посуду, одеяло, всё, что полагается. Да что это я… Вы и без меня справитесь.
- Ото ж какая красотулечка! Только что-то худенькая. Ну ничего, ничего, девонька. Мы тебя откормим, чтоб мяско на косточках появилось, на щечки румянец прибежал. Пойдем, пойдем, миленькая, нарядим тебя, как королевишну.
Мамаша Худи обняла девочку за плечи, прижала к себе – бок у нее был большой, мягкий, как подошедшее тесто, и пахло от негритянки приятно - свежим хлебом, корицей и ванилью.
- А как же… - девочка обернулась на Анжелик.
- Да не боись, никуда твой братишка не денется. Что, не братишка, просто друг сердешный? Ну все одно – не денется. Пусть они с дохтуром дела мужские решают, а мы пойдем – как девочкам положено – наряды мерять да перед зеркалом красоваться.
Спустя час Анжелик нашла Лавинию и мамашу Худи в домике, отведенном незамужним актрисам. Замужем была только Клара, и, конечно, за Карлом, и они жили отдельно.
- Малышка, мы с господином директором и нотариусом всё закончили, даже тебе сделали копию бумаги. Вот, держи.
Девочка помотала головой.
- Зачем мне она? Вы с профессором хорошие люди, меня не обидите.
Анжелик вздохнула и переглянулась с мамашей Худи. Негритянка только головой покачала.
Лавиния взяла подругу за руку.
- Ты уже уходишь, да?
- Да, малышка, мне пора… Мы с девочками обязательно придем посмотреть, какая из тебя актриса на сцене.
- То еще не скоро, мистер-дорогуша. Виктор актеров и актерок подолгу обучает, месяц-два-три, как не больше. А тут дитя, может и за полгода сложится.
- Ну и ладно. Мы просто так заходить будем, в гости. Вы же нас не прогоните? Вот и славно. Да, Лавиния, профессор сказал, вы скоро поедете на гастроли. Страну посмотришь, другие города. И пиши непременно – мне или девочкам, кому захочешь.
- А если я ошибки сделаю? – Лавиния обняла Анжелик, ткнулась лицом в белый жилет.
- Я их не замечу.
Анжелик наклонилась, поцеловала девочку в лоб, погладила по волосам, обернулась к негритянке: «Мамаша, вы уж не обижайте сироту», - и слишком быстро вышла.
Вечером Лавиния пошла смотреть представление вместе с Молли – той самой хорошенькой горничной, что подавала чай в директорском кабинете. Молли тоже оказалась из необычных: одна нога у девушки была на целых пять дюймов короче другой.
- Но профессор – храни его Господь – сделал мне такой специальный ботинок… - девушка подняла юбку и показала сапог с высоченным каблуком и странно изогнутой подошвой.
Лавиния подумала было, что сапог некрасивый, шнурованный ботиночек на другой ножке выглядит куда изящнее. Но раз этот неизящный сапог помогает горничной ходить, не хромая, какая разница - красив он или нет.
- Чудесно! Я видела, как ты шла днем с подносом. Как уточка по реке плывет, совсем ровно, плавно.
- Да я в этом ботинке даже танцевать могу!
Молли, подхватив вешалку с надетым плащом и шляпой, сделала несколько кругов ко комнате.
Лавиния захлопала в ладоши.
- А сейчас пойдем наших смотреть. Я тебе всех-всех покажу.
Из-за танцев Молли и потому, что девочка позабыла, где оставила шляпку, а без нее – никак, - начало представления они пропустили. И речь директора Виктора тоже.
Зато послушали арии из «Севильского цирюльника», «Волшебной флейты» и «Трубадура», которые пели Карл и Клара – карлик и карлица, неуклюжие, с коротенькими ручками и ножками, похожие на бочонки в атласных нарядах, но с ангельскими голосами. Потом выступал акробат – человек-змея Аскольд. Сперва в одиночку, потом на пару с человеком-слоном, вокруг которого тонкий, гибкий, одетый в черное трико с чешуйками, изгибающийся, как травинка под ветром, - во все стороны, даже в какие нормальный человек изогнуться не может, - Аскольд и вправду походил на змея-питона, которого Лавиния видела в зверинце. Человек-слон Морис был одет в серый костюм с большими ушами. Аскольд обхватывал партнера длинными руками и клал голову на тонкой шее – ровно цветок на стебле, – Морису на плечо, а тот отмахивался хоботом, топотал и громко дудел. Зрители громко хлопали в ладоши и кричали «Бис!».
Когда появился чревовещатель Нитро в блестящей мантии, Лавиния так испугалась безголового зародыша у него на пузе, что громко ойкнула и зарылась лицом в юбку Молли. Хорошо хоть Нитро чревовещал недолго, а потом вышел мистер Брук и объявил антракт.
Во время перерыва Лавиния и Молли гуляли вокруг театра и зверинца, ели жареные каштаны, и горничная успокаивала девочку, рассказывала всякие научные вещи про чревовещателя и зародыша.
- Нитро совсем не страшный. И он своего брата только на представлении показывает. Когда мы все вместе кушаем, гуляем или едем на пикник, он его под блузой прячет. Я поначалу тоже боялась, но профессор Виктор мне объяснил. Это называется сиамские близнецы…
- Ой, я видела их однажды в цирке. У них одно тело, две ноги, две руки и две головы на плечах. Но ведь тут совсем по-другому: Нитро обычный, а этот второй – вообще без головы и прирос к пупку, а ручками-ножками словно Нитро за туловище обнимает.
- Да, такие близнецы разные бывают. Как ты видала в цирке, или два человека по одному боку сросшиеся, а бывает и как Нитро. Профессор говорил, что такое бывает, когда в мамином животе живут двое детишек, и один растет как положено, а второй, вместо того, чтобы тоже как положено расти, приклеивается к брату или сестричке, и врастает в него частями тела. Я знаю, доктор Виктор много книг прочитал и сам ходил, помогал другому профессору делать операцию на сиамских близнецах, потому что Виктор хочет помочь Нитро отделить недобратца.
- А вдруг они оба умрут?
- Ой, вот чего не знаю, про то не скажу. Я ж не доктор и не профессор. Наверное тот, который без головы, помрет. Зато Нитро будет один и сможет нормально жить, а не пугать людей зародышем и голосом из пуза… Ну что, пойдем обратно? Во второй части у нас будет целый спектакль-пантомима. Очень красивая история про то, как бородатую женщину все дразнили и обижали, и она пошла топиться на берег моря, а из моря выплыла женщина-тюлень и спасла ее. И тогда бородатая женщина поняла, что ее жизнь – в руце Божией и стала помогать женщине-тюленю – носить ее в корзинке за спиной, чтобы та могла увидеть горы, и деревья, и прочий сухопутный мир. Это доктор Виктор сам сочинил. Потому что он ученый, и хороший человек, и хочет, чтобы всех необычных не дразнили и не обижали, а любили и помогали им… Пошли.
- Ой… - Лавиния зевнула. – А можно я не пойду? Я что-то усталая такая. Столько всего случилось сегодня. Можно мне спать пойти? Или я еще зачем-нибудь нужна буду?
- Да ни зачем не нужна. Иди отдыхай. И то верно, детям уже пора спатиньки. Какой наш домик, помнишь?
- Помню, спасибо.
Лавиния зашла в домик, небрежно сполоснула лицо над рукомойником, добралась до своей новой кровати, разделась, рухнула ничком и мигом провалилась в сон.
Девочке снились Зоя, Мона, Лина и Анжелик. Они водили вокруг нее хоровод, потом стали петь заупокойный гимн нежными охрипшими голосами. Тут расступилась земля, из ее чрева вышла мама – зеленая, бледная, с копошащимися червями в пустых глазницах, волосы растрепаны, с тела отваливаются куски кожи и мяса.
- Лисичка моя! Я так соскучилась, иди ко мне, обними меня, - проскрипела мама, противно щелкая челюстью, и протянула руки к дочери.
Лавиния отчаянно закричала и проснулась, размахивая руками и отбиваясь от кошмара, что явился вместо мамы.
На крик прибежала мамаша Худи. Она посадила девочку на колени, крепко обняла, прижала к своей большой черной мягкой груди и стала тихо-тихо петь песню про какого-то Джо, который едет и едет по далекой прерии, едет и едет, считает и считает колючие как-тусы, и лошадка его бежит и бежит, и тоже считает и считает как-тусы и Джоевы усы и прериев носы и тихо деткам спать во сне овечек считать и как-тусы считать и на усы Джо смотрять и больше не рыдать а по прериям скакать…
Похожие статьи:
Рассказы → Черный свет софитов-7
Рассказы → Белочка в моей голове
Рассказы → Эксперимент не состоится?
Рассказы → Вердикт
Рассказы → Идеальное оружие
и афтор каааак напишет мимими в розовых рюшках :)))
