[Наверное, самый грустный мой рассказ.]
Когда отец с сыном шли по набережной, их обогнали двое мальчишек. Белобрысый и чернявый, они бежали рядом, не обращая ни на кого внимания. И потому время от времени на кого-нибудь натыкались. Мальчик с белыми волосами, как мечом, размахивал палкой. Его черноволосый приятель громко кричал, распугивая прохожих.
— Быстрее!.. Мы не успеем!.. Он уничтожит солнце!.. И нам придётся всё время жить в кромешной тьме!.. Быстрее!.. Мы должны успеть!..
Но это ничуть не испугало ни отца, ни, тем более, сына. Они лишь заинтересованно посмотрели вслед двум героям, спешащим навстречу солнцу.
"Папа, они ведь успеют?" — спросил сын.
— Конечно, успеют, — ответил отец. — Они не могут не успеть.
"А если он всё-таки уничтожит солнце?"
— Сынок, как же он его уничтожит? Нет, — папа покачал головой. — Он никогда этого не сделает — они спасут солнце.
"Но… но вдруг с солнцем всё равно случится что-то плохое? Его не уничтожат, потому что два героя помогут ему. Но что, если… если оно просто возьмёт и погаснет? Так же бывает? Бывает так, что кого-то спасают от смертельной опасности, но он сам находит смерть, гаснет, как солнце? Вдруг. Внезапно".
Сын остановился и посмотрел на отца.
Отец отвёл взгляд.
— Нет, такого больше не случится, — сказал он. — Я обещаю.
Сын сжал руку отца.
"Я тебе верю, пап. Но ведь может быть, что..."
Сын щёлкнул пальцами, и огненный диск солнца погас, превратившись в чёрное пятно. В чёрную дыру. Как будто солнце никогда и не светило над этой голубой и зелёной планетой.
Отец ещё крепче сжал руку сына.
— Конечно, может быть, — сказал отец. — Но может быть и...
И теперь отец щёлкнул пальцами.
Тогда оранжевый диск, облизываемый гигантскими жаркими языками пламени, вновь занял своё место на небосводе. Солнце зажглось и горело, и словно бы никуда не исчезало.
"Папа, а разве так бывает?"
Отец ответил, и уверенность прозвучала в его голосе:
— Бывает.
И когда он во второй раз щёлкнул пальцами, рядом с первым солнцем загорелось ещё одно. Оно было меньше, но такое же яркое. А может, ещё ярче.
Они остановились у палатки с мороженым.
— Ты будешь клубничное? — спросил отец. — Ты всегда ешь клубничное.
"Клубничное я ел раньше, — ответил сын. — Я хочу шоколадное".
— Но оно же такое тёмное...
"Папа, оно тоже вкусное. Правда".
— Ну… ладно, сынок.
Когда подошла их очередь, отец сказал:
— Нам с сыном шоколадное, пожалуйста.
— С сыном? — переспросила продавщица, но без какого-либо интереса.
— Я же вместе с сыном, — сказал отец. — Вот он, мой сын.
— Ясно. — Продавщица пошарила в лотке у задней стенки и достала два стаканчика. — Два пятьдесят, — сказала продавщица, отдавая мороженое отцу.
Отец расплатился. Потом протянул сыну его стаканчик.
— Приятного аппетита вашему сыну, — зачем-то сказала продавщица.
— Он у меня хороший, — сказал отец.
"Пойдём, пап".
— Хороший так хороший. — Продавщица вытерла лоб: ей было жарко.
Отец с сыном медленно шли рука об руку и ели мороженое.
"Пап, это мороженое, оно тёмное, как… Оно на что-то похоже".
— На что похоже?
"Не знаю, пап".
— Ничего, сынок. Ты вспомнишь.
Продавщица смотрела на них, но как-то непонятно. И на секунду она, кажется, о чём-то задумалась. Но новый покупатель сказал, что ему хочется сахарной ваты, и продавщице пришлось вернуться к работе.
..."И всё же шоколадное слишком тёмное для тебя, пап. Ты сам сказал, что оно тёмное".
— Это ничего. Ты же ешь? И я съем. Ничего страшного, что оно тёмное.
"Ты бы лучше купил себе клубничное. Когда-то и я его любил".
— Ничего, сынок. Это ничего.
"Оно не такое тёмное. А шоколадное всё-таки чуть-чуть тёмное для тебя, пап".
— Ничего страшного, сынок...
Так они разговаривали по дороге к машине.
Машина стояла у толстого ветвистого дерева, всё такая же синяя и надёжная.
Отец открыл дверцу, и сын сел на сиденье впереди, на то, что рядом с местом водителя. Отец сел за руль. Пристегнулся и помог пристегнуться сыну. Завёл машину. И, когда она заурчала, они тронулись с места.
"Шоколадное вкусное, сейчас я это понимаю, — сказал сын. Он почти доел своё мороженое. — Но если бы ты купил себе клубничное, было бы лучше. Правда, пап".
На этот раз отец ничего не ответил. Он только надавил на педаль газа, и машина поехала быстрее.
Их остановил человек в форме. Он попросил у отца документы, потом взглянул на номер машины и на её фары.
— Куда вы едете по этой дороге? Да ещё совсем один, — спросил человек в форме.
— По ней нельзя ездить? — Отец заволновался. — Тогда я развернусь, и...
Человек в форме покачал головой.
— Нет-нет. Езжайте, если вам надо. Но вы наверняка знаете, куда она ведёт. Эта дорога ведёт только туда, а в это место никто не ездит один...
— Но я же не один.
— Вы не один?
— Ну конечно! Я с сыном. — Отец рассмеялся.
Человек в форме заглянул в салон.
— Я с сыном, — повторил отец, не переставая улыбаться.
Человек в форме посмотрел на его широкую улыбку и вдруг замолчал.
"Пап, мороженое похоже на камень".
Отец повернулся к сыну.
— На какой камень?
"На надгробный. Оно такое же чёрное, как он".
— Ты уверен?
"Я уверен, пап".
— Ладно, — сказал человек в форме странным голосом. — Если вы с сыном, то это другое дело.
Человек в форме приложил ладонь к виску. Затем он вернулся к будке, у которой целыми днями стоял.
"Зря он волновался, пап. Мы ведь осторожно".
Отец развернул машину.
Они выехали на дорогу. Машина шумно перебирала колёсами по асфальту и наращивала ход.
Они ехали в потоке других машин. Одни были меньше, другие больше. Кто-то ехал быстрее, а кто-то медленнее. Но ни одна из машин не была похожа на их синюю машину. А из пассажиров ни один не походил на них.
"А эти высокие, пап… Зелёные..."
— Какие, сынок?
"Ну, вот, вдоль дороги… Такие… Машина ещё стояла… Мы пришли, а она стояла, и возле такого же, как эти..."
— Высокого?
"Да, довольно высокого".
— И зелёного?
"Зелёно-коричневого".
— Ты имеешь в виду деревья?
"Деревья? Наверно. Я не помню".
— Ты вспомнишь, — тихо сказал отец.
Сын не услышал его.
"Деревья… Да, наверное, это они".
— Не волнуйся, сынок, мы скоро приедем.
Отец прибавил ходу.
"Я не волнуюсь, пап".
— Не волнуйся, сынок, совсем скоро, — повторил отец, не расслышав слов сына.
Двери всегда были открыты, ведь тут всегда кого-то ждали.
И когда отец с сыном подъехали к дому, двери тоже были приветливо распахнуты.
А из дверей выходили люди: они тут работали. Они были дороги сыну и, тем более, его отцу.
Когда отец с сыном вышли из машины, люди окружили их. Обняли, радушно приветствовали, развеселили шутками, растрогали рассказами о себе и своих родных. И повели внутрь дома.
Отец прижал к себе сына… но не ощутил его. Вокруг толпилось множество, великое множество людей, но сына среди них не было.
Отец вырвался из дружеских объятий людей и бросился назад. Он бежал и звал сына, но тот не откликался.
Люди догнали отца. Ему на плечи опустились руки, но в них уже не чувствовалось доброты и мягкости. Против его воли, отца повели в дом.
Он вырывался, но хватка людей была крепкой. Он продолжал звать, звать своего сына. Но в ответ — молчание. Сын не хотел отвечать, или отец его не слышал, или...
"Или".
На глаза отца навернулись слёзы. Его крик сделался хриплым.
Пальцы людей так сильно сжали плечи, что отец почувствовал боль. Но боль тут же прошла, а иное, более сильное чувство осталось. Отца втолкнули в дверной проём. Топающая, безликая толпа закрыла собой вход и последние лучи заходящего солнца.
Большие приветливые двери с переворачивающим внутренности звуком, с громким издевательским скрежетом медленно закрылись.
Раздался стук. Стучали в двери, изнутри, но было поздно — их уже закрыли. Их пришлось закрыть.
Синяя машина, такая привычная и надёжная, пропала, и казалось, её никогда и не было.
Сгустившаяся тьма укрыла собой дом.
В одиноком грязном окошке зажёгся свет.
Мелькнула пола белого халата...
Похожие статьи:
Рассказы → Проблема вселенского масштаба
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
Рассказы → Пограничник
Рассказы → По ту сторону двери
Рассказы → Доктор Пауз
