Смерть им к лицу

в соавторстве с Неделько Г.А.

Смерть им к лицу

Доктор:— Это довольно странно, скажу я вам.

Ваше запястье, насколько я могу судить, сломано в трёх местах.

И раздроблены два позвонка, хотя нужен ещё рентген…

Но кость, выпирающая через кожу, — плохой признак.

Температура тела у вас ниже 25 градусов, и сердце не бьётся.

Эрнест Менвилл: — И что это, чёрт побери, значит?!

(“Death Becomes Her”)

Город откинул спальные районы ночью.

Но перед этим тепло и свет утекли во мрак сквозь пространство-время. Лампочка в подъезде в очередной раз моргнула, содрогнулась, затем звонко щёлкнула, напустив в колбу мутного, словно молоко, дыма, и погасла. Густая, почти осязаемая мгла хлынула по лестничным маршам, жадно пожирая ступеньку за ступенькой. Скособоченный трёхэтажный дом, построенный в прошлом веке, превратился в чёрную тень, в коробку из бетона и железа, под крышку наполненную страхом и ожиданием. Лишь щербатые, усеянные окурками подоконники блестели в свете толстобокой Луны тысячами осколков от разбитых пивных бутылок.

Минуту стояла тишина, вязкая, концентрированная, едкая. Вдруг отворилась дверь квартиры на третьем этаже, а потом с жутким грохотом захлопнулась; замок лязгнул на весь подъезд. Вышедшая на лестничную площадку девушка после недолгой паузы застучала по каменным ступенькам высокими острыми каблуками. Спустившись к выходу из подъезда, не лишённая привлекательности и вместе с тем не отличавшаяся худобой юная дама замерла. Последовал смачный плевок, после которого темноту разрезал звонкий женский голос:

— Чёрт тебя дери, электрик криворукий! Найду — прокляну!

Домофон пронзительно запиликал.

На улице девушка, закинув за спину чёрный рюкзак, зашагала к толстому дереву, что стояло напротив дома. Старый ссохшийся дуб, издалека похожий на кривую опору ЛЭП, власти грозились спилить уже не первый год. Но то один, упав с ветки, насмерть разобьётся, то другой от сердечного приступа у основания поляжет. Чертовщина.

Набросив на голову капюшон балахона, тоже тоскливо-чёрного, девушка свистнула, отчего соседские дворовые псы зашлись нестройным лаем. Обеспокоенно глянула на шелестящее небо и подошла к дубу.

Невысоко, в паре метров от дупла, широко расставив крылья и нахохлившись, как разъярённый тетерев, сидел ворон. Он был будто соткан изо льда, стекла и камня. Крылья блестели, словно полированная сталь, глаза застыли, уставившись в самую верхнюю точку неба. Когти твари, схожие по виду с кусками угля, надёжно обхватили гнутую ветку. Расправив крылья, ворон повернул голову, взглянул в глаза девушке и протяжно каркнул.

— И тебе привет, Эдгар.

Она призывно махнула рукой — птица слетела с дерева.

Парочка, пройдя сквозь заросли, попала в заброшенный парк, всегда с радостью их принимавший. Мрачный сквер зарос шиповником и акацией. По земле стелился туман, густой, как кровь, текущая из раны, и белый, как смерть, что витает над кладбищем. Лакированные сапоги с жуткими черепами-застёжками и шнуровкой до колен выстукивали по асфальту непонятный резвый мотив, отдававший биением обезумевшего сердца. Одинокое эхо разносилось ветром на многие километры вокруг, вселяя в случайных прохожих неясное беспокойство: в такую рань порядочный хозяин собаку на улицу не выгонит.

Их путь завершился на отдалённой, захваченной травой могиле. Ворон вспорхнул на голое деревце, чтобы навести марафет. Подрагивающие от волнения пухленькие руки вынули из кармана балахона смятую бумажку, развернули, разгладили. Написанное всё равно оставалось неудобочитаемым.

— Clatto… Verata… чего?

— Кар-р!

— Кончай каркать, Эдгар, и помоги!

— Кар-ркнул Эдгар-р: «Пр-риговор-р!»

— Мерзкая птица! Блин, кто это писал? А, это же я писала. Ну тогда ладно… Р-р-р! Нифига же не прочтёшь! Может, сходить домой, глянуть в инете?

— Кар-р!

— Поняла-поняла. Не буду, — проворчала девушка. — О’Кей, попробуем снова. Clatto, Verata… Nicto, во!

Девушка замерла в благоговейном ожидании. Но магические слова произнесены, а на кладбище по-прежнему царит мёртвая тишина — никто оживать не намеревается. Хотя должен, чёрт возьми!

— Clatto, Verata, Nicto! — повторила она — веско, с достоинством.

Похороненный, судя по всему, плевать хотел на вескость, продолжая вести себя крайне недостойно: могилу изнутри не разрывал, прогнившими руками не тряс, не лез из ямы, будто трупный червь из пустой глазницы, не ходил с диким криком. Не подавал вообще никаких признаков жизни.

— Эгоист! — в сердцах высказалась молодая чернокнижница, снова комкая листок с заклинанием и убирая обратно в карман. — Ты и при жизни вёл себя не лучше!

— Пр-риставай, дор-рогой, пр-риставай!

— А ну-ка заткнись, пучок перьев! Ещё раз помянешь это, тебя тоже лопатой прихлопну!

— Кар-р!

Сплюнув на могилу почившего ухажёра, девушка зашагала прочь из обители вечного покоя и вечной же скуки.

— Бр-рёвна! Бур-ратины! Мер-ртвяки хр-реновы!

— Эдгар, завязывай. Полетели отсюда… Или пошли… Да, ёлки, без разницы!

— Повтор-рим? — предложил ворон.

Девушка на ходу пожала плечами.

— А смысл? Не работает же! Найти бы в реале умника, который запостил на форуме эту чушь, и подвесить за…

— Кар-р?

Некромантка покраснела хуже пойманного на взятке мэра.

— …за нос, — нерешительно договорила она.

— Мар-ргар-ритка! — иронически высказалась птица.

— Та-а-ак. — Колдунья немедля остановилась, упёрла руки в боки. — Во-первых, не Маргаритка, а Маргарита!

— Мар-ргар-ритка!

— А во-вторых, называй меня как положено: Ваше Злодейшество!.. Ну, или типа того… — Девушка тяжко вздохнула. — Марго, там…

— Мар-ргар-ритка!

Не сейчас, а чуть позже кто-то разрывал могилу изнутри, тряс прогнившими руками, лез из ямы, будто трупный червь из пустой глазницы, ходил с диким криком.

Только, к несчастью, уже после того как юная адептка «чёрной» магии и её говорливый знакомый удалились с кладбища.

С другой стороны, к несчастью ли? Утверждение весьма спорное…

Маргаритка включила светильник, который напоминал распятие, украшенное наконечником для новогодней ёлки, и плюхнулась в кресло с черепами на спинке. Чехол для этого древнего, вылинявшего, скрючившегося представителя мебели девушка сделала сама — потратила весь саван, что купила на пэтэушную стипендию в ближайшем магазинчике погребальных товаров. И ещё целую шкатулку блёсток: соткать абсолютно необходимые черепа было больше не из чего. Надо признать, они получились неплохие. Кривоватые, конечно, зато действительно пугающие ввиду полнейшего отсутствия у автора вкуса, дизайнерских знаний и навыков шитья. А ночью головешки, когда на них падал лунный свет, забавно блестели — правда, девушка постоянно убеждала себя, что то очень страшный и нездоровый блеск. В конечном итоге она накинула на спинку белую наволочку, чтобы скрыть из виду черепа, навевавшие мысли скорее не о смерти, а о «двойках» по геометрии и рисованию.

Маргаритка недовольно, ленивым движением смахнула на пол не прописанных в квартире крыс, которые устроили на «Некрономиконе» брачные игры. Плюхнувшись на пол, шерстяные зверьки продолжили утехи. Поднатужившись, девушка оторвала от изящного стеклянного журнального столика пятикилограммовый том и бухнула на колени. Поморщилась, перевернула покрытую человеческой кожей обложку, перелистнула пару страниц. Вгляделась в текст, накаляканный словно бы слепой курицей с ДЦП, а взаправду — безумным, умершим века назад арабом. Адепт зла попыталась в триста двадцать пятый раз прочесть заклинание, от усердия непроизвольно задвигав кругленькими губками.

Удивительно, но ей удалось-таки разобрать «каллиграфию»: “Klaatu, Barada, Nikto”! Вот оно!

— Ёлы-палы!

Она захлопнула «Чёрную книгу», возвела очи к потолку — и резко переместила взгляд вниз, потому что по балке полз ужасный, покрытый густой шерстью паук не меньше семи-восьми сантиметров в длину.

— У-у-у! Вот, значит, как звучит настоящая оживлялка! Щас я этому олуху на готском форуме напишу, что думаю о нём и его познаниях в магии!

Маргаритка порывисто встала с кресла и уверенным шагом подошла к еле работающему, бэушному ноутбуку. Наволочка, свалившись со спинки кресла, обнажила ехидно ухмыляющиеся черепа, что поигрывали блёстками в неверном свете шестидесятиваттной лампочки.

Накатав гневное и, по традиции, анонимное сообщение человеку под скромным ником Alhazred, Маргаритка кликнула «Ответить» — плод трудов появился на форуме. Переведя дух, она с чистой совестью зашла в электронную почту. Скривившись, прочитала письма от Любы с Надей и Веркой: каждая, типа, спрашивала о делах подруги, а на самом деле хвалилась собственными успехами. Эти трое встречались с парнями, учились в престижных вузах, днём свет божий затмевали красотой… Мрак и скукотища!

При взгляде на выражение лица Маргаритки скривился бы и лимон — если допустить, что лимонам есть чем смотреть. Впрочем, колдовство не отрицало такой возможности. Ознакомившись с достижениями «подружек» и скрытыми подколками в свой адрес, девушка послала трём ведьмам скопом веский ответ «Привет. Ага. Пока». И в порыве ярости хлопнула крышкой ноутбука.

Компьютер не успел выключиться, однако монитор резко перестал светиться. Вентилятор замолк — видимо, на веки вечные.

— Да-а бли-ин!..

— Кр-ривор-ручка! — уведомил Эдгар.

— Молчать! Спи давай!

Некромантка накинула на внушительных размеров клетку, где сидел ворон, тёмную материю. Стараясь не обращать внимания на протестующие карканье, Маргаритка разделась и улеглась в кровать.

Разбудил её жуткий, нечеловеческий вопль.

Маргаритка, точно укушенная вурдалаком, вскочила с постели. Темнота потоком забвения из древнегреческих мифов текла по комнате, заливая окружающее, воздух пропитался кошмарами, ощущение безысходной неизбежности наваливалось Сизифовым камнем, грозило переломить спину, свести с ума.

Короче, всё как обычно, город как город. Но отчего же тогда в сердце неясное ноющее чувство? Или — предчувствие?..

Маргаритка рассеянно завертела рукой в поисках ночника, что стоял на тумбочке с поры младших школьных классов, когда она начала бояться спать без света. Нет, пугала её не темнота, а сон во тьме. Бывало, Маргаритка просыпалась посреди ночи, размыкала глаза и принималась орать на половину квартала безумным баньши. Родители после нескольких концертов купили малютке ночник в виде добродушной улыбающейся тёти-тыквы с панамкой на голове и зелёным хвостиком на макушке. Спустя годы тыква потускнела, потрескалась, почти обесцветилась, но заботливая девушка разрисовала её пентаграммами, а бока и щёчки разукрасила словами из понравившихся песен. В компании со светильником-распятием тыковка смотрелась гармонично. Получилась этакая неформальная тётка Галя, что торгует героином из-под полы на базаре и слушает «Cradle of Filth», разогревая весло на плите. С охраной спалось гораздо спокойнее. Только куда подевалась «подружка»?

Ладонь Маргаритки провалилась в пустоту, затем ещё раз и ещё. «Чёрт возьми, да где же провод!» — вертелось в голове; на языке тем временем собиралось проклятие. Проклинать Маргаритка умела и, что самое интересное, чрезвычайно любила.

— Да чтобы ты по швам треснула, карга старая! Доберусь — лампочку выкручу!

В желании поскорее включить свет Маргаритка, потеряв бдительность, свалилась на пол и звонко ударилась копчиком о каменный пол.

«А где ковёр мой икеевский?» — мелькнула мысль, как только боль в заду добралась до мозга.

На улице снова премерзко закричали. Кровь похолодела, вызывая спазмы во всём теле, в ответ занемели руки, а сердце опять забилось о грудную клетку. Что за небывалые, жуткие вопли?!

И достигший наконец носа отвратный, гнилостный запах!..

«А шторки-то у меня откуда, мамочка родная?!» — Некромантка ошарашенно уставилась на безвкусные серые тряпки, висящие, будто облезлые ослиные хвосты.

Глаза более-менее привыкли к темноте, и Маргаритка, окинув взглядом покои, крепко задумалась. План комнаты, расположение окон, дверей — как в её квартире; тот же балкон с резными набалдашниками. Всё прежнее. Однако всё — другое. Непривычное, старомодное, дряхлое…

Со следующим порывом сквозняка в комнату влетел Эдгар и, взгромоздившись на подоконник, звонко прокричал:

— Дур-ра! Мар-ргар-ритка — дур-ра!

— Ничего не дура, — растерянно прохрипела некромантка, радуясь знакомой пернатой физиономии. — Что происходит? Где мы?

— Пр-рошлое, Мар-ргар-ритка.

— Прошлое? Что ты несёшь, Эдгар?

Ворон безмолвно таращился на девушку и крутил головой из стороны в сторону.
Он явно испытывал её терпение.

Маргаритка выскочила на балкон — и тут же обомлела. Городок, если взглянуть на него ночью с высоты третьего этажа, когда-то смахивал на круглое мерцающее яблоко. Он и сейчас казался тем же фруктом, только надкушенным с одного края будто бы чьей-то клыкастой голодной пастью.

Тухлятиной запахло сильнее.

А населённый пункт по непонятной причине молчал, не гудел и не орал на вселенную мелодиями из динамиков, тысячами клаксонов, голосами пьяных пионеров-гитаристов. Пропали неоновые вывески, исчезли мерцающие баннеры, испарилась пестрящая огоньками реклама со столбов, как и сами высоковольтные колоссы. Куда-то подевались телефонные вышки, которые народ в шутку называл Эйфелевыми за внешнее сходство с башней. Деревья же, которых в черте города было наперечёт, за ночь словно размножились почкованием, зелёным махровым одеялом прикрыв город сверху.

Неужели пернатый прав?!

Страха не появилось, ужаса тоже — возник некий животный интерес. Маргаритка поймала себя на мысли, что здесь стало лучше. Умиротвореннее, спокойнее, мертвее, что ли…

Внизу, через каждый шаг припадая на ногу, по звонкой брусчатке плёлся потасканный, грязный мужчина. Мяса на лице практически не осталось, связки кишок гирляндами свисали из живота, волосы на голове отсутствовали напрочь, наружу выглядывал череп. Одежда «идущего» рассыпалась на ходу, галстук, болтаясь на шее, свисал до пупка. Мертвец брёл к кладбищу.

«Мертвец! Так вот откуда взялся отвратительный запах, что носится в воздухе на пару со сквозняком!»

Судя по одежде — ну, немногочисленным остаткам одежды, — парень явился минимум из прошлого века или, кто знает, из позапрошлого: Маргаритка была несильна в истории.

Она вновь осмотрелась, внимательнее: древняя на вид комната, отсутствие техники, восставшие трупы. Теперь девушка связала всё в логическую цепочку достаточно легко.

Хмыкнув, юная леди сплюнула на дорогу.

«Эдгар прав — мы, мать его, в прошлом!»

Умирающий тёмный город — её мечта! — в эти самые минуты, надо полагать, бился в агонии.

Ворон с необычайной лёгкостью взмыл в воздух, описал в чернильном небе крутую параболу, уселся на балконные перилла.

— Klaatu, Bar-rada, Nikto. — Эдгар клацнул клювом у девушки перед носом. — Дур-ра!

— Сам дурак. — Она ткнула пальцем в беднягу, ковыляющего по дороге. — Видел? Мертвяки очутились на улицах из-за заклятия.

— Кар-р! — крикнула птица.

— Вот тебе и кар, Эдгар.

Набросив поверх бледного тела церемониальный балахон — единственное, что нашлось в комнате, — девушка мигом выскочила на улицу и вдвоём с птицей рванула на кладбище. Надежда, что любимый вернулся с того света, из хилой искры понемногу разгоралась в обжигающее пламя.

Тут следует сделать небольшое отступление — всё равно не происходит ничего интересного — и слегка прояснить ситуацию.

В Средних веках город уже существовал, равно как и заклинание, возвращающее к жизни мёртвых. Ведь, чтобы воскресить покойника, необязательно оживлять его в этом времени — можно перенестись в то, когда человек здравствовал. Конечно, при условии, что молоденькая ведьмочка ничего не напутает с могущественным заклятьем.

Хотя беда — понятие относительное, с этим мы вроде бы согласились?

Кладбище пустовало, точно желудок у студента. Если обманчиво-мёртвые шатуны и поднялись из могил, то альма-матер гибели им, видимо, не приглянулась, поэтому они пошли искать менее мрачное место для вечеринки. От изумления Маргаритка даже остановилась; озадаченно хмыкнула, повертела головой.

Интересно, а её парень… э, бывший парень — с ними? При жизни Антоха частенько хаживал по клубам и вообще вёл себя неотразимо безнравственно.

С неба спикировал Эдгар, примостился на плече.

— Ты что, обалдел, контейнер с перьями?! Тяжёлый, блин, как крылатый слон!

Она согнала ворона, и тот опустился на спинку лавочки. Сложил крылья, издал форсированное «кар-р».

— Ну что тебе?!

Нога в ботинке, торчащая из-под лавки, наконец привлекла внимание Маргаритки. Снизу раздавалось усиливаемое ночной тишиной сиплое дыхание.

«Очередной бродяга, что любит с утра пораньше упиваться настойкой боярышника до зелёных чёртиков, — поняла Маргаритка. — Увидели бы они хоть раз настоящих чертей — тяга к алкоголю вмиг бы пропала! Обеспечить им свидание?.. С другого ракурса, может, кладбищенский абориген знает, куда подевались трупики».

— Эй, уважаемый.

Она пнула ботинок. Его владелец даже не дёрнулся. Недолго думая, девушка что есть силы вдарила по ноге — оторванная в области голени конечность выскочила из-под лавочки, будто футбольный мяч. Парочка мух взлетела, прожужжала короткое ругательство и вернулась к трапезе; их подружки продолжали сидеть как сидели.

— Матерь божья! Совсем допились! — воскликнула Маргаритка, имея в виду то, что осталось от бездомного.

Доносившееся из-под лавки дыхание усилилось и оборвалось шумным выдохом, к которому добавилась истеричная женская речь:

— Мерзкая-мерзкая вонь! Невыносимо, фу!

— Согласна… — подтвердили вторым, очень похожим на первый голоском. — Меня… сейчас… сто… шнит…

— Только не на меня! — воскликнул голос номер три. — Знаешь, сколько эти туфли стоят?!

— Заткнитесь, придурочные! — прикрикнул тот, кто изъяснялся первым. — Хотите, чтобы по нашу душу приковыляли милые разлагающиеся ухажёры?!

Маргаритка снова хмыкнула, теперь многозначительно. И почему она не удивлена?

— Значит, наши в городе? — обратилась девушка к голосам под лавкой. — То бишь зомби.

— М-м-м… Маргоша?.. Привет.

Чистящий перья Эдгар отвлёкся, чтобы каркающе поздороваться.

— Ну, доброй ночи, — саркастически вымолвила некромантка, — Вера, Надежда и Любовь.

Любу всё-таки вырвало — как и положено по закону подлости, прямо на Маргаритку.

— Извини, я не нарочно. — Анорексичная блондинка смущённо уставилась под километровые ноги.

— Это надо ещё проверить, — буркнула колдунья, отираясь десятым лопухом. — И что вы здесь забыли!

Черноволосая дистрофичка Верка и рыжая Надя, с фигурой заключённого Освенцима, недоумённо переглянулись. Встречный вопрос красоток был навеян клишированными блокбастерами, выражал собой их «самобытную» манеру речи, но, по удивительной случайности, попал в точку:

— А что ты тут делаешь?!

Маргаритка похолодела, будто Дед Мороз окатил её из ведёрка ледяной водой. Чародейка безжалостно отмела мысль честно рассказать «подругам», по чьей вине город переместился в прошлое, а из могил на радость живым повылезали умертвия. Второй мысли так и не появилось.

— Я… м-м… это… ну-у… — Девушка развела руками.

Три топ-модели слаженно кивнули.

— Понятно, — сказала Верка. — Опять шляешься где попало. Ищешь на толстый зад приключения.

Макаронины рассмеялись.

За «толстый зад» хотелось врезать, причём очень-очень сильно и, возможно, лопатой, но Маргаритка, учитывая, кто сейчас был столь близок к провалу, героически сдержалась.

— Да… — Для правдоподобия она даже понуро опустила голову.

— Ничего другого мы от тебя не ждали.

— Ты же простушка, которая одевается, как… простушка.

— Не гламурная особа.

— А зомби где? — перевела Маргаритка диалог на более безопасную — для макаронин — тему.

— Да свалили.

— А куда?

— На задворки города.

— А зачем?

— А мы знаем?!

— Парня тебе надо, Маргоша, парня! И сразу перестанешь всякими глупостями голову забивать.

Точно ведь, она же чуть не забыла!..

— Подождите здесь!

Маргаритка, молниеносно стартовав, устремилась вглубь кладбища. Столь же резко затормозила — но лишь на секунду, чтобы крикнуть опешившим кралям: «Присмотрите за Эдгаром!». И понеслась дальше.

Маргаритка смотрела на разрытую могилу Антохи, а та смотрела на неё — но и только.

— Убежал, значит, с этими кусками гнилого мяса. — Маргаритка опять сплюнула, на сей раз в яму. — Тьфу! Кобель! Ненавижу!

Вопль, выворачивающий наизнанку душу — вроде того, что поднял её ночью, — заставил подпрыгнуть на месте и, когда Маргаритка поскользнулась, чуть не уронил в освободившиеся подземельные апартаменты. Кажется, прозвучало со стороны входа на кладбище.

Не очень хотелось, но пришлось возвращаться: там же Эдгар. А ещё эти… друзья…

Самое время для отступления, вы не находите? Итак, коротенько, что называется.

Адресные заклинания — заклятье оживления, допустим, — направляются на тело адресата. Если же объекта нет, волшебная энергия сохраняется там, куда её нацелили, до тех пор пока не рассеется. Процесс рассеивания занимает от нескольких секунд до нескольких десятков лет, в зависимости от вида магии.

При этом нередки случаи, когда основная «масса» заклинания, потерявшая контроль как раз из-за отсутствия адресата, расходится по округе, а на месте остаётся лишь малая часть.

Особо мощные магические сгустки способны менять ещё и пространство, в чём вы скоро убедитесь.

Возле лавочки ведьма никого не нашла. И недоеденная нога пропала: не то чтобы Маргаритка на неё претендовала — девушка просто отметила, что полянка необъяснимым манером осиротела.

Только неподвижно лежала на дорожке птица.

— Эд… Эдгар?..

Трясущимися руками она бережно подняла ворона с земли. Кто-то свернул ему шею, аж на 180 градусов. Сердце в груди оборвалось, будто лифт в тёмной шахте.

Сырая земля укрыла древним телом тельце немолодого, но безвременно почившего крикуна.

— Прощай, каркуша.

Маргаритка хлюпнула носом. Она сдерживалась что есть мочи: не пристало брутальной некромантке плакать над почившим товарищем. В конце концов, его давняя подруга видела своё призвание именно в служении смерти.

Коленки предательски дрожали.

Круглая старушка Луна перекатывалась по звёздному полю. Появилась идея применить то самое заклинание, чтобы Эдгар восстал из мёртвых. Однако Маргаритка твёрдо сказала себе: «Нет!» Возможно, пернатый этого бы не одобрил… если б был жив…

Она снова шмыгнула.

Да и повторная ошибка в мощнейшем заклятии, в худшем случае, приблизит гибель Земли сразу на пять миллиардов лет. О случае лучшем в нынешней ситуации рассуждать не приходилось.

Волшебница помахала погребённому товарищу рукой, зажмурилась, отгоняя слёзы, повернулась кругом, распахнула глаза — и уставилась в милейшую ряху ходячего мертвеца. Маргаритка к робкому десятку не относилась, даже к робкой сотне. Но порой обстоятельства требуют поступить именно так, а не иначе.

— А-а-а-а-а!

Завопив настолько красочно, что и зомби, и раздираемые ими люди обзавидовались бы, Маргаритка бросилась наутёк. К сожалению — вот тут совершенно точно к нему, — направление побега совпало с направлением, по которому двигался мертвяк. Кинетическая энергия перетекла в потенциальную. Более полное и сексуальное тело придавило более худое и разложившееся — хлюп! треск! — и оба покатились по траве.

Когда движение прекратилось, Маргаритка осознала, что лежит под живым изодранным трупом, пожирающим взглядом своего единственного глаза её белые плечи и оголившиеся груди. Упитанный трупный червяк, вывалившись из разорванного рта, мягко плюхнулся на шею девушки.

— А-а-а-а-а! — закричала она на бис, извиваясь под партнёром гадюкой.

Зомби ощерил гнилые зубы, приготовившись впиться в нежную девчачью плоть.

Оно метеором упало с неба. Что-то — тень, чуть чернее ночи, — вцепилось в голову трупака и ударило его в глаз. Ослепнув, зелёный не растерялся — попытался нащупать придавленную жертву. Будто ветряки мельницы, объеденные червями руки взбивали воздух вокруг девушки. Та побыстрее сбросила мертвечину и гиперактивным кенгуру вскочила на ноги. Плечи ходили ходуном, пар вырывался изо рта, будто пламя из ракетного сопла. Мертвяк беспомощно ковырялся перевёрнутой на спину черепашкой; эта картина вызвала у Маргаритки улыбку.

А вот летавший над могилами ворон — смешанные чувства.

— Эдгар?!

— Кар-р!

— Ты? Как?! Я ж тебя закопала!

— Дур-ра! Др-ругой Эдгар-р! — Ворон приземлился на свежую крохотную могилу и с деловым видом продолжил: — Др-ругой Эдгар-р! Мёр-ртвый не Эдгар-р! Эдгар-р — живой! Эдгар-р — один!

— Да ты меня за дуру держишь, что ли, каркуша? — сказала девушка, недоверчиво косясь на миниатюрный могильный холмик.

Птица, пока суд да дело, выловила на теле жучка, проглотила и уселась приятельнице на плечо. Когти впились в кожу. — Теперь я вижу, что это и вправду ты. Полегче там! Мне же больно! И вообще — слазь!

Позади раздался громкий крик. Некромантка наконец-то обратила внимание на то, чего до сих пор заметить не удосуживалась. Разрыта была каждая могила, а значит, все местные жильцы ушли на ночную прогулку под луной.

Маргаритка крепко задумалась. Что же делать со всей этой мертвятиной? Они же рыщут по городу, прочёсывают улицы, дома и сараи в поисках пищи. Живых людей. Даже Антоха — она готова спорить! — в нынешнем состоянии не прочь подзакусить человечинкой…

Шум, доносящийся с окраины города, привлёк внимание чернокнижницы. Они с вороном двинулись на звук, не прекращая посекундно оглядываться.

— Чует моё сердце, девчонки ушли на прогулку именно с Антохой и в нужном нам направлении.

Трактир одиноко стоял посреди улицы: дома и амбары отступили от него, словно от прокажённого старика. Наверняка мертвецы, не проявив интереса к развалине, поспешили в сторону городских площадей — там-то предостаточно растерянных людей, угодивших в Средневековье… или куда переместились целые квадратные километры XXI века? Современных жителей в центре тоже немало.

«Какие радикальные перемены», — поймала себя на мысли Маргаритка, обходя огромную лужу.

Утром на этой улице стояло здание администрации, помпезное, громадное. Пятиэтажный железобетонный короб с жуликами и ворами, с фонтаном перед входом, парковкой на несколько сот автомобилей; теперь же дорогие «мерседесы» превратились в пару сиротливых телег. Парк с самшитовыми скульптурами мутировал в жидкий подлесок, а асфальтовые дорожки, к которым привыкла Маргаритка, будто стёрли свои «тела» с полотна окружающего мира. Приземистые и, пуще того, карликовые дома недружелюбно глядели сквозь тьму неосвещёнными окнами.

Каменная тропинка вела аккурат к трактиру — сто процентов, внутри предатель Антоха с шалавами-подружками! Посему Маргаритка отправилась туда.

Впервые с момента её пробуждения по округе разнёсся вопль живого человека. Надо что-то делать… Срочно искать Антоху и снимать проклятие, вот что! Иначе навсегда застрянет в прошлом или, ещё хуже, отдаст Властелину душу. На словах поклоняться Диаволу легче, приятнее; да и зомби, когда познакомишься с ними поближе, крайне разочаровывали.

Вот и пришло время для третьего отступления. Да ладно, не ропщите — лучше согласитесь, перспектива у некромантки наклёвывается не радужная. Альтернатива, несомненно, есть, но только или сгрызут мертвяки, или насильно перенесённые в прошлое современники найдут и закопают. За фокусы вроде Маргариткиного закапывают глубоко и надолго… если не припрётся дурная молодая некромантка, так вообще с концами.

Пора исправлять ситуацию, пока та, посредством живых и оживших созданий, не исправила физиологию девушки.

Внезапно выруливший из темноты пешеход — по ужасающему запаху несложно догадаться, кто именно, — сбив с ног, повалил её на холодные камни.

 Долго барахтаться в этот раз не пришлось. Мертвец особо не возражал, когда его откидывали напружиненными ногами: видимо, все силы потратил на бросок. Маргаритка презрительно глянула на пассивного мясоеда — и, отвернувшись, с размаху опустила на прогнившую голову острый каблук.

Второе нападение за десять минут. О времена, о нравы.

— Чёрт, да вытаскивайся ты!

Она постаралась, выдернула ногу, отлетела назад, маша руками, чтобы не упасть. Эдгар взволнованно каркнул. Равновесие удалось восстановить. Девушка, призвав на помощь знаменитую некромантскую отвагу, поспешила в трактир.

К слову, местечко называлось «Kitty Kisser».

Двери распахнулись — двери захлопнулись. Маргаритка замерла у входа: обстановка тому способствовала.

Эдгар заложил курс к стропилам. Летучие мыши в темноте под потолком жалобно заверещали.

Стоящая посреди трактира, на столе, полуголая Верка удивлённо уставилась на гостью. Обвивающий живот танцовщицы питон сделал то же самое. Девица гневно сверкнула тёмными, точно её волосы, глазами: негоже прерывать даму во время эротического танца. Толпа зомби, что до появления Маргаритки точно загипнотизированные следили за каждым Веркиным движением, перевели замутнённые взгляды на вошедшую. А пронизанная страстью, исполняемая на гитаре, арфе и барабанах мелодия продолжалась, несмотря ни на что.

Сидевший на стуле, мертвецки живой Антоха повернулся к незваной гостье и звонко стукнул железным протезом ноги о деревянный пол. Или показалось, или правда некое сильное чувство вспыхнуло в красном глазу возрождённого. Второе око закрывала чёрная повязка.

«Фи, как пошло», — машинально отметила Маргаритка.

Антоха вновь вдарил по полу металлической ногой, уже сильнее; из большого пальца показалось револьверное дуло, недвусмысленно уставившись на колдунью. Тотчас умолкли музыканты, которые выступали на располагающейся сбоку сцене. Однако гитарист не отказал себе в удовольствии… ну, или профессионализме: неторопливо завершил неизвестную, но прочувствованную соло-коду и лишь тогда убрал от струн длиннопалые руки без ногтей.

«Послушные мертвецы?! Откуда такая прелесть?»

Тишина пропиталась нервозностью настолько, что зазвенела. Возможно, безмолвие напугало самое себя, потому-то разродилось хрипловатым голосом Антохи:

— Проходи, дорогая.

Встав со стула, он изобразил улыбку до ушей: с его ртом-дырой это было проще простого.

Верка ловко спрыгнула со стола, прильнула к кишащему паразитами плечу Антохи.

В ту же секунду чёрной молнией прочертил воздух Эдгар. Птица совершила несколько кульбитов, громко каркнула, после чего вспыхнуло фиолетовое пламя, послышался раскат грома. Тёмно-серая дымка заволокла помещение. Маргаритка инстинктивно зажмурилась. Открыть глаза её заставило гоготание Любы; блондинка, в платье, украшенном вороновыми перьями, стояла по правое плечо от Антона.

«Значит, неспроста эти курицы оказались на кладбище…»

— Вот ты овца, Любка. — Ворожея плюнула в подругу.

Угрозы пластично избежали.

— Где танцевать-то научилась, иуда? — процедила Маргаритка.

— С бывшим танго занимались.

— В подворотнях?

— Не завидуй!

— Да пошла ты!..        

— Эй-эй. Девочки.

Антоха оперативно встал между ними, положил вонючую ладонь на плечо Маргаритке. Пятерня соскользнула после резкого движения чернокнижницы, но шлёпнулась на прежнее место. Вторая пакша нежно сжала болезненно худое плечико Любы, заставив исхудавшую сладостно зажмуриться.

Маргаритка демонстративно уставилась в потолок.

— Не ссорьтесь, милые, — тоном опытного соблазнителя вещал Антоха. — Если вы меня не поделили…

Ну, это слишком!

Девушка в балахоне повернулась к стремительно теряющему привлекательность возлюбленному.

— Во-первых, я тебе не милая, трупешника кусок!

— Маргошечка…

— Во-вторых, — с нажимом продолжила единственная живая из присутствующих, — меня зовут Марго! А в-третьих, ты мне нахрен не сдался, понял?!

— Хм. — Антоха озадачился. — То есть совсем-совсем?

— Вообще ни капли. Ни молекулы жидкости!

— И тебе неинтересно, откуда у меня нога?

— Ногу свою можешь засунуть себе в то место, из которого у тебя растут руки!

— Что за пошлые инсинуации?! Я же гений-изобретатель!

— Да? А ты хоть раз довёл меня до… — Маргаритка заметила, что лица… физиономии, морды, рыла всех мертвоходячих излучают любопытство. Она покраснела, однако постаралась скрыть смущение. — …ну… э-э… довёл меня до этого?

Антоха, задрав голову, выдал громкое «Ха!», чтобы только потом посмотреть на Маргаритку.

— А ты дала мне шанс?

— Баран.

Девушка скрестила на груди руки, крутнулась в сторону двери.

Антоха не сдавался — нагнулся к уху некромантки и вкрадчиво зашептал:

— А я собираюсь покорить мир.

Чернокнижница закатила глаза.

— Ты точно дебил…

— Хватит меня обзывать! — оскорбился парень. — Я, между прочим, техвуз закончил, сопромат на «пять» сдал! Теормех, правда, на четвёрку. Но сдал же? Сдал!

— Поздравляю. А я в ПТУ учусь. И что? Будем дальше причиндалами меряться?

Мужская логика в очередной раз трусливо сбежала под бешеным напором логики женской.

— Ногу-то я сам сконструировал, — слабо возразил Антоха. — Разработал, когда ещё был жив, но возможность собрать её выдалась лишь после того, как ты меня… ну, того, короче… лопатой… пока я пытался тебя уломать.

— Заткнись, придурок, — прошипела Маргаритка. — Им об этом знать ни к чему.

— А мы и так всё знаем, — самодовольно уведомила рыжеволосая Надя.

— Та-а-ак… Хватит!

— Маргошечка, — просюсюкал зомби-вожак, — не злись, пожалуйста. Отправляйся со мной покорять жалких людишек, а? Я буду рад твоим советам. Кстати, спасибо не только за то, что убила меня, но и за мои вещички из секс-шопа, брошенные в могилу, — из них, оказывается, легче лёгкого сварганить ногу-револьвер.

— Короче, милый, давай подведём итог, — предложила некромантка. — Ситуация такова: конечно же, недостойные получат своё. Но вначале… — Маргаритка многозначительно подняла брови.

Предвкушая веселье, Антоха театрально облизнулся. Вставная челюсть вывалилась изо рта, шмякнулась на пыльный пол трактира и, подпрыгнув, угодила в щель между досками.

— Сёрт! Скользкая сволось!

— Говорю же: дурак. — Маргаритка увидела краем глаза, кто бесшумно примостился за столиком, рядом со сценой. — Магией, Антошенька, овладел?

— А то!

— И научил примитивнейшим трюкам этих трёх страдающих похудением коров?

— Азам его обучили мы! — вознегодовала Верка. — Ещё год назад, когда спёрли у тебя «Некро… как он там… кон», а потом сфоткали и вернули. В отличие от тебя, мы всегда любили Антончика! И нам не понравилось, что ты его прикончила!

— Подстава, значит? Я, значит, виновата, что зомбаков оживила?

— Бесспорно!

— Мне тоже было совсем не в кайф погибать во цвете лет! — заявила Верка.

— Тебя заставлял кто-то? — резонно заметила Маргаритка.

— Любовь! — закатив глаза, возвестила брюнетка.

— Чего? — откликнулась Люба.

— Я так любила… люблю Антонио, так люблю! — причитала Верка. — Даже вскрыла со второй попытки вены, узнав, что одна тупая курица во время шабаша на кладбище проломила ему тяжеленной лопатой голову!

— Нам и это не понравилось абсолютно! — хором вставили Надя с Любой.

— Угу, угу. — Маргаритка сдержанно покивала. — А потом вы решили Землю себе подчинить?

— Все насинали с малого, — пояснил Антоха. — Но при долзном старании…

Полная девушка утомлённо вздохнула.

— Иногда лучше жевать, чем говорить. Иди-ка сюда, дорогой.

— О-о… А засем это? — спросил он удивлённо, но всё-таки приблизился.

— Да просто… — проворковала она, — хочу кое-чего… Помнишь песню? I’m gonna love you… — Антоха потянулся рваными, сочащимися гноем губами к симпатичному личику. — …to death, — договорила разъярённая ведьма и свернула зомби-диктатору шею. — Это тебе за Эдгара, козлина!

Обезглавленное тело рухнуло на нечищеные доски. Маргаритка недоумённым взглядом вперилась в находившуюся у неё в руках осклизлую башку экс-бойфренда.

— Зомби пликольные, но слиском уз хлупкие, — подосадовал Антоха — и вдруг завопил не своим голосом, по-бабски, режущим уши фальцетом: — Хватайте её, длузья и слуги! Она мне голову отолвала! Су-у-ука-а-а!

Если дальнейшее и было похоже, как принято выражаться, на страшный сон, то на срежиссированный кем-то вроде Гая Ричи.

Первой на неё ринулась Верка. Неожиданность могла бы сыграть брюнетке на руку, если бы не вовремя вспорхнувший из-за стола настоящий Эдгар. Описав в воздухе головокружительную дугу и извернувшись — поскольку рот находился со стороны, противоположной здравому смыслу, — ворон вмазал клювом начинающей ведьме в глаз. Напуганная (в основном, тем, что дыра будет дисгармонировать с её внешним видом) и потерявшая из-за этого остатки контроля над логикой, Верка принялась нарезать по трактиру круги.

Зомби забросили дела, встали со стульев, обратили уцелевшие глаза к Маргаритке и, нестройно зашипев, а кто и завизжав, двинулись на контрреволюционерку.

— Раз, два, три, четыре, — расслабленно произнёс лидер музыкальной группы, после чего по заведению разнеслись аккорды “Black Night”.

Неуклюжие зомбаки производили бы юмористическое впечатление, не будь они плотоядными монстрами. Маргаритка глянула влево, глянула вправо и, плюнув на некромантские устои, прочитала наизусть «Отче наш».

В тот же миг Эдгар вырвал острый клюв из глаза Верки; та по инерции завалилась на парочку неупокоенных собратьев.

Мозг Маргаритки, работавший, наверное, на 100 с лишним процентов, заорал на всё сознание: «ТУДА-А-А!!!»

— Ловите её! Давите её! — сызнова заголосила независимая и от тела, и от мозга, но ещё подпитываемая магической жизнью голова Антохи.

Маргаритка, вспомнив детство и мальчишек, с которыми играла в вышибалы, запустила бой-френдовой черепушкой в торопившегося ликвидировать прореху, слишком инициативного зомби. Точное попадание. Девушка проскочила в разрыв за миллисекунду до того, как зелёненькие сомкнули ряды. Пальцы-червяки, усеянные осколками ногтей, скользнули по телу, но не причинили вреда.

Эдгар впорхнул в раскрытые руки. Маргаритка аккуратно, чтобы ворон не погиб вторично, вернула его голову в естественное положение.

— И больше не умирай, пожалуйста!

— Кар-р!

Раздался выстрел. Лопнула разбитая пулей бутылка. Новый залп — кто-то из зомби вскрикнул, повалился на сцену, пораскинув мозгами. Бах! Бах! Бах!.. Бившееся в агонии тело Антохи раз за разом спускало гашетку. В волыне-ноге помещалось полсотни патронов. Изъеденные червяками подчинённые падали под обстрелом начальника.

Маргаритка неслась к выходу, расталкивая подворачивающихся под руку умертвий. Один отлетел к барной стойке, споткнулся о стул, раззявил варежку и, прокричав невнятное, но не допустимое в обществе девушек гусарское ругательство, накрыл раззявленным ртом бокал с чем-то высокоградусным. Продырявив изгнившую репу, алкоголь убил ещё одного бедолагу.

Выход маячил и манил в полутора десятке шагов, однако на середине Маргариткиного забега дал себя знать лишний вес. А на трёх четвёртых ведьмочка уткнулась в «точёную фигурку» Верки. Брюнетка пошатнулась, но устояла на ногах-палках.

— У-у-у! — выдала она.

— У-у-у! — вторила ей Маргаритка.

Занесла кулак, чтобы ударить, однако её отвлекло грузное чешуйчатое тело большой продолжительности. Говоря кратко, питон, после неимоверных усилий Верки, упал рядом с Маргариткиной ногой. Вероятно, тощая не знала, что этот вид змей не кусается; к тому же, запуская гада, не рассчитала траекторию, в результате чего питон маковкой стукнулся о неструганую доску и отключился. Верка поспешно освобождалась от цепких объятий змеюки, мечтая скорее разобраться с ненавистной, умной Маргариткой. Кулак встретился с горбатым носом, сломав его и придав девчачьим сорока с небольшим килограммам ускорение. Его хватило для того, чтобы после фантастического сальто через стул черноволосая грымза сломала шею.

Выстрелы стихли, безголовый Антоха замер на деревянному полу.

Люба, бежавшая на подмогу, не успела перепрыгнуть распростёртое на подступах к выходу топ-модельное препятствие, воспарила на высоту около метра и протаранила фалангу приближавшихся зомби, раскидав брательничков в разные стороны, а именно на зюйд, зюйд-зюйд-вест и зюйд-зюйд-ист. Почти не защищённый (ни мускулами, ни мясом, ни жиром), скелет Любы сломался поочерёдно в пяти местах.

— Иди сюда! Сюда, я сказала! — срывая голос, размахивая выкрученной у ближайшего зомби ногой, потребовала Надя.

Маргаритка метнулась в глубину помещения.

— Не поможет. — Оскалившись, рыжая двинулась туда же.

Честно сказать, та, кого она преследовала, убегать не собиралась. Напротив: отпихнула неподвижного мертвяка, который «обнимал» сцену, забралась на площадку для выступлений, порыскала глазами. Ага, подойдёт! Схватила гитару и рванула на себя, лишив заводной хард-роковый бридж главного инструмента. Шестиструнка досталась Маргаритке — вместе с выдернутыми руками музыканта.

Ничего не замечая, его коллеги вкладывали душу в вечно живой рок-н-ролл.

Гитара и вцепившееся в неё рукастое утяжеление полетели со сцены. Взмах ногой, что держала Надя. Не помогло. Дека раздробила хрупкий череп, треснула сама. Шлёп-бах!

Из подсобки, вытирая пальцы чистым полотенцем, вышел возрастной владелец трактира. Столь возрастной, что даже для зомби выглядел дряхлым. Осмотрел поле брани.

— Ладно, зайду попозже.

И удалился.

Закончилась очередная кода.

Тело Нади вздрогнуло, руки, залитые кровью, мелко задрожали.

— Надежда умирает последней! — что есть мочи выкрикнула Маргаритка и сиганула со сцены на экс-подругу.

Ноги в сапогах со шпильками протаранили спину. Надя затихла.

— Ну! — победоносно выкрикнула Маргаритка. — Ну!!! Получили, бесовские отродья!? И кто теперь скажет, что гитара не ударный инструмент! Ха-ха-ха! — Чародейка определённо была в ударе. — Вот так-то танцевать со мной гот-ро-о-о-о-ок!..

Длина звучания последнего слова растянулась из-за перекрытий: Маргаритка чрезвычайно громко заявила о своём эпизодическом триумфе. Не выдержала несущая конструкция, халтурно сработанная да к тому же подгнившая, будто бы в подражание вкусам неупокоенного владельца. А когда на одну из опор завалился оглушённый криком девушки зомби, после чего трухлявый деревянный столб надломился, крыша здания приняла категорическое решение: поехала.

Маргаритка отбежала назад, распласталась по стене. Эдгар, разобравшись с тринадцатым зомби, сел девушке на плечо, сжался в пернатый комочек. Крыша свалилась и, просвистев метеоритом из «Армагеддона», обрушилась на пол. Всё могло закончиться хорошо, если бы доски перенесли этот удар. Но они, естественно, не перенесли.

Пол улетел вниз. Крыша улетела вниз. Посетители улетели вниз. Бессловесно, как подобает мужикам или трупам. Одна Маргаритка не принадлежала ни к тем, ни к другим.

— Мама-а-а!..

По привычке растянувшаяся в вечность пара секунд безудержного страха — и смертельная битва остановилась. Прекратилось вообще всё.

Клубы пыли, клубы мрака.

Отплёвывающаяся Маргаритка, покрытая синяками, как гепард пятнами.

— Тьфу, тьфу. Тьфу-тьфу-тьфу!

— Кар-р!

— Сам ты кар-р: я пыли нажралась!

— Мар-ргар-ритка кр-рутая!

— И опилок!.. А? — Она не поверила ушам. — Ты это серьёзно?

— Дур-ра! Мар-ргар-ритка — дур-ра!

— Ну, верно, послышалось.

Усталая, злая, но оставшаяся в живых чернокнижница отряхнула готический наряд.

— Где мы хоть?

— Пир-рамида!

— Под трактиром?

— Пр-равильно!

— Чего ж тут правильного!.. Мнэ-э. А откуда она?

— Мар-ргар-ритка — дур-ра!

— Щас получишь. А ну отвечай нормально!

— Постр-роили!

— М-да, — пробормотала девушка, — могла и сама догадаться. А кто, не знаешь?

— Я чр-резвычайно осведомлён!

— Чрезмерно, я бы сказала. Так и кто же построил пирамиду?

— Стр-роители!

— Понтор-рез, — передразнила Маргаритка.

Её внимание привлёк саркофаг. Затем — алтарь с пентаграммой.

— Ацтеки? Майя? Инки? — спросила маг сама у себя — и не нашла ответа. — Но как они попали в наши края?

— Говор-рю же: дур-ра!

Кусок камня, брошенный уверенной, хотя и побаливающей рукой, полетел в сторону Эдгара. Сидевший в углу, на обломке каменной крыши тесноватого четырёхугольного склепа, ворон незамедлительно воспарил сквозь огромную рваную дыру в раздолбанный трактир.

— Помощь найди, — приказала девушка.

— Кар-р!

— Я те дам! Как Антохе! Быстро отправился на поиски!

— Хор-рошо!

Шумно хлопая крыльями, Эдгар вылетел наружу через разбитое окно.

— Откуда только взялось это дьявольское заведение? — пробормотала Маргаритка, растирая ноющие руки-ноги. И ответила сама на свой вопрос: — Но откуда-то ведь берутся кафе для вампиров, бары для геев и отели для дальнобойщиков…

Чисто для проформы подметя могильную плиту, некромантка уселась на саркофаг. Увидев лежащих вповалку трёх безжизненных моделей, в недовольстве вытаращила на них глаза.

— И вы тут. Ладно хоть мёртвые. Спасибо большое.

Она попыталась сплюнуть, что без слюны сделать проблематично. Пока Маргаритка боролась с предательским организмом — долго и упорно, — вернулся Эдгар.

— Кар-р!

— Ну что? Позвал?

— Мер-ртвы!

— Кто?

— Ever-rybody! All dead, all dead!

— А зомби?

— Кар-р!

— И они?!.. А, ну да, Антоха-то — фьють… Снова. Надеюсь, теперь уж бесповоротно. Впрочем, толку от этих неразумных моховиков… Блин! Жрать-то как хочется!

— Кар-ркнул вор-рон: «Пр-риговор-р»!

— Слышала. Что делать-то?

Эдгар не отвечал: сидя на особенно крупном обломке, ковырял перья клювом.

«Видимо, мои крутые бока амортизировали при падении, — предположила Маргаритка. — Замечательно, ничего скажешь. Лучше бы сдохла… Но, если взглянуть на с другой стороны, умирать я тоже не хочу».

Да-а-а… Положение было ужасно! В прошлом, на задворках города, на плите саркофага, стоящего в подземной гробнице, восседала молодая девушка — ученица ПТУ, абсолютно опечаленная. Оставалось одно — рыдать…

— О боже, обрез… Абдул, ты бы ещё бензопилу прихватил.

— Конечно, я её прихватил!

— Н-да, ума палата. Шестая.

— А вдруг тут зомби?

— Откуда им взяться? Их всех давно перебили… если они были. Но их, разумеется, не было, потому что зомбятиной только непослушных детишек пугать.

— И ещё зрителей блокбастеров.

— Вот святое не трожь.

— Не люблю спецэффекты.

— А я терпеть не могу словоблудных расхитителей гробниц.

— Как ты сказал?

— Опять не понял, да? Грабители-трепачи, грю, — отстой.

— А. Так бы сразу. Так понятно.

— Дверь взламывай.

— Пила мешает.

— Давай сюда!

— Ы… Ы-ы… Ы-ы-ы…

— Ай!

— Извини, Серёжа.

— Ага, щас как извиню тебя ломом, который в меня отскочил! По твоей милости.

— Опа-а…

— Что… там?

— Фигасе разруха.

— А откуда взялись гнилые деревяшки?

— И дыра в потолке.

— И… это что? Пивная кружка?!

— Но саркофаг-то на месте. Пойдём вскрывать. Только лом принесу.

— Топай-топай…

Серёжа с интересом огляделся.

— Вот и я.

— Ёптель, Абдул! Тебе сколько раз говорить, чтоб не подкрадывался?!

Абдул вручил напарнику лом.

— На кой он мне?

— Ты лучше орудуешь.

— Ла-адно. — Серёжа после такой наглой лести заметно смягчился. — Отойди. Ща будем… Ё.

— Да-да. Что?

— Видел?

— Где? Чего?

— Вон. По-моему, это кровь.

— Хм-м… — Абдул подошёл, нагнулся, чтобы поближе рассмотреть красное пятно. — Похоже на то. О! Серёж! Иди сюда. За саркофагом человек лежит.

— Единственный человек здесь я-а-а не пойму, чё за хрень?!

— Тело.

— Сам вижу, капитан Очевидность! Откуда оно?

— Она. Это девушка. Симпатичная. Только белая совсем.

— Переверни её обратно: до дрожи боюсь мёртвых людей!

— А неживых птиц?

Ворон, глубинно-чёрный, как… самый настоящий ворон, склонил набок голову, сверкнул глазом.

Рука Абдула начала совершать непроизвольные колебательные движения, выводя лучом фонарика замысловатые геометрические фигуры.

— Всевышний Аллах… эта тварь не дохлая!..

— Ну, чё ты так разнервничался? Птичку увидал и перепугался до мокрых штанов.

— Но откуда она здесь?!

— Оттуда же, откуда и я.

— Откуда?

— В смысле, откуда? Абдул, я ничего не говорил.

— «Если совершить ритуал воскрешения в месте, наполненном мощной древней магией, то удастся даже живого человека обратить умертвием без последствий для изменяемого в виде гниения и прочих неизменных спутников смерти; только кожа приобретёт нехарактерный для человека цвет мела; одежды, что носил превращаемый в момент проведения обряда, также будут не подвержены тлению». (Абдул Алхазред)

— Алхазред? Смешная у тебя фамилия, коллега.

— Серёж! — не выдержал араб. — Это не я!!!

— Ну, безусловно. Это я.

Неожиданно вспрыгнувшее, бездыханное до той поры тело повалило Абдула на плиты. Серёжа в ужасе отшатнулся, забиваясь в угол. Раздалось громоподобное «Кар-р!»…

— Вы утверждаете, — позёвывая, уточнила милая, но не особо умная служащая крупной страховой конторы, — что к вам явился живой мертвец в виде симпатичной стройной девушки с кожей… м-м-м… секундочку, я записала… да, вот, «словно у Белоснежки». Он… ну, то есть она заявила, что её зовут Трэш…

— Мэш.

— Мгм. А после того, как представилась, Мэш начала размахивать привязанной к руке включённой бензопилой…

— Именно. И, чтобы очень тяжёлый для хрупкой девушки инструмент не упал, придерживала его той рукой, где был обрез.

— Ясно. Размахивала, значит, требуя освободить квартиру?

— Да, причём — немедленно. Квартира-то её… Принадлежала ей, — поправился посетитель.

— Давно?

— В XXI веке. Но потом хозяйка случайно перенеслась в Средневековье, и ей пришлось ждать восемь или девять сотен лет, чтобы заявить права на жильё.

— И чем же всё закончилось?

— Она превратила меня в ходячий труп, перед этим, чтобы не выпендривался, выбив зубы ломом.

— Но я же прекрасно понимаю каждое ваше слово. Да, и почему вы совсем не мёртвый?

— Не то чтобы прямо совсем не мёртвый…

Уставшая от непродуктивного диалога, страховщица отложила ручку, поджала губы.

— Знаете, — проговорила она холодно, — вам не сюда надо, а к доктору.

— Эх, тут полно народу… — с виду, нелогично отреагировал на это заявление собеседник. — Ну да ладно.

Придя к выводу, что иного выхода нет, мужчина обхватил худенькими ладонями голову в модных квадратных очках, снабжённую ряхой вдвое шире среднестатистической и коротко стриженными, соломенного оттенка волосами. Голову, до странного не вязавшуюся ни с комплекцией посетителя, ни с манерой одеваться, ни с цветом кожи на руках. Клиент поднатужился, поборолся — а через мгновение раздались громкие испуганные крики людей. Под аккомпанемент этих-то звуков изгнанный из квартиры зомби и оторвал от шеи вместилище мозга самолично убиенного вчера логопеда.

(Июль, август 2013 года)

Похожие статьи:

Рассказы → Смерть им к лицу [18+]

Рассказы → Собачье печенье

Рассказы → Зомби_и_кальций

Рассказы → Обычный вечер

Рассказы → Гематоген