Счастливый закат человечества

Полет на телепортере напоминает путешествие в детство. Фактически нуль–транспортировка происходит мгновенно, но у всех, кто ей подвергался, остается ощущение некой длительности, прошедшего промежутка времени. Никто до сих пор не может объяснить, с чем это связано. После старта все звуки вокруг разом стихают, слышится лишь нечто похожее на шуршание дождевых капель в траве. Тело делается почти невесомым, и у летящего возникает характерное, ни с чем не сравнимое ощущение. Кто–то описывает его как острое чувство реальности на фоне полного отсутствия осознанности. Другие уточняют, что на время перемещения они начисто забывают весь свой опыт, все до единого слова и понятия, теряют привычку сравнивать и анализировать, и лишь с огромным удовольствием наблюдают, как перед глазами проплывают целые миры никак еще не названных предметов. Возможно, именно так воспринимают мир новорожденные...

– А что это, милая, у вас небо над сектором такое пасмурное?  Почему облака с утра не разгоняете?

Была половина двенадцатого. Неряшливого вида мужчина топтался возле справочной гражданского телепорта в большом супермаркете. Девушка за стеклом равнодушно оглядела его болезненное старческое лицо, давно не стриженные грязноватые волосы, серую щетину на подбородке...

– Добрый день, сэр, я вас слушаю!

– И правильно, слушай. У тебя работа такая!

В голосе мужчины прорезались визгливые нотки.

– А я вот сейчас жалобу напишу на ваших метеорологов, у меня из–за них ревматизм разыгрался! И на тебя лично напишу! Видела, что погода портится, и бездействовала!

Тут в больной голове старика что–то щелкнуло. Он прекратил скандалить, наклонился к стеклу и забормотал:

– Мне бы билетик… Подальше куда–нибудь...

– Автоматическая регистрация напротив. Паспорт у вас с собой?

– Нет, конечно. А зачем он мне? Ты сама–то по улице с паспортом ходишь?

Мутные волны психопатии снова захлестнули его сознание.

Служащая пожала плечами.

– Местные, внутрипланетные направления обслуживаются без документов, по внешности и отпечаткам пальцев. Только очки снимите, иначе сканер ошибку выдаст.

Старик довольно улыбнулся. Слова девушки ему польстили.

– Что ты, милая, какие это очки? Мой невропатолог на Каллипсо домик снимает, а я у него под наблюдением. Как только с мозговым кровообращением непорядок, он дистанционно на кнопочку нажмет – и мигрени как не бывало. А ты говоришь – очки!

Девушка смерила его взглядом, хотела предупредить о запрете на телепортацию в нетрезвом виде, но предпочла не связываться. Ну его, болтуна этого. Диспетчер все равно не пропустит. Выдадут ему манжету–анализатор, и закажут на дом телепорт с отсрочкой, который сработает, как только нормализуется химический состав крови.

– Адрес четко называйте.

Клиент шутовски козырнул и нетвердой походкой направился к регистратору. Некоторое время щурился, тыкая пальцем в экран. Потом электронный голос произнес:

– Выберите место назначения.

Мужчина осторожно огляделся и, убедившись, что поблизости никого нет, быстро наклонился к микрофону и с ненавистью отчеканил:

– Ко всем чертям!

Бывает так, что технологии развиты до предела, а лететь человеку некуда. Не было во всей Вселенной такого уголка, где хоть чьей–нибудь живой душе не хватало этого вредного, подозрительного старика. Когда их единственная дочь ослепла после родов, у жены Зимбардо Версилая, появился, наконец, благовидный предлог бросить полупомешанного мужа. Надо было ухаживать за внуком и его матерью–инвалидом, и она ушла жить к дочери. С тех пор про него не вспоминали.

Нельзя сказать, чтобы здоровье Версилая постоянно ухудшалось. Оно было стабильно плохим. Ночами он просыпался от удушья. Пасмурный день донимал его приступами головных болей и сердцебиения, солнечный наводил смертельную тоску. За долгие годы в этом аду он сделался настолько невыносим, что окружающие почти перестали с ним общаться. Так что, мир людей его особо не беспокоил. Но жить в постоянной беспричинной тревоге не было больше сил.

Как многие шизофреники, Версилай обладал чрезмерно развитыми калькуляторными способностями мозга. Он отлично играл в шахматы, когда–то даже устраивал сеансы одновременной игры, причем, стоя спиной к доскам и называя ходы по памяти.

А теперь его единственным утешением были мысли о самоубийстве. Он давно и с наслаждением мечтал отравиться или повеситься, перерезать вены, но слишком ясно понимал, что из этого выйдет, ведь месяцами к нему никто даже не заглядывал...

И вот однажды в его больном, но недюжинном уме родился план. Увидев рекламу ультрамодного средства перемещения в пространстве, он понял, что существует простой способ свести счеты с жизнью и при этом бесследно исчезнуть...

Глобальный телепорт вместе со всеми национальными филиалами находился целиком в ведении Департамента мгновенных перемещений, современного аналога Министерства гражданской авиации. Частное предпринимательство в этой сфере было строго запрещено. Дело в том, что, при всех удобствах, телепортация, по самой природе своей, является чрезвычайно опасным способом путешествия, ведь теоретическая дальность перемещения здесь ограничена лишь размерами Вселенной. Если в вашем распоряжении имеется машина без предохранителя, достаточно задать ей любые координаты в пространстве и телепортер, без зазрения совести сделает свое дело, – отправит вас, скажем, за миллиард световых лет от Земли и высадит в открытом космосе.

По инструкции, гражданский телепорт имел право перемещать пассажиров только в пределах Земли. Для блокировки вылетов за пределы планеты машины работали под управлением урезанной операционной системы с закрытым кодом. Однако камнем преткновения стали мыслящие телепортеры третьего поколения. С одной стороны, они были очень удобны. Отпала необходимость в ручном вводе координат, достаточно было описать желаемую местность или показать в объектив сканера фотографию. Но способность машинного разума к абстрактно–логическому мышлению оказалась (как и у людей) очень обременительной. Она таила в себе новые опасности, о которых прежде не подозревали.

Одно из таких слабых мест и обнаружил Версилай.

Несколько месяцев он изучал принцип действия мыслящего телепорта. Для лучшего контакта с клиентами в памяти машины содержались разнообразные сведения по истории, философии, литературе, искусству. И несчастный сумасшедший вообразил, что телепортер, обработав доступную ему сумму человеческих знаний, сам отыщет на просторах Вселенной такое место, куда жаждет попасть клиент. «А может, даже и создаст его», – с надеждой думалось Версилаю.

– Это только люди бывают злыми, – убеждал он себя, – а машина – добрая, она сжалится над стариком Зимбардо. Главное в момент регистрации собрать все силы в одном порыве, не отвлекаться ни на что кроме единственного желания: вон из этого мира! А там пусть решает сама: куда угодно, хоть в пекло, полное чудовищ. Ничто потусторонее не будет ужаснее этих внезапных приступов страха, наваливающихся сзади, словно огромный паук, этой разламывающей череп головной боли, этого нарастающего вместе с немощью отвращения к жизни...

Возможно, он еще долго не решился бы, но однажды утром маленький стаканчик виски придал Версилаю храбрости, и он отправился навстречу своему избавлению.

Секретарь Астралия открыла дверь из приемной в кабинет:

– Господин Тейту Игуан, к вам следователь с докладом.

Начальник службы безопасности Департамента мгновенных перемещений сделал знак рукой. В кабинет вошел капитан Гильфокас.

– Хали–веста, Гуннар. Какие новости?

– Летальный случай в гражданском телепорте, сэр.

– Ага, вот и первый в этом месяце. Теперь их бывает не больше одного–двух в неделю. Стабильность нашей работы повышается!

Игуан заметил, что следователь не разделяет его оптимизма.

– Друг мой, еще лет семь назад смертность в технологии мгновенных перемещений была всего раз в десять ниже, чем на автотранспорте. А теперь на всю планету – не больше шести–восьми в месяц!

И Тейту Игуан подкрепил свои слова поднятым вверх указательным пальцем.

– Ну, хорошо, вижу, у вас там нечто особенное. Надеюсь, никто пока не придумал прятаться в гиперпространстве от кредиторов?

– Пока нет, сэр. Мы просканировали биомаркеры видимой части Вселенной. Среди живых клиент отсутствует.

– Тело обнаружено?

– Нет. Мы знаем только, что вчера без четверти двенадцать дня некто Зимбардо Версилай воспользовался телепортом супермаркета «Бакси». Но там все машины – гражданские, не понимаю, как он мог вылететь за пределы планеты...

– С чего вы взяли, что он покинул Землю?

– Система безопасности зарегистрировала взлом защиты гражданского телепорта в момент отправки Версилая. Секунда в секунду. Других рейсов в это время по всей планете не было. Кстати, явившись за билетом, он был пьян, и ему назначили отсрочку телепортации, так что отправился он уже из дома, видимо, предварительно хакнув защиту...

– Куда же он переместился?

– Неизвестно.

– Что значит, «неизвестно»? Вы открывали архив операций?

– Естественно.

– Так доложите обстановку! Что вы мямлите как ребенок?!

– Да боюсь, вы мне не поверите, господин полковник. Лучше уж взгляните сами.

Он положил на стол перед Игуаном небольшой белый лист, который тут же радужно расцвел, и вытянулся в полупрозрачную вертикальную таблицу.

– Вот здесь, сэр.

Стоя с обратной стороны светового листа, Гильфокас указал пальцем, и с удовольствием наблюдал, как резко округлились узкие глаза Тейту Игуана. Конечным пунктом маршрута Зимбардо Версилая значилась преисподняя.

– Что это еще за чепуха? Кто станет отдавать диспетчеру подобные команды?! Любой кассир, услыхав такое, сразу вызовет психиатрическую бригаду.

– Сэр, сейчас все гражданские терминалы полностью автоматизированы, люди остались только в качестве консультантов на входе в зону перемещения...

– Достаточно, Гуннар. У вас есть какие–нибудь версии произошедшего?

– Пока нет, сэр.

– Хорошо, капитан, вы свободны. Продолжайте расследование.

Когда Гильфокас вышел, Тейту Игуан набрал номер секретаря:

– Астралия, свяжитесь с Центральной лабораторией Глобального телепорта, пусть немедленно отправят ко мне кого–нибудь из главных разработчиков.

Минуты через три в кресле напротив Игуана уже сидел рослый, голубоглазый заведующий лабораторией гиперпространства, инженер Рокус.

– Гуди, у нас есть новости из следственного отдела. Что вы скажете вот по этому поводу?

И Тейту Игуан еще раз привел в действие принесенный Гильфокасом информационный лист.

Потирая заросший темными волосами подбородок, Гуди Рокус внимательно изучил мерцающий в воздухе отчет о гражданском перемещении Зимбардо Версилая. Дойдя до места назначения, он хмыкнул, но тут же, без малейшего смущения произнес:

– Если это – подлинник электронного документа, значит, все так и обстояло. За точность своих машин я ручаюсь.

– Бросьте, Гуди, это чья–нибудь шутка. Ну, элементарно: взломали хакеры базу данных и наследили в ней, или сами же ваши программисты хулиганят… С другой стороны, попахивает криминалом. Какой–нибудь незадачливый убийца заметает следы. Мол, улетел человек, и с концами, не ищите. Наивность, конечно, зашкаливает. Кто поверит, что можно реально телепортировать человека по вымышленному адресу?

Рокус улыбнулся с высокомерием знатока:

– По вымышленному – конечно нельзя.

Что–то здесь не так, сказал себе Игуан. Инженер отнюдь не выглядел растерянным.

– То есть, по–вашему, преисподняя – это адрес реальный? Вот уж никогда бы не подумал, что вы верующий, Рокус. Значит, не поможете нам выяснить, куда отправился этот Версилай и где теперь искать его?

– Вера тут абсолютно ни при чем, я не верю ни во что, кроме солнечного света. А вот относительно места его теперешнего нахождения, боюсь, нельзя сказать «куда» или «где». Принцип технологии нуль–транспортировки состоит в том, что при определенных условиях перемещение между любыми точками в пространстве может занимать бесконечно малый промежуток времени. Собственно, нулевой, отсюда и название...

– Какое это имеет отношение к исчезновению Версилая?

– Терпение, господин Игуан. Суть в том, что любое тело в момент нуль–транспортировки перестает существовать. И если не вывести его из этого состояния...

Рокус на секунду задумался.

– У гиперпространства есть интересная особенность: для нас находящееся в нем тело не существует, но для самого себя оно существует бесконечно долго без изменений. Возможно, это и есть знаменитое фаустово «остановись, мгновенье».

– К чему эта поэзия, Гуди? Мне казалось, вы инженер...

– Господин Игуан, вы ведь знаете, я не из тех, кто любит попусту болтать языком. Но сегодня мы, практики, вынужденно вторгаемся в чуждую нам прежде область, мир идей. На современном уровне развития технологий это неизбежно. Философия больше не заключена в книгах, она теперь у каждого из нас в кармане. Слишком фундаментальные принципы лежат в основе работы современных средств связи...

– Однако, мне по–прежнему не ясно, как философия поможет нам найти пропавшего человека?

Улыбка Гуди показалась Игуану торжествующей.

– Увы, найти его уже невозможно.

– Но вы же намекаете, что он находится в этом вашем гиперпространстве. Так почему бы не извлечь оттуда его, или хотя бы его труп?

– Потому, что ни Версилая, ни даже его тела больше не существует. Не понимаете? Я же говорю, мы все чаще вынуждены включать чисто философские понятия в круг повседневных вещей. Например, идея «несуществования» всегда представлялось людям совершенной абстракцией. Но оказалось, Небытие имеет физическое выражение. Гиперпространство это и есть область несуществования. Посредством его можно мгновенно перемещаться по Вселенной. Но можно и навсегда кануть в Лету...

– Спасибо, Рокус, не хочу вас больше задерживать. Буду откровенен: меня не устраивает ваше объяснение.

– Вполне понимаю. Что же, ищите! К сожалению, готов предсказать, что Версилай явился лишь первооткрывателем данного маршрута, и постепенно им будет интересоваться все большее количество граждан.

– Почему вы в этом так уверены?

– Потому, что электронный мозг телепортера уловил самую суть человеческой природы. Мы хотим не перемещаться внутри этого мира, а вырваться из него вовне...

«Стоп! Кто уловил суть? Электронный мозг телепортера или создавший его воспаленный мозг конструктора?» – понеслось в голове у Игуана. Еще минуту назад он готов был отпустить восвояси этого холодного жреца науки с пронзительно–светлым взглядом, зная по опыту, что цинично настроенный эксперт скорее заведет следствие в тупик. Но теперь он понял, что поторопился. Перед ним, возможно, сидел главный подозреваемый.

– То, что вы, Рокус, берете на себя смелость утверждать, будто познали человеческую природу, – дело ваше. Но если вы еще и запрограммировали машины Глобального телепорта в соответствии с этим «знанием»… Надеюсь, вы понимаете, что после такого… хм… признания дело принимает для вас не самый приятный оборот?

Рокус не был человеком робкого десятка. Юридически принцип работы мыслящего телепорта был абсолютно «чистым», детально согласованным. Производимый машинами анализ внутреннего мира клиента не раз оправдывал себя экономически. Так что, волноваться разработчикам было особо не о чем.

– Я не делал никаких признаний, сэр. Всем и так известно, что мыслящий телепорт способен производить обобщения, только, будучи средством транспорта, не философские а топографические. Это сильно упрощает работу с клиентами, повышает точность перемещения. А то, что у машинного разума бывают гримасы – так это свойство любого интеллекта, и человеческого – в том числе. Сходные в основе своей мыслительные усилия привели к созданию книгопечатного станка и гильотины, пенициллина и водородной бомбы...

– Браво, Рокус! Я вижу, вы решили переплюнуть своих собратьев–изобретателей, и скрестить… эээ… печатный станок с гильотиной, не так ли? А вы понимаете, что вашими стараниями телепортация грозит превратиться в новый способ самоубийства?

Рокус молча пожал плечами.

«Люди нам еще спасибо скажут, – думал он. – Ведь у всей человеческой мелюзги – одна мечта: поскорее покинуть этот мир. Жизнь для большинства – невыносимый груз, так что, человечество будет прославлять нас как благодетелей. До тех пор, пока полностью не исчезнет...»

– Простите меня, господин полковник, но все это – только ваши домыслы. Деятельность Лаборатории гиперпространства абсолютно законна. И если вы не собираетесь арестовывать меня прямо сейчас,  я хотел бы вернуться к своим обязанностям. Вы позволите?

Тейту Игуан не ответил. Глядя в окно, он вообразил, как пустеют города и страны, и все больше людей находит покой в гиперпространстве. «А вдруг Рокус прав? – размышлял полковник. – Всякая ли жизнь есть благо для человека? Может, стоит легализовать «полет в один конец» так же, как в свое время разрешили эвтаназию? И уж если мир стал кому–то адом, то почему не помочь ему переместиться в рай, находящийся всего лишь на расстоянии нажатия кнопки?»

Откинувшись на спинку вытертого атласного кресла в своей квартире, Зимбардо Версилай нетерпеливо поглядывал на циферблат алкогольного анализатора на запястье. Стрелка на красном фоне лениво ползла влево, приближаясь к зеленому полю. Едва только граница была перейдена, последовал сухой щелчок и кресло опустело.

Он вынырнул из своего предыдущего опыта как из мрака, и все вокруг залил тихий свет неведения. Мир склонился над ним словно ласковая мама, не только не спеша, но похоже, даже не собираясь запечатлевать что–то на этом чистом как лист существе. После целой жизни рядом с чужими его окружили неясные, но родные образы, повеяло родным запахом. Он больше ничего не помнил и не понимал, только впервые чувствовал, что его любят. Это было счастье. И тем большее оттого, что младенец, в которого превратился Зимбардо Версилай, совершенно не способен был осознать, что счастье его продлится вечно.

Похожие статьи:

Рассказы → Охота на изобретения прапрадедушки. Часть 3

Рассказы → Охота на изобретения прапрадедушки. Часть 1.

Рассказы → Трудности перехода

Рассказы → Знай наших!

Рассказы → Охота на изобретения прапрадедушки. Часть 2