Стань тигром

Настя глянула на развернувшуюся в углу монитора картинку со следящей камеры и, не спрашивая «кто там», распахнула входную дверь.
— Ну?! – девушка разглядывала двух мужчин, которые и не думали подниматься на крыльцо. Их темные костюмы в июльский полдень смотрелись несколько экстравагантно, зато полностью гармонировали с выражением лиц.
— Анастасия Артёмовна, мы хотим пригласить вас на беседу…
— На беседу?! Вы научились пользоваться эвфемизмами?
— Вы не так понимаете. «Беседа» означает именно беседу, ничего более. И мы ни в коем случае не собираемся давить на вас в принятии решения.
— Решения? Я не собиралась с вами ничего решать. Мое отношение к вашей фирме давно и всем известно. В том числе и вашему начальству. Я понятно изъясняюсь?
На миг выражение вселенского покоя сменилось гримасой едва сдерживаемой ярости, но мужчина чётко выговорил, борясь с непослушными губами:
— Пожалуйста! Мы вас очень просим, Анастасия Артёмовна, поехать с нами на беседу в удобное место.
— Они еще и просят! Какой прогресс в наших отношениях! – Настя воздела руки, чуть не ударившись о верх дверного проема. Было чему удивляться: сегодняшнее предложение по форме разительно отличалось от предыдущих бесцеремонных вторжений Службы безопасности, устраиваемых раз в полгода. – Хорошо. Подождите на улице. Я оденусь и через пять минут отправлюсь в ваше «удобное» место.
Настя захлопнула дверь, отрезая духоту летнего дня, критически оглядела себя в ростовом зеркале гардероба и тут же забраковала всё на ней надетое. Сарафан, конечно, смотрелся неплохо. Особенно в сочетании с распущенными волосами, которые на солнце должны переливаться в пределах пятисот восьмидесяти – восьмисот нанометров. Но не для такого случая! Так. Волосы в пучок черной резинкой, чтобы гасила свечение. Белую блузку, черную юбку ниже колена… Хождение босиком, конечно, приятно, но в туфли надо влезть. Немного попрыгать… Фу!.. Собралась. И пятнадцати минут не прошло.
На картинке со следящей камеры двое из безопасности выглядели манекенами из ретро-магазина: неподвижными и равнодушными. Настя хмыкнула и перевела комп в режим охраны.

Дом, в который ее привезли, напоминал особняк конца девятнадцатого века. И снаружи, и внутри. Рельефная штукатурка с растительными мотивами, золочение, каменные вазы, расписные плафоны на античные темы. Всё, как у людей. У богатых людей. Настю усадили на неудобный диванчик на гнутых ножках с жесткой спинкой, сопровождающие вышли, и тут же прибыло новое лицо. Внешне весьма к себе располагающее. Лицо село в расположенное напротив кресло того же гарнитура, представилось, но Настя тут же забыла его имя. То ли Иван Андреевич, то ли Андрей Иванович. А может, вовсе – Александр Сергеевич.
— Вас пригласил я, — сказало лицо. – Мы весьма наслышаны о вас и считаем, что вы справитесь.
— Что?! Кто?! Я! Ну, вы, даете! – Настя с трудом проглотила слово-паразит и сделала наивно-непонимающее лицо.
— Гражданка Курносова. Прекратите ёрничать, — поморщилось лицо. – У нас серьезные проблемы.
— У вас… — Настя изобразила улыбку.
— Вы правильно поняли, — Иван Андреевич кивнул. – Я обрисую ситуацию? – И тут же принялся просвещать Анастасию, не дождавшись даже рефлекторного кивка.
Чувствовалось, что он торопится. Будто в любой момент может вбежать взвод быстрого реагирования в бронежилетах и с автоматами, положить всех на пол и заткнуть рот. Причем, в буквальном смысле. Настя даже оглянулась на дверь, через которую вошла. Дверь, как дверь. Высокая, тяжелая, инкрустированная ценными породами дерева. Хорошая дверь.
— Вы слушаете? – Иван Андреевич нахмурился.
— Да-да-да, продолжайте, — милостиво разрешила Анастасия и, наконец, включилась в информационный поток.
— …Таким образом, мы пришли к выводу о чужом вмешательстве. Весьма враждебном. Целенаправленном. И имеющим своей целью общую дестабилизацию обстановки. Как на Земле, так и в колониях. При этом наш аналитический отдел пришел к выводу, что акция представляла собой всего лишь «пробу пера». И что следующее подобное событие приведет к гораздо более плачевным результатам. С большими жертвами и материальными потерями.
— Это вы про тот случай в Центральной оранжерее? Когда зелень разрушила теплицы и попёрла на город? Так официально же во всем вирус виноват. Нет? И, кстати, при чём здесь я?
— Закрытая информация, — милостиво улыбнулся Иван Андреевич. – Что же касается вас, милочка…
Настю передернуло. Она переложила ногу на ногу, обхватила колено под натянувшейся юбкой и откинулась на спинку дивана.
— …Вас это касается. Да. Давайте чуть-чуть истории. Ваша мать…
— Не трогайте мою маму! – Настя угрожающе выпрямилась.
— Извините. Я немного о другом. Понятно, что те события и последующее проведение следственных мероприятий сильно отразились на вашем психологическом состоянии.
— Сильно! – Настя фыркнула.
Иван Андреевич никак не показал недовольства тем, что его опять перебили. Лишь слегка наклонил голову. Но девушка моментально зажала себе рот ладонью, лишь бы не сорвалось очередное саркастическое высказывание. А с этими людьми она могла позволить себе и не такое. Раньше.
— Но. Вы же не будете отрицать, что ваше поступление в Университет ксенологии было обусловлено именно влиянием вашей матери? Или памятью о ней? В общем, будь она другим человеком, вы бы тоже поступали иначе.
— Человеком… Как вы меня с этим достали… — Настя отвернулась.
— Да. Тем не менее. Вы с отличием закончили Университет. Получили диплом ксенолога. И теперь работаете дизайнером первой категории в маленькой частной конторке. Я не ошибся?
Настя зашипела.
— Не ошибся. Кстати, вспомните, кто учился вместе с вами. Аркадий Подольский – сын вице-президента Европейского Союза. Екатерина Румянцева – дочка нефтяного олигарха, владельца компании СОГаз. Джеффри Раудер – наследник главы корпорации «Ворлд Энерджи». Да, принц Саудовской Аравии Назир. Достаточно? Не последние люди. Могу вспомнить и других. А теперь подумайте, милочка, над двумя вопросами. Первый: как вы умудрились попасть в такую компанию? И второй: зачем нужны ксенологи, если никто за триста лет галактических полетов так до сих пор и не обнаружил внеземной разум?! И, кстати, как так совпало, что вы поступили на первый курс Университета в год его открытия? А?!
— Не знаю, — ответила Настя. Она действительно не знала. Ни разу не задавалась таким вопросом. Все информационные потоки в то время просто лопались от сообщений о престижности профессии ксенолога. Расписывались многочисленные преимущества выбора. Пропагандировались среди всех слоев населения. Всем казалось, что контакт вот-вот состоится. Что они в паре шагов от него. Что достаточно открыть еще две-три планеты, и инопланетяне так и посыпятся на старушку-Землю. А как с ними общаться? Как устанавливать взаимовыгодный контакт? Так что специалисты подобного профиля не просто нужны, а жизненно необходимы.
Однако к концу обучения будущие ксенологи убедились, что всё-таки никому не нужны. Как профессионалы. Нет, их по-прежнему превозносили, как надежду человечества, им возносили дифирамбы, устраивали встречи с восторженными представителями народа. Кое-где дошли до того, что фамилиями некоторых выпускников называли новые улицы. Некоторых вводили на почетные должности в советах директоров преуспевающих фирм. Казалось, всё складывается очень радужно. Для большинства выпускников профессия ксенолога являлась не более чем подтверждением социального статуса предков и фактором имиджа. Но Настя, после получения нескольких отказов в приеме на, казалось бы, профильную работу, затосковала и по-новому взглянула на предшествующие пять лет обучения. Потерянное время? Предательство мечты? Ненужность стремлений и обещаний, данных самой себе в память о маме? На фоне почитания толпой.
— Хотите, я вас удивлю? – поинтересовался Иван Андреевич.
— Валяйте, — вяло откликнулась Настя, только что заново пережившая момент отрезвления.
— Университет ксенологии создавался под вас, Анастасия Артёмовна. И это не шутка.
Настя открыла рот, двинула вперед челюсть и прохрипела:
— Ну-ну…
— Теперь наше предложение. Хотите поработать по специальности? Ксенологом? Наладить, так сказать, контакт.
В голове у Насти замельтешили вопросы, один другого круче и несуразнее, неприличные возгласы и выражения. Кое-как совладав с собой, она выдавила нечто нейтральное:
— Что, добровольца не нашлось? Среди богатеньких?
Иван Андреевич кивнул.
— Понимаете, у вас имеется практический опыт. Да, я имею в виду вашу мать. Вижу, вы согласны. Тогда позвольте вводную.
Безопасник достал из внутреннего кармана пульт, пощелкал по кнопочкам, затеняя окна и разворачивая экран панели объемного изображения. Включилась запись, проматывая технические данные о времени и месте съемки.
— Покажете зеленых человечков? – попыталась пошутить Настя.
— Человечка. Да, — не принял шутки Иван Андреевич. – И даже в какой-то мере зеленого… Начало записи несущественно. А теперь будьте внимательнее.
Камера располагалась у потолка оранжереи. В её поле зрения попадала центральная дорожка, газон с растениями и правая стеклянная стена. Прошли женщина с девочкой, мужчина, фотографирующий каждое растение, группа японских туристов. Потом на дорожке остановилась женщина в летнем платье и накинутой на плечи кожаной куртке. Она быстро обернулась и снова повернулась затылком, словно зная о камере и не желая, чтобы её опознали. Некоторое время женщина стояла, разглядывая дорожку.
— Смотрите на её руки, — тихо подсказал Иван Андреевич.
Настя подалась вперёд. Из рукавов куртки у женщины жирными червяками поползли белесые волокна, наливающиеся зеленью в верхней части. Они достигли земли, слепо тычась между стволами оранжерейных кустов, и начали погружаться. Женщина шевелила плечами, словно втрамбовывая в землю корешки, выползающие из нее. На секунду застыла и одним движением выдернула их. Часть корешков осталась в земле, а из рукавов закапала тягучая жидкость. То, что скрывалось под обликом человека, встряхнулось, принимая прежний вид, и неторопливо зашагало дальше по дорожке, пока не исчезло за поворотом. Камера снова показывала привычную пустоту оранжереи в будний день. В правом углу записи побежали цифры ускоренной перемотки. Десять минут, двадцать, тридцать…
А потом зеленый взрыв, затопивший изображение и гасящий камеру.
Иван Андреевич кашлянул.
— Похоже?
— Да… — ответила Настя. Она разжала пальцы, сведенные судорогой на подлокотниках, и деревянно отклонилась на спинку дивана. – Я помню… Не так страшно. Но помню. Мама никогда ничего плохого не делала. И стебли выпускала только чтобы подкрепиться солнечной энергией. А тут…
Иван Андреевич выключил запись и включил свет.
— Они высушили грунт на двадцать метров в глубину. От четырех людей, не успевших выбраться из оранжереи, остались абсолютно сухие мумии. Бригада спасателей, приехавших на пожарной машине, спаслась только тем, что растения занялись не ими, а цистерной. Даже огненный взвод не сразу справился с влажными взбесившимися растениями. Их сжигали четыре часа, чтобы только не дать продвинуться дальше на город. Ну, и в довершение, вакуумная бомбардировка района города, попавшего под воздействие. В дальнейшем – запрет на комнатные растения. Ну, вы знаете. К сожалению, нельзя ввести запрет на сельское хозяйство. Растения не виноваты. Им дали неограниченную возможность роста, жажду воды и стремление расширить ареал до максимальных пределов. Безостановочную экспансию до границ жизненного пространства. Люди – всего лишь помеха. Вот так. И у нас есть данные, что эта женщина не остановится. Мы выяснили – кто она, где находится, чем занимается.
— Но что я могу?.. – Настя бессильно развела руками. – Вы же силовая структура. Арестуйте её, в конце концов.
— Вы же в курсе, Анастасия Артёмовна, сколько лет мы пытались задержать вашу мать. И безуспешно. Конечно, сейчас мы не такие наивные. Но и эта, — Иван ткнул пальцем в направлении свернувшегося экрана, — слишком далеко ушла от вашей матери. Существует мнение, что при непосредственной угрозе она вскроет хранилища с вирусом, инициирующим рост, и растения по всему миру пойдут на людей. Наверно сложно предположить, кто выйдет победителем там, где есть свободная вода. Скажем, на лунной базе у нас ещё есть шансы… — Иван прищурился, придирчиво оглядел Настю и продолжил: — Вас же, Анастасия Артёмовна, учили именно этому – находить решения в сложных условиях контакта с нечеловеческим разумом. Я не верю, что это существо осталось человеком. Вам уже пора начать отрабатывать вложенные в вас силы и средства. Подтвердить, что мы не напрасно старались…
— …Создавая Университет ксенологии, — подхватила девушка. – Знаете, я уже давно вышла из того возраста, чтобы предполагать, что весь мир вертится вокруг меня. Может, у вас найдется другое объяснение причин вашего интереса ко мне? Нет? Тогда я пошла.
Настя сделала движение, чтобы подняться, но Иван Андреевич остановил её жестом.
— Нам кажется, что могут сыграть некоторые родственные чувства. К вам. У этого создания. Есть некоторые подозрения по его возникновению, если хотите.
— Не хочу, — отрезала Настя. – Я вообще ничего не хочу. Ксенология была ошибкой. Но тут вы сами с пиаром перестарались. Дизайнер – вот мое призвание. Мне пора.
Иван Андреевич поднялся вместе с девушкой, сухо кивнул на прощание и широким движением показал на выход. Настя фыркнула, дернула плечом и отправилась обратно, домой, в маленький пригородный домик.

— Дядя Илья, расскажи о маме, — попросила Настя, едва подтвердился вызов, и на экране появилось украшенное морщинками лицо её двоюродного дедушки.
— И тебе привет, Настенька, — улыбнулся дед. – Я уж сколько раз тебе рассказывал. И всё одно и то же. Ты же больше меня её видела, маму свою. Ты и расскажи.
Настя вздохнула.
— Со мной тут разговаривали, — объявила она. –  Одна одиозная личность. Из Службы безопасности. Просила помочь.
— Просила? – удивился Илья.
— Именно. И, понимаешь, не знаю я – что делать. Соглашаться или нет. Вот всегда легко решения принимала, а сейчас хочу отказаться, да никак.
— Твое решение, Настя. Не советчик я тебе в этих делах. Ты взрослая умная девушка. Профессионал в некоторых областях. Взвесь плюсы и минусы, а потом решай.
— Ладно. Пока, дед. До связи.
Настя выключила визор и еще раз поставила на прогон запись «оранжерейного буйства», как обозвали в сети этот ужас. Впечатляло. Не хотелось оказаться на месте свидетелей, вживую наблюдавших, как растения поглощают дом за домом со скоростью быстро идущего пешехода. И опять же, что имел в виду Иван Андреевич, когда говорил о родственных чувствах? Настя была уверена, что ни она сама, ни мама никогда не встречались с этой странной женщиной, разбудившей растения. По крайней мере, на Настиной памяти. Но раньше? Мама мало рассказывала о своей жизни. И ничего о том, как она стала такой. Такой… Настя потеребила пальцами, пытаясь подобрать точное определение. Не смогла и разозлилась.
Да что ж такое! Сколько лет безопасники лезут и лезут в её жизнь. Всё выспрашивают, пытаются вызнать, чего она и сама не помнит. От всего этого мамин образ постепенно стирается, превращается в объемную, а то и плоскую картинку, за которой ничего нет. Пустота. Пыль. Небытие. Насте совершенно не хотелось в конечном итоге остаться с памятью о том, что она о маме помнила, но что именно – уже неизвестно. А тут живой человек. Хоть и странный. Пусть Иван Андреевич и считает женщину не человеком. Пусть. Она сама разберется. Вызов принят!
Так. Где-то тут лежали лекции о способах и видах предварительного контакта. О его развитии и углублении. При побочных факторах и постороннем влиянии. Об ошибках до, во время и после. Вот они!
Настя вывела файл и начала быстро просматривать тексты, оживляя их в памяти. Забавно: контакта нет, а лекции есть. Да ещё и с примерами. На какой базе строились разработки? Сработало бы всё это, если б людям действительно довелось встретиться с ройными насекомыми или с глубоководными моллюсками, или с кристаллоидной жизнью, обладающими разумом? Но сейчас Настя задвинула сомнения подальше. Предстояло контактировать с человекоподобным существом. И, наверняка, что-нибудь человеческое в женщине осталось. Воспоминания о детстве, о родителях, о соседях, о городе, в котором женщина выросла. Ведь не сразу же она стала такой… Настя опять не подобрала определение… Но ведь стала.
— Я поеду, — сказала Настя, отвлекшись от проблемы контакта при агрессии и набрав номер Ивана Андреевича. – Подготовьте легенду и сопровождение. Уточните время. Образ я выберу сама. Мне нужно немного поработать. Два часа у меня есть?
— У вас есть два часа, Анастасия Артёмовна. Спасибо, что приняли наше предложение. Наш человек заедет за вами…
— Всё-всё, не отвлекайте. Я работаю.
Знания всплывали, разбуженные настойчивыми посылами, как придонный лёд от направленных взрывов. И это было приятно донельзя.

Женщина оказалась совершенно обычной, ничем не примечательной. Настя даже слегка разочаровалась. Готовилась, понимаешь, увидеть монстра с четко выраженными признаками неадаптивного поведения, а тут усталая пятидесятилетняя женщина сидит в кафе и пьет зеленый чай, подливая из чайничка.
— К вам можно? – спросила Настя и, не дождавшись разрешения, шлепнулась на пластмассовое сиденье. – Чего-то все места заняты. Здесь всегда так? А чай хороший подают? Можно пить, да? А какой лучше, не посоветуете? Наверно, как у вас возьму. Наверняка не прогадаю. А-а-а, мы же незнакомы, извините. Вас как зовут? Меня – Настя, очень приятно. Вы тут часто? Живете или в отпуск приехали? Я – в отпуск. Еще две недели. Хорошее место, мне нравится. И люди интересные, и море теплое, и достопримечательности. Мне говорили, их тут навалом. Правда?
Официантка принесла заварной чайник и чашку, Настя на секунду замолчала, и женщина смогла вклиниться в монолог:
— Маргарита.
— Ой, здорово! – Настя хлопнула в ладоши. – Я тут никого не знаю. А скажите, — Настя наклонилась над столом и многозначительно подмигнула, — тут нормальные мальчики есть? Или только всякая шушера?
— Встречаются.
Поток слов не произвел на Маргариту никакого впечатления. Казалось, она каждый день встречается с подобными персонажами, одного из которых изображала Настя. Либо у Маргариты крепкие нервы. Контакт не налаживался.
— Расскажите о себе, — Настя прижала ладони к груди. – Очень интересно. Мне всё-всё интересно. Вы мне сразу понравились. Правда. А я вам тоже о себе расскажу. Хотя у меня жизнь совсем простая. Но я со многими знакома. А вы?
— Вряд ли. Да и пора мне.
— Уже уходите? Как жаль, — Настя непритворно огорчилась. – А вы в какую сторону пойдете? Туда? По набережной? Я там ещё не была. Пойдемте вместе. Со знакомым человеком и прогуляться веселей. И приставать никто не будет… А то ко мне постоянно кто-нибудь лезет, спасу нет. А так мы вдвоем от них отобьемся.
Настя хохотнула, выбираясь из-за столика и допивая последние глотки из чашки. Пристроилась к невозмутимой Маргарите и начала нести всякую чушь о жизни дизайнера в крупном городе. О том, что давно мечтала вырваться куда-нибудь на юг, к морю, а работа не отпускает. И с личной жизнью не складывается. Ну, и другие проблемы. Хотя и не проблемы вовсе. Так, ерунда, а всё же требуют времени, отвлекают.
Они шли по набережной, отдающей тепло нагретых за день камней подошвам летних тапочек. Солнце опускалось за недалекую гору. Настя с ужасом слушала себя, не в силах избавиться от идиотского образа, и понимала, что нормальный человек уже давно послал бы её далеко и надолго. Но Маргарита исправно терпела назойливое Настино присутствие. Даже не намекала, что у неё могут быть свои дела, не пыталась распрощаться.
Дорожка повернула вправо, уводя от моря в гору, и Настя послушно последовала за ней. «Вот так всякие дурочки и попадают к маньякам», — мелькнула здравая мысль, но Настя благополучно её спрятала. Не прекращая болтать, девушка вглядывалась в окружение, запоминая обратную дорогу и на неком уровне понимая ненужность этого действа. Конечно, её страхуют люди Ивана Андреевича. И непременно вытащат, если что-нибудь пойдет не так. Наверняка. Ведь не могли же они отпустить агента без поддержки? Хотя бы без наблюдения? Надо же получить хоть какую-нибудь информацию от провала. А что её раскрыли, Настя уже не сомневалась.
Но стоп. Она же не тайный агент под прикрытием. Не разведчик. Она – ксенолог, которому надо установить контакт с непривычной формой разумной жизни. Понять эту форму и выдать заключение о возможности дальнейшего взаимодействия.
За раздумьями Настя едва не пропустила момент, когда Маргарита остановилась, чуть не налетела на неё и сделала вид, что ударила палец на ноге.
— Я живу здесь, — сказала Маргарита.
Надо было срочно решать – прощаться или пытаться задержаться, чтобы втереться в доверие и вызнать что-нибудь ещё. Настя хмыкнула про себя: ничего о Маргарите она так и не узнала. Даже её реакция на внешние раздражители оказалась нечитаемой. Девушке ничего не оставалось, как доигрывать роль.
— Здесь? Где – здесь? А! Я увидела! Какой домик заросший! Можно к вам, да? Я надолго не задержу. Вы такая интересная. С вами обо всём можно поговорить, не то, что с другими. Они недовольными становятся, когда я с ними общаюсь. Почему-то. Правда, странно? – Настя замолчала, входя и оглядываясь на пороге.
Удивляло полное отсутствие комнатных растений, в отличие от зелёного буйства за стенами. При этом растения снаружи не заслоняли оконных проёмов, создавая своеобразные коридоры. Обстановка ничем не примечательная: кровать, стол, два стула, плетеное кресло из псевдо-лозы, книжный шкаф – всё потрепанное, невзрачное, из потускневшего пластика «под дерево». Стандартный программный центр. В углу дверь, скорей всего, на кухню.
— Можно? – спросила Настя. – Я руки помою. И ноги непременно вытру. Я ж понимаю: вам убирать приходится, а тут незваная гостья пришла.
Настя быстренько прошлёпала на кухню, прикрыла дверь и приоткрыла кран. Вода потекла тонкой струйкой, с дребезжащим звуком разбиваясь об эмалированную мойку. Кухня говорила о хозяйке ещё меньше, чем комната. Казалось, что здесь бывают крайне редко, не утруждаясь приготовлением пищи и мытьем посуды. Настя внезапно вспомнила, кем является женщина, и осознала, что действительно так и есть. Ей совершенно не надо питаться так, как это делают люди. Запусти корешки в землю, выпусти побеги и впитывай живительные лучи солнца. Которое, кстати, совсем невысоко над горизонтом.
Приоткрыв дверь в комнату, Настя высунула голову и изобразила на лице хитрое выражение. Дескать, а что тут без меня хозяйка поделывает, ах, как интересно! Хозяйка ждала Настю у окна. В комнате ничего не изменилось. Хотя, нет. Вот та большая фотография в копии старинной рамки появилась в Настино отсутствие. Кстати, интересная фотография. Что-то непривычное, но вместе с тем знакомое, было снято в старинной манере. То, чего Насте видеть не довелось, но хорошо представлялось по маминым рассказам.
Девушка сделала два шага, схватила фотографию и во все глаза уставилась на нее.
— Ой! Это же подсвинок, да? А это? Живой мост? И зубастики! Вы на Веронике были, да? И когда?
Маргарита выдернула фото из Настиных рук и засунула на полку.
— Ты, девочка, откуда про эту планету знаешь? Кто рассказал?
— Наверно, в сети фотографии видела. Или читала где-нибудь. Я всегда что-нибудь интересное читаю. Надо же образование повышать.
— Врешь. Это закрытая информация, в сети её нет.
— А что же у вас фотография на видном месте? – резонно возразила Настя.
— Проверить тебя хотела. Убедиться кое в чём.
— Ну, ладно! – Настя махнула рукой. – Вспомнила. Мне мама про эту планету рассказывала. Она на ней пятнадцать лет прожила. Когда маленькая была. А потом выросла и улетела. Сначала на Землю, а потом в другие места.
— Ах, вот как… — подвела итог Маргарита и замолчала.
— Что?! Что такое? – забеспокоилась Настя.
— Я расскажу тебе историю, раз ты их так любишь. Не очень приятную, но правдивую. Ты будешь слушать и молчать. Потом ты уйдёшь, и мы больше не увидимся. Всё понятно?
Настя истово закивала, расширив глаза и прикрыв рот воротником. Нащупала позади себя кресло и неловко в нем угнездилась. Маргарита проигнорировала движение. Казалось, её ничего не занимает. Она явно пребывала в каком-то своем мире, где не существовало ни напряженной девушки, ни старых стен вокруг, ни приморского городка, ни самой Земли. Чуждый разум смотрел в лицо Насте, и она никак не могла в нём разобраться. Что этот разум задумал? Что он сделает вот прямо сейчас? Какие у него приоритеты и желания? Пока что его представитель подошёл к окну и повернулся спиной к заходящему солнцу.
— В сети много мусора. В том числе и секретного. Какой-нибудь хакер ломает базу, не может договориться с покупателем и, разозленный, выбрасывает информацию в открытый доступ. Или кроме заказанной информации цепляет попутно кучу всякой неинтересной ему дряни. И опять вываливает в сеть. Где ей самое место. А некоторые люди сидят и вылавливают в этой помойке то, что интересует их. Какие-нибудь намеки, обрывки, несоответствия. Начинают копать и вот оно – счастливое прозрение! Найдено жемчужное зерно в куче навоза.
Маргарита прошлась перед Настей и остановилась у книжного шкафа.
— Вот так однажды всплыла информация о том, что на некой планете подразделение Галактического корпуса оставила умирать маленькую девочку, заразившуюся неизвестной болезнью. Имелись симптомы, клиническое проявление болезни и даны предварительные выводы о том, что послужило её причиной. Все же понимают, что Земля может разбрасываться и ресурсами: материальными и людскими, и энергией, и вообще всем, что представляет ценность для далеких независимых планеток с миллионным населением. Она ж – метрополия! Хозяйка Галактики! И не возразишь. Если только не противопоставишь Земле некую непреодолимую силу.
Настя глубоко вздохнула и поёрзала в кресле. Молча. Маргарита провела ладонью по корешкам книг и продолжила:
— Силой может стать что угодно, если правильно его применишь. Поэтому люди, добывшие информацию о болезни, полетели на эту планету с целью создать оружие. Чтобы иметь возможность противостоять Земле. Они высадились через два года после первоначального события и выяснили, что девочка не умерла. Что её развитие гораздо более интересно, чем создание вирулентного и патогенного вируса. Разумеется, никаких данных о том, каким образом девочка заразилась, и что послужило источником заражения, у исследователей не было. Поэтому они решили действовать опытным путем. Привезли ребенка на планету и выпустили. Живи, девочка, заражайся. Злые экспериментаторы. Недобрые.
В открытое окно влетела оса и зажужжала, облетая люстру. Покружившись, насекомое начало биться в стекло закрытой створки, не обращая внимания на открытую дорогу.
— Не люблю ос, — сказала Маргарита и выпустила ветку из руки. Точным движением побег ухватил насекомое за брюшко и раздавил о стекло. Настя сглотнула и попыталась сдвинуть кресло назад.
— Так вот, — Маргарита вернулась к человеческому облику. – Девочка заболела. Приобрела некие особенности. Получила новые способности. Функции организма расширились. С ней занимались, учили её, воспитывали. В определённом ракурсе. Причиняли ей боль и страдания, чтобы она в ответ мучила других. Заражали её ненавистью. К людям и ко всему, что их олицетворяет. Девочка благополучно доросла до совершеннолетия. И тогда ей сказали: «Ты свободна. Ты можешь делать всё, что захочешь». Глупые экспериментаторы. Они забыли, что сами являются людьми. Девочка убила их сразу, не задумываясь. И улетела. Отсиделась на далекой окраине обжитой Галактики, а теперь вернулась на Землю. Но как ты понимаешь, Настя, её учили только одному. И именно это она и собирается делать.
Настя поднялась из кресла и сделала шаг назад, к двери.
— Вы… Вы… — ей не хватало слов. – А моя мама – хорошая! Она любила меня, понятно!
— Понятно, — ответила Маргарита. Из её рук и плеч неторопливо полезли побеги, стараясь охватить Настю в кольцо и не дать выйти из дома. Не более того.
Однако Настя прекрасно сознавала, что её ждёт. Способы получения информации могут быть весьма болезненными для того, кто не хочет с информацией расставаться. А даже если и хочет. Конец неизбежен. Неприятный конец. Очень неприятный. Очень-очень.
Солнечный луч ослепил Настю, и она вдруг вспомнила, как профессор Семёнов на практической ксенологии рассказывал: «Хочешь войти в клетку с тигром – стань тигром. Хочешь договориться с коровой – стань быком. Хочешь понять разумного – стань разумным. Таким же, как он. Перестань быть человеком. Человек не может ни с кем договориться, даже с себе подобным. Ваша задача – превратиться в инопланетянина. Приступайте».
И Настя выпустила из ладоней побеги, зазеленевшие под лучами заката. Кожа на руках лопалась, текла кровь, безумно хотелось выть и кататься по полу, чтобы унять пульсирующую боль. Во рту стало солоно и терпко от прокушенной губы… Настя тянула ветки навстречу чужим побегам. Чтобы достать и почувствовать иную плоть.
Они встретились. Сомкнулись. Сплелись друг с другом, ощупывая по всей длине.
А потом Настя посмотрела Маргарите в глаза, ставшие такими близкими, и рванула ветки на себя. Упала, поворачиваясь и подминая побеги – свои и чужие. Боль пульсировала, отдаваясь во всем теле, стреляя в голову импульсами тока. И уходили прочь внезапные громкие голоса, а сладкий запах лез в нос и в глаза, заставляя их закрываться. И кружился мир, проваливаясь в бездну. И помнилось только об одном: держать, держать…

Настя не любила этот памятник, стоящий во втором дворе Службы безопасности. Но каждый раз останавливалась напротив него, когда шла к Ивану Андреевичу. Скульптор изобразил два дерева, бьющиеся в смертельной схватке. Сквозь переплетенные ветки проглядывали лица, необычно спокойные. Кроме лиц, ничего человеческого в фигурах не было.
Настя грубо сплюнула к подножию памятника.
— Скульптор старался, — сказал Иван Андреевич из-за спины.
— Вы обманули меня. Вы! – Настя не обернулась.
— Не совсем. Я просто скрыл незначительные факты, которые могли помешать вам, Анастасия Артёмовна.
— Я и говорю: обманули… Можно, я его разрушу? Выпущу ветки и разломаю на кусочки.
— Не для того же вы активировались, чтобы вредничать?
— А для чего? – Настя повернулась. – Хотя, я сама скажу. То, что вам не удалось с моей мамой, удалось со мной. Ведь так? Я теперь ваша. И, наверно, вы догадываетесь, что я хочу сделать с вами. Да и с собой.
Иван Андреевич грустно смотрел на Настю. Могло показаться, что он ей сочувствовал. Хотя вряд ли. Для такой должности сочувствие равнозначно отставке. И вздох совершенно ненатуральный. И вообще. Все слова – ложь. Ложь и обман.
— Не надо, Настя. Мы найдем твою маму. Для тебя. Обещаю.
Он обещал.

Похожие статьи:

Рассказы → Проблема вселенского масштаба

Рассказы → Пограничник

Рассказы → По ту сторону двери

Рассказы → Доктор Пауз

Рассказы → Властитель Ночи [18+]