В моем доме были выбиты почти все окна, и ветер свободно гулял по пустым комнатам, хлопая ставнями с огрызками стекол.
- Пригнись, дурак!
- Да я просто посмотреть хотел.
Впрочем, особо смотреть было не на что. Пустая улица, засыпанная снегом, покосившийся одинокий фонарь в конце квартала, мусорные баки и больше ничего. Да, еще темное небо над нами без каких-либо признаков луны, звезд и любого другого источника света. Солнца за последние двадцать часов я тут тоже не наблюдал.
Два пса появились внезапно из-за угла кирпичного дома, в котором еще вчера была почта. Теперь только пустые бланки извещений шуршали по улице под порывами ветра.
Псы. Их и псами-то назвать трудно. Твари метра два в высоту с вытянутыми мордами и без ушей. Один замер в неестественной позе, второй поднял морду к фонарю и принялся раскачивать им, словно пытаясь уловить едва слышимые запахи.
- Отходим, - шепнул Генри и начал пятиться, низко пригнувшись к земле, к ближайшему подъезду. Я последовал за ним, не сводя глаз с замерших под фонарем силуэтов. Пес у стены резко дернулся и направил тонкий нос в нашу сторону, второй мгновенно припал к земле.
- Бежим!
Я сорвался с места, раскидывая пустые мусорные баки, налетел на Генри, и буквально втолкнул его в дверной проем. Ночные твари двигаются почти бесшумно, но не в этот раз. Послышался грохот опрокинутых баков и глухой удар о стоявший почти поперек дороги ржавый седан. Псы могли в три-четыре прыжка преодолеть расстояние до нас, но, к счастью, потеряв цель из виду, они на пару секунд замешкались, а мы уже бежали вверх по темным лестницам, пролет за пролетом, надеясь наткнуться на открытую дверь случайной квартиры.
Есть! На четвертом этаже. Влетаем, закрываем за собой дверь и падаем на пол. Лежим без звука, почти не дыша. На лестнице топот. Вверх, потом вниз. К счастью, эти твари не настолько сообразительны, чтобы обследовать дверь за дверью. Отчетливое, почти лошадиное фырканье отчетливо слышалось на лестничном пролете, совсем близко от нашего временного убежища. Я лежал, вжавшись в пол, и бесшумно вдыхал запах сырого бетона под моим лицом. Только сердце бешено колотилось, казалось, что даже эхо разносит по пустой квартире его гулкий стук.
Фырканье прекратилось не сразу. Мне показалось, что прошли долгие часы, пока топот тонких, но тяжелых лап не раздался за выбитым окном. Только через некоторое время мы позволили себе подняться. Генри придавил дверь старым стулом, а потом пододвинул к ней найденное в комнате кресло. Для своих лет (ему явно было за пятьдесят) и грузной комплекции, он проявлял чудеса в скорости и физической силе.
- Всё, - Генри опустился на пол к дальней стене, подальше от окна, - можно перевести дух. Угощайся.
Он вытряхнул из сумки несколько банок просроченных консервов и сомнительную пачку диетических хлебцев. Некоторое время мы ели молча. Потом Генри поудобнее устроился в углу, в темноте. Там тускло загорелся красный огонек, и потянуло едким дымом.
- Не учуют, - сказал он, словно прочитав мои мысли, - они уже далеко. Тут их не так уж много, нам просто не повезло сегодня.
Я промолчал, лег на пол и закрыл глаза. До полуночи тридцать четвертого мая оставалось четыре часа.
Генри я встретил утром в пустом магазине в конце улицы. Он набивал банками грязный рюкзак и что-то бубнил про себя. Заметив меня, он на секунду замер, поправил на носу толстые очки, а потом приложил палец к губам и жестом велел следовать за ним. Мы бесшумно бродили пол дня, заглядывая в пустые киоски и магазинчики. Иногда нам везло, и мы находили банку-другую консервов или заплесневевший сухарь. Потом мы обедали найденными на крыше высотки консервами, и пили воду из ржавой фляги.
- Давно тут? – спросил он.
Я сказал, что два с половиной дня, и все еще не понимаю, где я. Рассказал, что проснулся в своей кровати, в своей квартире, но с выложенными грязно-белым кафелем стенами, а часы снова показывали тридцать первое мая, девять утра. Лил дождь, и в квартире не было света. Город за окном буквально утопал в потоках воды – первые этажи уже скрылись в грязной реке, в которую превратилась улица. Во все окна стучали крупные капли дождя, а вот дверей в квартире не оказалось. В прихожей была гладкая стена, с пустой картинной рамой на ней. Никаких дверей. Только под вечер я понял, что это не сон. И тут мне стало по-настоящему страшно. Я метался по пустым комнатам и кричал в окна, за которыми поднималась вода. Я сходил с ума от ужаса, но в полночь дождь прекратился. Исчез и кафель со стен. Весь следующий день окнами сияло огромное солнце, плавя асфальт, раскаляя воздух и стекла в оконных рамах. Но вернулась на место дверь. Наверное, возможность покинуть квартиру и спасла мой рассудок, хотя все происходящее и сейчас кажется мне бредом. Я не смог выйти из подъезда на раскаленную улицу, но зато нашел немного воды – она текла тонкой струйкой из водопровода на первом этаже. Бог знает, сколько часов я потратил на поиск логического объяснения происходящему. Потом мне стало казаться, что я умер во сне и отправился прямиком в ад. На третий день я встретил Генри. Было темно. В этом мире, казалось, совсем нет солнца и людей, но было электричество, а значит, он был обитаем. Я убедил Генри вернуться в мою квартиру – там я чувствовал себя под надежной, хоть и выдуманной, защитой. А потом были собаки, чужой подъезд и квартира, ставшая нашим убежищем.
- А я тут уже три месяца, - сказал Генри, и огонек в темноте загорелся ярче, - как и ты, проснулся утром и понял, что мир изменился. Солнце так и не поднялось. Сначала просто бродил, потом смастерил себе убежище. Там, - он махнул рукой в сторону окна, - квартала четыре отсюда. Выхожу только за продуктами, но их все меньше. Мечтаю найти машину на ходу и попытать счастья в другом городе.
- Думаешь, где-то еще остались люди?
- Ну, если не местные, то такие как мы – точно. Тебя-то я встретил.
Я подсел ближе к окну. Ветер все еще гонял по улице мусор. Собак не было слышно.
- Три дня назад появились эти твари. Сначала одна. Еле удрал от нее. Потом стая. Их все больше. Думаю, люди недавно оставили этот город, а теперь сюда лезет всякая дрянь. Это совсем не безобидные твари, поверь мне. Я видел, как они разорвали себе подобного на мелкие куски – зубы как бритвы. А еще они не лают и не воют, а скорее трубят, как эти… слоны.
Генри на минуту высунулся из тени и схватил еще одну банку консервов.
- И эта просроченная, - разочарованно протянул он, - надеюсь, еще съедобная.
По комнате разнесся слабый запах перца.
- Где мы, Генри? – спросил я.
Он некоторое время молчал, затем снова щелкнул зажигалкой.
- Знаешь, есть у меня одна версия. Я ведь был физиком еще три месяца назад. Не то чтобы знаменитым, а так, в школе преподавал, - он улыбнулся в полумраке, - знаешь, до появления известной нам вселенной времени не было, а материя была настолько плотной, что и представить себе нельзя. А потом был взрыв, и появилось время, в том понимании, как мы его знаем – если что-то изменить в прошлом, то изменится и будущее. Вот только в момент взрыва возникло бесконечное количество возможных реальностей – как круги на воде. И каждая из них на мгновение отстает от предыдущей.
- Я не понимаю, - сказал я.
- А я и не прошу. Просто высказываю вслух свою догадку. Представь, что мир секунду назад совсем другой, и на секунду вперед – тоже. Просто мы живем в своем круге на воде, и наша реальность всегда с нами. А теперь представь, что мы отстали на миг от своего времени.
- Мы окажемся в другой реальности, - устало произнес я.
- Именно. Ты их пересек три, не считая собственной, а я застрял в этой насовсем.
- Постой! – я вскочил на ноги от внезапной догадки, - значит завтра…
- Увы. Тебя ждет новый мир, а я останусь тут со своими тухлыми консервами и стаями трубящих собак.
Он невесело рассмеялся и запустил пустой банкой в стену.
Я стоял у окна и смотрел на качающийся фонарь. Мой дом и моя квартира смотрели на меня с другой стороны улицы проемами выбитых окон. Какой она будет завтра? Залитой водой, выжженной солнцем, разрушенной килограммовыми градинами или одиноко плывущей сквозь космос, возвышаясь на планете, лишенной атмосферы.
В конце улицы прошмыгнула тень. Вдали проследовали силуэты гигантских псов, сбивающихся в стаю.
- Почему так? – спросил я.
- А мне откуда знать? По какой-то причине ты все еще скользишь между мгновениями, задерживаясь в каждом на сутки. Разумеется, это не бесконечный процесс. Будем надеяться, что он пойдет вспять, ну или, на худой конец, остановится сегодня.
- А что тогда?
- А тогда, - лицо Генри выплыло из темноты с потухшей сигаретой в зубах, - мы найдем машину на ходу, накидаем в багажник консервов, прихватим пару ружей из магазинчика в центре и поедем искать людей.
Что ж, не худший из вариантов.
- Знаешь, чего тут не хватает? – Генри швырнул окурок в окно, - Солнца. Вот его-то мы и поищем. Тут не может совсем не быть никакого света. Поедем на восток.
- Там вроде была трасса, - сказал я.
- И не одна. Я вот подумал – к черту ружья. Захватим продукты, те, что остались, и вперед. Одну машину в соседнем дворе я подозреваю в наличии бензина. Не бойся, парень, найдем мы тебе солнце.
Я улыбнулся и прислонился к стене. Сквозь наваливающийся сон слышал, как Генри гремел банками, ругаясь на слишком просроченные этикетки. Мне снился сон, и я видел дорогу, бесконечную, но с обязательным рассветом впереди. За нами гнались стаи псов, но они отставали и вдруг остановились совсем, там, где ровного асфальта коснулись косые лучи рассвета. И повернули обратно в темноту. А мы ехали вперед, все быстрее, и небо становилось все ярче.
Я проснулся, но не открыл глаза. Тишина, стена за спиной и лучи теплого солнца на моем лице.
Похожие статьи:
Рассказы → 29 февраля (конкурс "Лишние дни", работа №3)
Рассказы → Тахионный смотритель (конкурс "Лишние дни", работа №2)
Рассказы → Тридцать второе меолам (конкурс "Лишние дни", работа №4)
Рассказы → Несуществующий день лета (32 августа, конкурс "Лишние дни", работа №1)
Рассказы → Междумирье ("Лишние дни", внеконкурс)
