Сквозь разбитый циферблат. Глава №7

Глава 7: Ты всё равно не скажешь

Он втянул бархатный лёд свежего ночного ветра. Звёзды и Луна трусливо спрятались за непроницаемым покровом туч. Олег подумал, что именно этого — небольшой прогулки — и не хватало уставшему от алкоголя мозгу… и вдруг вспомнил, что совсем забыл про этот чёртов будильник.
Он по-прежнему ждал его на столе: всё такой же обыкновенный и из-за этого ещё более странный.
Захватив часы, мужчина направился к месту встречи.
Сорвавшиеся с ветвей листья прочертили в воздухе плавную кривую. Мужчина почувствовал, как сильно наэлектрелизован воздух.
А через миг небо запылало нестерпимо-белым.
Огромный, ослепляющий до боли в зрачках диск взметнулся в небо. На миг его отблеск даже отразился на посмертном саване, сотканном из непроглядных мрачных туч. Сердце застучало от волнения.
Олег подошёл к трём брошенным милицейским автомобилям с приоткрытыми дверьми. На земле — разбросанные предметы, от взгляда на которые муражки шли по коже. Рация, удостоверение, пара пистолетов (из каждого поднималась невесомая струйка дыма). Автомат Калашникова, фуражка, фонарик...
Олег нагнулся за удостоверением.
«Комитет Государственной Безопасности. Знакомое имя и лицо. Я его уже видел раньше...»
Воспоминания о собственном двойнике, убившем заместителя директора БАЭС, пробудили ещё больше струн паники, коснувшихся его души ледяной хваткой.
Неуловимый щелчок предохранителя и оглушительный лязг затвора напугали Олейникова до полусмерти, пока тот, ухмыльнувшись, не осознал — звуки эти издавал пистолет в его собственной руке.
Взглядом не жертвы, но убийцы, готового сделать меткий выстрел в голову любому, кто окажется в поле зрения, он окидывал каждый мрачный уголок двора и не находил даже намёка на жизнь. Ни человека, ни зверя, ни насекомого. Загрохотало сердце, боковое зрение уловило резкое, неожиданное движение — так хищник прыгает на добычу прежде, чем перегрызть ей горло. Но это оказался всего лишь лист, оторвавшийся о ветки.
Знакомый голос остудил до безумия разгорячённый разум. Олейников опустил пистолет и ухмыльнулся, встречая нас с Лёшей, выходящих из подъезда.
— А где менты? — спросил парень.
— Я никого не видел, — отозвался Олег. — Вы об этом человеке? — он показал найденное удостоверение. — Он был здесь? Что ему было нужно?
— Это уже не важно, — произнёс я. — Важнее то, что сейчас произош...
— Не важно?! — неожиданно вскрикнул Алексей, напугав нас обоих. — Слышишь, ты, это уже переходит все границы! Раньше тоже случалось всякое! Я видел результаты твоих опытов, видел очень странные вещи, я перестреливался с преступниками, я был в Афгане, наконец! И я ни разу не обсирался от страха! Но то, что случилось сдесь, не лезет ни в какие ворота, это просто сумасшествие какое-то! Во что ты нас впутал, дед?! — он схватил меня за воротник. — Во что! Ты! Нас! Впутал!
— Успокойся, Лёша, он и так столько всего пережил, а тут ещё и ты, как истеричка… — бормотал Олейников, оттаскивая парня. Тот зло, резко, с хрипом выдохнул и замолчал. Затем мужчина повернулся ко мне и спокойно (хоть и не без напряжения) спросил:
— Максимыч. Ты можешь объяснить то, что сейчас произошло?
Никакого желания рассуждать о неведомом у меня не было. Вешать ярлыки, продиктованные мистическими телепередачами, и вовсе противно, ведь это даже близко не стоит рядом с настоящим объяснением.
— Произошло то, что вы видели, — кратко ответил я. Едва разлечимое эхо подтвердило мои слова, отозвавшись на очередной звук, оброненный в этой подворотне.
— И что мы видели? — процедил недоверчиво Алексей.
— А на что это похоже?
Шипящий, будто сотня ядовитых змей, ветер подбрасывал падшие листья, что пожелтели подобно страницам старой книги. Трое потерянных в ночи странника стояли под светом фар брошенных автомобилей, а где-то над их головами, над чёрным занавесом облаков, парило нечто необъяснимое.
— Не шути так, старый.
— Я полностью серьёзен, — произнёс я. — Так на что это было похоже?
Алексей замялся. Они с Олегом переглянулись, затем снова уставились на меня. Лёша прохрипел:
— На сраную летающую тарелку?
— Возможно.
Парень снова схватил меня за грудки и заорал прямо в лицо:
— Что значит «возможно»?! Мать твою, старый хрыч, что значит «возможно»?! Что! Это! Значит!
— Успокойтесь вы, — выдохнул Олейников после того, как вновь нас разнял. — Максимыч, Альберт, скажи. Ты можешь как-то объяснить увиденное нами явление с помощью физики?
— Никак, — ответил я.
— Что значит «никак»? — пробормотал Олег. — Что ты хочешь сказать?
— Ничего, — ответил я и сразу повысил голос: — А что ты хочешь от меня услышать?! Это НЛО, неопознанный летающий объект! Неопознанный! Как я могу ещё что-нибудь сказать?!
Они переглянулись. Мы продолжали стоять рядом с брошенными автомобилями, в окружении разбросанного служебного оружия. Стволы, чёрные, как тень обсидиана, падшего в самую мрачную пропасть, и золотистые гильзы перестали дымиться. С каждой минутой ветер становился всё наглее.
— Скажи, ты точно уверен, что не имеешь к этому никакого отношения? — чуть более жёстким голосом поинтересовался Олег. Должно быть, точно так же он «колол» преступников на допросах.
— Ты принёс будильник?
— Пожалуйста, ответь на мой вопрос.
— Пожалуйста, ты принёс часы?
— Максимыч! — на этот раз не выдержал Олейников. — Ну какое это сейчас имеет значение?! Здесь произошла перестрелка. А потом люди просто исчезли, оставив оружие, документы, машины! Скажи, причём здесь часы?
— Я чётко задал вопрос, — голос мой стал нерушимым, будто камень.
— Отвечай первым!
— Ты принёс их?..
— Проклятье! — Олег двинул кулаком по капоту УАЗа, а затем ткнул мне в лицо удостоверением. — Я знал этого человека! Видишь его лицо? Смотри сюда! Это следователь Бюро, который вместе со мной расследовал одно очень странное и жуткое дело! Зачем он приехал сюда? Что ему надо? Ему нужен был я? Или вы? Может быть, вы замешаны в тех убийствах? Или вы сделали что-то ещё?!
— Олег, где часы? Просто скажи мне, где они!
— Просто скажи мне: какого хрена! — Олег отвернулся и рассмеялся. Лёша отшатнулся от бывшего мента, хотя сам только что не размазал меня по стенке. Не оборачиваясь, Олейников вынул из кармана будильник и демонстративно приподнял его:
— Вот они. Скажи, что в них особенного? Ты спрятал внутри наркотики? Контрабандные алмазы? Или бомбу?
— Это просто часы.
— Тогда зачем они тебе, чёрт тебя дери?! — развернувшись, он крикнул мне это прямо в лицо.
— Молодец, а теперь отдай их мне.
— Зачем?!
— Просто отдай.
— Какого хрена я должен отдавать тебе эти ср...
Сердце забилось столь же сильно, сколь аритмично. Я явственно увидел, как по металлическим поверхностям пробегают молнии. Нестерпимый свет накалил наши сетчатки и заставил зажмуриться.
Ослепительный, устрашающий, нереальный — он висел прямо над нами. Светящийся диск, не обладающий никакими физическими свойствами. Он будто был выдран из чужого мира. Словно вырезан ножницами с детского рисунка и приклеен на фотографию. Таким противоестественным он казался нам — озарённым его холодными лучами.
— Бежим!
За какой-то миг забылись все разногласия, а вместе с ними под тенью ужаса кануло и остальное. Общая беда вовсе не объединила, а сделала нас паникующими жертвами. Беги быстрей. Предай, но выживи. Каждый думал только о себе, и лишь вырванный из кошмаров сумасшедшего пылающий диск беззвучно двигался. Прямоугольники окон блестели, озарённые этим, почти касающимся далёких крыш, потусторонним фантомом.
Мы не знали, как именно он заставил исчезнуть оперативников. Но совершенно точно ясно одно — сначала появляется нестерпимый свет.
Мои колени не ныли от боли — я вдруг почувствовал, что через миг они просто «отключатся» и опрокинут меня на асфальт. Лёша бежал впереди всех, Олег чуть позади. Блеск на стёклах припаркованных автомобилей и гладких камешках, вкроплённых в асфальт, становился всё ярче. Я не мог смотреть наверх, но понимал: она прямо надо мной. Эта дрянь всё ближе. Возможно, она опустилась уже вплотную, и скоро, совсем скоро меня...
— Альберт! — кто-то схватил за рукав и дёрнул вперёд. Я поднял глаза на Олейникова и почуствовал стыд за свою старость. За своё существование. Ведь он вернулся за мной. Ввязался во всё это. И я знал, что больше не смогу ни бежать, ни идти, я просто упаду и утащу за собой последнего настоящего смельчака в этом проклятом месте, в этом смутном времени и этом враждебном пространстве.
Балансируя на грани безумия, я попытался разорвать петлю ужаса, что незримо затянулась на шее. Будто в ночном кошмаре, где не разрешено звать на помощь, я открыл рот, но издал лишь вздох.
— Не волнуйся, старый, сейчас мы тебя вытащим… — он тяжело дышал, потому что ему приходилось волочь моё неподвижное тело на своих плечах. Казалось, я сам ощущал тяжесть, что на него взвалил.
— Ча… ча...
— Сейчас, доберёмся до того подъезда… — хрипел он, с трудом преодолевая каждый метр. Из-за света, падающего жарким дождём на наши головы, было не разобрать и собственных рук.
— Ча...
— Что ты несёшь, старый? Сейчас… мы...
— Часы… часы… вытащи их… вытащи часы...
Он продолжал волочь меня под прямыми адскими лучами, от которых болели глаза даже с закрытыми веками. Я собрал последние силы в кулак и свободной рукой (другая лежала на его шее) схватил Олейникова за воротник. Подтянувшись, я захрипел прямо ему в лицо:
— Часы! Разбей эти чёртовы часы! Разбей их! Просто разбей!
Он застыл на месте. По его тяжёлому вздоху я понял, что Олега охватили тяжкие раздумья. Но тем он и отличался от Лёши — знал цену возраста. Меня сильно тряхнуло, когда он бросил будильник на асфальт и ударил его сверху ботинком. Но тот оказался слишком твёрдым. Тогда Олейников немного оттолкнул его от нас, достал пистолет и сделал выстрел. Не знаю, каких мучений ему стоило открыть глаза при таком нестерпимом свете.
Я с удивлением осознал, что нас окружает мрак. Все окна, лампочки и даже фонари, склонившиеся над проезжей частью, как и светофоры, как фары проезжавшей мимо… нет, стоящей на месте прямо посреди мостовой легковой машины. Больше не было над нами и белого диска.
Освещённый робкими отблесками Луны, выглянувшей из-за расцарапанных, раскиданных по небу туч, у наших ног лежал будильник.
Секундная стрелка застыла, словно комар в янтаре. Под ней темнела точка аккуратно вошедшей в циферблат пули. Из отверстия исходил дымящийся шлейф. Осколки тонкого стекла распластались хаотичным узором.
— Уходим, у нас мало времени, — прошептал я, и Олег с новыми силами потащил меня к нашему дому. Пауза давила сильнее удушья, сильнее боли в груди, и я нарушил эту депрессивную, гнятущую тишину: — Ты даже не хочешь спросить, что это было?
— Ты всё равно не скажешь, — ответил он и увлёк меня в умиротворяющий мрак подъезда.