Причина гибели других

Никто не наслаждается скукой больше, чем горноспасатели. Страсть к безделью если и при чем, то на месте эдак на третьем. На первом — радость, что никого из подопечных не завалило. На втором — уверенность, что вытащат, даже если завалит, ведь случалось уже оказаться не готовыми — то у техников не слава богу с оборудованием, то телепат не может настроиться, то медиков нет из-за каких-то нестыковок. И рудокопы, которых еще можно было спасти, гибли. Сейчас оборудование в порядке, все готовы.

  Так что скучали в свое удовольствие. Техники лениво шлепали картами, медики — кто за шахматами, кто видеоочки нацепил. Эрик лежал на органомичной кушетке, слушал спокойную музыку и читал сборник легкого юмора — телепату больше всех нужно быть расслабленным, не нагружать свой драгоценный мозг. В карточной игре приходится думать и запоминать, в виртуальных бродилках-стрелялках от эмоций никуда не денешься, кино, и то не желательно. Для телепата-горноспасателя важно уметь наслаждаться скукой, как ни для кого другого.

  Краем полусонного сознания Эрик отметил, что пришел медик Луис, сменщик Родриго — у них меняют не всю бригаду сразу, а по одному. Пока Родриго торопливо собирался, жестколицый толстяк Рассел — начальник горноспасательного отряда вводил в курс:

   — Три бригады на юге, Травкин — в двадцать шестом секторе, Астахов — где-то на сверхглубоком горизонте.

   — На сверхглубоком? — напряженно переспросил Луис. Он врач молодой, а с горноспасателями и вовсе третий раз дежурит, потому нервничает.

   — Астахов не наш клиент, — досадливо успокоил Рассел. — На сверхглубоких строго — есть верные признаки, что все нормально, чуть от них отклонение… даже если просто что-то необычно — значит, будет обвал, отступать надо. А на глубоких, даже когда по всем признакам все нормально, случаются обвалы. Или потопы, или взрывы. Так что за Астахова не волнуйся. За Травкина беспокойся — в двадцать шестом секторе самая задница. И активные породы, случись чего, рудокопы могут облучиться.

   — На малых глубинах еще хуже бывало, — заметил тоном знатока пожилой техник Курт. — Особенно поначалу, пока гипер не приспособили. Спасатели сами на горных комбайнах забуривались и заваленных искали, а то и руками вытаскивали. Это сейчас у вас гипер, телепаты...

   — Сейчас тоже не мёд, — холодновато вставил Рассел, — это на средних глубинах по полгода скучали. Даже сокращать горноспасателей хотели, но...

  Его разглагольствования грубо оборвал вибрирующий свист аварийной сирены — началось, и как всегда, неожиданно. Несколько голосов с разными интонациями произнесли, воскликнули или прошептали: "Травкин". Техники слаженно бросились к своим пультам, медики их пропустили и выстроились наготове у приемных камер гипера.

  Эрик до такой степени расслабился, что не сразу осознал происходящие. Даже от сирены не вздрогнул, не то, что остальные спасатели.

  Потом, отметив напряженные взгляды, натянул на выбритую голову шлем пси-терминала, контакты привычно захолодили кожу. Подошел медик с иньектором, но Эрик выставил ладонь — отказался от стимуляторов.

  И приступил к делу. Своеобразным привычным усилием сжал сознание в точку, потом осторожно превратил в тонкий луч. Направил его влево и чуть вниз, как подсказывали цифры и картинка на мониторе, принялся шарить, выискивая человеческий мозг — пусть бессознательный, но живой. На жилых и рабочих уровнях колонии постоянно натыкался бы, но они много выше. А ниже — только рудокопы. И пятеро из них завалены, и неизвестно, надолго ли хватит защиты скафандров, кислорода, насколько высокая радиация. Вытаскивать надо, и срочно. Быстрее всего — гипером, нацелить который и должен телепат.

  Все уже заняли свои места, а Эрик еще искал. Наступила тишина, напряженная, как пружина спускового механизма, можно расслышать гул проводов и чье-то нервное дыхание. Эрик сканировал по расходящейся спирали — медленно, сейчас тот самый случай, когда надо спешить, не торопясь. Трудно описать словами, что чувствует телепат в поиске, до сих пор не хватает терминологии, только заумные математические формулы. Где-то между пятым и шестым витком Эрик "зацепился", "проскочил", "прицелился". "Обволок" и "захватил" чей-то мозг, бессознательный, но, тем не менее, переполненный острой болью. Хотел сказать техникам, а они и сами увидели — опытный Курт громко и спокойно объявил:

   — Есть!

  Эрик подтвердил жестом. Засуетились операторы гипера, тем временем достаточно легко удалось "захватить" четверых оставшихся — даже не целясь. Живы — хорошо, но четверо без сознания и всем пятерым больно.

  От пультов гипера донесся характерный аккорд, значит — выдернули заваленных, можно считать, что спасли.

  Потом трещали дозиметры приемных камер, шипела дезактивация. Визжали фрезы, вгрызаясь в панцири скафандров, медики как из мешка сыпали терминами.

  Эрик не смотрел — лежал с закрытыми глазами и слушал. Во-первых, уже отработал свое, во-вторых, навалилась "тоска телепата" — своеобразное отвратительное самочувствие после сеанса. И не спасешься от нее никак. Хоть в кому укладывайся — все равно навалится, когда очнешься.

  Прошелестела моторчиком каталка, еще одна — медики первично обработали спасенных и отправляют наверх, в операционные или реанимацию.

  Третья каталка до лифта не доехала, остановилась. Раздалась испуганная команда Луиса:

   — Голову, голову поверни!

  Эрик приоткрыл глаза и увидел, как рудокопа — молодого парня с багровым от радиационного ожога лицом — стошнило кровью. Об подставленный тазик дробно звякнуло. Отскочило и упало на пол что-то маленькое и белое — зуб?!

   — Он выживет? — обеспокоенно спросил Эрик у медика с тазиком.

   — Выживет, раз жив, — ответил тот раздраженно, — у нас все выживают.

  Эрик закрыл глаза и погрузился в тоску телепата.

  ***

  Через два дежурства Эрик оказался в жилом секторе рудокопов — в тамошних магазинчиках можно купить дешевый кофе, плохонький, но совсем без кофеина невозможно, а денег мало.

  И увидел: сидят в уличной забегаловке человек десять хмурых рудокопов, многие знакомы Эрику хотя бы внешне. Три стола сдвинули, а место во главе пустует, только стоит накрытый кусочком хлеба бокал с прозрачной жидкостью.

  Но ведь никто же не погиб! Давно уже аварии не превращаются в катастрофы — благодаря тщательной геологоразведке, рудничным комбайнам высокой защиты, скафандрам с компенсацией давления, системам аварийных сигналов, горноспасателям.

  Эрик подошел и хрипло спросил:

   — Кого поминаете?

  Ответил Астафьев — плечистый седой рудокоп:

   — Юрку из травкинской бригады. Молодой совсем, месяц, как призвали… В твою же смену было!

   — Когда?.. — выдохнул Эрик.

   — В тот же день, — покачал головой Астафьев. — До вечера не дожил. Выдернуть выдернули, но он облучился очень сильно. И компрессия еще...

  Как это возможно?! Ведь Эрик только позавчера с удовлетворением читал сводку: авария с рудничным комбайном, пятеро горняков госпитализированы с тяжелыми травмами и облучениями, но их жизнь вне опасности. Уверяли же медики, что спасут любого...

   — А ты, стало быть, бес? — спросил сутулый рудокоп с морщинками возле глаз от постоянного прищура. Бесами рудокопы почему-то называли телепатов-горноспасателей.

  Сутулый взялся разболтанным жестом за ближайшую бутылку:

   — Помянешь Юрку, бес?

   — Мне нельзя, — покачал головой Эрик, опускаясь на ближайший стул.

   — Нельзя-а? — протянул сутулый с угрозой.

   — Уймись! — грубо осадил его сидящий напротив Митяев — худой и горбоносый рудокоп, Эрик его знал — спас как-то пару лет назад.

   — Да, — добавил Астафьев, — телепатам нельзя пить, они и так на стимуляторах.

   — На стимуля-аторах, — тянул сутулый.

   — Да оставь ты! — досадливо выкрикнул Митяев. — Бесы не ради здоровья трезвенники, а чтобы таких как ты из завалов вытаскивать. Им ясность нужна и настрой.

  Сутулый, зло сжав губы, отвернулся.

   — Почему в сводках не сказано… что Юрка… — спросил наконец-то Эрик. — Ошибка в сводках?

   — Нет, просто брехня, — криво усмехнулся сутулый. — Чтобы не будоражить. Народ сводкам верит, так почему бы и не сбрехать.

   — Но ведь все равно узнают!

   — Откуда? — Сутулый посмотрел на Эрикак, как на дурачка.

   — Вы можете рассказать!

   — Ко-му?! Начальству? Будто оно не знает!

   — Журналистам, — очень неуверенно предложил Эрик.

  Рудокопы даже отвечать не стали. Кто-то хмыкнул, кто-то ухмыльнулся, кто-то, сжав зубы, потянулся за бутылкой.

   — Здесь есть безалкогольное пиво? — устало спросил Эрик.

  Потом пили, не чокаясь. Рудокопы водку, телепат-горноспасатель — желтую солоноватую бурду с газом. Лишь символизирует алкоголь, но ведь и сами поминки — символ.

   — Ты, Эрик, лучше не шуми, в бутылку не лезь, — тихо советовал Матюхин. — Твое дело заваленных выдергивать, а не за правду бороться. А то прицепится к тебе эс-бэ за распространение слухов. Ложных.

   — Но ведь человек погиб!

   — Скажут — жив, только переехал, — пожал плечами Матюхин. — Или — что не было никакого Юрия Величко.

  Можно и не спрашивать, зачем оно нужно Службе безопасности колонии. Легко догадаться. Тем не менее, Матюхин объяснил:

   — И так от призыва отмазываются, а узнают, что все мы смертники — вообще калечить себя начнут. Без красной руды останемся.

  В разговоре с кем-то другим Эрик мог, гордо выпятив грудь, заявить, что он-то не отмазывался, честно пошел под землю. И даже остался после трех лет обязательной службы на сверхсрочную, хотя мог бы уйти в психокорректоры, соционисты, в ту же СБ. Но здесь, с этими людьми, стыдливо отвел глаза — ведь знал, когда призывали, что не засунут его в скафандр, не загонят в комбайн и не отправят за красной рудой в недра. А будет сидеть на "детской" глубине в безопасности и уюте базы спасателей. Нет, можно гордится, что спас немало жизней, но… Но сколько на самом деле?! А надо ли выяснять, не будет ли это знание сбивать с настроя?

   — А говорят, Шварц из юго-западного уволился, — заметил кто-то на другом конце стола.

   — Вернется, — протянули в ответ. — Тоже будет надеяться...

   — А я мог бы уволиться, — заговорил Астафьев. — Есть у меня родич — мог в ремонтники устроить. Но деньги там не те, что здесь, а у меня семья. Вот и остался — чтобы детям хватило выучиться, чтобы они руду не добывали. Хоть компенсация им будет, если… если что.

   — К чертям компенсацию! — тихо, но с нажимом сказал худощавый молодой рудокоп. Похож на Юрия Величко — родственник? Все уставились на него — в этой среде поминать нечистую силу без серьезных на то оснований считается очень плохой приметой. А генитально-сортирная ругань приелась и почти не используется.

   — Смертники… — непроизвольно пробормотал Эрик.

  Матюхин пожал плечами:

   — Руда только в самых гиблых местах осталась. Много ее там, на сотни лет… На сверхглубинах еще, — тут он покосился на Астафьева. — Но ее там пока что не ухватишь. А на просто глубоких горизонтах — греби, сколько жадности хватит. Только лучше не своими руками.

   — Ага — нашими! — вступил сутулый. — А мы все надеемся, что бес выдернет, лепила вытянет.

  Эрик не спросил: "Почему не бросаете опасную работу?" Знал, что очень многие призванные — да почти все, — отслужив положенные три года, заключают контракт и остаются в рудокопах сверхсрочно. Потому что три года молодости потеряно, и трудно устроиться где-то еще. Так уж сложилось… или кто-то сложил нарочно, чтобы не осталась вдруг колония без красной руды.

  ***

  В парке было хорошо — зелень, цветы, запахи листьев и травы, журчат и сверкают фонтаны, тихо играет музыка. Эрику почти удалось расслабиться, поймать настрой перед завтрашним дежурством. По-прежнему сам собой вставал вопрос: "Скольких же я спас на самом деле?" — но уже не будоражил, как вчера, когда Эрик будто опору под ногами потерял. Даже поперся в бокс, где жила семья Юрия Величко — то ли убедится, что тот действительно погиб, то ли просить прощения, что не спас, то ли деньги предлагать.

  Бокс был опечатан. Соседи рассказывали, что Величко вдруг собрались и уехали. И что сопровождали их люди явно из СБ. И как мать Юрия плакала и причитала, что не нужна ей никакая компенсация, эсбэшники вежливо одергивали. Куда отправились Величко, зачем, о какой компенсации речь — неизвестно, но можно сказать наверняка — скотство это было, самое настоящее скотство.

   — Привет! Куда пропал?!

  Перед Эриком стоял Олег — одноклассник. Практически не изменился за годы — все такой же высокий, худой, нескладный. Нет, правда, больше двадцати пяти Олегу не дашь. Мумии не стареют. Это Эрик в свои сорок шесть выглядит на сорок пять приблизительно.

  На Олеге белая тенниска и черные брюки — безликая униформа служащих, от посыльных до высшего руководства, однако на ногах — туфли ручной работы. Есть в колонии семья мастеров-башмачников, но берут, только элите по карману. Стало быть, сложилась у Олега жизнь. А ведь он не в высшем обществе родился, не из богатых — отец какой-то помощник ассистента на ремонтном заводе, мать нянечка в детском саду. Тем не менее, избежал призыва в рудокопы, притом по-честному: хватило ума и трудолюбия поступить и выучиться. И многого достиг, судя по туфлям.

  Пожали руки, рассмеялись. Олег весело предложил:

   — Зайдем отметим встречу?! У меня в "Острове" столик оплачен, как раз недалеко идти.

   — Ну… пойдем, — немного опешив, согласился Эрик. Слишком привык к мысли, что дорогие рестораны с живыми официантами и живой музыкой не для него.

  По пути в "Остров" начался естественный для встречи одноклассников разговор:

   — И чем же ты занимаешься? — спросил Эрик первым.

   — Организовываю. В основном по научной части.

   — Вижу — дела идут?

  Олег скромно пожал плечами и сам предположил:

   — А ты где трудишься? Там, где за удачу пьют не чокаясь?

  Имелось ввиду СБ — намек, что у них на везение не рассчитывают, все делают основательно и обстоятельно.

   — Нет, — ответил Эрик. — Там, где по сигналу тревоги ложатся спать.

  Олег поднял брови, но развивать тему не стал.

  А вот и "Остров". Вошли — окунулись в тихие звуки арфы, мягкий свет, вкусные запахи. Вместо одной стены огромный аквариум с разноцветными рыбами и кораллом, вместо другой — тоже стекло, а за ним кусочек живой природы с кустами, яркими птичками и озерцом.

  Метрдотель поздоровался с Олегом, как со старым клиентом, и немедленно провел за резервный столик — потому что просто свободных не было, много народу. Надо же, сколько в колонии элиты.

  Потом Олег, раскрыв меню, сыпал французскими, китайскими и еще какими-то словами, спросил у Эрика:

   — Белое, красное, розовое?

   — Я не пью.

   — Но один бокал можно! Наоборот стимулирует!

   — Я и стимуляторы не принимаю — на них подсаживаются, а потом не могут без них.

  Олег понимающе кивнул и сказал официанту:

   — Пожалуйста "Гато Негро" одиннадцатого года и что-нибудь безалкогольное на ваше усмотрение.

  Официант ушел, одноклассники посмотрели друг на друга.

   — Не женился? — спросил Олег.

   — Ищу свою принцессу.

  На самом-то деле любой принцессе нужен принц, а молчаливый бритоголовый чудак не похож не принца. Телепат, который застрял в горноспасателях и на пятом десятке до сих пор не сделал карьеру, вообще жених незавидный.

  А вот Олег показал фотографию семьи на своем КПК. Жена — не модельная красавица, но за искры в глазах можно простить ей все, что угодно. И дочери замечательные.

  Принесли закуски — сплошная экзотика, Эрик большинство блюд видел впервые. Был даже палтус — его в условиях колонии очень трудно выращивать, потому стоимость одной порции больше, чем двухмесячный бюджет среднеобеспеченной семьи. А на вкус ничего особенного, рыба и рыба. Зато безалкогольный напиток под названием "тахо" Эрику понравился — почти несладкий, с богатым и приятным вкусом.

  Заговорили, естественно, о других одноклассниках, причем рассказывал в основном Олег. Эрик давно уже только через сеть с ними контактировал, и то мало. Он и с родителями терял связь понемножку — слишком часто встречи перерастали в тихие скандалы со слезами матери. В последнее время родители явно решили утешиться дочерьми, которые, в отличие от неудачника Эрика, устроились и наслаждаются жизнью. И откровенно стесняются непутевого брата.

   — Так чего ты в горноспасателях остался? — спросил Олег, подталкивая Эрику мисочку с каким-то особым студнем. — Ловишь кайф, спасая жизни?

  Эрик едва не поперхнулся "тахо". Ведь действительно, каждый раз, как удается "захватить" какого-нибудь заваленного бедолагу-рудокопа, случается короткая эйфория, сродни чувству, когда удачно попадешь в мишень. Неужели ради этого секундного удовольствия он пошел на сверхсрочный? А почему сам до сих пор уверен, что причина другая? Однако, подумав несколько секунд, Эрик отрицательно покачал головой:

   — Нет. То есть, кайф есть, но потом тоска телепата… никакой кайф ее не оправдывает. Я с самого начала… увяз, как первых вытащил. Предупредили медики, чтобы не смотрел, а я посмотрел, увидел их — они были обгорелые и с открытыми переломами. Прости, что за едой. И я… почувствовал себя убийцей.

   — Спас жизнь и почувствовал убийцей?

  Эрик вздохнул. Не хотелось ему начинать тяжелый провокационный разговор со старым приятелем, да еще и угощаясь за его счет в дорогом ресторане. Но остановиться не мог:

   — Сколько жизней стоит тонна красной руды? Двое рудокопов, четверо? Они гибнут, а остальные граждане колонии пользуются. И не задумываются даже! Получается, что общество сознательно приносит человеческие жертвы.

  Он был готов к возражениям, не раз их слышал от многих. И что без красной руды умрет до старости больше людей, в том числе детей, и что рудокопы совсем не обязательно гибнут, многие доживают до пенсии, и что призывают самых бесполезных, которые все равно ничего бы в жизни не добились, и что сверхсрочникам хорошо платят за риск. Не хватает людям смелости и честности признавать себя убийцами, вот и придумывают оправдания.

  Но Олег не стал спорить. Опустил глаза:

   — Да, ничего хорошего.

  Даже странно. Впрочем, он в молодости "заглядывал в шахту" — попадись трудный вопрос на экзамене, мог загреметь в рудокопы.

  Эрика понесло дальше:

   — А они еще и статистику подчищают, есть у меня подозрения.

   — Эти могут, — протянул Олег. — Настоящую мафию развели, их даже эс-бэ боится. Но недолго им осталось — добычу красной руды сворачивают.

   — Как?!

   — Потребности все меньше. Призыв уж точно сокращают — мои умники просчитывали оптимальные схемы. И комбайны будут консервировать — в соседнем отделе проектируют ангары. Без работы остаться не боишься?

   — Наоборот! Кайфа нет, платят мало. А точно шахты закроют?

   — По всем признакам.

  Кстати говоря, кое-что становится понятным. В частности — отношение начальства к Эрику. Поначалу, когда пришел и заявил, что остается на сверхсрочную, удивились и не знали, куда приткнуть — вакансий не было, ведь все телепаты срочники. Кое-как оформили младшим техником, за семь лет до просто техника дослужился, и на этом карьера замерла в неподвижности. Начальство повышать не хотело. Регулярно выносило благодарности, ставило в пример молодым телепатам, пару раз небольшие премии выделяло. Но если Эрик решался попросить прибавки к зарплате — отделывалось обещаниями. Грозил, что уволится, и слышал в ответ:

   — Ваше право, — таким тоном говорили, что последним подонком себя чувствовал. Ведь и вправду бросил бы погибать подопечных рудокопов, решись уйти.

  А пару лет назад все изменилось. Никаких от начальства благодарностей, премий даже не обещают, на угрозы, что уволишься, не реагируют никак. Раньше ценили, хоть и не уважали, а сейчас даже этого нет.

   — Подхалтурить не хочешь? — вдруг предложил Олег. — Маньякам из физики пространства телепаты нужны — надеются установить связь с Землей.

   — Как?! — удивился Эрик. — Гиперпути на Землю не восстановятся и миллион лет! Ты же учил физику...

   — Пути не восстановятся, а связь протянуть можно. Телепатическую, сам понимаешь, ну и нанимают вашего брата и сестру. Приварок неплохой, а если еще и связь наладишь… Только давай про это все после кофе поговорим — не люблю обсуждать дела за едой. А сейчас давай я тебе про дочек расскажу.

   — Давай.

  По подсказанному Олегом адресу Эрика встретил толстяк в белом халате, представился:

   — Майкл Сван.

  Считав карточку Эрика, удивился:

   — Горноспасательный отряд?

   — А что?

   — Вы староваты для призывника.

   — А я сверхсрочник.

  Сван удивился еще больше, однако ничего не сказал. Провел гостя к лифту, и они поднялись на приличную высоту, пожалуй — вершина какой-то башни или небоскреба. Ближе к космосу, чтобы мозги других жителей колонии не мешали телепатам? Зашли в комнату с рабочим пультом непонятного назначения и органомичной кушеткой, на которой спокойно лежал шлем пси-терминала.

   — Так чем именно вы занимаетесь? — спросил Эрик, усевшись на кушетке. — Мне говорили, что надеетесь установить связь с Землей, это так?

   — Да, так и есть, — кивнул Сван, не отрывая взгляд от пульта.

   — Но для этого нужен энцефаллоид, а если неизвестны его параметры, то… ничего не выйдет.

   — Во-первых, энцефаллоиды у нас есть. Во-вторых, до появления энцефаллоидов сверхдальнюю связь обеспечивали телепаты.

   — Ну да — подбирали пары.

   — Подбирали оптимальные пары, но это не значит, что у телепата может быть только один партнер. Недавно установлено, что, при определенных настройках пси-терминала, любые двое телепатов могут связаться.

   — Это… уже здесь, в колонии установили?

   — Да, однако на Земле наверняка проводились аналогичные исследования. У землян гораздо больше возможностей — ведь у них не одна замкнутая колония, а все миры, гиперпути к которым открыты. Кроме того, хотя гиперпути от нас к Земле оборваны, все же произошла релаксация относительных… словом, можно установить связь. И даже протянуть гиперкапилляр!

   — Сквозь капилляр не всякая молекула пролезет, а вот связь… Вы рассчитываете, что земляне выделят парочку телепатов, которые будут сидеть и ждать, пока мы тоже выделим?

   — Лично я уверен, что, какая бы ни сложилась ситуация на Земле, там заинтересованы восстановить связь с потерянными колониями. Во всяком случае — игра стоит свеч. Даже если мы не получим никаких материальных выгод… Вы никогда не чувствовали себя оторванным от человечества?

  У Эрика обычно и так хватало причин, чтобы расстроиться. А Сван, видимо, чувствовал.

   — Как вы работаете, сутки-двое? — спросил он.

   — Через сутки. Если просто вести поиск, то могу в свободный день часа два-три тратить.

  Сван пожал плечами и спросил:

   — Попробуем прямо сейчас?

   — Попробуем.

  Эрик уже прилаживал пси-терминал:

   — По какой схеме лучше работать?

   — На ваше усмотрение. Большинство предпочитает "круговые рывки".

   — Нетерпеливые. Молодежь, наверное.

   — Да, опытные телепаты слишком заняты. Стимуляторы нужны?

  Эрик отрицательно махнул рукой — он уже улегся на кушетке, настроился и стягивал сознание. Луч вытянул предельно тонкий и длинный, принялся шарить в направлении Земли. Казалось бы, "захватить" рудокопа в нескольких километрах и Землю в другом галактическом рукаве — не одно и то же. Однако у пси свои законы — ведь связь предполагается с телепатом, который тоже выпустит луч, будет им шарить. А если лучи пересекутся, телепаты почувствуют. Вернее — могут почувствовать, если достаточно внимательны и удачливы. Если найдут и друг на друга настроятся, связь будет устанавливаться сразу, без всяких поисков — потому что сознания объединятся. Не станут одним целым, больше похоже на соединенные проводом старинные телефоны — когда надо, можно "позвонить", соединиться. Вообще-то что за всю известную в колонии историю человечества на межзвездных расстояниях объединяли сознания единичные пары телепатов, остальные — лицом к лицу, потом уже разлетались по разным звездам.

  Искать инозвездного телепата можно разными способами, Эрик знал их все, но только теоретически. Подумав, выбрал способ попроще — его называют "последовательное сканирование". Долго, но гораздо надежнее, чем облюбованные молодежью "круговые рывки" — на них легче почувствовать, что "зацепился", но собственно "зацепиться" труднее.

  "Сканировал" Эрик неторопливо, дотошно, стараясь ничего не пропустить. Заскучать себе не позволял. Даже наслаждался тем, что сейчас не спасательный аврал и спешить некуда.

  Сван за пультом вздыхал, причмокивал, щелкал чем-то. Непрофессионал — когда телепат ищет заваленных, горноспасатели хранят тишину, чтобы его не отвлечь. Хорошо, что Эрик профессионал — не потерял внимания и заметил, как "зацепился". Очень слабенькое было ощущение, очень мимолетное. Едва уловил, даже странно, что обратил внимание. Тем не менее, "вернулся" и попытался "захватить" — однако и в этот раз тоже всего лишь "зацепился". Хотя ощущение было отчетливей. В чем дело? Может быть в том, что второй телепат тоже "шарит лучом", не стоит на месте? Может быть. Стрельба по движущейся мишени сложнее, чем по неподвижной, а в данном случае получается еще и вслепую. Эрик остановился, надеясь, что так второму телепату будет легче "захватить". А если тот второй тоже остановится, чтобы помочь партнеру? Подумав, Эрик все-таки "повел лучом" в сторону последнего "зацепа", но очень медленно. Долго вел, минут пять, кто-то другой страдал бы от скуки, а Эрик умел ею наслаждаться. Похоже, они с неведомым партнером мыслили одинаково — он тоже действовал медленно. И "зацеп" вышел четкий и прочный, почти "захват". Даже Сван на своем пульте заметил — шумно заерзал и что-то воскликнул. Почти "захват", но не совсем — все равно "проскочили", не успели вовремя остановиться. Тогда Эрик "двинулся обратно" настолько медленно, что сам удивился — не мог представить, что такое возможно, не ждал от себя. А неведомый партнер в этот раз предпочел вообще не двигаться, так что пятнадцать минут прошло до "захвата", Сван у себя за пультом весь изнервничался, судя по звукам. Да, в этот раз получился именно "захват" — прочный и надежный, разумы объединились. И разделить их можно, только убив одного из партнеров-телепатов.

  Сван очень громко вдохнул и выдохнул. А Эрик неожиданно воспринял: "Ух ты, здорово! У меня получилось! Привет, ты же из потерянной колонии?" — слова просто прозвучали в голове, женским голосом. Кроме того, очень ярко прочувствовались эмоции: бурная радость и удивление.

  Сам Эрик непроизвольно отвечал — да, здорово. Получилось у них обоих. Да, он из колонии Медея, гиперпути к которой давно уже оборваны.

  Эрику стало интересно, с кем он разговаривает, и тут же получил ответ в словах, образах и эмоциях — его партнерша была китаянкой по имени Чжан Ксу. Маленькая, слегка полноватая, живет не на Земле, а на планете Аква, впрочем — и на Земле бывала. По основной профессии — тестировщица каких-то программ. Когда телепаты только учатся использовать свои способности, то осваивают, кроме всего прочего, приемы, которыми можно "не думать лишние мысли". Чтобы нечаянно не выдать все самое сокровенное, когда объединят сознание с другим телепатом. И тем не менее, наставники предупреждают, что приемы не дают гарантии, потому, если партнер выдаст интимные секреты, лучше всего извиниться и делать вид, что ничего особенного не произошло. Эрик, хотя до сих пор не объединял сознание вообще ни с кем, защитным приемчиком воспользовался. А Ксу и не подумала — выдала о себе все, вплоть до сексуальных фантазий. Как будто не видела смысла что-либо скрывать, или же ее защита была много совершеннее, чем у Эрика. А он поразился, насколько у партнерши беззаботная и благополучная жизнь. Проблемы есть, но самая серьезная — продлят или не продлят любимый сериал. Тоска телепата и то ей не грозит — спасется лекарством под названием "эсперин". Не то, что в колонии...

  "Тяжело вам живется, — поразилась Ксу. — Ну, раз у вас нету эсперина, я диктую параметры нашего энцефаллоида, а то чем длиннее сеанс, тем сильнее тоска телепата".

  Эрик вытащил КПК и набрал под диктовку несколько строчек цифр и аббревиатур. Перепроверять, читая в ответ, не понадобилось — партнерша и так "видела", что все записано правильно. Потом Ксу распрощалась: "Вызывай, когда у вас эсперин появится… Или если очень нужно будет. До связи!"

  Они разъединились. И сразу всей тяжестью придавила тоска телепата. Действительно мощная, до сих пор ничего подобного не было.

  Сван не сидел за своим пультом, а стоял с вытаращенными на Эрика глазами. Тот обессилено положил КПК рядом с собой на кушетке:

   — Вот… здесь параметры их энцефаллоида.

  Эрик читал сообщения. Благодарность от производителей "тахо" — за то, что пил их напиток на вчерашнем приеме. И от них же уведомление о переводе средств на довольно солидную сумму. Еще одна благодарность, и сумма еще солиднее — от ассоциации продавцов кваса. Странно, пока что квас не пил — раньше не мог себе позволить такую роскошь, а сейчас просто не добрался до нее. Ага, в сообщении приписано, что платят за рекламу безалкогольных напитков вообще. И еще одна благодарность — от гильдии виноделов почему-то. Почему? А, Эрик же вчера сказал, что хранит трезвость по профессиональной необходимости, иначе не отказался бы от бокала доброго вина или кружки вкусного пива. В хорошей компании, естественно. Осторожней надо быть с высказываниями.

  Не готов Эрик к славе, да и богатство пока что кажется чем-то непривычным и неестественным. Слишком внезапно все произошло.

  В тот памятный вечер Сван созвал целую толпу друзей-сотрудников. Спорили, ругались, рвали друг у друга из рук КПК Эрика. На него самого, придавленного профессиональной тоской, внимания не обращали совершенно. Постепенно споры затихли, только щелканье клавиш пульта было слышно. И вдруг раздались радостные вопли. "Есть", "получилось", "ура", "бинго" и даже совсем неподходящее "банзай". Потом было много непонятной терминологии, какие-то споры о том, что спрашивать в первую очередь. Кажется, никто, кроме очухавшегося от тоски Эрика, не осознавал, что тут сейчас произошло — межзвездная связь. Две молекулы пообщались через океан — вот подходящее сравнение!

  Почувствовав себя совершенно лишним, Эрик забрал КПК и ушел. Пустоватый ночной город больше соответствовал возвышенному настроению, чем азартная суета на верхнем этаже башни.

  По дороге домой хотел купить что-нибудь на ужин, и обнаружил у себя на счету невероятную сумму. Четыре раза проверял — не мог поверить. Потом догадался связаться с отделением колониального банка — выяснил, что деньги ему перевели за межзвездный контакт. Из трех десятков разных фондов. Премии, призы, вознаграждения — по-всякому называлось.

  Усевшись на ближайшую лавочку Эрик профессиональным усилием взял себя в руки — хотя можно было и бурно порадоваться. Составил план на ближайшее время: обзвонить родственников, друзей, приятелей, можно парочку случайных знакомых добавить, и устроить для всех пирушку в хорошем ресторане. Особенно хотелось покрасоваться перед родителями — пусть обрадуются, что сын у них очень даже путевый.

  Не тут-то было — подкатили вэны с журналистами, потащили Эрика на интервью, потом — на спешно организованный прием. Даже до своего жилого бокса не добрался — переночевал в ошеломляюще роскошных апартаментах, а с утра снова начались пресс-конференции, приемы, банкеты. Надо же — жителей колонии действительно беспокоило, что оторваны от человечества.

  Коллеги телепаты — те, которые успешные и состоявшиеся, других на банкетах и приемах не встречается — смотрели с завистью, а то и с ненавистью, каждый из них думал, что тоже мог быть на месте Эрика. А ведь Сван сотоварищи не только зеленую молодежь привлекали к своему проекту, поначалу и опытных-успешных уговаривали на одну-две попытки. Почему у них не вышло, а у Эрика вышло? Наверное, горноспасательский опыт помог — умение торопиться не спеша и натренированная чувствительность.

  Зато молодые телепаты смотрят на Эрика с восхищением, пример берут — бреют головы и, что стократ важнее, записываются в горноспасательный отряд добровольцами. Теперь в каждую смену дежурит не один телепат, а трое-четверо — заваленных вытаскивают в секунды. И у Эрика душа спокойна — ведь три дежурства пропустил уже. За такое увольняют, но почему-то все еще числится в отряде.

  Бытавтомат сообщил: "К вам посетитель", — и Эрик пошел встречать. Не хотелось, до сих пор усталость чувствовал, но сам же согласился вчера на эксклюзивное интервью для центрального канала. Открыл дверь — и встретился со спокойным, но завораживающим взглядом ореховых глаз. Даже отступил немного.

   — Здравствуйте. Я с центрального канала...

   — Да-да… Здравствуйте, проходите. Как вас зовут?

   — Оксана.

   — Редкое имя. А мне, видимо, представляться не надо...

  Гостья, фигуристая яркая брюнетка, вежливо улыбнулась. Она действовала с привычной ловкостью — спросила, где будет удобнее, подвесила в воздухе камеру.

   — Итак, приступим? — бодро предложил Эрик. — Только я не знаю, о чем мне рассказывать. Уже все, что мог, выложил.

   — Вы рассказывали о том, как установили связь с Аквой. Однако наших зрителей интересует не только это, но и вы сами. Что вы за человек, какие у вас вкусы, странности, какие цели в жизни.

   — Разочароваться не боятся? Вдруг я скучным окажусь. Или уродом каким-нибудь. Или — подретушируете?

  Оксана снова улыбнулась:

   — Только в крайнем случае. Если вы будете использовать инфернальные выражения — "запикаем", но суть от этого не изменится, сами понимаете. А зрителям не нужен выдуманный герой, им интересно, какой вы на самом деле.

   — А если голым спляшу — трусы пририсуете?

   — Нет, обойдемся черным прямоугольником. Вдруг зрители подумают, что трусы настоящие?

  Значит, покажут все, как есть. Мысль воспользоваться неожиданной славой и "прокричать", почем нынче красная руда, уже приходила Эрику. Но как-то не успевал на ней сосредоточиться, да и не привык еще к известности.

  И Эрик принялся рассказывать. Неторопливо, размеренно, но с чувством. Он ведь, фактически, давно уже отрепетировал это выступление — про себя, да и вслух случалось, в том числе и перед родителями. Отшлифовал свою речь до совершенства, наиболее яркие эпитеты, сравнения и примеры подобрал — чтобы дошло до самых твердолобых и проняло самых толстокожих. Начал про детство свое — как впервые узнал о красной руде, как воспринимал призыв в рудокопы. Очень красочно расписал первую спасательную операцию и не снижал накала. Обличал слишком прагматичных, чтобы считаться хорошими людьми, начальников, равнодушное до бесчеловечности общество, слишком покорных призывников. Да и сам признался в малодушии.

  Под конец рассказал про Юрия Величко — и запнулся пару раз. Эту часть не успел отрепетировать, да и эмоции захлестнули — ведь сдерживал их до сих пор, чтобы не сбиться с настроя.

  Когда закончил, Оксана ничего не говорила, только смотрела и губы покусывала.

   — Ну что, не побоитесь это показывать? — спросил Эрик. Был готов, что журналистка откажется. Или согласится, отведя глаза.

  Но Оксана уверенно кивнул головой:

   — Не побоюсь. Мой отец погиб там, под землей.

  В баре было пустовато, но все посетители и обслуга нет-нет, да поглядывали на Эрика. Не хватает тактичности жителям колонии. Впрочем, хорошо что хотя бы не навязываются, автографы не просят — говорят, был в старину такой промысел, собирать подписи знаменитостей. А Эрик уже устал от славы, хотел просто дождаться Оксану.

  Вдруг в бар зашел Олег, и Эрик почти непроизвольно махнул ему рукой:

   — Привет!

  Одноклассник немедленно подошел, широко улыбаясь:

   — Здравствуй! А ты что здесь делаешь? Свидание?

   — Хм… Так заметно?

   — А ради чего еще ты бы выбрался? Я же вижу, что у тебя одно интервью за другим.

   — Хм. А ты какими судьбами тут?

   — С женой договорились встретиться. Тоже вроде свидания. — Олег уселся напротив и кивнул на бокал кваса перед Эриком: — Все не пьешь?

   — Ну да, мне же нельзя.

   — Стало быть, почивать на лаврах не собираешься?

   — Нет, почивать не для меня. Думаю заняться наукой, самое время. На Земле нас во многом опередили по части телепатии — в физике пси, химии. Препараты у них всякие, энцефаллоиды надежные. Но и мы кое-что свое открыли — методы подготовки телепатов, например. Если их и наше объединить, открываются интересные возможности.

   — Выходит, от твоего подвига не только моральная польза.

   — Да, хотя пока что не афишируют. Не знаю зачем — удачу спугнуть боятся, наверное. Кстати, наша встреча тогда случайной была, или ты меня к физикам заманивал? Только честно!

  Олег хохотнул:

   — Если бы тебе просто позвонили, разве отказался бы от приработка?

   — В любом случае, я твой должник.

   — Да забудь! О, кстати, сейчас Миллер выступает — на твои разоблачения будет отвечать!

   — Уже?! — Эрик быстро нашел на своем новеньком и роскошном КПК нужную программу.

  На простом и открытом лице начальника горнодобывающего управления Миллера проступали досада и сожаление. Он как раз вздыхал:

   — Виновата система, навязанная нам властями колонии: у начальников среднего звена много власти, много ответственности, но мало контроля. Даже ревизии и проверки проводились по строгому регламенту, а если нарушитель знает, что, где и как будут искать проверяющие, то скроет нарушения без труда. Спрос за гибель рудокопов был особенно строг, и… люди, чьи имена я называть не буду, пока их вина не доказана… подчищали отчеты и даже официальные сводки. И даже, как теперь выяснилось, выплачивали семьям погибших компенсации только при условии, что они переедут в дальние поселения.

  Миллер держался хорошо. Верилось, что действительно ко всему этому скотству непричастен. Ну, разве что не тех людей назначил.

   — Думаешь, он действительно ничего не знал? — спросил Эрик.

  Олег усмехнулся:

   — Не знаю. В этой вашей рудной конторе все могло быть. Но Миллеру в любом случае недолго командовать.

  К столику подошла Эми — жена Олега — и гибкая светловолосая женщина лет тридцати. Обе смотрели на Эрика так, будто глазам своим не верили.

   — Да, да, — энергично кивнул Олег, — это он и есть. Тот самый.

  Представились, блондинку звали Клэр. Она тут же, немного смущаясь, заявила:

   — Вы… очень смелый человек!

   — Настоящий герой! — согласился Олег. — Я бы не рискнул вот так вот против горнорудной мафии.

  Восхваления посреди приятельской болтовни заставили Эрика поморщиться:

   — Не люблю слово "герой". В одном романе вычитал самое точное определение героя: виновный в гибели других людей. Да и заслуга не только моя — это Оксана пропихнула то интервью.

   — Какая Оксана? — спросил Олег. Женщины тоже смотрели вопросительно.

   — Вот видите, вы ее даже не знаете. А она больше меня рисковала — меня моя слава защищает, а ее… Конечно, я за нее заступился бы.

   — И все же вы сделали очень много, — заметила Эми. — И связь с Землей, и это интервью.

   — Не того я хотел. Я же за рудокопов выступил, а не против Миллера. Знаете, что они говорят? "Может, платить будут больше, а все равно мы смертники". Отказываться надо от красной руды. Пока будем отправлять людей под землю, они будут там гибнуть.

  Эрик нежился в постели, слушал, как в ванной журчит вода и хихикают Оксана и Клэр. Не ожидал от себя такой прыти — с двумя сразу! Само случилось как-то. Скомандовал бытавтомату:

   — Новости! — из-за затянувшейся на два дня оргии мог что-то пропустить.

  Для начала выбрал из списка видео с арестом Миллера — хоть и знал, но записи еще не видел. Вот, ведут эсбешники бывшего большого начальника. А он ничего держится — спокоен, не спотыкается. Только в глазах отчаяние. Нет, не радует Эрика чужая беда, хоть трижды заслуженная. Переключился на другую новость — физикам удалось протянуть на Акву гиперкапилляр. Знакомый конференц-зал, за кафедрой чуть небрежный стройный красавец отвечает на вопросы журналистов:

   — Технические подробности я, с вашего позволения, опущу, — по рядам прошел смешок, красавец и сам тонко улыбнулся. — А если подвести итог: успех достигнут, капилляр протянут и работает. Я вас слушаю!

   — Но ведь через него нельзя передать ничего, крупнее атома? — спросили из зала.

   — Крупнее молекулы, — уточнил красавец. — Это гораздо выгоднее.

   — И в чем же выгода?

   — О, возможности больше, чем кажутся на первый взгляд — мы можем получать через капилляр лекарства, катализаторы, сверхчистые вещества, разнообразные технологические добавки и просто редкое у нас сырье. Впрочем, гораздо важнее, что с помощью гиперкапилляра мы можем наладить гораздо более интенсивный обмен информацией, чем с помощью энцефаллоида. Научные данные, технологии — в том числе чертежи, — консультации с ведущими специалистами по любым вопросам. Кроме того: искусство, музыка, литература, философия, даже кулинарные рецепты — тоже важно, может быть, важнее науки и технологии!

  Зал одобрительно загудел, красавчик продолжал:

   — И разве неинтересны нам будут земные новости? Давненько мы их не слышали!

   — Так давно, что они уже не новости, а история, — вставил кто-то из журналистов. Все засмеялись, и красавчик тоже. Потом справедливо указал:

   — История Земли и других планет за прошедшее время тоже интересна — ведь мы ее не знаем!

  Следующий вопрос журналиста был очень по делу:

   — Неужели Земля предоставит нам все эти… блага бесплатно?

   — Какую-то часть, — кивнул красавчик. — Но нам есть, чем заплатить — на Земле всерьез заинтересовались красной рудой. Уникальный продукт нашей колонии!

   — Но добыча руды сворачивается.

   — Да, потому что снижалась потребность. Однако запасы красной руды не освоены даже на сорок процентов! А на сверхглубоких горизонтах до сих пор не разведаны.

   — То есть, добыча руды будет увеличена?

   — Совершенно верно. Уже отданы распоряжения о расконсервировании оборудования, заказано новое. По всей видимости, будет объявлен расширенный призыв.

  Эрик резко сел на постели. Заметались мысли: что делать? Можно ли что-то сделать?! Выступить с протестом, используя славу и деньги? Безнадежно. Приковать себя к рудничному комбайну? Глупо и еще безнадежнее. Связаться с Ксу, пускай расскажет на Земле, чего стоит красная руда? Ксу и так знает, то есть — знает и Земля.

  Красавчик еще сообщал, что запланировано: ужесточат ответственность за уклонение от призыва, усилят контроль, перекроют лазейки, будут отправлять в рудокопы преступников — якобы, в древности такое практиковалось, — продлят сроки обязательной службы на год или два, объявят повторный призыв для уже отслуживших, призывной возраст раздвинут.

  Эрик пил водку из горлышка.