В соавторстве с Кристобалем Хунтой
Он старательно вырезал на небе силуэты выдуманных зверей. Морщил лоб и кусал губы – последний зверь не давался резцу, таял обманчивым облаком и менял форму под порывами ветра.
Она остановилась за его спиной, ела мороженое и молчала.
Он почувствовал ее взгляд – обернулся.
– Зачем ты пришла?
– Я устала. Мой замок рассыпался. А сил строить другой у меня нет.
– Наверное, опять лепила только из света? Я же говорил, что нужно добавлять немного тьмы…
Он в раздражении отложил в сторону скальпель и зашагал к обломкам замка, на ходу скручивая в тонкий жгут ниточки автострад, сметая с них подвернувшиеся автомобили и забирая крохотные жизни из обломков искорёженного металла. Чёрной патокой осели эти жизни на его ладонях, стекая на землю тягучими струйками. Он сложил ладони лодочкой, чтобы удержать тьму, и щедро плеснул ею на радужные обломки, потом торжествующе взглянул на подругу, и с удивлением заметил выступившие на её глазах слёзы.
– Что тебя так обидело?
Девушка закрыла лицо ладонями, и плечи ее сотряслись от беззвучных рыданий.
Он нахмурился, неловко тронул её за плечо.
– Прекрати, слышишь. Пойми, это просто глупо.
Она резко отстранилась, тряхнула звездными кудрями и пошла прочь.
– Дура, – прошептал он, – Просто дура.
Она почти скрылась в искрящемся молочном тумане, когда он бросился вслед за ней.
Он догнал её на границе вечности. Она сидела на дымящейся горбатой спине млечного пути и задумчиво бросала мелкие звездочки в бездну. Он осторожно присел рядом:
– Пойми, свет без тьмы обречен…
Он протянул к ней руку, но девушка, проявив неожиданную строптивость, с рыданием оттолкнула его от себя.
– Мне противны эти игры в равновесие! Боль и наслаждение, горе и счастье, весёлость и уныние, созидание и разрушение не могут жить рядом! Мы выжигаем свои души на потеху безразличной Вселенной!
Он поджал губы и с нарастающим раздражением спросил сухо:
– Значит, я противен тебе?
На долю секунды в её взгляде мелькнуло смятение, но оно быстро уступило место ярости.
– Мы разные, пойми ты, наконец! Ты ранишь меня своей жестокостью, и я больше не хочу находиться рядом с тобой.
Он глухо зарычал и сжал кулаки.
Эти двое, увлёкшись ссорой, не замечали багровые всполохи материи, которые жадными пальцами потянулись в их сторону, привлечённые их взаимными упрёками. Осколки планет, звёзды и звёздные скопления, черные дыры и квазары закрутились диковинной спиралью, стягиваясь к центру вселенной, где стояли две фигурки: он и она. Свет и Тьма.
– Ты хочешь уйти?! – кричал он, и в унисон его словам скручивались в тугую пружину галактики, бриллиантовой пылью с черных ладоней сыпались и гасли звезды, разноцветными кострами расцвечивали пустоту туманности, – Уходи! Что ты без меня?! Капризная дура!
– Ты сам безумен! Тьма это смерть для вселенной! Жизнь может дать только свет! Не будет света и тьма пожрет себя сама!
– Сумасшедшая фантазерка! Этот мир родился из тьмы! Черный цвет главенствующий. Он включает в себя весь спектр цветов! Неужели ты не понимаешь таких простых вещей?!
– Замолчи! – выкрикнула она и закрыла уши ладонями, – Я не желаю слушать тебя!
И от этого крика где-то в безмолвной пустоте родился стон. Сначала тихий и робкий, но с каждым мгновением набирающий силу
Спираль, вовлекла в себя всю материю Вселенной. Теперь она вращалась с немыслимой скоростью, обратившись в воронку, которая с жадным хлюпаньем проглатывала мир за миром, галактику за галактикой. Миллиарды лет пронеслись подобно одному мигу, и вот вся вселенная сжалась в одну маленькую сферу. На крошечную долю столетия эта сфера тёмной коркой окружила двух бывших влюблённых, которые ничего не замечая отвернулись друг от друга. Затем вся громада мира сжалась, раздавив и перемешав друг с другом их тела. В следующий миг ослепительная вспышка пронзила пустоту пучками фотонов. Гулкий взрыв расплескал материю, придавая миру новый, обновленный облик. Темная материя, испещренная светлыми искорками звёзд, в едином порыве рванулась прочь от центра Вселенной. Пульс мира сделал ещё один удар.
аж звезды в глазах залетали! 
